— Наверное, это артисты, госпожа, — пожала плечами невольница. — Обычно они где выступают — там и живут.
— Удобно, — усмехнулась Ника, но пошла не туда, а к каменной арке с богатой резьбой, которая вела к местам для зрителей. Увы, но проход перекрывали хрупкие, двустворчатые ворота, из-за которых доносились плохо различимые голоса. Подойдя ближе, она разобрала, что кто-то медленно, нараспев читает стихи.
"Репетируют", — уважительно подумала девушка. Ей вдруг ужасно захотелось узнать, как это делается в Канакерне.
Воровато оглянувшись, она приникла к щели меж плохо подогнанных досок. На площадке, выложенной шестиугольными плитами, стоял молодой человек в застиранном хитоне, и картинно воздев руки к небу, жаловался Диоле на неразделённую любовь. Несмотря на некоторый надрыв, декламировал он с большим, даже чрезмерным чувством.
— Госпожа! — тихо окликнула её рабыня.
К молодому актёру устремился пожилой коллега с пухлым, чисто выбритым лицом, и приобняв за плечи, принялся утешать, но почему-то от имени матери.
Путешественница вспомнила, что все женские роли здесь играют мужчины.
— Госпожа Юлиса! — повторила Риата.
Поморщившись, та оторвалась от занимательного зрелища и увидела явно направлявшегося к ним сурового раба в густо украшенной заплатами тунике и с кое-как обмотанным тряпками ошейником.
— Отойдите от ворот, госпожа, — вежливо, но настойчиво попросил невольник. — Нельзя подглядывать. Хотите посмотреть, госпожа, приходите на представление.
Манера держаться, тон, каким он разговаривал, показались столь необычными, что нащупав за спиной рукоятку кинжала, Ника, зло усмехнувшись, сощурилась.
— Не слишком ли ты смел, раб?
— Не я, госпожа, — поклонившись, поспешно возразил мужчина. — А господин Приск Грок, который надзирает за театром от имени Мерка Картена. Его именем я прошу вас уйти.
Лицо его приобрело ещё более непреклонное выражение. Девушка заколебалась. Уходить не хотелось, но речь невольника звучала конкретно и логично. Он лишь орудие в руках своего хозяина. За все его действия отвечает господин. Таковы суровые реалии рабовладельческого строя.
Вздохнув, путешественница сделала шаг в сторону, но тут послышался громкий, раздражённый голос, показавшийся смутно знакомым.
— Ну, что ещё такое? Рагул, где ты ходишь, пьяный бездельник?! Почему нам мешают разучивать драму великого Сватория Скепсийца?!
— Тут какая-то девушка подглядывает, господин Гу Менсин, — отозвался раб.
— Девушка? — с явной заинтересованностью переспросил театральный деятель, и тут Ника вспомнила, что слышала его на вечере у Картена. Он там читал какое-то слезоточивое стихотворение.
Раздался звук шагов, звяканье засова, скрипнули петли, и из-за створки высунулась любопытная физиономия, украшенная пышной бородой.
— Вот, господин Гу Менсин, — кивнул невольник на возмутительницу спокойствия. — Я уже предупреждал, что подсматривать нельзя. Уходите, госпожа, не отвлекайте господ актёров. На представлении всё увидите.
Мужчина окинул её оценивающим взглядом, и чуть выставив вперёд правую ногу в сандалии с рваными ремешками, надменно вздёрнул густо заросший подбородок.
— Что привело вас сюда, госпожа?
Путешественница с трудом удержалась от улыбки: "Ну прямо уставшая от поклонников звезда". А вслух сказала:
— Любопытство, господин Гу Менсин. Я ещё ни разу не видела театр.
— Вот как? — удивился собеседник. — Так вы не из Канакерна?
— Нет, — покачала головой девушка . — Я издалека.
— Тогда позвольте узнать ваше имя? — глазки артиста заблестели как у кота, углядевшего бесхозную миску сметаны.
— Ника Юлиса Террина.
— Странно, но я его от кого-то уже слышал, — задумчиво пробормотал бородач. — И совсем недавно.
