Оставалось набраться терпения и ждать дальнейшего развития событий.
Выскочив из храма, Зурк поспешил к путешественнице.
— Пойдёмте, госпожа Юлиса, — с поклоном пригласил он.
Забежав вперёд, молодой раб открыл тяжёлую, деревянную дверь с бронзовыми накладками, пропуская вперёд госпожу.
Переступив порог, Ника едва не врезалась в пожилую, величественную даму в длинном до пола, белом хитоне, перетянутом чёрным пояском с маленькими серебряными блямбочками на концах. Бледное, надменно-равнодушное лицо могло сделать честь статуе Фемиды. Вот только в отличие от земной богини правосудия, глаза незнакомки излучали холодное презрение.
— Вы и есть Ника Юлиса Террина? — голос её мог бы заморозить океан.
— Да, — коротко ответила девушка, бестрепетно выдержав уничижающий взгляд. У аратачей и не на такое насмотрелась. — А вы кто?
— Тарита, верховная жрица Ноны, — еле шевеля губами, процедила та ожидаемый ответ.
Путешественница поклонилась, изо всех сил делая вид, что услышанное её нисколько не впечатлило.
— Я многим обязана господину Румсу Фарку, — продолжала цедить служительница культа тем же тоном. — Поэтому не смогла отказать, когда он попросил меня устроить встречу с вами. Но предупреждаю, я не потерплю разврата в этих священных стенах! Если вы решили предаться здесь...
— Разврата не будет! — лязгнул металлом голос Ники, прерывая верховную жрицу. — Будет разговор, причём исключительно деловой!
Гипсовая маска лица дрогнула, аккуратно подкрашенные брови, скакнув на лоб, тут же вернулись обратно.
— Тогда проходите, — Тарита отступила в сторону. — А ваша рабыня пусть подождёт во дворе.
Обернувшись к Риате, хозяйка кивнула.
Коротким коридорчиком женщина провела нежеланную гостью к низенькой, грубо сколоченной двери, за которой оказалась крошечная каморка с маленьким окошечком под самым потолком. Вдоль одной стены громоздилась какая-то рухлядь. У второй, куда падал косой луч с танцующими пылинками, два табурета. Ещё какая-либо мебель в комнатушке отсутствовала.
— Подождите его здесь, — проговорила верховная жрица. — И прошу вас без нужды в храме не показываться.
— Я выполню вашу просьбу, — величаво кивнула девушка, на всякий случай коснувшись рукой закреплённого на спине кинжала. С раненым плечом ей вряд ли удастся кого-то победить, но беспомощной добычей она точно не будет.
Когда захлопнулась дверь, путешественница с замиранием сердца ждала звука задвигаемого засова. Но всё стихло.
Отдуваясь и качая головой, она уселась на табурет, сбросив с головы накидку. Судя по тому, где и как Румс назначил ей встречу, Вестакию у горцев он так и не нашёл. Ника мстительно усмехнулась.
Сидеть быстро надоело. Девушка внимательно изучила каморку. Под старыми корзинами и рядом лежал толстый слой пыли. Весь остальной пол из каменных плит сверкал чистотой. Она потрогала его пальцем. Похоже здесь совсем недавно делали влажную уборку.
Опять вернулась на табурет, откинулась на стену, прикрыв глаза, в надежде что так быстрее пройдёт время.
Негромкий шелест приближавшихся шагов заставил её встрепенуться. В каморку, пригнувшись, вошёл явно чем-то сильно озабоченный Румс. За его спиной белел хитон верховной жрицы.
— Простите, госпожа Юлиса, что мне пришлось так странно вызывать вас на разговор, — первым делом извинился он, усаживаясь напротив. — Возможно, вы в чем-то правы.
— Например? — поинтересовалась собеседница, чувствуя, как волна удовольствия тёплой волной прошлась по душе. Как же долго она ждала этих слов!
