Он усмехнулся и вдруг глянул на гостью почти трезвыми глазами.
— Надеюсь, госпожа Юлиса, вы не обидитесь, если я не стану специально упоминать ваше имя?
— Такая слава мне ни к чему, господин Картен, — улыбнулась девушка, чувствуя нарастающую боль внизу живота.
— Но отец, — робко подала голос Вестакия. — Негодяй Руб Остий будет говорить обо мне... совсем другое?
— Кто поверит такому мерзавцу? — пренебрежительно фыркнул мореход, косвенно подтверждая догадку путешественницы. — Он же совершил тягчайшее и гнусное преступление...
Грозно сведя брови к переносице, член городского совета со значением поднял палец.
— Держал в неволе свободного человека!
Придавленная торжественностью речи, дочь скромно опустила глаза, хотя Нике показалось, что слова отца её не слишком успокоили.
Видимо, мать это тоже поняла, потому что озабоченно заявила:
— Мерк, надо как-то оградить Вестакию от... чрезмерного внимания. Представь, что начнётся, когда все узнают, что она нашлась? Набегут родственники, знакомые. Они замучают вопросами бедную девочку.
— Да, ты права, — нахмурился мужчина, но тут же довольно улыбнулся, знаком приказывая рабыне вновь наполнить бокал.
— Руб Остий держал нашу дочь в таких ужасных условиях, что она заболела, и лекарь не велел её беспокоить. Утром вызовешь Пол Така. Сама с ним поговоришь, или лучше мне?
— Нет, нет, — запротестовала супруга. — Я мать, это моя обязанность.
Решив, что ужин на этом можно считать законченным, путешественница поднялась с табурета, но её остановил властный голос Картена:
— Подождите, госпожа Юлиса. Нам надо поговорить.
"Вот батман! — мысленно охнула девушка. — Прямо как в классическом кино: "А вас, Штирлиц, я попрошу остаться"".
— Хорошо, только пожалуйста побыстрее, — не очень вежливо проворчала она. — Я очень устала за сегодняшний день.
Повинуясь взгляду главы семейства, супруга с детьми быстро, но с достоинством покинули зал. Перед тем, как плотно прикрыть за собой дверь, Тервия метнула на гостью очередной неприязненный взгляд.
— Садитесь, госпожа Юлиса, — гостеприимно пригласил её за свой стол консул, тут же объяснив причину подобной любезности. — Мне не хочется кричать на весь дом.
Чувствуя себя всё хуже, Ника, пожав плечами, выполнила просьбу, но расположилась на дальнем от него табурете. Хотя, если мореход вновь захочет её поколотить, в таком состоянии удрать будет непросто.
— Выпьете? — с той же пугающей любезностью предложил мужчина.
— Спасибо, больше не хочу, — покачала головой она. — Что вы мне хотели сказать?
— То, что такой лживой девицы мне видеть ещё не приходилось, — грозно прорычал купец. — Если бы не обещание, данное Лацию Юлиса Агилису, я бы приказал рабам палками гнать вас из города!
— Когда за правду норовят удушить, господин Картен, — зло усмехнулась путешественница, заметив, что мореход не назвал Наставника её отцом, и не собираясь выяснять причины недовольства собеседника, продолжила. — Поневоле врать начнёшь! Забыли, как мне в горло вцепились, едва я заикнулась о Ноор Учаге? Вот и пришлось искать свою служанку и вашу дочь тайком. Как считаете, вы бы дали мне возможность её найти, если бы я всё вам рассказывала?
Слегка смущённый отповедью собеседник на вопрос отвечать не стал, задав вместо этого свой:
— Как давно вы стали любовницей Румса Фарка?
— С чего вы взяли, что мы любовники? — теперь уже Ника удивилась.
— Вас много раз видели вместе, — охотно пояснил Картен. — И вы же не думаете, что я поверил в случайность вашей сегодняшней встречи?
Теперь молчала девушка, чувствуя, как боль и усталость напирают на осторожность и здравый смысл, грозя прорваться новым скандалом.
