— Вы так красивы, госпожа Юлиса!
Ника промолчала, хотя ей тоже понравилось своё отражение в зеркале. Красиво уложенные темно-русые волосы напоминали корону.
"Не хватает только бриллиантовой диадемы или хотя бы заколки с сапфиром", — подумала девушка, пообещав себе не продавать последний драгоценный камень без самой крайней нужды.
Послышались стремительно приближающиеся шаги. Девушка в ожидании посмотрела на дверной проём. Без какого-либо стука или предупреждения, отодвинув циновку, вошла Тервия. Окинув взглядом комнату, она растерянно спросила:
— Госпожа Юлиса, вы не видели Вестакию?
— Сегодня нет, — покачала головой путешественница.
Буквально за секунду лицо хозяйки дома сделалось бледным, словно густо покрашенная свежей известью стена. Губы мелко задрожали, и не сказав ни слова, она выбежала, чтобы через несколько секунд громко хлопнуть дверью супружеской спальни.
Девушка выскочила в соседнюю комнату. Кровать дочери консула оказалась не слишком аккуратно заправлена. Ника инстинктивно шмыгнула за стену, когда, громко шлёпая босыми ногами, к лестнице промчался мореход, одетый только воздухом. Следом, прикрывая рот рукой, бежала супруга.
Путешественница выглянула в окно.
Получив удар в ухо, Терет рухнул навзничь, но быстро очнулся, и встав на колени, принялся уверять, что никто ни утром, ни вечером за ворота не выходил, что он сторожит исправно, и мимо него даже мышь не проскочит.
Услышав за спиной взволнованное сопение Риаты, Ника поморщилась, знаком велев отойти подальше.
В памяти вдруг всплыл услышанный вчера вечером крик. Быть может, ей совсем не померещилось? Припомнив, откуда он доносился, девушка торопливо спустилась вниз.
Голый Картен продолжал допрашивать привратника, но тот упрямо стоял на своём, не обращая внимание на оплеухи. В дверях кухни сумрачным монументом застыла Кривая Ложка, из-за которой выглядывали горевшие жадным любопытством лица рабов. Но едва Тервия взглянула в ту сторону, их как ветром сдуло. Только циновка на двери ещё колыхалась какое-то время.
Не приставая к хозяевам, которым сейчас явно не до неё, гостья проскользнула в мужской зал, а оттуда в сад. Оглядевшись и вспомнив расположение дома, она направилась к левому забору. Справа он примыкал вплотную к соседнему участку, за самой длинной, протянувшейся параллельно фасаду, частью ограды располагалась широкая, довольно оживлённая улица. А вот слева пролегал узкий, тёмный переулок.
Рачительная хозяйка госпожа Картен использовала каждый клочок земли. В густой тени высокой стены протянулась короткая грядка или клумба, усаженная какими-то растениями с широкими светло-зелёными листьями, украшенными по краям белой каймой. На этом великолепии сразу бросалась в глаза вытянутая ямка, представлявшая из себя отпечаток пятки и части стопы, обутой скорее всего в обычные для Канакерна сандалии.
Подтянув подол платья, Ника поставила рядом свою ногу. Тут наследила явно не дочка морехода. У неё размер ещё меньше. Девушка ещё раз огляделась вокруг. К сожалению её опыта в чтении следов оказалось явно недостаточно, и ничего заслуживающего внимания она не разглядела. Впрочем, и увиденного оказалось вполне достаточно, чтобы сделать вывод: кто-то большой случайно наступил на край клумбы, втоптав в землю широкие листья. Осталось понять, откуда он здесь взялся?
Путешественница стала рассматривать сложенную из камней стену, очень скоро заметив зацепившийся за выступ комочек земли, по виду ни чем не отличавшийся от той, которая покрывала грядку. Или всё же клумбу? Разве что посветлее, потому что успела подсохнуть. А на самом верху еле различимые с такого расстояния чуть колыхались под ветром несколько коротких волосков, очень похожих на тонкую леску.
Громом прозвучавший в тишине скрип дверей, заставил девушку вздрогнуть. Вошедшая Мышь, скользнув по ней равнодушным взглядом, крикнула:
— Молодая госпожа, где вы!?