— Атавки ничего не знают о похищении Вестакии, — отчеканил он, крепко сцепив руки. — А Ноор Учаг весной, как только сойдёт снег, женится на дочери вождя хименов. Они с отцом свататься ездили, и варвар всем говорил, что доволен своей невестой. Горцы часто заводят по три-четыре жены. Но я не верю, что гражданка Канакерна по доброй воле может предать заветы богов и стать одной из многих. Вы понимаете?
— Конечно, господин Фарк, — кивнула путешественница.
Сделав паузу, десятник конной стражи поднял на неё глаза, в которых угадывалась скрытая растерянность.
Ника терпеливо ждала продолжения.
— Но это не самая плохая новость, госпожа Юлиса. Прилетел голубь из Готонима. Дочери Картена не оказалось на корабле Меченого Рнеха.
— А чем же объяснялось его столь стремительное отплытие? — вежливо поинтересовалась девушка.
— Голубь — не орёл, госпожа Юлиса, большой свиток не принесёт, — грустно хмыкнул молодой человек. — На крошечном кусочке папируса консулат Готонима сообщил, что Вестакии на судне Рнеха нет. Подробности, наверное, будут позднее.
Собеседница нисколько не удивилась, ожидая чего-то подобного, только скорбно покачала головой.
— Несчастный господин Картен! Как он воспринял эту новость?
— А вы как думаете, госпожа Юлиса? — мрачно нахмурился Румс. — Он до последнего надеялся, что дочь отыщется в Готониме. Но консул мужественный человек. Думаю, теперь он с новыми силами займётся поисками Вестакии.
— Почему же вы ничего не рассказали ему о Ноор Учаге? — удивилась путешественница. — Моё имя могли бы и не называть, но все остальное подтвердилось. Разве не так?
Десятник конной стражи опустил глаза.
— В тот день, когда вы мне рассказали о нём, я попытался отыскать Зипея Скелу...
— Значит, мне вы так и не поверили? — горько покачала головой Ника.
— Не в этом дело! — резко возразил молодой человек. — Я хотел узнать подробности. Но нигде не мог его отыскать. Только потом узнал, что этот подлец улизнул у меня под носом и сейчас уже на пути в Гедор.
— А вы, что хотели? — издевательски усмехнулась девушка. — Пять тысяч империалов — большие деньги. Человек, у которого он брал повозку на ночь, мог связать его с похищением Вестакии и попытаться заработать. Вот Зипей Скела и удрал.
Видимо, подобные речи пришлись десятнику конной стражи не по вкусу. Но раздражённо сверкнув глазами, он заговорил о другом:
— Мне доводилось слышать, что Ноор Учаг отличается гостеприимством и любит устраивать ундиналии...
Заметив, что слушательница удивлённо вскинула брови, поморщился.
— Есть такой либрийский обычай. Собираются друзья, поют песни, читают стихи, пьют вино... ну и все такое.
Он сделал неопределённый жест.
"Понятно, — хмыкнула про себя путешественница. — Пьянка с культурной программой и девочками по вызову".
— Вчера я говорил с одним знакомым, который часто бывает у него, — продолжил рассказчик. — Он говорит, что у Ноор Учага здесь нет хозяйки. То есть — ни жены, ни матери, ни сестры. Поэтому гости ходят по всему дому, где хотят. Последний раз они собирались семь дней назад. Уже после исчезновения Вестакии. Понимаете к чему я это говорю, госпожа Юлиса?
— Конечно, — кивнула та. — Только варвар прячет пленниц в другом месте.
— Или вообще не имеет к этому никакого отношения. — мрачно пробубнил Румс, глядя куда-то мимо собеседницы. — Я мог бы выкрасть его и выяснить правду под пыткой. Но тогда я опозорю своего отца и буду вынужден покинуть Канакерн навсегда. Атавки — гордый народ. Они не простят насилия над сыном вождя. Даже если он виновен в похищении дочери консула.
— А вы в этом ещё сомневаетесь? — со значением кивнула Ника, кажется, начиная понимать, почему и Картен, и десятник конной стражи не верят её словам. Просто в этом мире мужчины не привыкли относиться к женщинам серьёзно, полагая, что их удел вести хозяйство, растить детей и угождать мужу. В крайнем случае они могут вышивать или даже писать стихи, но думать о чём-то более серьёзном — им просто не полагается. За них всё решают мужчины.