"Вот батман! — с тоскливой безнадёжностью думала она. — До чего же вы меня все достали! И ты, и твоя стерва жена! Какой, батман, любовник?! Мы и не целовались ни разу!"
— Я многое видел в жизни, госпожа Юлиса, — продолжал мужчина, явно наслаждаясь ошарашенно-опустошённым видом собеседницы. — Но до какого бесстыдства надо дойти, чтобы соблазнить жениха, невесту которого выкрали из дома?
— Не о том спрашиваете, господин Картен! — хищно ощерилась путешественница, чувствуя, как на глазах вскипают злые слёзы обиды. — И думаете не то! Очень скоро я с удовольствием покину и этот дом, и этот город. А ваш враг останется здесь. Организовав похищение Вестакии, на что он ещё пойдёт, чтобы вам досадить?
Мореход презрительно рассмеялся.
— Ноор Учаг...
— А причём тут Ноор Учаг? — хлопнув рукой по столу, подалась вперёд Ника. — Разве варвар настолько богат, чтобы, заплатив Зипею Скела, лодочникам, Рубу Остию Круну, при этом устраивать пышные унидиналии, кормить-поить приятелей да ещё и играть в кости?
— Он сын вождя! — повысил голос консул.
— И сколько у Тагара Зоркие Глаза сыновей? — огрызнулась собеседница. — Откуда у атавков деньги, чтобы оплачивать капризы каждого из них? Но главное — для чего Ноор Учаг держал Вестакию на хуторе? Не кажется ли вам, что он просто не знал, что с ней делать? А эти слухи о её самоубийстве? Почему они появились тогда, когда варвар после долгого перерыва навестил Весткию на хуторе, уверяя, что "скоро всё кончится"? А приступ вашей жены? Это тоже Ноор Учаг?
В пьяных глазах консула мелькнуло настороженное понимание, несмотря на выпитое вино, он ещё не совсем утратил способность соображать.
— Вот над чем надо вам поразмыслить, господин Картен, — путешественница встала. — Через четыре дня меня здесь не будет.
— Почему так долго? — усмехнулся ошарашенный напором мужчина.
— Спросите у жены, — процедила сквозь зубы Ника, и взявшись за дверную ручку, презрительно бросила через плечо. — Мы с господином Фарком всего лишь говорили о вашей дочери!
У неё ещё хватило сил подняться на второй этаж, глотая слёзы, пройти мимо Тервии, сидевшей у кровати Вестакии, и только рухнув на постель, в голос разреветься, гася крик подушкой. Давно не испытывая никаких иллюзий, девушка считала Картена порядочной сволочью, но даже представить себе не могла такой чёрной, предательской неблагодарности. "Я же вернула ему дочь! — выла Ника, в бессильной ярости колотя кулаком по матрасу. — А он... А он... Да он меня с дерьмом смешал! Как же так?! Что же за люди кругом такие?"
Понятливая Риата дала хозяйке прореветься, и только когда та стала тихонько всхлипывать, прошептала на ухо:
— Давайте я помогу вам раздеться, госпожа.
Путешественница со стоном села на кровати.
— Лучше принеси воды. И где горшок? Сил уже нет идти в уборную.
— Я уже всё припасла,— рабыня развернула лежащее комом у стены одеяло и достала узкий кувшин. — Вот, ещё тёплая.
— Ты умница, — грустно улыбнувшись, похвалила Ника женщину и поинтересовалась, стягивая платье. — Пятьдесят империалов это много?
— Много, госпожа, — не задумываясь, ответила невольница, помогая хозяйке. — Около тысячи серебряных риалов.
"Выходит, Картен заплатит мне десять тысяч серебром, — хмыкнула девушка, начиная успокаиваться. — На первое время хватит. Но пятьдесят тысяч было бы лучше".
Когда рабыня ушла выносить горшок, из-за циновки послышался робкий голос Вестакии.
— Можно мне войти, госпожа Юлиса?
Путешественница не испытывала никакого желания беседовать с дочерью морехода, поэтому раздражённо пробурчала:
— Я уже легла.
— Ну, пожалуйста, — заканючила девушка. — Я ненадолго.
