Собираясь в город, Ника распаковала свою кубышку, отложила пятьдесят серебряных монет и, завернув их в тряпочку, спрятала на поясе. Служанки обменялись удивлёнными взглядами, но промолчали. Не собираясь ничего объяснять, девушка привязала на спину кинжал, так чтобы рукоятка была с правой стороны. Набросив накидку, ещё раз осмотрела себя в зеркало, потом спросила:
— Ну, что-нибудь видно? Чего жмётесь? Правду говорите.
— Если приглядеться, — пожала плечами рабыня и посоветовала. — Вы бы оставили оружие, госпожа, мы же с вами пойдём.
— А ты что скажешь, Паули?
— Берите, госпожа, — тряхнула головой гантка. — Лучше путь будет.
Сама она повесила на пояс нож, а Риата прихватила дубинку и узелок к картеновскими гостинцами.
Всю дорогу до площади, где располагался фонтан Тикла, Уртекс болтал без умолку. То по примеру папы рассказывал, кто живёт в домах, мимо которых они проходили, то ярко описывал свои успехи в учёбе, особенно напирая на историю города и воинские упражнения. При этом парнишка шагал так близко, что они пару раз стукнулись локтями. Ника деликатно отодвигалась, но улочки были слишком узкие, да и сын морехода упорно старался сократить дистанцию. Девушка собралась отчитать прилипчивого подростка, но тут впереди показалась площадь.
Приятели Утрекса в таких же хитонах на одно плечо стояли у круглого, обложенного каменной оградой водоёма, куда падали струи воды из четырёхугольного столба, украшенного звериными мордами. Мальчишки пересмеивались и неумело пытались обратить на себя внимание приходивших за водой девушек.
"Это, наверное, Длинный Глот? — решила путешественница, глядя на высокого худого подростка, чьи плечи находились на уровне макушки более коренастого соседа. — Значит, это Лерций Лавк, сын наёмника".
Заметив молодого Картена и его спутниц, они тут же пошли им навстречу. Довольно правдоподобно изображая из себя взрослого, Уртекс представил приятелей девушке. И та с удовольствием убедилась в правильности своей догадки. Называя её имя, сын морехода не только обратил внимание на дедушку сенатора, но и со значением подчеркнул, что Ника пересекла океан. Чем может похвастаться не каждый моряк в Канакерне. Друзья тут же со значением закивали головами, а путешественница с трудом удержалась от улыбки.
Длинный Глот ещё раз поинтересовался, куда именно она хочет попасть?
— Разве Уртекс тебе не сказал? — удивилась девушка. — Мне нужна семья Ус Марака, он служил сарвалом — старшим матросом на корабле Картена.
О том, что моряк просил её присмотреть за своей семьёй, Ника решила пока умолчать. Ей ещё надо самой о себе позаботиться.
Парнишка задумчиво почесал затылок.
— Так она сейчас с Вилсом Шрымом живёт.
— И давно? — растерянно пробормотала путешественница.
— Дней десять, как он к ней совсем перебрался, — объяснил Длинный Глот. — Как раз когда слухи пошли, что на корабль господина Картена пираты напали.
— Это их дело, — нахмурилась Ника, с горьким облегчением подумав, что одной проблемой меньше, и жена, точнее вдова Ус Марака, уже сама похлопотала обо всём. — Я обещала Ус Мараку навестить его семью. Да и деньги передать надо. Пошли.
Паренёк оглядел её с ног до головы и, видимо, оставшись довольным, кивнул. Как девушка и предполагала, они направились к стене, отделявшей город от порта. Вскоре Ника поняла, что проходя здесь с мореходом в первый раз, лишь краем коснулась границ неблагополучного района.
В этот час на узких, кривых улочках царила благодатная тень от нависших над ними трёх и даже четырёхэтажных домов. На взгляд девушки, они выглядели какими-то слишком низкими по сравнению со зданиями её мира. Но ровные ряды окон снимали последние сомнения.
