Не хватает данных, чтобы рассчитать, насколько сильно разноглазая может на неё разозлиться. Оснований не было, чтобы такие расчёты проводить. Эрида никогда на неё раньше не злилась. Не только на неё, а вообще ни к кому подобного чувства не испытывала. Да и к ней все в общем-то ровно относились, больно уж толстая у Эр статусная броня. Инстинкт самосохранения даже у примитивных животных один из сильнейших. Люди куда сложнее устроены.
Марина поискам оправданий своему поступку не занимается. Понимает, вспылила. На сознательные провокации Эр неспособна. Но случайно частенько крайне плохое получается, как в известной поговорке про курение на пороховом складе.
Софи до позднего вечера так и не появляется. Марине всё понятно, но все инструкции по безопасности кровью написаны. Если чьё-то местонахождение неизвестно, надо связываться с охраной школы, Администрацией, в её случае, ещё и с МИДв, а дальше уже решают, с кем ещё. Марине даже интересно, как быстро найдут сестрёнкино любовное гнёздышко.
К величайшему разочарованию Херктерент, в охране школы Марине сказали, что Софи с ними связалась ещё днём и сказала — прибудет завтра утром к началу занятий. Тут даже формального нарушения правил не заподозришь. Каким материалом пишут инструкции, Софи тоже помнит чётко. Ладно, хотя бы понятно — совсем головы от любви не потеряла.
Злость не проходит. Марина сидит, обхватив голову руками. Время снова куда-то пропало. Уже заполночь, но спать совершенно не хочется. Решает пройтись.
По закону подлости, у кофейного аппарата кто-то стоит в бесформенном одеянии с капюшоном. Почти сразу становится понятно — Эр. Такого количества одежды всех возможных размеров в школе ни у кого нет. Только она почему-то надела самое уродливое из того, что нашла. Интересно, какой по счёту стаканчик допивает? Ведь Эр страшная соня. В последний свободный день всегда рано ложится и максимально поздно встаёт, если не в форсажном режиме.
Если к себе уйти, Эр ничего не услышит. Можно и до второй лестницы прокрасться. Но Марина слишком горда и всегда ходит по главной. От разноглазой прятаться! Этого ещё не хватало. Пойдёт прямо и плевать, что аппарат почти возле лестницы стоит. Обычным шагом пойдёт, не попытается быстренько проскочить.
Слух у разноглазой отменный, тем более, Марина идёт не крадучись.
Силуэт поворачивается. Идёт навстречу Херктерент. Голова вскинута, но глаз из под капюшона не видно.
— Марина, что я тебе сделала? — в голосе самая настоящая боль. Эр на самом деле ничего не понимает. — Ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь?
— Что тебе сказать? Думать, что говоришь ты всё равно не научишься!
— Я... я не понимаю, — глаз не поднимает, хотя раньше всегда старалась видеть лицо собеседника.
— Подумай! Вроде бы есть чем!
— Я... я не понимаю, — как автомат повторяет Эрида.
— Вот как поймёшь что-нибудь, тогда и поговорим!
Эр уже стоит рядом. Резко хватает Марину за руки. Вырваться можно с лёгкостью, но тогда Эр будет больно. Ладно, можно и послушать, что скажет. Избавиться от неё всегда успеет. И плевать, сколько разноглазая будет после рыдать. Палец ей сломать можно очень легко. Вот только этого в переносном смысле она может и не пережить. Как же, оказывается, немного надо, чтобы полностью разрушить человеку ей собственноручно созданный мир. Раковину моллюска расколотить. Раковины, впрочем, довольно хрупкие вещи.
Доломать или склеить попытаться? Как бы не самое тяжёлое решение, что Марине приходится принимать. Будь она чуть более сдержанной, ничего бы сегодня, точнее уже вчера, и вовсе бы не произошло.
Но и бесконечно выслушивать нечто, крайне раздражающиее, тоже крайне надоедает.
Но целесообразно ли всё рушить сейчас? Необдуманная фраза человека, совершенно не умеющей просчитывать последствия своих поступков породила резкую реакцию человека, считающей, уж что-что, а последствия она просчитывать умеет.