Молодой человек хотел что-то сказать, но тут дверь резко распахнулась, заставив его умолкнуть на полуслове. Застыв на пороге, верховная жрица быстро оглядела комнату.
"Интересно, что эта дура надеялась здесь увидеть, ворвавшись так внезапно? — возмущённо фыркнула про себя девушка. — Сцену из Кама-сутры?"
— Может, вам принести вина, господин Фарк? — любезно предложила Тарита.
— Не нужно, — раздражённо мотнул головой тот.
А путешественницу неприятно царапнуло то, что он даже не поинтересовался, хочет ли она пить?
Едва блюстительница чистоты храмовых стен удалилась, Ника продолжила:
— Что, если я смогу убедить вас?
— Как? — недоверчиво хмыкнул Румс. — Поговорите и с ним?
— Нет, — покачала головой девушка. — Помните ганта, которого вы помогли мне вызволить из сараев Привла Ларга?
— Да, — подтвердил десятник конной стражи. — Но чем может помочь этот варвар? Он же ничего не помнит.
— Теперь вспомнил, — многозначительно заявила собеседница. — И узнает тех, кто напал на них с Паули.
— Он видел Ноор Учага? — удивился молодой человек.
— Не думаю, — с сомнением покачала головой путешественница. — По словам Орри возле тележки, на которой скорее всего и увезли Вестакию, на них набросились двое мужчин. Старый и молодой. Гант хорошо их рассмотрел. Что, если как-нибудь показать ему слуг Ноор Учага? Вряд ли в таком деле варвар пользовался услугами посторонних. Если же это кто-то из близких к Ноор Учагу людей, Орри их обязательно узнает. Может, тогда вы мне поверите?
— Если только мне с вашим варваром зайти в гости к сыну вождя? — предположил Румс.
— Не думаю, что это хорошая идея, — возразила Ника. — Он тоже может узнать Орри.
Сын консула задумался.
— Позвольте дать один совет, господин Фарк, — осторожно предложила девушка.
— Слушаю, — сухо отозвался собеседник.
— Прикажите придумать, как это сделать, вашему рабу Зурку. Такой пройдоха наверняка придумает более хитрый и незаметный способ.
Впервые за всё время их разговора сын консула искренне рассмеялся, от чего его жёсткое лицо сразу приобрело мальчишеское выражение.
— Он ломарец. Там все такие. Про них говорят — на ходу сандалии снимут, и не заметишь.
— Только пусть поторопится, — предупредила путешественница. — Орри собираются отправить в усадьбу.
— Я ему прикажу, — пообещал молодой человек.
— А когда всё будет готово, дайте мне знать, — продолжила собеседница. — Я выведу Орри из дома.
— Хорошо, — пообещал десятник конной стражи.
Понимая, что всё, ради чего они собрались, сказано, Ника тем не менее уходить не торопилась. Хотя с каждой минутой продолжавшегося молчания чувствовала себя всё более глупо. Она так мечтала об этой встрече, хотела расспросить Румса о стольких вещах. Но сейчас почему-то всё вылетело из головы, и девушка не могла отыскать в ней ни одной мысли.
Чуть не плача, путешественница набросила на голову покрывало, чувствуя стремительно приближающиеся слёзы.
— Зачем вы носите нож, госпожа Юлиса? — неожиданно спросил молодой человек.
— Как вы догадались? — вопросом на вопрос ответила та, смущённо отводя взгляд.
— Иногда он выделяется под накидкой, — спокойно ответил сын консула. — Сначала я решил, что это какая-то часть платья, но потом понял, что кинжал. Для чего он вам?
— Чтобы защищать свою жизнь и честь, — выпалила Ника.
— Господин Картен сказал мне по секрету, что когда на корабле вспыхнул бунт, вы убили одного из матросов, — проговорил Румс. — Это правда, или он... преувеличивает?
"Вообще-то двух, — с неприязнью подумала девушка, раздражённая подобными расспросами. — Но если Картен сказал одного — значит одного".