— Быть может от консула Картена? — подсказала она. — Я как раз гощу у него дома.
— Ну, конечно! — бархатисто зарокотал Гу Менсин, расплываясь в широкой, радушной улыбке и тут же насторожившись.
— Но я недавно был у него, а вас не видел.
— Зато я прекрасно помню, как вы великолепно читали, — сделала девушка комплимент и продекламировала по памяти.
"Дружбы вельмож избегай", — поучал ты в речении кратком:
Эта большая беда все же была не одной.
— Да! — улыбка вернулась на лицо артиста.
— Прошу вас! — он радушно распахнул перед ней ворота, цыкнув на заметно оробевшего раба. — Пошёл вон!
Пройдя коротким коридорчиком и оглядевшись, путешественница подумала, что больше всего это место похоже на цирк. Только ряды скамеек для зрителей поднимаются здесь не так круто, под ногами грелся на солнце гладко отёсанный камень, а не опилки, да вместо полотняного над головой вздымался небесный купол. Сходство усиливало отсутствие сцены. Хотя небольшое возвышение всё же имелось. Не более трёх-четырёх метров длиной и шириной чуть больше полутора.
"Место для хора", — догадалась Ника, вспомнив обязательного участника почти всех местных пьес. Занавеса она тоже не заметила, но на глухой, без окон стене примыкавшего к амфитеатру здания крепились разнообразные крюки, блоки и верёвки, исчезавшие куда-то за выступавшие вперёд стены.
У крайних скамеек, сбившись кучкой, о чём-то разговаривали пятеро разномастно одетых мужчин.
— Господа! — торжественно объявил Гу Менсин, привлекая к себе внимание. — Нас посетила госпожа Ника Юлиса Террина, гостья уважаемого консула господина Картена!
Обернувшись, актёры постарались изобразить улыбки на усталых и более-менее чисто выбритых лицах.
— Она никогда не видела театра, — продолжал спутник путешественницы. — И я позволил ей всё здесь осмотреть.
Хотя глядеть оказалось особенно не на что. Одни скамьи из серого с розовым отливом камня.
— Здравствуйте, господа, — приветливо улыбнулась девушка. — Если вы не возражаете, я посижу и посмотрю, как вы готовите представление. Обещаю сидеть тихо и не задавать глупых вопросов.
При последних словах самый молодой артист коротко рассмеялся, остальные, улыбаясь, пожимали плечами, выжидательно глядя на Гу Менсина. Судя по всему, он тут командовал.
Степенно огладив бороду, тот сделал приглашающий жест в сторону зрительских мест.
— Мы репетируем драму достославного Сватория Скепсийца "Царь Гпиар"...
— Позвольте угадать? — мягко прервала его собеседница, решив блеснуть эрудицией и доказать, что тоже знает местную драматургию. — Вы изображаете Тевкила?
— Да, — немного растерянно кивнул Гу Менсин. — Но как вы догадались?
— Это просто, — снисходительно усмехнулась Ника. — По ходу драмы автор не раз упоминает бороду Тевкила, его почтенный возраст и благородный облик.
Засмеявшись, старый актёр с упрёком покачал головой.
— А говорили, что никогда не были в театре.
— Я читала эту драму, господин Гу Менсин, — внесла она ясность. — Как и многие другие.
— Но как же тогда получилось, что вы ни разу не видели представления актёров? — удивился молодой человек, немного картинно вскинув брови.
Девушке показалось, что он чем-то напоминает принца Чаминга из мультика про Шрека. Она собиралась ответить, но перехватила полный сожаления и даже какой-то детской обиды взгляд Гу Менсина. Неужели он сам хочет рассказать её историю? На всякий случай путешественница знаком предложила ему говорить.
— Госпожа Юлиса прибыла в Канакерн из-за океана! — торжественно заявил тот с самым многозначительным видом.
— Так это вы приплыли на корабле господина Картена из какой-то варварской земли? — не дал ему насладиться красноречием один из коллег. — Об этом говорил весь город!
