"Не стоило так говорить, — с беспокойством подумал мореход. — Он, хоть и молодой, но с одного удара ей дух вышибет".
Но глупая девчонка продолжала, как ни в чём не бывало:
— Мы не следили за берегом, и вы не знаете, есть ли впереди место, где можно укрыться от бури. А реку видели все.
— Это далеко, — процедил сквозь зубы гант. — Мы не успеем!
Девица в мужской одежде с голубой лентой на лбу что-то спросила, дёрнув его за рукав. Но Орри только отмахнулся.
Картен решил, что пора вмешаться.
— Если поплывём вперёд, ветер станет мешать нам, а повернём — поможет. Нас быстро понесёт к югу, отыщем устье и останемся живы.
Привлечённые шумом, на корму стали подниматься бледные, измученные морской болезнью женщины.
— Нет! — тряхнул космами Орри. — Идём к берегу!
— Где волны разобьют корабль! — вскричал мореход. — И никто никуда не попадёт!
Настырная девица, ещё раз дёрнув юношу за рукав, разразилась целой тирадой, полной, судя по тону, всяческих упрёков.
Гаркнув так, что та попятилась, он развернулся к застывшим в напряжённом внимании соплеменницам, которые слушали его с возрастающей тревогой и недоумением.
— Даже если сейчас подойти к берегу, — чуть насмешливо проговорила пассажирка. — Волны помешают вам разгрузить корабль. Вы просто ничего не сможете с него взять. Весь груз достанется морю!
Молодой варвар взглянул на неё с неприязнью, даже не прервав своей сбивчивой речи. Бывшие рабыни вновь запричитали, замахали руками, грозно надвигаясь на своего вожака, невольно попятившегося под таким напором. Картен даже не стал скрывать злорадной усмешки. Со стороны казалось, будто стая собак теснит чужака, забредшего на их свалку. Но долго тешить себя подобным зрелищем он не мог.
— Хватит! — рявкнул мореход, рубанув рукой. — Времени нет на вашу пустую болтовню!
Дав удивлённому Орри перевести, стал привычно и решительно отдавать распоряжения.
— Сейчас мы поставим парус. А вы не мешайте нам! Если хотите ещё раз пописать на травку!
Услышав голос настоящего мужчины, гантки отпрянули, глядя на него с недоумением и надеждой.
— Переведи! — грозно скомандовал Картен, ткнув пальцем в предводителя бывших рабов. — Да поживее! И слово в слово!
— Ты не можешь мне приказывать! — голос юноши сорвался на фальцет.
— Сейчас может! — внезапно поддержала его Ника. — Только господин Картен и его люди сумеют спасти нас!
Не ожидавший такой поддержки капитан благодарно кивнул внучке сенатора. Потупив глаза, молодой варвар быстро заговорил, указывая то на него, то на светлевшее небо, то на громоздящиеся волны.
Выслушав его, женщины с плачем и причитаниями стали спускаться на палубу, бросая на своего предводителя очень неприязненные взгляды.
— Коровы! — процедил сквозь зубы Картен, и набрав в грудь побольше воздуха, заорал. — Крек Палпин, Гагнин, Тритин Версат, ставьте парус. Да поторапливайтесь, болваны!
Потом обратился к нахохлившемуся юноше.
— Предупреди своих. Сейчас мои люди развернут вон то полотно.
— Мы не дикари и знаем, что такое парус! — гордо выпятил грудь молодой человек.
Но капитан уже не слышал его, глядя на мачту взгляд на мачту.
Раскачиваясь и обиженно скрипя, рея скользнула вниз, позволив распрямиться серому полотнищу паруса. Глухо хлопнув, тот выпятился, словно брюхо беременной женщины, а матросы бросились крепить канаты.
Корабль рванулся вперёд, словно колесница после крепкого удара кнута по лошадям. Послышались испуганные крики женщин. Стоявший рядом Орри испуганно дёрнулся, и мореход заметил, что тот еле сдерживает рвоту.
Презрительно фыркнув:
-Слабак! — он закричал, привлекая внимание всполошившихся ганток.
— Сюда! Смотреть сюда! Сюда я сказал, коровы безмозглые!
