— Вы думаете? — с какой-то робкой, детской надеждой спросила дочь морехода.
— Конечно, — кивнула путешественница.
— Но, что скажет Румс Фарк? — опухшие от слёз губы девушки опять задрожали.
— Не знаю, — беспечно пожала плечами попаданка. — Но свадьбу вашу никто не отменял, значит, он по-прежнему хочет видеть вас своей женой.
— Вы же ничего не знаете, госпожа Ника! — с упрёком заявила Вестакия.
— А что я должна знать? — удивилась и заинтересовалась Ника.
— Только поклянитесь, что никому не скажете? — дочь консула крепко ухватила её за плечо. — Поклянитесь Ноной и Диолой!
— Клянусь! — не заставила себя упрашивать путешественница.
— Мама сказала, что Тренц Фарк потребовал увеличить моё приданое на пять тысяч империалов! — выпалила девушка. — Как видите, госпожа Ника, моя ценность, как невесты, сильно упала. Без денег я ему не нужна!
— Не кричи! — шикнула Ника. — Румс Фарк — не торговец, как его отец, а воин. Он не возьмёт в жёны женщину, которую не сможет уважать.
— Вы правда так думаете? — повторила Вестакия.
— Не сомневаюсь! — решительно заявила путешественница, поднимаясь. — Господин Румс Фарк — не какой-то сопливый мальчишка. Он повидал мир, сражался и мирился с варварами. А значит, в равной степени обладает отвагой и умом. Он берёт вас не только по воле отца, но и по своему желанию. Иначе он просто не сможет поступить.
— Ах, госпожа Ника! — вскочив с табурета, дочь морехода крепко обняла попаданку, и уткнувшись носом ей в грудь, тихо прошептала. — Как бы я хотела иметь такую старшую сестру...
Резко отстранившись, она пристально посмотрела ей в глаза.
— Мне кажется, если бы я рассказала вам о Ноор Учаге, вы бы смогли удержать меня от глупостей. Я бы осталась дома, а вы бы были на пути к родственникам вместе со своей служанкой... Стыдно сказать, но я считала вас любовницей отца...
— Не только вы делали подобные ошибки, госпожа Вестакия, — мягко улыбнулась путешественница. — Но даже богам не дано повернуть время вспять. Сделанного не воротишь. Единственное, что могу посоветовать — не совершайте больше таких необдуманных поступков. Родители любят вас...
— А господин Румс Фарк? — резко оборвала девушка, жадно вглядываясь в лицо собеседницы. — Как вы думаете, он сможет простить меня? А полюбить?
— Сильные люди великодушны, — путешественница старалась говорить как можно убеждённее, во всю используя "сериальные штампы". — Господин Фарк из их числа. Простит.... А любовь? Не знаю...
Она виновато развела руками.
— Спасибо за честный ответ, госпожа Ника, — церемонно поклонилась дочь консула. — Добрых снов. Я обязательно провожу вас завтра.
— И вам спокойной ночи, — вернула пожелание девушка, вытирая набежавшую слезу.
Чувствуя в душе странную незнакомую опустошённость, Ника тяжело опустилась на кровать. Ей ещё ни разу не приходилось утешать кого-то вот так, по-настоящему, от всей души. Оказывается, искренне сочувствовать кому-то очень нелегко.
Ночью она долго ворочалась с боку на бок не в силах заснуть, то ли под впечатлением разговора с Вестакией, то ли в предчувствии грядущих перемен.
Очевидно, Риата знала, что хозяйка долго не спала, но также она имела приказ разбудить её пораньше. Наверное, поэтому голос рабыни звучал так просительно и виновато:
— Просыпайтесь, госпожа. Просыпайтесь.
С трудом разлепив тяжеленные веки, путешественница с сонным недоумением уставилась на невольницу.
— Простите, госпожа, но вы сами велели...
— Зачем? — пробормотала девушка.
— Вы сказали, собраться надо..., — растерялась собеседница.
Постепенно реальность стала доходить до сознания Ники. Отбросив одеяло, она с хрустом потянулась и зевнула так, что едва не вывихнула челюсть.
