— Улсина очень хотела отомстить. За Булди, Пилви, за Нассиса и за себя. Вы же её изнасиловали в ту ночь.
— Но мы же и освободили вас из рабства! — раздражённо рявкнул капитан. — А сколько добрых моряков ушло к Нутпену, после того как вы попали на наш корабль?!
— Ей этого было мало, господин Картен, — скорбно покачал головой юноша. — Улсина хотела смерти для всех вас! Мне казалось, я уговорил её отказаться от мести. Но оказалось, она только затаила зло.
Подошла Лаюла и стала помогать Милиму надевать на морехода хитон.
— Она многих уговаривала помочь ей убить всех матросов, — продолжал Орри тем же спокойным тоном. — Но согласились только Тойни и Ииснен. Понимая, что со всеми им не справиться, они решили убить только вас, господин Картен, надеясь, что остальные без вас просто пропадут.
Ника заметила, как мореход словно невзначай попытался гордо расправить плечи, забыв о ране. Молодой гант продолжал, глядя почему-то не на капитана, а на пассажирку:
— Когда Ильде и Тойни собирали ягоды, то увидели вас, хозяин, с Улсиной.
Юноша замолчал, очевидно, стараясь подобрать слова так, чтобы ненароком не обидеть Картена, и заговорил ещё медленнее:
— Тогда Тойни и рассказала, что они задумали, предложив Ильде тоже отомстить... другим матросам. Но та отказалась. Тогда они подрались.
— Откуда ты знаешь? — нахмурился мореход.
— Мы услышали крик, — вздохнул Орри. — Подумали, может что случилось? Побежали. Нашли раненую Тойни... Она всё и рассказала.
— И вы поверили? — криво усмехнулся купец.
— Зачем ей врать? — пожал плечами собеседник. — Она же думала, что вы уже мертв.
Капитан крякнул и обернулся к Нике.
— Получается, что вы опять спасли мне жизнь, госпожа Юлиса.
— Не я, — покачала головой та. — Она.
Девушка кивнула на приближавшуюся Ильде.
— И я прошу вас, не забывать об этом. Стоило ей промолчать, затаив обиду, и Улсина убила бы вас, господин Картен.
Мореход нахмурился.
— Я буду иметь ввиду.
— Пойдёмте к кораблю, хозяин, — робко предложил Гагнин. — А то ребята волнуются. Как бы чего не вышло.
— А я схожу за мясом! — встрепенулась охотница.
— Вы опять с добычей, госпожа Юлиса, — без особого удивления хмыкнул купец, явно занятый какими-то своими мыслями.
Не собираясь дольше задерживаться у озера, где ей снова пришлось убивать, девушка побежала в лес за добычей. Тупо болело под ложечкой — то ли от голода, то ли от отвращения. Сейчас, когда она осталась одна, в ушах вновь возник треск пробиваемой дротиком груди, а перед глазами — дикий, ненавидящий взгляд Улсины. Бр-р-р...
Несмотря на то, что Ника оставила свой груз всего лишь минут на двадцать или на полчаса, от завёрнутого мяса порскнула лисица, а три большие чёрные птицы с недовольным карканьем взлетели на ветку ближайшего дерева.
— У, шакальё! — погрозила она им кулаком, заметив прогрызенную дырку. Всё, шкура, считай, испорчена. Бормоча весьма нелестные отзывы о мохнатых и крылатых падальщиках, девушка торопливо зашагала к реке.
Донёсшийся с берега шум, прогнав посторонние мысли, заставил тревожно сжаться сердце.
"Как бы они там не переубивали друг друга, — озабоченно думала она, продираясь сквозь бурьян. — Кто же тогда меня в Канакерн отвезёт?"
Сбившись в две плотные, почти одинаковые группы, матросы Картена и ганты стояли друг против друга, разделённые костром с кипящим над ним котлом. В толпе матросов мелькали мечи, женщины вооружились ножами и палками. Так как Орри отсутствовал, вперёд выступила Паули, уперев левую руку в бок, а в правой сжимая один из дротиков пассажирки.
В середине стоял Картен с поднятой вверх рукой, требуя тишины.
— Хватит! Помолчите!