— Да, — тихо ответила она. — К сожалению, так получилось.
— Вы жалеете? — удивился собеседник. — Почему? Картен сказал, что тот негодяй хотел вас... убить.
— Женщина должна дарить жизнь, а не забирать её, — наставительно заявила путешественница. — Вот почему то, что мне пришлось сделать, очень неприятно и противоестественно. Схватки и битвы — удел мужчин, защитников и воинов. Но если их нет рядом...
Она вздохнула и закончила совершенно другим тоном:
— Приходится выкручиваться самой, господин Фарк.
— Если рабыня Картена напала на вас ночью перед нашей встречей, почему вы ничего не сказали мне об этом? — неожиданно сменил тему Румс.
— А зачем? — Ника пожала плечами, уже почти не чувствуя боли. — Разве это заставило бы вас серьёзнее отнестись к моим словам?
Гневно сверкнув глазами из-под нахмуренных бровей, десятник конной стражи в раздражении хрустнул сцепленными пальцами. Но собеседница и не думала останавливаться.
— Вы и сейчас мне не верите!
— Что на самом деле стало с той рабыней? — резко оборвал девушку Румс. — Вы убили её, госпожа Юлиса?
— Вы бы предпочли, чтобы она убила меня, господин Фарк? — криво усмехнулась путешественница, начиная злиться.
— Нет, конечно! — бурно запротестовал молодой человек. — Просто мне ещё не доводилось встречать такой... необыкновенной девушки.
Если бы не странная интонация его голоса, Ника посчитала бы эти слова за комплимент.
— Наверное, это из-за того, что я выросла в другом мире, господин Фарк, — внезапно успокоилась путешественница. — Среди людей, сильно отличающихся от вас, жителей цивилизованных стран.
— Разве все девушки варваров на Некуиме такие? — недоверчиво усмехнулся он.
— Что вы! — махнула рукой собеседница. — Им запрещено даже касаться оружия.
И предупреждая следующий вопрос, гордо добавила:
— Но я же дочь Лация Юлиса Агилиса!
— Я знавал родовитых девушек, — явно на что-то намекая, усмехнулся десятник конной стражи. — Но ни одна из них нисколько на вас не похожа.
— Наверное, потому что никому из них не пришлось переплыть океан? — предположила Ника, тут же уведя разговор от опасной темы.
— А почему вы покидали Канакерн?
— Хотелось посмотреть мир, — спокойно и буднично, без так раздражавшего её в других мужчинах самодовольства объяснил Румс.
— И многое увидели? — заинтересовалась девушка. — В Радле были?
— Не довелось, госпожа Юлиса. Зато был в Темса, Моммее. В Обии попал на игры, посвящённые Яробу, и даже принял участие в соревнованиях бегунов.
— Выиграли? — подалась вперёд Ника.
— Нет, — рассмеялся молодой человек. — Прибежал третьим. Победил Евфей из Андиана, а он даже лошадей обгонял.
— После этого вы стали конным разведчиком? — улыбнулась девушка.
— Нет, — улыбнулся Румс. — Я уже возвращался домой, но в Герасе встретил Арса Радлина Кватора из старшей ветви рода. Он и уговорил меня попробовать службу в легионе.
Чувствуя, что эти воспоминания доставляют собеседнику удовольствие, путешественница задала ещё несколько вопросов о его пребывании на имперской границе.
Молодой человек с увлечением рассказывал до тех пор, пока за дверью что-то громко прошуршало.
Встрепенувшись, десятник конной стражи быстро закруглился и проговорил, поднимаясь с табурета:
— Не будем злоупотреблять гостеприимством добродетельной госпожи Тариты.
Ника тоже встала.
— Я пришлю к вам Зурка, как только он придумает, как показать вашему варвару слуг Ноор Учага, — пообещал сын консула.
— Лучше не ко мне, — мягко возразила собеседница. — А к госпоже Картен. Не нужно упоминать моё имя. Ни к чему давать пищу для сплетен. Увидев Зурка, я всё пойму.