В устремлённых на Нику взглядах сразу же прибавилось заинтересованности. Только Гу Менсин надулся, обиженно глядя на болтуна.
— Да, — подтвердила она. — Теперь вы меня понимаете? Впервые оказавшись в большом городе, я никак не могла пройти мимо театра.
— Приходите на представление, госпожа Юлиса, — радушно пригласил её бородач, вновь беря инициативу в свои руки. — Кроме "Царя Гпиара" мы покажем комедию "Наказанный лгун" Превия Стреха.
— Непременно, — благожелательно кивнула собеседница. — Тем более, я никогда не слышала об этом авторе.
— Это наш хорист, — смеясь, сказал Гу Менсин. — Парнишка молодой, но у него хорошо получается.
Девушка внимательно оглядела окружающих.
— Его здесь нет, — покачал головой старый актёр. — Хор будет готовиться после обеда. Сейчас у них... другие дела.
— Надеюсь, вы меня с ним познакомите? — попросила путешественница. — Никогда не встречалась с драматургами.
— Несомненно! — вновь расплылся в улыбке бородач.
— Тогда не буду вам мешать, — Ника удобно устроилась на нагретой солнцем каменной скамье.
Наконец-то можно отдохнуть. Не решившись сесть рядом с госпожой, Риата уселась у её ног.
Как и следовало ожидать, ничего из ряда вон выходящего девушка не увидела. Обычная репетиция. Единственное отличие — отсутствие режиссёра. Вначале показалось, будто всем командует Гу Менсин, но оказалось, что его слово отнюдь не являлось истиной в последней инстанции. Другие артисты часто спорили с ним, внося заметное оживление в творческий процесс.
Много недоразумений возникало по поводу плохого заучивания ролей. Местные авторы любили вставлять в уста своих героев длиннющие нравоучительные монологи. Не удивительно, что кое-кто из актёров путался. Гу Менсин, следивший за правильностью текста по свитку, постоянно злился.
Впрочем, до откровенных непристойных ругательств и сравнений артисты, как люди интеллигентные, в присутствии гостьи не опускались. Но даже без этого их перепалки ужасно веселили единственную зрительницу, с трудом сохранявшую на лице серьёзное выражение. Рано или поздно она бы не сдержалась, но тут из-за примыкавшей к зданию стены, ведущей, что называется, "за кулисы", появился немолодой лысоватый мужчина с козлиной бородкой в чистеньком опрятном хитоне.
Вначале девушка решила, что это кто-то из артистов. Но по тому как бесцеремонно он прервал прочувственный монолог "царя Гпиара", поняла, что данный персонаж не имеет никакого отношения к искусству.
— Господин Гу Менсин, пора обедать.
Швырнув свиток на каменную скамью, бородач досадливо сплюнул и набрал в грудь воздуха, видимо намереваясь отчитать нахала, рискнувшего прервать репетицию, но вдруг резко передумав, с царственным достоинством качнул головой.
— Хорошо, господин Меркфатис.
"Сын Мерка, — удивилась про себя путешественница столь странному имени, — Точнее Мерков сын. Его папочка явно страдал отсутствием воображения".
— Госпожа Юлиса! — привлёк её внимание Гу Менсин. — Нас приглашают за стол.
Быстро оглядев актёров, Ника решила, что выглядят те как будто слегка удивлёнными, а самый молодой, отвечая на вопросительный взгляд приятеля, недоуменно пожал плечами. Не обращая на них никакого внимания, Меркфатис пересёк площадку, и низко поклонившись девушке, заискивающе проговорил:
— Прошу вас пообедать с нами, госпожа Юлиса.
Стараясь скрыть удивление, она поинтересовалась:
— А вы кто?
— Ванир Меркфатис, — ещё раз поклонившись, представился мужчина, не переставая приторно-слащаво улыбаться.
Почувствовав, что ответ не удовлетворил собеседницу, поспешно добавил:
— Я отпущенник моего благодетеля господина Картена. Приглядываю за театром.