Он обвёл мрачным взглядом свою разноплемённую команду.
— Я жив, а та, которая хотела меня убить, мертва. О чем ещё спорить?
— Их надо здесь оставить! — брызгая слюной, кричал Мулмин, тыкая пальцем в сторону женщин. — Иначе, эти дикарки нас всех убьют!
Ника презрительно скривилась, вспомнив, что не раз видела его в компании симпатичной Айге.
— А ты, как легендарный Карелг, один будешь грести пятью парами вёсел? — зло усмехнулся Картен. — Я обещал им помощь и сделаю это. Не нравится — сам иди с корабля! Тебя всё равно никто не ждёт, кроме кабатчика и шлюх!
Потирая раненый бок, мореход оглядел притихшую команду.
— Это всех касается! Я дал клятву и сдержу её во что бы то ни стало. Кто не хочет возвращаться в Канакерн — могут уйти. Местные варвары будут рады новым рабам. Все! Спрячьте оружие!
Высказавшись, он обернулся к ганткам.
— Улсина лежит у озера. Похороните её по вашим обычаям. Мы не будем здесь задерживаться. Уходим завтра с восходом.
Отдав последние распоряжения, капитан устало опустился на раскладной стул, заботливо подставленный верным Милимом.
Женщины, всхлипывая и причитая, заторопились в лес. Паули, задержавшись, отвесила купцу низкий поклон. Но матросы расходиться не торопились. Негромко переговариваясь, они расселись на траву, явно ожидая от своего капитана ещё какие-то разъяснения.
— Неужели им это сойдёт с рук, хозяин? — недоуменно спросил Гагнин, едва последняя из ганток скрылась за деревьями. — Они же завтра нас всех перережут!
— Захотели бы, давно перерезали, — буркнула Ника, стремясь во что бы то ни стало избежать серьёзного конфликта на корабле.
— Вам то что, госпожа Юлиса, — ехидно усмехнулся Нут Чекез. — Вас то они не тронут, а вот нас...
Он оглядел притихших товарищей.
— Кто-нибудь видел мою рабыню? — вместо ответа поинтересовалась пассажирка, оглядываясь по сторонам. — Сходи, посмотри, может в трюме спит? Не самой же мне мясо варить? Сколько там ганты провозятся с похоронами, кто знает?
Нут Чекез недоуменно посмотрел на капитана. Кивнув, тот сделал лёгкое движение рукой. Скривившись, моряк вразвалочку направился к трапу.
— Может, свяжем их, хозяин? — робко предложил Гагнин. — А то на самом деле страшновато.
Остальные члены команды поддержали его нестройным одобрительным гулом.
Купец молча гладил бороду.
— Орри говорил, что убить нас хотели только трое, — напомнила девушка, умышленно выделив слово "нас". — А решилась только одна.
— Кто же верит варвару? — насмешливо фыркнул Мулмин. — Он, может, нарочно соврал?
— Зачем? — напустилась на него Ника. — Для чего? С каждым днем мы все дальше от их Родины. Здесь уже даже не земля венсов. Так ли, господин Картен?
— Судя по карте, тут живут уваги.
Внезапно из-за кустов появилась Риата, державшая в руках свёрнутый из листьев кулёк, полный мелких ярко-красных ягод, похожих на лесную землянику. Сообразив, что у госпожи важный разговор, невольница скромно уселась в сторонке.
— Так зачем им так надолго откладывать месть? — продолжала пассажирка. — Почему они не напали на нас сегодня? Да потому, что мы нужны им. Так же, как и они нам!
— Дикарка, что чуть хозяина не убила, так не думала, — криво усмехнулся Мулмин.
Нут Чекез, вернувшись с корабля, заметил невольницу и в сердцах сплюнул, что-то неразборчиво бормоча себе под нос.
— Нужно принять меры предосторожности, — наконец, заговорил капитан. — Я раздам вам оружие, на ночь будем собираться все вместе и сторожить как следует. Понял, Нут Чекез?
— Чего сразу я? — обиженно протянул матрос. — Я на вахте не сплю, хозяин.