Когда испуганные глаза женщин обратились на него, капитан ощутил чувство гордости и превосходства. Подняв руку, мореход привычно скомандовал:
— Сидите и не мешайтесь под ногами, а когда мы войдём в реку, хватайте вёсла! Всё понятно?
Решительный голос и уверенные манеры Картена слегка успокоили слушательниц и они вразнобой закивали головами.
Перегнувшись через перила, он громко позвал Милима.
— Я здесь, хозяин! — тут же отозвался раб откуда-то снизу.
— Будь готов отбивать ритм!
— Да, хозяин!
— Орри! — вновь окликнул ганта мореход. — Объясни им ещё раз, что с первым ударом весла поднимаются, со вторым опускаются. Понял?
— Да, — буркнул молодой человек.
Подгоняемый ветром корабль с лёгким шипением резал волны. Держась за перила, к купцу вернулся от фальшборта молодой гант.
— Это шторм, господин Картен?
— Ещё нет, — усмехнулся тот. — Это только начало!
— Раньше я только слышал о море, — запинаясь, проговорил варвар. — Но никогда не видел.
— Что ты мог видеть в своём лесу? — пренебрежительно хмыкнул капитан. — Коров, навоз да медведей по праздникам.
Но собеседник, казалось, пропустил его обидные слова мимо ушей, словно не замечая неприкрытой насмешки. Ветер развевал длинные волосы, задувая их в рот и глаза. Ещё недавно сочившиеся страданием, сейчас они горели странной смесью восторга и ужаса.
— Оно красивое! — прошептал Орри, заворожённо глядя на голубовато-серые валы. — Как живое...
Потом юноша заговорил совсем тихо, перейдя на родной язык. Уловив в его словах ритм, Картен удивлённо вскинул брови. Неужели дикарь читает стихи? Нет, не может быть! Варварам не знакомо божественное искусство поэзии. Тем не менее, выросшему у моря и не представлявшему свою жизнь без него канакернцу пришлась по вкусу подобная реакция молодого человека. "Он не струсил", — хмыкнул про себя мужчина, на какой-то миг даже почувствовав что-то вроде симпатии. Но быстро опомнившись, проворчал:
— Следи за берегом. Мы погибнем, если не успеем войти в устье.
Юноша, видимо, тоже устыдившись подобной впечатлительности, коротко кивнул.
Встревоженный непогодой, капитан решил сам встать к рулевому веслу. Будь жив Жаку Фрес, он не стал бы беспокоиться. Но среди уцелевших членов команды не оказалось ни одного опытного рулевого. Слегка затухшая ненависть к дикарям вспыхнула с новой силой. Но едва Картен обернулся, как все посторонние мысли тут же вылетели у него из головы. Небо на севере стремительно темнело, а от горизонта надвигалась туманная стена дождя.
— Останься здесь! -приказал он Мулмину. — Одному тяжело будет.
— Хорошо, хозяин, — кивнул матрос, не меньше капитана встревоженный приближением шторма.
Началась гонка за жизнь. Опытный мореход понимал, что убежать от бури невозможно. Но можно попробовать спрятаться. Губы сами собой зашептали знакомую молитву. Даже сквозь нарастающий вой ветра купец слышал доносившиеся с палубы гребцов сдавленные рыдания, нервные восклицания и голоса матросов, которые то ругали, то утешали своих недавних пленниц.
— Там! — внезапно заорал молодой варвар, вытянув руку и подпрыгивая на месте. — Там!!!
Картен тоже заметил вдававшийся в море мыс, венчавшийся холмом с голой вершиной.
Требовалась немалая сила, опыт и большая удача, чтобы круто повернуть идущее по ветру судно. Мышцы и сухожилия трещали вместе с рулевым веслом. Вдвоём с Мулмином капитан сумел провести корабль почти вплотную к круто уходившему вверх берегу, и как только они укрылись за мысом, обрушился первый шквал.
Холодные капли ударили злым горохом. Одежда моментально промокла. Палуба резко накренилась, готовая зачерпнуть взбаламученную воду.