И зачем-то заглянула за росший возле скамейки цветочный куст.
Тут же, словно по команде, подобные возгласы послышались дома и на дворе. Очевидно, совсем потеряв голову, родители приказали рабам искать дочь повсюду.
Гостья встретила уже успевшего облачиться в хитон морехода на галерее. Озабоченный неожиданно свалившимися бедами, он так бы и пролетел мимо, если бы Ника не вцепилась ему в руку выше локтя.
— Отстаньте, госпожа Юлиса! — глаза купца полыхнули гневом, хотя он и старался говорить вежливо. — Не до вас!
— Это касается вашей дочери, господин Картен, — разжала пальцы девушка.
— Вестакии? — встрепенулся тот и сам схватил собеседницу за руки. — Где она? Что вы знаете?
— Думаю, вам надо самому посмотреть, — отвела взгляд путешественница. — Пойдёмте.
Странно, но купец почему-то не стал ни спорить, ни настаивать на немедленном ответе.
Они вошли в зал, где кто-то из рабов уже раздувал очаг, когда сзади раздался крик:
— Мерк, ты куда?
Позабыв о важности и солидности, за ними по галерее тяжело бежала Тервия.
— Госпожа Юлиса хочет что-то сказать о нашей дочери, — бросил через плечо консул.
— Показать, — мягко поправила его Ника, поманив за собой.
К чести морехода тот сразу всё понял, несмотря на взвинченное состояние, а вот его супруге пришлось объяснить.
— Кто-то спустился в сад по верёвке и наступил на этот листок, — сказал девушка. — Видите след?
— О боги! — только и смогла пролепетать женщина.
— А потом забрался обратно, — продолжала путешественница, втайне гордясь своей наблюдательностью. — И оставил на стене прилипшую к сандалию землю.
Не слушая её, Картен выбежал из сада, оставив Тервию переваривать услышанное. Ника устремилась за ним. Не задерживаясь, купец сам отпер калитку, оттолкнув суетящегося привратника.
Гостья догнала его на улице возле проулка. Присев на корточки, консул рассматривал две кучки помёта, отстоявшие друг от друга сантиметров на двадцать. Не понимая, чего он в них нашёл, девушка окинула долгим взглядом узкий, сумрачный переулок, не найдя там ничего интересного. А вот под ногами на камнях мостовой темнело тёмно-бурое пятно, по которому ползали зелёные, блестящие мухи.
— О, яйца Нутпена! — рявкнул мореход, хлопнув себя ладонями по коленям. — Член Дрина! Куда только смотрели домашние боги!? Так вы храните мой очаг?!
Вскочив, он потряс крепкими кулаками.
— Вам бы только принимать жертвы, да в спальнях подглядывать, неблагодарные бездельники!
— Что случилось? — спросила Ника, встревоженная такими богохульствами обычно уважавшего небожителей купца.
Бросив разъярённый взгляд на невольно попятившуюся собеседницу, тот выдохнул:
— Здесь стоял осел. Долго стоял! Два раза успел обгадиться!
Вдруг он посмотрел куда-то за спину девушки.
Напруженная в ожидании неприятностей, та быстро шагнула в сторону, одновременно обернувшись.
Но это оказалась Тервия. В отличие от своей гостьи, она не забыла набросить на голову накидку и, очевидно, поэтому задержалась.
Правая нога Ники неожиданно поехала в сторону. Путешественница едва успела опереться рукой в стену, а подняв сандалию, увидела раздавленный абрикос с чёрным ядрышком. Чуть в стороне, застряв между камнями, лежал ещё один. Облепившие сладкую мякоть осы взвились вверх с недовольным жужжанием.
— Какой осёл? — вскричала женщина, всплеснув руками. — У нас дочь пропала, а ты...
— Здесь стоял осёл! — грозным рыком прервал её супруг, указав пальцем на вонючие кучки. Может даже с повозкой. Что он здесь забыл ночью?!
Несколько секунд Тервия хлопала ресницами, беззвучно разевая рот, словно выброшенная на берег рыба.