— А что с теми двумя будем делать? — вдруг встрепенулся Мулмин. — С Тойни и этой, как её? С Ииснен? Варвары сказали, что они тоже хотели вас убить.
— Девчонки не опасны! — поспешила заявить Ника. — Чего вам могут сделать?
— Но и прощать такое нельзя, — наставительно проворчал Картен. — Они дружили с Улсиной, а вы её убили, значит, теперь и вам могут отомстить.
Девушка смутилась, рассуждения морехода показались ей вполне логичными. До сегодняшнего дня пассажирке удалось сохранить более-менее нейтральное отношение с гантами. Но после смерти Улсины все может измениться. Теперь между ними кровь их соотечественницы. Мдя.
— Пусть варвары сами их убьют! — предложил кто-то. — Тогда можно им поверить.
— Правильно! Пусть докажут, что они не обманывают! Пусть сами накажут!
— Нельзя этого делать! — Ника повысила голос, стараясь перекричать команду. — Вы только ещё больше разозлите их!
— Предлагаете опять простить? — зло усмехнулся капитан. — Не кажется ли вам, что я и так слишком добр? Даже чересчур.
— Оставьте их здесь! — на миг задумавшись, предложила девушка. — Дадим немного еды, и путь идут куда захотят. Повезёт, выживут.
И быстро затараторила, опасаясь упустить промелькнувшую мысль.
— Они же знали, господин Картен, что без вас мы погибнем. Утонем в в море или навсегда заблудимся в этих диких, чужих местах. Вот и надо им дать еды, оружие, и пусть сами испытают то, что готовили для нас.
Как она и рассчитывала, мореход оказался сильно неравнодушен к лести.
— А если кому-то из варваров это не понравится, пусть остаётся вместе с ними! — вынес окончательный вердикт купец.
Матросы одобрительно закивали, вполне довольные таким мудрым решением капитана. Очевидно, перспектива мучительной смерти злобных дикарок в здешних дебрях пришлась им по вкусу. Переведя дух, Ника позвала рабыню и приказала заняться приготовлением ужина. А сама принялась наслаждаться ягодами, отсыпав щедрую горсть мореходу.
Ганты вернулись, когда каша уже сварилась и прела, накрытая сверху старой овчиной. Матросы давно ворчали, глотая слюну, но Картен не садился ужинать, не дождавшись половины команды.
При виде варваров остальные члены экипажа почему-то встали и быстро сгрудились за спиной своего предводителя. Суровый Орри уселся по другую сторону догоравшего костра. Сбившись в плотную группу, женщины остались на ногах. Повисла тяжёлая, гнетущая тишина.
"И долго они намерены... мужественностью мериться?" — раздражённо думала пассажирка, глядя то на капитана, то на юношу. Опасаясь, что подобное молчание может закончиться очень печально, она решила его прервать:
— Вы сделали всё как полагается?
Молодой человек посмотрел на неё с удивлением.
— Я говорю об Улсине, — голос девушки дрогнул помимо воли.
— Мы предали тело земле, — сухо ответил гант. — Оплакали и попросили прощения.
Ника не совсем понимала, за что неудавшаяся убийца должна прощать своих соплеменников, но от уточнений благоразумно отказалась.
— Тогда будем ужинать? — спросила она у капитана.
— Подождите, госпожа Юлиса, — остановил её тот, вновь прижав ладонь к раненому боку.
— Одна из вас чуть меня не убила, — медленно проговорил мореход, грустно усмехаясь. — И это после того, как мы догнали корабль Ерфима Цемна и освободили вас.
Женщины, видимо, уже научившись кое-как понимать радланскую речь, зашумели, Орри подался вперёд, явно собираясь что-то сказать, но купец остановил его властным движением руки.
— Если я так плох и ненавистен, зачем вы стали работать на меня? Почему не остались у венсов?
Ника одобрительно хмыкнула. Она ждала, что капитан начнёт ругаться и, чего доброго, устроит скандал.
— Мы просим прощения, господин Картен, — опустив глаза и с трудом выговаривая слова, сказал юноша. Его обычно бледное лицо покраснело, крылья носа раздувались, а лежащие на коленях ладони дрожали, словно собираясь сжаться в кулаки.