Заботливая Риата с вечера припасла воду для умывания, а девушка старалась плескаться потише, чтобы ненароком не разбудить спавших хозяев. Она уже оделась, когда негромко стукнула дверь в спальню, и звенящую предутреннюю тишину нарушили знакомые шаги Тервии. Чуть позже её недовольный голос уже доносился со двора. Казалось, день в доме консула начинается как обычно. Но тут дверь хлопнула ещё раз.
Сидевшая перед зеркальцем путешественница настороженно расслышала шлёпанье босых ног по деревянному полу.
"С чего бы это Картен поднялся в такую рань?" — успела подумать она, прежде чем без стука или какого-то предупреждения циновка на двери сдвинулась, впустив в комнату морехода в одной набедренной повязке с большим кожаным мешочком в руках.
Мужчина удивлённо вскинул брови, застав гостью уже одетой.
"Он что, хотел меня в постели застать?" — усмехнулась про себя Ника.
— Доброе утро, господин Картен, — она мило улыбнулась, не поворачивая головы, чтобы рабыня могла продолжить трудиться над причёской.
Поздоровавшись, мореход бросил на стол тяжело брякнувший кошель.
— Где письмо вашему отцу, госпожа Юлиса?
— Вы встали так рано специально, чтобы вручить мне награду? — вопросом на вопрос ответила девушка.
— Я спешу, госпожа Юлиса, — нахмурился собеседник. — У меня важная встреча.
— Подождите совсем немного, господин Картен, — тоном избалованного ребёнка попросила путешественница. — Вы же знаете, как важна для девушки красивая причёска, а если сейчас прервать — придётся начинать всё сначала.
Недовольно засопев, мореход привалился плечом к косяку, скрестив на волосатой груди мускулистые руки.
Невольница понимала, что хозяйка не хочет задерживать столь раннего и важного визитёра, поэтому закончила всё так быстро, как только могла.
Ника сама подошла к корзине, достала свиток, и развернув, протянула консулу.
— Вот письмо, а это...
Она указала на звёздочку.
— Тот самый знак, которого ждёт мой отец.
— Надеюсь, вы не пытаетесь меня обмануть, госпожа Юлиса? — спросил собеседник, пробегая глазами по строчкам. — Иначе, клянусь Нутпеном, эта ложь очень дорого вам обойдётся, и не надейтесь, будто сможете скрыться от меня, или что вас смогут защитить знатные родственники.
— Господин Картен! — в голосе выпрямившейся попаданки звенел металл. — У вас нет никаких оснований опасаться обмана с моей стороны. Вы честно выполнили свою часть сделки, переправив меня через океан и отыскав попутный караван в Империю. Всё, что случилось потом, не имеет никакого отношения к вашему договору с моим отцом. Так что не сомневайтесь, это тот самый знак. Мы, Юлисы, всегда платим свои долги.
Последняя сентенция, беззастенчиво сворованная у авторов сериала "Игра престолов", произвела особенно сильное впечатление на канакернского купца. Обычно говорливый, он даже замялся, не зная, что сказать.
— Я очень рад, госпожа Юлиса, — вернулся наконец к нему дар речи. — Что не ошибся в вас, и мы расстаёмся как честные люди, не имея больше никаких обязательств друг перед другом. Жду, что после воссоединения с семьёй, вы напишете письмо, чтобы я мог передать его вашему отцу.
— Постараюсь не забыть, господин Картен, — заверила девушка.
И хотя его внешний вид с аккуратно обвисшим брюшком, густо покрытым чёрными волосами, никак не соответствовал серьёзности произносимых слов, путешественница смогла сохранить невозмутимый вид, и только после того как, кивнув, мореход покинул комнату, постукивая по раскрытой ладони папирусным свитком, тихо рассмеялась.
Услышав за стеной скрип кровати и шуршание, Ника едва успела сунуть мешок с золотом в корзину, как влетела Вестакия. Обычно она заглядывала к соседке либо закутавшись в одеяло, либо одев простенький хитон, но сейчас примчалась в том виде, в каком спала.
"Чего они сегодня все голые бегают?" — раздражённо подумала девушка.