Успевшая сообразить в чём дело девушка уже потеряла интерес к их разговору, привлечённая маленькой цветастой тряпочкой, крошечным обрывком размером чуть больше спичечного коробка.
Едва она наклонилась за ним, госпожа Картен вышла из ступора, и по переулку, отражаясь от стен, прокатился полный ужаса крик:
— Её украли!!!
— Да, во имя яиц Нутпена! — отозвался консул. — Нашу дочь похитили!
— О, Вестакия, доченька моя ненаглядная! — Тервия закрыла лицо руками. — Кто? Как? Когда? Бессмертные боги, она же ещё дитя!
Путешественница подняла кусочек ткани, судя по отсутствию пыли, оторванного совсем недавно. Повертела в руках, тщетно пытаясь вспомнить, видела она его раньше или нет?
— Но, может, ты ошибся, Мерк? — в последней отчаянной попытке спросила жена.
— Нет, — мрачно покачал головой тот. — Следы у стены. Теперь вот это. Хорошо, что мы вовремя спохватились. Скоро придут городские рабы чистить улицы. Если бы они убрали навоз, мы бы так ничего и не узнали...
Не дослушав, женщина бросилась к мужу и, уткнувшись лицом в его широкую грудь, затряслась от громких, прерывистых рыданий.
Взяв её за плечи, Картен торопливо заговорил, глядя в пустоту:
— Я сейчас же пойду к стратегу Ребу Стауту. Мы поднимем на ноги всех стражников, эфебов, обшарим Канакерн снизу доверху. Обещаю, я найду Вестакию. А того, кто её похитил, задушу своими руками, порву на кусочки!
— Тут ещё и девиц крадут, — пробормотала Ника себе под нос.
Но мореход услышал. Нежно проведя ладонью по тщательно уложенным волосам супруги, произнёс:
— Иногда. Последний раз такое случалось лет двадцать назад.
Тервия резко вывернулась из его рук.
— Чего же ты стоишь? Беги, торопись!
И тут же схватила его за руку.
— Ну не в таком же виде! Причешись, одень плащ. Ты же консул!
-Да, да, — мужчина словно осунулся под тяжестью плеч, даже походка сделалась какой-то старческой, шаркающей.
Крепко зажав в кулаке подозрительную тряпочку, гостья пошла вслед за хозяевами. Когда трясущийся от страха Терет задвинул за ней засов, девушка всё так же тихо сказала:
— Вряд ли её украли.
Вздрогнув и покачнувшись, словно от удара, Картен резко обернулся, вперив в неё вспыхнувший яростью взгляд.
— Что ты сказала?
— О чём вы, госпожа Юлиса? — вслед за супругом испуганно пролепетала женщина. — Как это "не украли"?
— Суди сам, Мерк, — решив ответить неучтивостью на неучтивость, Ника не стала отводить глаз. — Разве можно незаметно утащить взрослую девушку из дома, битком набитого людьми? Я, твои сыновья, вы с женой. Внизу рабы. И никто ничего не слышал.
— На что это вы намекаете, госпожа Юлиса? — с неприкрытой угрозой поинтересовался консул.
— Вестакия могла и сама сбежать, — пожала плечами собеседница.
— Что? — сжав кулаки, Картен подался вперёд с таким видом, что она невольно попятилась. — Да как у тебя язык повернулся такое сказать?!
— Моя, моя дочь!!! — задохнулась от возмущения Тервия. — Сбежала?! Из родного дома?! Нет! Не может быть! Вестакия добрая, послушная девочка. Она чтит и уважает своих родителей! Она никогда... Слышишь? Никогда не пойдёт против воли отца и матери.
Глядя на их разъярённые физиономии, путешественница с грустной ясностью поняла, что длинный язык вновь втравил её в очередную неприятность.
"Вот дура! — думала она, продолжая отступать от пылавшего гневом морехода. — Не могла просто промолчать? Какое тебе дело до Вестакии, Картена и всего его семейства?"
Внезапно купец остановился. Лицо его приобрело более-менее осмысленное выражение. Резким взмахом руки заставив замолчать причитавшую супругу, мореход, подозрительно щурясь, спросил свистящим, словно змеиное шипение, шёпотом:
— С чего моей дочери убегать из дома? Вы что-то знаете? Вестакия говорила?