"Так вот откуда такое дурацкое имя! — догадалась путешественница. — Вернее, фамилия, которую освобождённый раб получает по имени хозяина. Но если этот мужик тут главный, чем же занимается племянник консула?"
— А как же господин Приск Грок? — решила она тут же прояснить ситуацию.
Мужчина мелко, по-козлиному, засмеялся, невольно вызвав в памяти образ Ивана Васильевича Бунша в тот момент, когда он впервые уселся на трон в знаменитом советском фильме про попаданцев.
— Так ведь у него кроме театра дел в усадьбе хватает. И бывает здесь господин Приск Грок наездами, а я тут живу.
"Ай да Картен! — невольно восхитилась девушка. — Я думала, дядя весь театр на откуп племяннику отдал. А он тут своего человечка посадил, чтобы дело на самотёк не шло. Этот каждый обол из выручки пересчитает и хозяину доложит не из страха, а по велению холопьей души".
— Ну, что же вы, госпожа Юлиса? — нахмурился Гу Менсин. — Восславим Диноса и подкрепим наши силы!
— Благодарю, господа, — улыбнулась Ника. — С удовольствием!
Бородач хотел занять место справа от неё, но актёра довольно бесцеремонно оттеснил отпущенник, ясно давая понять, кто здесь главный.
За выступавшими с противоположных концов площадки стенами прятались проходы внутрь здания. Девушка с любопытством смотрела на протянутые верёвки, укреплённые на стене блоки и пару снабжённых рукоятками воротов, разглядывала декорации. Большое солнце из натянутого на круглую раму холста, выкрашенного ярко-жёлтой краской с редкими медными лучами. Так же сделанный полумесяц и пара туч. Ещё какие-то непонятные конструкции из деревянных планок и полотна. А то, что она приняла за занавес, оказалось грубо намалёванным полотнищем со снеговыми вершинами на горизонте. Судя по тому, что большая часть реквизита покрывал солидный слой пыли, пользовались им не часто.
За прикрывавшей дверной проём циновкой открылся зал с низким потолком и подпиравшими его редкими деревянными колоннами, кое-как замазанными извёсткой.
Между ними параллельно друг другу располагались два накрытых стола. Один поменьше, где на зеленовато-серой, застиранной скатерти красовалась разнокалиберная посуда: от массивного сосуда для смешивания вина, украшенного рисунком, изображавшим какой-то подвиг Карелга, до ярко начищенных медных стаканов. На втором, побольше, в живописном беспорядке стояли разнообразные чашки, плошки и кувшины, некоторые даже с отбитыми краями.
Преувеличенно суетясь, Меркфатис предложил знатной гостье занять табурет с сиденьем, прикрытым тощей выцветшей подушечкой. Сам уселся справа, а надувшийся Гу Менсин — слева. Прочие артисты направились к другому столу, где кроме них уже расположились семеро разновозрастных мужчин, с любопытством поглядывавших на Нику.
"Тесновато им там будет, — подумала она, но приглашать к себе, где места оставалось ещё более чем достаточно, не стала. — Кто знает, какие у них тут порядки?"
Едва все кое-как расселись, из дверей, ведущих во двор, показалась торжественная процессия. Три девушки несли по небольшой амфоре, а за ними рабы тащили на палке исходивший ароматным паром котёл.
Приветливо улыбаясь, юная красавица, лет пятнадцати-шестнадцати, в длинном жёлтом хитоне и с серебряными серёжками в аккуратных маленьких ушах с поклоном протянула Меркфатису полосатый сосуд. С поклоном приняв амфору, тот с нескрываемой гордостью продемонстрировал печать, отдалённо напоминавшую вставшую на дыбы букву "Z".
"Герсенское", — вспомнила путешественница уроки Наставника. Таким знаком отмечали свою продукцию виноделы южных провинций Империи. Не самый шикарный напиток, но для Западного побережья довольно дорогой.
"Чего это театральный сторож так расщедрился? — с настороженным недоумением подумала девушка. — И что за шоу он тут устроил? Я гляжу, местные звезды тоже в шоке".