Как и везде в городе, под ногами лежали кое-как обтёсанные булыжники, среди которых темнели каменные решётки канализационных стёков. Несмотря на кажущуюся чистоту, в воздухе стоял устойчивый запах отходов человеческой жизнедеятельности, вонь горелого оливкового масла, тухлой рыбы и какой-то кислятины.
Лица попадавшихся навстречу мужчин, мягко говоря, не несли на себе печати добродетели. Женщины, в основном, казались измотанными и озлобленными, кроме иногда встречавшихся представительниц древнейшей профессии, чьи физиономии щеголяли яркой, почти клоунской раскраской. Туда-сюда носились стайки голых, грязных детей. Из памяти самой-собой всплыло подходящее слово — "трущобы".
"Смотри, что тебя ждёт, если не сможешь вписаться в семейство Юлисов", — внезапно подумала Ника и невольно передёрнула плечами. Глядя на эти клетушки, девушка в который раз поняла, что жизнь у аратачей в хижине Наставника ещё может показаться ей раем.
"Ну и зачем этим дикарям так приспичило выдавать меня замуж? — путешественница поморщилась от воспоминаний, краем уха слушая болтовню Уртекса. — И почему Глухой Гром оказался таким козлом?"
С трудом подавив горестный вздох и пряча слёзы, она попыталась сосредоточиться на словах молодого Картена. Кажется, он говорил, что здесь проживают в основном метеки.
— Ус Марак не был гражданином? — удивилась девушка. — Как же твой отец поставил его сарвалом?
— А чего тут такого? — в свою очередь вскинул чёрные брови парнишка. — Их семья живёт в Канакерне уже давно. Сам Ус Марак плавал ещё с моим дедом. Люди его уважали. Мой отец тоже. Корабль — не городское собрание, госпожа Юлиса.
Почувствовав себя дурой, девушка поспешила избавиться от этого ощущения, вспомнив разговор за завтраком.
— Длинный Глот, разве твой отец не гражданин?
— Гражданин, госпожа Юлиса, — гордо, но с изрядной долей горечи проговорил подросток.
— Ему просто не повезло, — влез в разговор Уртекс.
— Это как? — удивилась собеседница.
— Моего деда брат обманул, — нехотя буркнул Длинный Глот, явно недовольный тем, что приятель задел такую болезненную тему. — Сам удрал с деньгами в Империю, а на него долг повесил.
Парнишка криво ухмыльнулся.
— С тех пор наша семья здесь и живёт. Квартира дешёвая, соседи хорошие. Отец в подручных у купца, караваны его водит. Много уже выплатили, ещё больше осталось. Хвала бессмертным богам — в рабы не повязали.
Из подворотни им навстречу вывернулась группка гогочущих подростков, при виде которой Ника не смогла удержаться от усмешки: "Некоторые вещи одинаковы во всех мирах".
Уртекс как-то сразу скис, подвинувшись ближе к своему приятелю, а путешественница спрятала руку под накидкой. Длинный Глот поздоровался с предводителем местных гопников, коротко рассказав, кого и куда ведёт. Здоровенный пацан с редкой бородёнкой и без нижних резцов, понимающе кивнул, сообщив, что Вилс Шрым наверное в порту, а сама Дация дома.
Пройдя около сотни шагов, путники увидели трёхэтажное здание в виде буквы "Г". Как смогла лишний раз убедиться Ника, подъездов, в её понимании, здесь не существовало. Вдоль стен шла открытая галерея, на которую и выходили двери жилых комнат.
Поставив ногу на первую ступеньку подозрительно скрипнувшей лестницы, девушка ощутила всю ненадёжность конструкции. Оценив взглядом щелястый помост, она решила не рисковать, посоветовав служанкам ждать внизу.
Длинный Глот заглянул в распахнутую дверь.
— Дация! Госпожа Дация!
— Кому чего надо? — отозвался неприятный женский голос.
Подойдя ближе, Ника увидела узкую длинную комнату с большой, высокой кроватью, столом, табуретками и развешанными по стенам полками. Сквозь узкие жалюзи на окне в противоположной стене били яркие лучи солнца, нарисовавшие жёлтые полоски на неровном деревянном полу. Неугомонные пылинки плясали в воздухе, вспыхивая крошечными звёздочками.