Люди, сидевшие у правого борта с криками и пронзительным визгом устремились на противоположную сторону от приближавшегося вала.
— Парус! — отчаянно заорал Картен. — Рубите парус!
— Чем!? — отозвался Крек Палпин.
— Что делать? — обратился к мореходу растерянный Орри.
— Дыру! — рявкнул тот, чувствуя, что ещё миг, и судно опрокинется.
Не обращая внимания на качку, варвар вскочил на перила и прыгнул вперёд, подняв над головой кинжал. Купец охнул от неожиданности. Молодой гант ударил в центр туго натянутого паруса и рухнул вниз, не выпустив клинка.
Воздух рванулся в разрез, затрепетав, опало полотно. Корабль резко выпрямился, а набежавшая волна перенеся его над так не кстати подвернувшейся отмелью, буквально втолкнув устье.
Тяжело грохнувшись на палубу, молодой дикарь что-то закричал. Прежде чем капитан окончательно пришёл в себя, часть весел легло на воду.
— И-и-и раз! — затянул он, стараясь рассмотреть в пелене дождя сужавшиеся берега. — Раз! Раз!
Звонко ударила бронзовая палочка.
— Эй, морские бродяги! — засмеялся Картен. — Вы, что заставите таких красавиц одних грести?
Почувствовав, что смерть вновь прошла мимо, лишь чуть коснувшись своим чёрным крылом, мореход, хохоча от восторга, принялся громко декламировать, стараясь перекричать шум дождя.
Под взмётом ветра новый взъярился вал.
Навис угрозой тяжких трудов и бед.
Мы выдержим, когда на судно
Бурно обрушится пенный гребень.
Дружней за дело! Возведём оплот,
Как медной бронёй, борта опояшем,
Противоборствуя пучине,
В гавань надёжную бег направим.
Да не поддастся слабости круг борцов!
Друзья, грядёт к нам буря великая.
О, вспомните борьбу былую,
Каждый пусть ныне стяжает славу.
Любимые строки помогли быстрее прийти в себя, и Картен стал оглядывать поросшие лесом берега в поисках подходящего места для стоянки. Гребцы, видимо, тоже почувствовав, что опасность миновала, уже не работали с прежним рвением. То и дело слышался деревянный стук и ворчание матросов.
Заметив удобный плёс, капитан повернул рулевое весло, бросив Мулмину
— Берите канаты и привязывайте, как следует. Если дождь усилится, река снова снесёт нас в море!
Коротко кивнув, тот почти бегом скатился с кормовой палубы, выкрикивая распоряжение хозяина. Через какое-то время они уже вдвоём с Креком Палпином стояли на носу, готовясь спрыгнуть на берег с канатом в руках.
Неожиданно ослепительно яркая молния пронзила небо, которое раскололось с оглушающим треском. Дикарки пронзительно завизжали. Картен тоже присел от испуга, но в отличие от них руль не бросил. Хвала Питру, что судно оказалось так близко от берега. Преодолев последние несколько шагов, нос с чмоканьем вошёл в топкое дно. Матросы тут же спрыгнули и устремились к ближайшим зарослям. Совсем близко раздался ещё один удар грома, вызвав новые крики и женский плач.
Капитан с нарастающей тревогой чувствовал, как вздрагивает корабль под напором усиливающегося течения, которое явно собиралось увлечь его обратно в море. Но опытные матросы не подвели, умудрившись буквально в последний момент обернуть конец вокруг толстой ели. Едва Крек Палпин затянул узел, как канат, дёрнувшись, натянулся струной. Подхваченное рекой судно стало бросать из стороны в сторону. Картен потерял равновесие и рухнул на сырую палубу.
Обессиленный и продрогший, он почти не помнил, кто помог ему подняться, и как оказался в каюте. Очутившись в кромешной темноте, мореход вдруг обнаружил, что чьи-то руки торопливо стаскивают с него промокшую одежду.
— Милим! — хрипло позвал Картен, но верный раб не отозвался.
Зато уши заполонили женские голоса, что-то причитавшие на своём варварском наречии, да грохот дождя по просмолённым доскам палубы.
Собрав последние силы, купец попытался вырваться из дикарских лап, но здоровенные коровы без труда повалили его на пол.