— Заходите, — вздохнула Ника, поворачиваясь так, чтобы тусклый огонёк светильника не падал ей на заплаканное лицо.
— Я пришла ещё раз сказать вам спасибо, — голос Вестакии дрожал. — Я знаю, что это вы настояли на том, чтобы идти на хутор Руба Остия, и очень благодарна за это. Мне нечем отблагодарить вас, кроме этого.
Она шагнула вперёд, и прежде чем путешественница успела отстраниться, обняла и поцеловала её в мокрую щёку.
Отступив, дочь консула горячо заговорила:
— Я хочу предложить вам самую искреннюю дружбу. Клянусь Нутпеном, Нолипом и Диолой, у вас не будет подруги вернее меня!
Не ожидавшая ничего подобного собеседница растерянно шмыгнула носом, застывшие слёзы вновь заструились из глаз.
— Не знаю чем, но вижу, что отец обидел вас, — продолжала Вестакия. — Но поверьте, он неплохой человек. Боги наделили его великой мудростью, и он привык быть умнее других, а вы...
Девушка смущённо потупилась.
— Понимаете?
— Вашему отцу неприятно, что он ошибся, а я оказалась права? — Ника старалась говорить спокойно, но голос поневоле срывался.
— Да, — виновато вздохнула собеседница, тут же добавив. — Я знаю его лучше вас. Сами увидите, завтра, очнувшись от чар Диноса, он пожалеет о своём поступке. Хотя и не скажет об этом никому.
— Слово — это не птичка из клетки, госпожа Вестакия, — горько усмехнулась путешественница. — Это её можно поймать и посадить обратно, если она вылетела, а слово назад не вернёшь.
— Кто бы и что вам не говорил, — девушка в волнении прижала руку к груди. — Знайте, я никогда не забуду того, что вы сделали для нас с Румсом.
Последние слова больно царапнули душу расчувствовавшейся Ники. "Для вас с Румсом, — грустно думала она. — А для нас с Румсом? Хотя нет никаких "нас".... даже на один раз".
— Вы навсегда останетесь моей лучшей, самой любимой подругой, — голос дочери морехода звенел от переполнявших её чувств. — Пусть Яфром пошлёт вам добрые сны, а благодетельная Нона избавит от страданий.
Улыбнувшись на прощание, девушка выскользнула из комнаты. Разговор с ней помог путешественнице успокоиться и прийти в себя. Тем не менее прощать такую чёрную неблагодарность и незаслуженные оскорбления путешественница не собиралась. Самым простым казалось поставить на письме к Наставнику не тот значок. Представив рожу Картена в тот миг, когда друг и торговый партнёр вместо обещанных сапфиров набросится на него с кулаками, требуя объяснить, что тот сделал с его дочерью, Ника мстительно улыбнулась. Даже если старик не доживёт до следующего визита морехода в Некуим, аратачи ни за что не отдадут купцу камни, не увидев на клочке папируса нужного знака. У Детей Рыси много недостатков, но как все дикари, они держат слово, данное соплеменнику, в отличие от цивилизованных людей, даже в ущерб собственным материальным интересам.
Сначала подобная мысль так понравилась девушке, что она уже стала придумывать, какую бы картинку нарисовать в уголочке письма? Смайлик, латинскую W или просто кривую загогулину? Однако, чем дальше успокаивалась, тем больше видела изъянов в своём плане.
Картен ни за что не простит пропажи такой кучи денег. У него хватит средств и решимости либо самому отыскать её в Империи, чтобы устроить какую-нибудь гадость, либо нанять убийцу. А добавлять к прочим поджидающим её опасностям ещё и разъярённого купца — не хотелось.
"Нужно что-то не столь очевидное, — поразмыслив, решила Ника, с сожалением отбросив такие сладкие и опасные фантазии. — Менее заметное, но столь же сокрушительное. Что ценит Картен больше всего, кроме семьи и денег?"
"Да свою репутацию! — поняла путешественница, усмехнувшись в темноту. — Вот где его слабое место! Учитывая здешние демократические порядки, надо вбросить на него такой компромат, чтобы он со свистом вылетел из городского совета!"