Прямо перед дверью, сжимая правой рукой узкогорлый кувшин, стояла особа средних лет в длинном, застиранном хитоне, но с золотыми серёжками в ушах и ярко-зелёной лентой, охватывавшей пышно взбитые тёмно-русые, почти чёрные, волосы. Едва взглянув ей в лицо, путешественница тут же выдала ей собственную характеристику, выраженную одним словом — "тётка".
Причём речь идёт не о родственных связях, а исключительно о свойствах характера. Вечно ожидает подвоха, всегда и всех готова обвинить в злоумышлении против себя любимой, при этом видит причины собственных неудач исключительно в кознях окружающих — соседей, родственников, знакомых, считая своё мнение исключительно правильным, компетентным и непререкаемым. О чём, разумеется, регулярно сообщает всем и на каждом шагу. Среди таких людей встречаются и вполне приличные, на первый взгляд, люди. Но у Дации это было на лбу написано чёткими заглавными буквами.
Ника с трудом подавила вздох разочарования. Нет, не такой она ожидала увидеть жену красавца Ус Марака.
— Это госпожа Ника Юлиса Террина, — представил гостью Длинный Глот. — Она хотела тебя видеть.
Дация поставила кувшин на стол, где красовалась большая миска с водой, какие-то чашки, керамические стаканы и тарелки.
— Зачем?
— Ваш муж просил навестить вас, — осторожно проговорила девушка.
— Где вы его видели? — встрепенулась женщина, голос её дрогнул, а лицо на миг стало почти человеческим.
Но тут она понимающе кивнула.
— Это вас Картен привёз из-за моря?
— Да, я приплыла на его корабле, — кивнула путешественница.
— Вместе с теми вонючими дикарками, из-за которых погибли наши мужья? — густые брови Дации сошлись к переносице, щеки покраснели, в глазах вспыхнул ясный, чистый свет прирождённой разоблачительницы и правдорубщицы.
— Ваш муж спасал своих товарищей и тех, кто не дал нам умереть с голоду, — Ника попыталась вернуть разговор в конструктивное русло.
— А про своих детей он думал?! — рявкнула женщина, уперев руки в бока и воинственно выпятив увядшую грудь. — Они каждый день есть просят! Троих мне заделал и в море уплыл! И ладно бы деньги приличные привозил, а то ведь слёзы одни! Умные мужья в Рыбьем месте больше зарабатывают, чем Ус Марак из-за океана привозил!
Дация всхлипнула, по щекам побежали слезы, оставляя на коже мокрые дорожки.
— Дети разуты, раздеты, сама забыла, когда в последний раз лишнюю тряпку покупала! Живём в этой дыре! А он!!!
Женщина скривилась, сразу став похожей на лысую обезьянку.
— Подвиги совершает! Карелг! Лучше бы о детях подумал!
Длинный Глот широко улыбался, похоже, всё происходящее его очень забавляло. Лерций Лавк благоразумно остался на лестнице. Уртекс торопливо спрятался за стену у двери, оставив Нику одну под фонтаном всё новых и новых обвинений, извергавшихся на Ус Марака, Картена и смазливых девиц. Ну матросу уже всё равно, его капитан тоже ничего не слышал, а вот путешественнице стало очень неприятно.
— Детей осиротил, меня одну бросил! Без денег, без защиты! Хоть в рабы продавайся от голода!
Не удержавшись, гостья посмотрела на стоявшие в углу новенькие, явно мужские, сандалии. Перехватив её взгляд, хозяйка разозлилась ещё больше.
— Мало того, что вы с Картеном честных канакернцев, мужей наших, угробили, так ты ещё пришла надо мной поглумиться!
Женщина рванулась к путешественнице.
— Смотри, любуйся, что натворила! Как людей обездолила!
Ника с пугающей ясностью поняла, что через минуту тётка вцепится ей в волосы. Драка со скандальной бабой никак не соответствовала тщательно выстраиваемому образу радланской аристократки. Но не убивать же её в самом деле! Это не открытое море, а государство со своей властью и законами. Тут за убийство по головке не погладят. Даже внучку сенатора.
— Заткнись! — как можно внушительнее рыкнула девушка.
Дация с побелевшими от бешенства глазами летела на неё, выставив вперёд руки со скрюченными грязными пальцами.
Мозг заработал с удивительной чёткостью и, как это случалось уже не раз, решение пришло мгновенно. Подавшись назад и одновременно разворачиваясь, Ника обеими руками сорвала с плеч накидку и швырнула в лицо женщины. На миг замешкавшись, та отшвырнула её в сторону. Но этого времени гостье хватило, чтобы добраться до стола, схватить широкую миску и выплеснуть её содержимое в перекошенную злобой рожу хозяйки. Та, видимо, никак не ожидала ничего подобного. Растерянно моргая, Дация с недоумением смотрела на расплывающееся по платью мокрое пятно.
Не давая скандалистке опомниться, Ника подскочила и с наслаждением влепила пощёчину, вложив в удар нарастающую ярость. Голова женщины дёрнулась в одну сторону, потом в другую. Девушка резко толкнула её в грудь. Та попятилась, запнулась о кстати подвернувшийся табурет и звонко плюхнулась на него задом, стараясь сохранить равновесие.
Уже почти не контролируя себя, гостья выхватила кинжал и прорычала сквозь стиснутые зубы:
— Ты на кого руку подняла, корова старая?!
Чувствуя, как рвётся наружу бушующая в душе ярость, Ника рычала в бледное, как мел, лицо ошарашенной женщины.
— Я дочь Лация Юлиса Агилиса из рода младших лотийский Юлисов!
Неужели она для того выжила в диких лесах, терпела издевательства Наставника, готовившего её к посвящению в охотники, переплыла океан, где чуть не погибла от голода, жажды и взбунтовавшихся матросов только за тем, чтобы выслушивать оскорбления какой-то зазнавшейся стервы?! Обида, смешиваясь с яростью, порождала злобу, чёрной волной застилавшую разум. Только на самом краю сознания билось истерическое: "Прекрати! Брось, она этого не стоит!"
— Оставьте её, госпожа Юлиса! — испуганно вскричал Длинный Глот, успокаивающе вытянув руки. Он больше не смеялся.
Доски галереи загрохотали под чьими-то торопливыми шагами, и в комнату, втолкнув Утрекса, ворвались служанки, готовые встать на защиту хозяйки.
— Госпожа! Что с вами, госпожа! — в один голос закричали Риата и Паули.
Гантка держала в руке нож, а рабыня размахивала дубинкой, едва не зацепив затылок поднимавшегося с пола сына морехода.
Тёмная пелена спала. Ника, шумно вздохнув, проговорила, пытаясь убрать кинжал:
— Разум этой женщины помутился от горя. Так?
Затравленно глядя на неё огромными, полными ужаса глазами, Дация торопливо закивала, скривив губы в жалкой улыбке.
Кое-как вставив дрожащими руками кинжал в ножны, девушка наклонилась за накидкой, но рабыня её опередила.
Встряхнув, она аккуратно положила лёгкую ткань на плечи госпожи и тут же отступила, вытащив из-за пояса дубинку.
— Господин Картен Мерк передаёт деньги, которые заработал твой достойный муж Ус Марак, — Ника не глядя протянула руку, в которую Паули тут же вложила кошелёк.
— Здесь сорок риалов, — продолжала девушка. — Считать умеешь?
— Да, — удивлённо кивнула Дация.
— Тогда пересчитай! — подойдя к столу, путешественница высыпала на него серебряные чешуйки.
Одна из них упала на пол и покатилась, пока Риата не наступила на неё.
— Я верю вам, госпожа Юлиса, — пробормотала хозяйка, приходя в себя.
Очевидно, женщины редко давали ей отпор, поэтому трёпка, полученная от незваной гостьи, произвела на Дацию такое сокрушительное впечатление.
— Считай! — рявкнула Ника. — При мне и этих юношах, сыновьях почтенных родителей!
Она кивнула на Длинного Глота, Утрекса и заглянувшего в комнату Лерция Лавка. На галерее послышались возбуждённые голоса.