— Этого мало, — покачал головой мореход.
— Чего же вы ещё хотите от нас? — удивлённо вскинул брови Орри.
— Те, кто хотел меня убить, на корабль не взойдут! — отчеканил капитан. — По всем законам их следует убить. Но добрая госпожа Юлиса просила меня сохранить им жизнь.
"Вот козёл!" — скрипнула зубами пассажирка, почувствовав обжигавшие ненавистью взгляды ганток.
— Я дам им оружие и еду, — продолжал купец. — Пусть идут, куда угодно. Но в Канакерн я их не возьму! Это моё последнее слово!
Он звонко хлопнул себя по коленям.
— Теперь можно и поесть. Милим, накладывай.
Среди ганток кто-то громко заплакал, остальные обиженно закричали, размахивая руками. Орри сидел, сгорбившись и прикрыв глаза.
Нике казалось, будто её только что изгваздали в медвежьем помете.
Не обращая внимание на бурную реакцию женщин, мореход осторожно положил в рот ложку каши с лосятиной.
— Вкусно, спасибо, за свежее мясо, госпожа Юлиса.
— Мне это в радость, господин Картен, — девушка вернула любезность, добавив в неё изрядную порцию яда.
Капитан довольно усмехнулся.
Матросы уже поужинали, а ганты продолжали негромко, но очень эмоционально обсуждать решение морехода. И, судя по долетавшим до Ники обрывкам разговора, многие из них оказались не прочь составить компанию Тойни и Иинсен, бросив жестокосердных арнаков.
— О чём они говорят? — вполголоса поинтересовался капитан.
— Плохо слышно, — дёрнула плечом пассажирка. — Вроде, как не очень рады.
Картен хмыкнул, а девушка, передав пустую миску рабыне, стала терпеливо ждать, чем же все это закончится.
— Вы обрекаете их на медленную смерть, господин Картен! — процедил сквозь зубы Орри. — Куда они пойдут? Мы даже не знаем, кто здесь живёт. Как их встретят?
— Тогда убейте их сами и избавьте от мучений! — зло усмехнулся мореход, поднимаясь со стула.
— Тойни ранена! — вскричал юноша.
— Я тоже! — огрызнулся купец и уже тише добавил. — Пусть Арья перевяжет её и приготовит какую-нибудь траву.
Вслед за капитаном матросы тоже пошли на корабль. Хотя Ника знала, что многие из них собирались ночевать на берегу, явно рассчитывая на приятное времяпрепровождение в хорошей компании. Но сейчас всем стало не до любовных утех.
Поднявшись на на борт, Картен назначил двух караульных вместо одного и приказал команде держать ухо востро.
— И вы, госпожа Юлиса, будьте осторожны, — посоветовал он пассажирке.
— Спасибо за заботу, господин Картен, — зло усмехнулась та. — Теперь мне тоже придётся опасаться гантов.
— Как и всем нам, — отозвался собеседник, и она с трудом различила в наступивших сумерках его торжествующую улыбку.
Фыркая, как рассерженная кошка, Ника спустилась в тёмный трюм и, неловко подвернув ногу, упала на вытянутые руки.
— Вот батман! — выругалась девушка. — Риата, почему светильник не горит?! Темно как у...
Она запнулась, вспомнив, что не знает, как будет "негр" по-радлански, и немного успокоилась.
— Погас, госпожа! — испуганно отозвалась невольница.
Отряхнув ладони, Юлиса ждала, когда глаза хоть чуть привыкнут к темноте.
— Тут все ноги переломаешь.
— Простите, добрая госпожа! — взмолилась рабыня. — Наверное, сквозняк задул. Сейчас сбегаю к костру за угольком и зажгу.
— Не надо! — поморщилась хозяйка, почти на ощупь пробираясь в свой угол.
— Ой, госпожа! — продолжала причитать Риата. — Я сейчас помогу, только не наказывайте строго.
— Да заткнись ты! — рявкнула пассажирка, наконец-то добравшись до растянутого плаща, который отгораживал закуток.
Женщина тут же притихла.
Бурча себе под нос, Ника, пыхтя, разделась, стащив опостылевшую замшу.
— Рубаху давай!