— Госпожа Ника! — дочь морехода протянула руку. — Вот, возьмите.
На ладони сверкнула серебряная шпилька с маленькой ажурной бабочкой на конце. Как показалось путешественнице, такие украшения носят девочки, ещё не вошедшие в возраст невест.
— У меня больше ничего нет, — как будто прочитав её мысли, виновато улыбнулась Весткия. — Прошу вас, не отказывайтесь.
И, прежде чем Ника успела что-то сказать, убежала, сверкнув смуглыми ягодицами.
Видимо, хозяин дома действительно куда-то спешил. Даже несмотря на то, что за стол сели раньше обычного, консул ел торопливо, жадно глотая непрожёванные куски. Оставив половину лепёшки, он уже на ходу осушил стакан разведённого вина, бросив через плечо:
— На обед будут двое гостей.
— Я обо всём позабочусь, — понимающе отозвалась Тервия, провожая супруга озабоченным взглядом.
От волнения путешественница совершенно не чувствовала аппетита, почти силком заталкивая в себя хлеб с оливковым маслом. День предстоит хлопотный, кто знает, когда удастся поесть в следующий раз?
Пока господа завтракали, рабы запрягли осла и принесли из комнаты вещи попаданки. Как заметила девушка, с тех пор, как она месяц назад пришла в дом Картена, их заметно прибавилось. Тогда у неё была одна корзина, сейчас три, да ещё и своё транспортное средство появилось.
"Богатею потихоньку", — грустно усмехнулась Ника.
Ей не хотелось устраивать какое-то прощание, но своенравная дочь морехода опять смешала все планы. Спустившись, она со слезами обняла свою спасительницу, не обращая внимание на недовольную гримасу матери.
— Спасибо, госпожа Юлиса! Если бы не вы, я бы так и пропала там на хуторе! Мне так жаль, что мы расстаёмся...
— Мне пора подумать о себе, госпожа Вестакия, — дрогнувшим голосом сказала путешественница. — Я должна ехать. Спасибо вам и вашим родителям за гостеприимство.
В последних словах помимо воли прозвучали обида и разочарование. Юная горожанка отпрянула, в мокрых глазах девушки светилось безмолвное признание вины.
— Прощайте, — путешественница набросила на голову накидку.
— Постойте, — неожиданно остановила её Тервия. — Я сейчас.
Развернувшись, она торопливо пошла на кухню.
— Прощайте, госпожа Ника, — всхлипнула дочь морехода. — Я вас никогда не забуду. Если у нас с Румсом родится дочь, я обязательно назову её вашим именем.
— Спасибо, госпожа Вестакия, — попыталась улыбнуться Ника. — Но я не достойна такой чести...
— Достойна! — с каким-то детским упрямством возразила дочь морехода. — Вы та женщина, на которую я хочу быть похожа...
"Сейчас расплачусь, — подумала путешественница. — Тушь с век побежит. Вот батман, нет здесь никакой туши!"
К счастью слезоточивую речь Вестакии прервала её мать. По приказу госпожи Картен Обглодыш принёс из кладовой полную корзину овощей: капуста, лук и ещё чего-то, а Кривая Ложка передала Риате узелок с куском окорока и лепёшками.
— Вот, возьмите, госпожа Юлиса, — супруга консула криво усмехнулась. — Чтобы вам хотя бы в первое время еду не покупать...
Заскрипели воротные петли. Повинуясь неясному порыву, теперь уже Ника крепко обняла Вестакию, громко прошептав ей в самое ухо:
— Не упусти Румса, подруга.
— Ни за что! — тут же отозвалась дочь морехода.
Когда тележка уже катилась по улочке, путешественница с удивлением заметила, что не только она расчувствовалась при расставании с домом Картена. Риата, шагавшая впереди и державшая осла под уздцы, то и дело со вздохом оглядывалась, при этом глаза её подозрительно поблёскивали.
"Неужели она так переживает из-за разлуки с Обглодышем?", — растерянно гадала девушка, вспомнив, что именно из-за шашней её рабыни с этим невольником произошла та неприятная история с неудавшимся покушением.