— На помощь! — только и успел мяукнуть капитан, прежде чем кто-то из ганток вжал его лицо в жёсткий медвежий мех.
"Убивают!" — испугано решил купец, жадно хватая ртом воздух. Но тут чьи-то ладони успокаивающе прошли по обнажённой холодной спине. Кое-как повернув голову, он сделал судорожный вздох, но орать и вырываться больше не стал. Уставший, озябший, казалось, до костей мужчина стал быстро отогреваться. От растиравших кожу ладоней исходило ласковое, расслабляющее тепло. Четыре руки, разминавшие капитана, буквально творили чудеса. Готовый вот-вот прорезаться кашель куда-то исчез, веки наливались свинцом, а тело охватывала приятная истома.
"Откуда варварам известно искусство массажа? — лениво думал Картен. — Это же лучше, чем в бане Фения. О Нутпен и Дилоа, как же хорошо..."
— Господин, — прошелестел над ухом знакомый голос.
Открыв глаза, капитан с трудом различил склонившегося над ним Милима. В полуоткрытую дверь каюты тянуло холодом. Дождь размеренно стучал по доскам палубы.
— Выпейте, господин, — раб поднёс ко рту хозяина миску с горячим отваром.
— Откуда? — спросил Картен, осушив её в три глотка.
— Костёр развели на берегу, ужин варим, — торопливо докладывал невольник. — Каша вот-вот поспеет.
— Где все? — приподнялся на локте мореход.
— Там, — неопределённо махнул рукой Милим. — Навес натянули.
И понизив голос, добавил:
— На корабле остались только три дикарки, господин. Но все с оружием.
— Не стоит затевать драку в такую погоду, — проворчал капитан и вновь заснул, несмотря на голод.
Проснувшись среди ночи, ткнул локтем мирно похрапывавшего рядом раба. Всполошившись, тот отыскал закутанную в шкуру миску и почти на ощупь покормил хозяина ещё тёплой кашей. Дождь перестал, но из-за тонких стен каюты доносился глухой шум леса, все ещё трепетавшего под порывами ветра. Кроме них в каюте находились ещё трое. Двое мирно посапывали, а Орри, заметив, что мореход проснулся, стал рассказывать, что сделано, пока тот спал. Корабль для надёжности привязали ещё одним канатом. Все матросы и женщины в трюме. Тесно, зато тепло. На палубе остались двое караульных. Поняв, что сам поступил бы точно так же, капитан решил все же похвалить расторопного варвара.
Теперь, когда непосредственная угроза жизни миновала, можно подумать о будущем. Самое простое решение напрашивалось само собой. Убить мальчишку, а утром вновь загнать дикарок в трюм или силой посадить за весла. Картен мрачно хмыкнул. Глупость. В трёх шагах начинается лес без конца и без края. При первой же опасности гантки разбегутся, их и с собаками не отыщешь. Ему вдруг пришлось по душе предложение Ники Юлисы. Как ни печально, но, видимо, придётся идти на сделку с варварами. Тем более, что после такой бури они будут посговорчивее.
На этот раз капитан проснулся от рези в мочевом пузыре. С удивлением оглядев пустую каюту, твёрдо пообещал себе наказать нерадивого раба, вздумавшего бросить господина в одиночестве. Хорошо, хоть не забыл оставить сухой хитон, аккуратно сложенный у изголовья. Раздражённый отсутствием невольника, Картен, только одевшись, обратил внимание на доносившийся с палубы шум.
Солнце давно поднялось. Небо светилось такой поразительной голубизной, будто не было ни угрожающе клубившихся туч, ни дождя, ни урагана с порывами ветра и огненными всполохами молний.
На кормовой палубе бушевали гантки. Размахивая руками и надрывно вереща, они грозной толпой нависали над двумя прижатыми к фальшборту фигурами. Орри огрызался, пытаясь что-то доказать, а Ника Юлиса мрачно смотрела на них, скрестив руки на груди. Непринуждённо рассевшиеся на лавках матросы с любопытством поглядывали за происходящим, обмениваясь короткими ехидными замечаниями.