Проще всего перед отъездом приказать Риате рассказать кому-нибудь из рабов в городе правду о последнем плавании Картена. История о том, как женщины варварского племени захватили в плен матросов и капитана, придётся по вкусу падким на скандалы канакернцам. Но это косвенно ударит по гантам, а такой вариант девушку не устраивал.
Чувствуя, что мозги в голове ворочаются уже с большим трудом, девушка решила подумать об этом завтра и заснула.
Сквозь сон она слышала, как просыпается дом, как непривычно тихо распоряжается Тервия, не желая раньше времени будить вновь обретённую дочь, как недовольно ворчал мореход, как проснулась и ушла куда-то Риата.
Путешественница встала, когда та вернулась с кувшином воды и высохшим за ночь полотенцем.
— Госпожа Картен спрашивает, спуститесь ли вы к завтраку? — проговорила невольница с порога.
— Нет, — покачала головой хозяйка. — Скажешь, я плохо себя чувствую.
— Что с вами, госпожа Ника? — раздался из соседней комнаты встревоженный голос Вестакии. — Мама послала за лекарем, может, его прислать и к вам?
— Не стоит, — усмехнулась путешественница, в двух словах объяснив причину своего недомогания.
После чего решила всё-таки выбраться из постели и одеться. Она всё же в чужом доме и, значит, должна выглядеть прилично в любом состоянии.
Со двора донёсся стук калитки и знакомый голос. Хотя консул ещё не ушёл из дома по своим важным делам, встречала Пол Така Тервия. Прежде чем подняться на второй этаж, они о чём-то недолго совещались на галерее. Ника решила, что эскулап даже не взглянет на Вестакию. Просто получит деньги за молчание и уйдёт. Но она ошиблась. Либо лекарь решил до конца играть свою роль, или же супруга морехода решила обмануть и его, наболтав с три короба о страданиях недавно освобождённой пленницы.
В любом случае Пол Так зашёл к дочери морехода и принялся расспрашивать, что и где болит? После чего рекомендовал госпоже Картен прислать к нему в лавку раба за настоем, привычно оставил какие-то корешки для приготовления отвара и вдруг совершенно неожиданно спросил о госпоже Юлисе.
Девушка тут же насторожилась. Хозяйка дома подчёркнуто неохотно ответила, что гостья чувствует себя плохо и не выходит из своей комнаты. Реакция лекаря оказалась предсказуемой.
— Что с ней, госпожа Картен?
— Обычные женские недомогания, господин Пол Так, — раздражённо пояснила Тервия.
Понимающе хмыкнув, эскулап тут же предложил:
— У меня есть чудесное средство. Трилистник Гелады богини перекрёстков. Он хорошо помогает от боли и прочих неудобств в подобные дни.
— Вы слышали, госпожа Юлиса?! — повысила голос супруга консула.
— С удовольствием им воспользуюсь, знаю, что дурного вы не посоветуете.
Прихватив кошелёк, путешественница отодвинула перекрывавшую дверной проём циновку.
— Четыре щепотки на дебен кипятка, — объяснил Пол Так, передавая ей глиняную плошку с перетёртой в пыль травкой. — Как остынет — можно пить.
Получив две серебряные монеты, лекарь вышел, пожелав всем скорейшего выздоровления. Тервия покинула дочь сразу же после него.
Вернувшись к себе, Ника понюхала приобретённое зелье. Определённо пахло крапивой и ещё какой-то знакомой травкой. Когда девушка подошла к окну, чтобы позвать Риату, то увидела въезжавшую во двор тележку.
Так получилось, что как раз в этот момент во двор спустился Пол Так и хозяйка дома. Поэтому, едва поздравив Тервию с возвращением дочери, Алия Грок сразу же стала охать и причитать. Привлечённый шумом, из дома вышел принаряженный Картен, тут же гордо объявивший племяннику, что Вестакию нашёл и освободил её жених Румс Фарк. Приск Грок наверняка успел переговорить с Орри и примерно знал, как все было на самом деле. Однако это не помешало им с женой выразить бурную радость. Воспользовавшись суматохой, лекарь тихо смылся.