Вот только здравый смысл борется сейчас с сиюминутным желанием оттолкнуть и унизить человека, увидеть, как ей больно. Как она страдает.
Всё-таки, Марина крайне неплохой для своего возраста тактик и стратег. Хватает ума понять: последствия принятого сегодня решения будут сказываться и годы спустя.
— В чём я виновата, Марина? — как попугай заладила. Кажется, балансирует на грани срыва.
— Руки отпусти! — выцеживает Херктерент сквозь зубы.
Эр ослабляет хватку, но совсем не отпускает. Упрямства разноглазному сокровищу соправителя тоже не занимать.
— Обе глупостей ляпнули. Предлагаю плюнуть и забыть. Ни в твоих, ни в своих действиях я копаться не собираюсь.
— Ты больше не злишься на меня, Марина? — руки Эр отпускает совсем. Безвольно висят теперь вдоль тела.
— Злюсь, но уже не так сильно. Больно уж кошмарные у тебя мозги. Выдают временами такое, отчего окружающие начинают сходить с ума. Я — не исключение.
— Ты больше не злишься?
— Сказала же, нет!
Эр капюшон с голову откидывает. Вполне ожидаемо, глаза опухшие и красные. Косы заплетены кое-как.
Берёт Марину за руку. Безо всякого подтекста, просто, как ребёнка. И как ребёнка, спрашивает.
— Марина, пойдём погуляем?
Херктерент окидывает разноглазую взглядом, выискивая, к чему бы придраться и никуда не ходить. Но у балахона с капюшоном явно в родне были длиннополые зимние куртки. Да и на ногах у разноглазой пилотские сапоги мехом наружу.
Морозец снаружи совсем небольшой. Эр тащит Марину за руку, чаще бывает наоборот. Притом, это Херктерент бегает куда быстрее. Но если же Эр решила в непривычной для себя роли флагмана побыть... В конце концов, Марина на неё ещё злится, но уже по ниспадающей части графика.
— Куда ты меня тащишь? — Эрида тут же ход сбавляет.
— Никуда. Просто воздухом подышать хотелось. Говорят, ночью он какой-то особенный.
— Угу. Зимой всё собачье дерьмо замёрзло.
Эр звонко смеётся с какими-то нездоровыми нотками.
— Марина, ты не меняешься. Просто хочется, чтобы всё как раньше было.
— Как раньше быть не может в принципе. Мы взрослеем. Ты уже давно исключительно во взрослые игры играешь.
— Тебе же в них играть совсем-совсем не нравится.
— Я много чего не делаю. И ещё больше мне не нравится, когда определённые вещи делают другие. Особенно — со мной.
— Ты же сказала, больше на меня не злишься.
— Не перестанешь по мозгам ездить — разозлюсь опять.
— Могла бы просто сказать, чтобы я помолчала, — капризно надувает губки разноглазая.
— Ты этого физически не умеешь, — хмыкает Марина.
— Я не люблю зиму, — Эр поплотнее в своё одеяние запахивается.
— Думаешь, я этого не знаю? Твоя теплолюбивость уже, считай, поговоркой является.
— Ты зато страшно холодная. Иногда словно и неживая.
— Смотри, обижусь! — грозит пальцем Марина.
— Ты сама сейчас как будто играешь. Тебя почти невозможно зацепить словами. У меня так случайно получилось...
— Вообще-то, я это уже поняла, — ворчит Марина, — Сказала уже, не хочу ничего ворошить.
— Но оно само... ворочается.
— С тепла в холод... Заморозиться пытаешься?
— С тепла в холод, — зачем-то повторяет разноглазая. — Нет, пытаюсь разобраться, как чувства резко изменяются.
— Скажешь тоже, — Марина угрюмо поднимает воротник до глаз, закрывая лицо. Не потому что зябко, а потому что с разноглазой так проще разговаривать Выражения лиц, как и всё прочее, она читает крайне своеобразно, приходя к совершенно неочевидным выводам — Разобралась с чем-нибудь?
— Нет. С теми кого всю жизнь знаешь, страшно-страшно сложно.
— Как там говорят? 'С человеком тюк соли можно съесть, и всё рано не сможешь его понимать'.
— Я не люблю солёного, Марина, — в последнее время, когда Эрида становится серьёзной, это кажется всё более опасным. Причём непонятно — для неё самой или окружающих.
— А я очень не люблю в чьих-либо мозгах копаться. Знаешь ли, даже мышкам беленьким не слишком нравится, когда на них опыты всякие ставят. Ты же тем же самым в отношении людей занимаешься. В том числе, и надо мной.
— Ты же говорила, что больше не злишься! — театральным жестом вскидывает руки Эрида.
— Тебе так хочется, чтобы я опять начала? — склоняет голову на бок Марина.
— Я не люблю, когда ты так смотришь, — капризничает Эр, — словно драться собираешься.
— Как я пред дракой выглядишь, Рэду расспроси. Она тебе гораздо лучше расскажет, только это тебе крайне не понравится.
— Марина, я знаю, что такое песок на Архипелаге. И что там убивают куда чаще, чем сообщается, тоже догадываюсь. Ты можешь убивать, более того, тебе там драться нравится.
— Заметь, всё происходит совершенно легально, — Марина злорадно ухмыляется. — Местными властями даже поощряется.
— Я совсем не об этом! — опять соправительский металл в голосе лязгает.
— Да? О чём же тогда? Не забывай, чтению мыслей не обучена.
Эрида вздыхает.
— Я только о том, что жизнь продолжается. Зачастую вопреки нашему желанию оставить что-то неизменным.
— Шарик он того... Всё время крутится. И мы вместе с ним. Тут тебе не нравится — через несколько лет сможешь в другой мир перебраться. Не обязательно там лучше, но почти всё совершенно по-другому. Маленькие мирки для избранных там гораздо легче, чем здесь строятся.
— Знаешь, Марина, теперь уже я тебя совершенно не понимаю, — призадумывается Эрида, — поэтому лучше просто помолчу. Ибо если я скажу что-то, ты опять это неправильно поймёшь, и мы снова поссоримся. Я этого совершенно не хочу.
— Чем дольше с тобой общаюсь, тем даже у меня шансы сойти с ума повышаются. Как это из твоего окружения ещё ни одна не рехнулась?
— Наверное потому, что их много, — разноглазая совершенно серьёзна, — Каждой можно о чём-то не говорить. Это с тобой можно разговаривать абсолютно обо всём. Правда-правда!
И не поймёшь, разноглазая похвалила или утончённо оскорбила.
Глава 31.
С утра пораньше Марина решает полюбоваться, в каком именно виде прибудет сестра. Раз она официальным лицам сообщила, во сколько явится, то именно в это время и нарисуется. Как ни странно, дисциплина — известное Софи понятие.
Рановато, на улице ещё никого нет, все отсыпаются — последний свободный день большинство потратило на отдых во всех известных его проявлениях. У кого-то сегодня голова будет болеть, у кого-то другие органы и части тела, у кого-то — всё вышеперечисленное одновременно.
Ну, или это Марина так плохо обо всех думает...
Вот и МИДвовская машина! Точно к назначенному времени. Хотя Марина и не пряталась, успевает пожалеть, что не взяла с собой бинокль. Всё-таки, раз они настолько посходили с ума друг от друга, есть вероятность, что Хейс вызовется близкую подругу до школы проводить. Тем более, Софи имеет право передавать машины МИДв в пользование третьим лицам.
Софи из машины выбирается откровенно позёвывая. Неужели несколько дней без перерыва друг с дружкой игрались? И не надоело? Даже на сон времени не было?
В машине Сонька, к сожалению, одна. Какое у Хейс лицо после нескольких бессонных ночек, Марина взглянуть не отказалась бы — всё-таки выносливость Хейс измеряется не такими запредельными величинами, как у Софи.
Нельзя сказать, будто Софи безупречно выглядит, но и растрёпана не в большей степени, чем когда в детстве с Мариной в снежки играть доводилось. Правда, тогда почти сразу останавливали, но у обеих сестёр с меткостью проблем не наблюдается.
Сонька в чём уехала, в том и вернулась, даже с той же сумочкой. Значит, к 'Красной кошке' или ещё куда точно не заглядывала, иначе сзади был бы ещё грузовик, возможно, и не один.
Ожидаемо, Софи первым делом оглядывается по сторонам. Марина в поле зрения тут же попадается. Крайне недвусмысленно обхватывает одну руку другой, совершая поступательные движения.
Нос у Софи тут же чуть ли не до небес задирается. К себе такой походкой направляется — Кэретта обзавидуется.
В общем, всё, что хотела, Марина увидела.
Днём надо будет ещё разок Соньку подловить. Всё-таки близко рассматривать сестрицу без макияжа — довольно вредное для здоровья занятие.
Интересно, не завалится ли отсыпаться?
Не завалилась.
Примерно через час Софи внизу появилась. Разумеется, блестящая с безупречной 'боевой раскраской'. Вот только глаза слегка затуманены и движения чуть заторможены.
Но это Мариной надо быть, чтобы все факты сопоставить и выводы сделать.
Остальные если что и заметят, то отсутствующие состояние в лёгкой степени. Впрочем, по причине надвигающейся весны, сейчас многие в подобном состоянии. Только на Марину ничего не действует.
Пристроившись на уроке поближе к сестре, Марина заметила, что рисунков известного профиля на полях меньше не становится. К ним добавились варианты написания имени Хейс на всех языках и всеми письменностями, известными Софи.
Некоторые варианты написания явно Софи на ходу придумываются.
Из другого мира прибился обычай изображать чувства стилизованными сердечками. Они тоже в изобилии по полям рассыпаны. Традиционные креветки тоже встречаются.
Очевидно, Софи только на одну тему сейчас думать в состоянии.
Эр близко не приближается, если она что-то сказала, то именно так поступать и старается. Глазами только посверкивает.
Впрочем, к ней в тетрадку заглянув, Марина только за голову хватается. Ибо наброски головки и фигурки Софи там в изобилии встречаются. Одежды на фигурке, как правило, не наблюдается. Сонька более скрытна, и подобные изображения у неё исключительно в комнате валяются. Впрочем, там их увидеть может каждая, кто в комнату зайдёт.
Ну и мелкая разница — Эр часто изображает объект своего обожания в анфас, что не часто делает Софи. Языков разноглазая тоже знает множество, и в написании имени Софи вовсю в каллиграфии упражняется.
Марине иногда хочется просто головой об стенку постучать — может, хоть тогда это сумасшествие кончится? Хотя и понимает прекрасно — стучать надо не своей, а чужими головушками.
В свете ежегодного весеннего помешательства, вызванного резким обострением чувств, Марина обнаруживает — спокойнее всего вблизи Эр и девчонок её окружения. Чьи-либо чувства их не волнуют. Друг на дружке все замкнуты. Эр на самом деле не ревнива и не возражает, чтобы её окружение близко общались друг с другом, притом совсем не обязательно по двое. Сама к подобным развлечениям частенько присоединяется. При этом, говорит, любит всех одинаково.
Хотя оттенки имеются, ту же Инри Эр воспринимает как ребёнка, и всем остальные она словно младшей сестричкой становится.
Оэлен большую часть времени с ними проводит, но сблизиться с ней никто не пытается. Воспринимается как облегчённая версия Марины, а значит, когда она с Эр — лучше не навязываться. Хотя островитянка как раз от назойливого внимания среди девчонок Эр и прячется.
Коллективный разум иногда очень полезной вещью оказывается, ибо если той же Оэлен надо спрятаться, все они вблизи неё оказываются. Пока будешь к транспорту через завесу эсминцев прорываться вполне может штатный охранный линкор по имени Марина появится. И тогда, в лучше случае, придётся бегством спасаться. Причём такое отношение на любую из них распространяется. Хотя и шпыняют они друг друга тайком от Эриды. Тем более, у неё частенько крайне избирательная наблюдательность включается. Да и с Мариной стараются быть вежливыми — прекрасно понимает: Эр Херктерент знает куда дольше, чем любых двух из них вместе взятых.