Путешественница до сих пор ёжилась, вспоминая свою неудавшуюся убийцу. Тогда смерть прошла совсем рядом, даже могильным холодком от неё потянуло. Однако, печально-мечтательное выражение, не сходившее с лица Риаты, вызывало всё больший интерес.
Ширина улицы, ведущей от площади фонтана Тикла до Северных ворот, и небольшое число прохожих позволили рабыне забраться в повозку и занять место рядом с госпожой.
Не в силах побороть любопытство, та спросила:
— А ты почему так расстроилась? Скучаешь по Обглодышу?
— Что, госпожа? — встрепенулась погружённая в свои мысли женщина и тут же энергично запротестовала. — Вот ещё! Да из-за этой кучи навоза вас чуть не убили! Ненавижу! Все бы глаза выцарапала паршивцу!
— Тогда в чём же дело? — удивилась Ника. — Жалеешь, что придётся ехать в Империю?
— Нет, госпожа, — покачала головой невольница, и понизив голос, доверительно зашептала. — Жаль, что со Скриной больше не увижусь. Уж очень хорошо с ней было...
— Это кто ещё такая? — растерялась хозяйка.
— Рабыня господина Картена, — охотно пояснила Риата. — Кривой Ложке на кухне помогает.
"Вот батман", — выругалась девушка и, отвернувшись, сплюнула, пробормотав несколько слов на родном языке.
Видя явное неудовольствие госпожи, невольница замолчала, но по лицу её ещё долго блуждала грустно-блудливая улыбка.
Впрочем, мысли путешественницы очень скоро перескочили с сексуальных похождений рабыни на то, что ожидало их впереди. Как встретят её артисты? Наверняка Меркфатис уже всем разболтал, что она покинула дом Картена из-за того, что тот лишил бывшую любовницу своей благосклонности. А значит, тень консула уже не будет охранять её от неприятностей. Придётся выкручиваться самой.
У Северных ворот дежурили знакомые стражники, что позволило избежать лишних вопросов. Дребезжа и подпрыгивая на колдобинах, тележка вкатила во двор театра, едва не сбив Рхею, спешившую с охапкой дров к костру, где на камнях над раскалёнными углями теснились сковородки, исходившие вкусным хлебным духом свежих лепёшек.
Риата ещё вчера выяснила и доложила хозяйке, что в этой урбе питаются сообща, как говорится "из одного котла". А распоряжалась продуктовыми запасами, естественно, Приния. Поэтому Ника первым делом направилась к ней. Отряхивая мучную пыль, та как раз беседовала с хмурым, явно не выспавшимся супругом, одетым в застиранный, заплатанный хитон.
Ответив на приветствие, путешественница проговорила:
— Пошлите кого-нибудь взять из тележки корзину с овощами.
И заметив, как подозрительно сузились глаза женщины, снисходительно усмехнулась:
— Это мой подарок, а деньги за еду я заплачу сразу, как только вы скажете.
— Спасибо, госпожа Юлиса, — поблагодарила собеседница и сочла нужным объяснить. — Продукты на дорогу мы покупаем заранее.
— Сколько я должна внести? — нахмурилась девушка.
— Смотря докуда вы с нами собрались ехать, госпожа Юлиса, — осторожно ответила Приния.
— Для начала — до Гедора, — подумав, решила девушка.
— Тогда тридцать риалов за вас и рабыню, госпожа Юлиса, — сразу же ответила собеседница.
— Принесу, как только разберу вещи, или пришлю с Риатой, — пообещала Ника и обратилась к притихшему толстяку. — Вы не проводите меня в комнату?
— Да, да, — засуетился тот. — Проходите сюда.
Они вошли в зал, занимавший почти весь первый этаж, за исключением квартиры смотрящего за театром. Попадавшиеся навстречу артисты, такие же сонные, как их старшина, радушно приветствовали путешественницу.
Лестница наверх тянулась вдоль торцовой стены помещения. Некрашеные ступени поскрипывали при каждом шаге, словно жалуясь на покрывавший их слой грязи, захватанные перила лоснились от прикосновения множества рук.