Очутившись в положении, когда терять стало нечего, Ника огрызнулась:
— Потому что вы не отдали её за Ноор Учага!
Консул замер, в его расширенных, как у персонажей анимэ, глазах читалось такое искреннее неподдельное изумление, что у девушки по спине забегали ледяные мурашки, заросший чёрными, с сединой волосами кадык морехода дёрнулся, рот открылся.
— Он же совсем недавно приходил просить её руки! — вскричала собеседница, отчётливо понимая, что облажалась, и только сейчас начинаются настоящие неприятности. — А вы ему отказали!
— О чём она, Мерк? — вскричала Тервия. — Какой-такой Ноор Учаг?! Почему я ничего не знаю?!
— Кто тебе наплёл такую чушь?! — отстранив жену, раненым бизоном взревел Картен. — Какое ещё сватовство?! Как ты смеешь распускать грязные сплетни о моей дочери?!
— Зачем же тогда к вам приходил сын вождя атавков? — в отчаянии хватаясь за соломинку, храбро пискнула девушка, и отлетев от мощного удара, врезалась спиной в ворота.
Голова загудела, как набатный колокол, или автомобильная сирена, колени затряслись. Беспомощно ловя ртом воздух, Ника стала сползать вниз, тщетно пытаясь упереться ладонями в гладко оструганные доски.
Но купец не дал ей рухнуть на каменные плиты. Мощные руки вцепились в шею путешественницы, помогая устоять на ногах, но сильно ограничили поступление воздуха в лёгкие.
— Если ты, меретта дикарская, ещё хотя бы раз произнесёшь имя моей дочери, я выгоню тебя из дома, и добирайся до своей глупой родни как сумеешь!
Цепенея от ужаса и боли, девушка попыталась оторвать цепкие, волосатые руки купца от своей шеи, но тот только крепче сжимал пальцы.
— Нет, — подумав, покачал головой Картен. — Я тебя просто убью, и в Тарар все камни твоего полоумного папаши.
До рези в мочевом пузыре напуганная превращением вполне рассудительного и вроде бы здравомыслящего человека во взбесившееся чудовище, путешественница быстро-быстро закивала головой, чувствуя, как по щекам бегут слёзы паники и бессилия.
— Мерк, — негромко проговорила Тервия. — Что мы скажем людям? Фаркам, Приску Гроку, Сассе Луиле, Каниру Нашу?
Отпустив гостью, радушный хозяин торопливо зашагал в дом. Крепко вцепившись в засов, Ника зашлась в долгом, надсадном кашле, жадно дыша и потирая грудь. Перед глазами катались разноцветные колёса, а в голове проблесковыми маячками вспыхивали и гасли обрывки мыслей: " Он меня чуть не задушил!... За что?... Я же только хотела помочь... Что за люди такие?... Никогда, никогда больше не влезу в чужое дело... Тонуть будут, мимо пройду... Пусть сдохнут!...Козлы..."
— Давайте я помогу вам, госпожа, — неожиданно прозвучал рядом голос Риаты.
— Сначала в уборную, — с трудом просипела хозяйка, опираясь на плечо невольницы, та понимающе кивнула.
Поднявшись на второй этаж, путешественница окончательно пришла в себя, твёрдо решив ни во что не вмешиваться. Картен в очередной раз недвусмысленно дал понять, что ни в коем случае не является ни другом, ни даже приятелем, а всего лишь посредником. Значит, и к нему надо относиться соответственно. Перед тем как плюхнуться на кровать, она посмотрела на себя в зеркало и застонала, разглядев на скуле синяк, а на шее красные пятна.
— Госпожа, — отвлекла её невольница от мрачных мыслей.
— Что? — обернувшись, девушка увидела в руках у рабыни две маленькие круглые коробочки.
— Здесь светлая и тёмная краска, — объяснила женщина. — Если их смешать и нанести на кожу, никто ничего не заметит.
— Давай попробуем, — со вздохом согласилась Ника.
Глядя, как Риата подбирает нужный цвет в глиняной плошке, она спросила:
