По красивому лицу кавалериста скользнула тень раздражения. Он опять замялся, не зная куда деть теперь уже чужой клинок. Ника требовательно протянула ладонь, и молодой человек вложил в неё рукоятку меча.
Подойдя к невесте, он наклонился, бережно взяв её за плечи.
— Не плачь. Боги услышали твои молитвы. Всё плохое позади. Скоро будешь дома. Увидишь отца, мать, братьев, которые так по тебе скучали.
"Эх, мужчины, — мысленно хмыкнула путешественница. — Не таких слов она от тебя ждёт".
И не желая слушать неуклюжие утешения десятника, отвернулась, взвешивая в руках широкий, непривычного вида клинок.
"Тяжеловат, — с сожалением подумала девушка, нанеся несколько ударов по воображаемому противнику. — Или я с ним обращаться не умею".
Подошла к Орри, который удерживал брыкавшегося осла, пока Риата завязывала ремни сбруи. Терпеливо дождалась, пока животное не займёт своё место между оглоблями, и протянула оружие ганту.
— Возьми. Вместо того, что они у тебя той ночью отняли.
Схватив меч, юноша принялся с жадностью его рассматривать.
— Лекра тоже должна ответить! — громкий крик Вестакии заставил молодого варвара вздрогнуть.
Оглянувшись, Ника увидела дочь морехода уже на ногах. Вырвавшись из рук жениха, она подбежала к закрытой двери и принялась изо всех сил колотить слабыми кулачками по грубо отёсанным доскам.
— Румс, господин Фарк! — обернулась девушка к замершему десятнику. — Её надо вытащить оттуда и отвезти на суд! Таким, как она, место в рыбозасолочных сараях!
— А тебя, тощая меретта, даже в приличный публичный дом не возьмут! — не осталась в долгу хозяйка хутора.
— Вы слышали? — оглядела своих спасителей заплаканная и разъярённая Вестакия. — Эта гадина держала меня взаперти, а теперь ещё и оскорбляет! Мерзавка. Мы непременно должны отвезти её в Канакерн. Руб Остий сбежал, так пусть хотя бы она ответит за их преступления! Надо сломать дверь!
В ответ раздался издевательский хохот.
— Мы налёт горцев здесь пересидели!
Путешественница решительно шагнула к дочери морехода.
— Нам пора. Не стоит задерживаться, если мы хотим добраться до города засветло.
Поникнув, словно надломленная веточка, бывшая пленница заплакала. Ника взяла её за руку и повела к телеге, куда хозяйственная Риата уже навалила кучу сена, бросив сверху овчинное одеяло из полуземлянки.
Госпожа только хмыкнула, но ничего не сказала, по-прежнему пребывая в растрёпанных чувствах и неопределённом настроении. Известие о смерти Паули не просто огорчило, оно ошеломило. Ника успела привыкнуть к умной, смелой и в то же время очень рассудительной женщине, доверяя ей гораздо больше, чем вороватой и развратной рабыне. И вот теперь служанка мертва. Все усилия по поискам оказались напрасными. Она зря осталась в городе, рисковала жизнью, унижалась, обманывала, всё больше запутываясь в собственной лжи.
Единственное, что мешало путешественнице погрузиться в пучину депрессии и разочарования с самобичеванием, — это осознание своей правоты. Ни Картен, ни его вредная супруга, ни даже Румс Фарк не верили её словам, просто не принимали всерьёз. И вот теперь Вестакия найдена, самовлюблённые канакернцы посрамлены, а она вся в белом! Мелочь, но приятно.
Орри осторожно выглянул за ворота, и не обнаружив притаившихся собак, стал торопливо распахивать створки.
Опираясь ногой на деревянную ось, Ника мысленно похвалила себя за то, что забыла снять штаны. С удобством расположившись на сене, она на всякий случай положила рядом дротики и копьеметалку. Десятник осторожно подхватил невесту за талию, собираясь помочь ей забраться на повозку, но та внезапно крепко вцепилась ему в запястье.
— Господин Румс, неужели подлый Ноор Учаг тоже избежит наказания?
В голосе девушки слышалась такая боль и отчаяние, что молодой человек, сурово сдвинув брови, мрачно проговорил:
— Он ответит за свои преступления!
На лице собеседницы затеплилась робкая, полная надежды улыбка.
Глядя на их одухотворённые физиономии, путешественница внезапно почувствовала нарастающее раздражение. Почему-то ужасно захотелось нарушить эту почти сказочную идиллию.
— Насколько я знаю, атавки — союзники, а не слуги Канакерна, — напомнила она спокойным, даже равнодушным тоном.
— И что из этого? — нахмурился Румс.
— Варвары придают родственным связям гораздо большее значение, чем цивилизованные люди, — как ни в чём не бывало продолжила Ника. — Их вождю Тагару Зоркие Глаза не понравится, если городской совет попробует арестовать и судить его сына.
— Ноор Учаг — преступник! — резко, почти зло оборвал её десятник конной стражи. — Он обманом выкрал дочь нашего консула и силой держал в плену! Граждане Канакерна никому такого не простят!
Видя такую убеждённость собеседника, путешественница поняла бесперспективность дальнейшей дискуссии. Хотя все прочитанные когда-то книги и кое-какой жизненный опыт настойчиво убеждал, что канакернцы, конечно, до глубины души возмутятся поступком Ноор Учага, но вряд ли захотят воевать только затем, чтобы покарать обидчика глупой девчонки. Особенно, если властная верхушка заинтересована в мирном разрешении конфликта. В отличие от них вождь полупервобытного народа не может позволить, чтобы чужаки наказали его сына, даже если он в чём-то виноват. Не поймут ни соплеменники, ни соседи. Тем более, похищение невесты в их глазах не является преступлением. А объяснение тому, что Ноор Учаг оставил дочку консула на дальнем хуторе, вместо того чтобы вести к родителям, найти очень легко.
Все эти соображения с быстротой молнии пронеслись в голове попаданки. Однако, видя решительное лицо Румса с грозно сведёнными к переносице бровями, она оставила эти мысли при себе. Тем не менее, оставить последнее слово за ним, девушка не могла. Отведя взгляд, Ника пренебрежительно сказала:
— Молодой слуга Ноор Учага сбежал...
— Это всё яма, госпожа Юлиса, — проворчал Орри, забираясь на телегу. — Я его почти догнал...
— Савтак! — почти одновременно с ним вскричала Вестакия. — Самый злой и хитрый из этих негодяев! Когда узнал, что я хотела отправить весточку отцу, уговорил Буржола не выпускать меня с хутора. А до этого я гуляла по холмам, ходила к роднику...
Девушка прикусила губу.
— Слуга может предупредить хозяина, — сказала путешественница, вновь взглянув на сына консула.
Тот мрачно усмехнулся.
— На моём Вороне я окажусь в городе раньше и не дам преступнику уйти от наказания!
— Вы бросите нас здесь? — с лёгкой иронией поинтересовалась Ника.
— Возьмите меня с собой, господин Румс! — вскричала недавняя пленница.
Как и следовало ожидать, молодой человек проигнорировал провокационный вопрос, а вот невесте ответил:
— До Канакерна далеко. Тебе будет слишком тяжело в седле. Вдвоём мы не сможем ехать быстро. Прости, но если ты хочешь наказать Ноор Учага, я должен отправиться один.
Коротко кивнув, десятник взлетел в седло.
— Подождите! — остановила его путешественница. — Посмотрите, где там Руб Остий?
Вытянув шею, всадник огляделся.
— Не вижу. Наверное, перевалил на ту сторону холма. Собак тоже нигде нет.
— Спасибо, — поблагодарила собеседница.
— Я встречу вас в городе! — крикнул он, ударяя коня пятками.
Всхрапнув, тот рванулся с места в карьер, выбрасывая из-под копыт пыль и мелкие камешки. Глядя ему вслед вновь повлажневшими глазами, Вестакия глубоко вздохнула, прижимая молитвенно сложенные руки к груди. Чтобы не видеть лучившегося обожанием лица девушки, Ника отвернулась.
Орри легонько хлестнул хворостиной мышастого цвета ослика. Обиженно заскрипели плохо смазанные колёса. Едва тележка миновала ворота, за ней устремились добрые напутствия хозяйки хутора.
— Воры, разбойники! Пусть Нолип выжжет ваши бесстыжие глаза! Разбойники! Да нашлёт на вас Такера злую лихорадку! О, наш Серок! Как мы жить без тебя будем?! Пропади ты пропадом, мерзкая меретта, за то, что принесла в наш дом горе и разорение!
Вздрогнув, словно от удара, дочь морехода плотнее закуталась в покрывало.
— Не обращайте внимание, госпожа Картен, — всё же решила утешить девушку путешественница. — Боги редко слушают таких плохих людей.
— Вы думаете? — с надеждой спросила собеседница.
— Конечно, — с видом умудрённой жизнью женщины кивнула Ника, вспомнив изречения кого-то из либрийских философов. — Иначе, в мире не осталось бы хороших.
Бывшая пленница благодарно улыбнулась опухшими от слёз губами.
— Разве Паули была плохим человеком? — неожиданно встрял в разговор Орри. — Но боги дали плохим людям её убить, а мне отомстить не позволили.
Он в сердцах стукнул кулаком по колену.
— Слепой крот! Как я не заметил ту яму?! Что я скажу Лаюле, Рейко, другим людям народа куоле?
Юноша бросил на Нику полный боли взгляд.
— Нас здесь так мало...
— Ты сделал всё что мог, — ничего лучше не придумав, пробормотала та. — Она была здесь. А в том, что Паули убили до нашего прихода, твоей вины нет. Ты же только недавно встал на ноги.
— Как похоронили Паули, госпожа Картен, — не слушая её, спросил гант у Вестакии.
— Не знаю, — беспомощно пожала плечами та. — Савтак сказал, что тело бросили в реку...
— Значит, к водяному попадёт, — сделал вывод варвар. — Будет теперь вечно плакать при луне да молодых парней на дно утаскивать...
— Но вдруг её убили на земле? — возразила путешественница, чувствуя закипающие на глазах слёзы. — А тело только потом бросили в реку?
— Ещё хуже, — проворчал юноша, но не стал объяснять почему.
— Орри, — голос Вестакии дрожал. — Госпожа Юлиса... Мне так жаль... Если бы она не сбежала...
Ника смахнула все-таки просочившуюся слезу, гант мрачно засопел.
Не выдержав тягостного, обвиняющего молчания, дочь морехода быстро заговорила:
— Я очень благодарна за то, что вы помогли господину Фарку меня найти. Я буду просить у богов для вас самого хорошего! Пусть они исполнят все ваши желания. Я уговорю отца щедро наградить вас...
— Расскажите подробнее, — оборвала её путешественница. — С самого начала, с того момента как Паули оказалась здесь вместе с вами, что с ней случилось?
Чувствуя, как разочарование превращается в злость, Ника обратила внимание, что и у Орри под заросшими щеками заходили желваки. Опасаясь, как бы Вестакия не заметила его настроения, а гант не наболтал лишних дерзостей, которые дочка консула наверняка запомнит, Ника решила отвлечь её внимание на себя. Пусть варвар успокоится, а она проверит кое-какие свои догадки.
— Мне тяжело об этом вспоминать, госпожа Юлиса, — пробормотала бывшая пленница, пряча глаза.
— Мы же договорились обращаться друг к дружке по именам, — напомнила путешественница.
— Я помню, госпожа Ника, — улыбнулась собеседница.
— И все-таки расскажите, — продолжала наседать девушка. — Быть может, это сбросит с души лишний груз.
— Вы так внимательны ко мне, госпожа Ника, — пролепетала Вестакия. — Хорошо, попробую.
Она глубже натянула накидку, пряча глаза в тени.
— Когда я спустилась в сад, Ноор Учаг сказал, что двое варваров из числе тех, кого мой отец привёз в Канакерн, наткнулись в темноте на его слуг. Те убили мужчину...
Орри тихо выругался сквозь зубы. Поморщившись, Ника успокаивающе похлопала его по плечу и ободряюще улыбнулась рассказчице:
— Продолжайте.
— Я не хотела, чтобы из-за меня кто-нибудь погиб! — вскричала дочь морехода. — И сказала, чтобы они не смели убивать женщину! Пусть мне прислуживает! Я даже хотела отказаться идти с ним...
"Ну, это ты врёшь", — горько усмехнулась про себя путешественница.
— И Ноор Учаг согласился. Только сказал, что не будет развязывать её, пока не окажемся на месте. А тело мужчины бросили в море.
Гант вновь пробормотал что-то неразборчивое на родном языке.
— Я же не знала, что ты жив! — голос девушки сорвался на визг. — Мне сказали, что ты мёртвый! Я хотела спасти хотя бы твою... подругу!
— Успокойся, — мягко проговорила Ника. — Тебя никто ни в чём не обвиняет.
Вестакия вытерла мокрое от слёз лицо краем накидки.
— Потом мы в лодку сели. Только перед этим женщину в циновку завернули, чтобы она дорогу не видела. Так объяснил Ноор Учаг.
— Как лодка смогла так высоко подняться по Змеиному ручью? — поинтересовалась путешественница. — Говорят, он здесь очень узкий и течение сильное.
— Когда миновали мост, — шмыгнула носом дочь консула. — Гребцы вышли на берег и потащили лодку на верёвке. Так и шли, пока не увидели костёр. Там ждал Руб Остий Крун. Он проводил нас сюда через холмы... Слуги Ноор Учага несли вашу служанку...
— Наверное им это не очень понравилось, — усмехнулась Ника, желая хотя бы немного поднять настроение собеседнице.
Но та шутливого тона не поняла.
— Не знаю, — нервно передёрнула плечами девушка. — Когда пришли на хутор, я думала, мы отдохнём и пойдём дальше. Но Ноор Учаг сказал, что мне придётся пожить здесь какое-то время. Пока не прекратятся поиски. Он говорил, что отец разошлёт конных стражников и эфебов по всем дорогам, и если меня поймают, то с позором вернут домой...
Вестакия всхлипнула.
— Мне надо было сразу догадаться... Но я так верила ему, госпожа Ника! О, тут без колдовства не обошлось. Наверное, ему помогали какие-то варварские демоны. Или это Исми завесила мне глаза своим волшебным покрывалом...
— Что случилось дальше? — мягко пресекла поток жалоб и оправданий путешественница.
— Паули развязали уже здесь — на хуторе, — вновь шмыгнула носом рассказчица. — Только тогда я узнала вашу служанку. Но никому ничего не сказала, клянусь Фиолой и Нолипом! Ноор Учаг приказал ей исполнять любые мои желания, иначе грозил убить. Она очень испугалась. Упала на колени, просила сохранить жизнь, обещала служить верно и преданно... Даже я поверила...
"Да, ты хорошо умеешь отличать ложь от правды", — не смогла удержаться от ехидного, но беззвучного замечания Ника и с тревогой взглянула на ганта.
Но Орри молчал, внимательно вслушиваясь в их разговор.
— Ноор Учаг вернулся в Канакерн, — в тусклом голосе дочери морехода сквозила неприкрытая горечь. — Тогда я призналась вашей служанке, что узнала её. Даже утешать пыталась. Говорила, что вы всё равно со дня на день уедете в Империю, и она останется без хозяйки. Мы с Ноор Учагом скоро поженимся... Отец простит меня, и она сможет вернуться к своим... соплеменникам в нашей усадьбе или остаться со мной.
Девушка замолчала.
Тяжело вздохнув, гант с сожалением посмотрел на Вестакию. Оказывается, Орри имел отходчивое сердце и, кажется, стал искренне сочувствовать обманутой красавице.
А вот у путешественницы она вызывала смешанные чувства. Ника не могла отказать Вестакии в смелости и заботе о близких. Как ни как, девушка подобрала самое безопасное снотворное. И даже в уме. Сохранить в тайне отношения с Ноор Учагом, поддерживать переписку и устраивать свидания в тех условиях, в которых жила дочка консула, дура бы не смогла. Но сбежать из дома... Променять красавца и умницу Румса на какого-то варвара? Губы попаданки на миг скривила пренебрежительная усмешка. Но тут вредная память напомнила ей о Семёне Гришине. Тоже красавец и тоже говорил о любви...
