— Что ты так к моей фуражке прицепилась? Сама же заметила — я её только на смотры надеваю. На передовой я в каске была. Приоритетной целью совсем не выглядела. На той стороне меня знают значительно хуже, нежели ты. Полевые знаки различия сомневаюсь, что даже через твою оптику на таком расстоянии заметны.
— При желании их разглядеть можно.
— Вот только далеко не у всех это желание с твоим сопоставимо.
— Не забывай, у кого-то есть желание поохотится именно на тебя.
— От таких даже у меня спрятаться не получится. Но я уверена, они сейчас затаились. Спячка у них. Зимняя!
— Мне бы твой оптимизм...
— Свяжись с Загородным,-пожимает плечами Марина,-они вполне могут предоставить отчёт, как организована охрана школы вообще, и нас, разноглазой или Кошмара, в частности. Меня полученная информация полностью устроила. При всей моей подозрительности, ни в чём не уступающей твоей. Тут почти неприступная крепость.
— Про неприступные крепости говорят примерно тоже, что и про непотопляемые корабли.
— Я знаю. У тебя есть какие-либо предложения по усилению обороны? Вижу, что нет. Если это всё, то я пошла.
— В жизни не поверю, будто ты в это время спать собираешься.
— Это моё личное время. На что хочу, на то и трачу. И уж тебе-то отчёт собираюсь давать в последнюю очередь.
— Не думаю, что ты личное время собираешься тратить на личную жизнь.
Марина руки в бока упирает.
— А вот это совершенно не твоё дело. Хочешь чьей-либо личной жизнью поинтересоваться — к разноглазой сходи. Она тебе с радостью всё про всех расскажет. Тем более, она тебя и так ждёт не дождётся. Как раз на предмет личной жизни налаживания.
Софи отстраняется, вскинув руки в защитном жесте:
— Вот только не надо про это! У меня девушки никаких чувств не вызывают.
— Как можно знать, ни разу не попробовав? — Марина наступает вперёд.
Теперь уже Софи руки в бока упирает.
— Слушай, мелкая, по-моему, ты нарываешься. От самой-то все шарахаются без различия пола. Статус только и спасает, чтобы в положении хуже, чем Эорен, не оказаться.
— Ха! Длинной и статус не особенно помог. Я из тех, кто всегда в первых рядах, и статус тут ни причём. Что до другой, такой животрепещущей для тебя, проблемы... То я похоже, отношусь к тому редчайшему типу людей, кого данная сторона человеческих взаимоотношений совершенно не интересует. Плевать мне в одинаковой степени и на мальчиков, и на девочек.
Хорошо, минули времена, когда встречались, женились и замуж выходили исключительно из соображений 'чтобы было' и 'всё, как у людей'. Будет не 'как у людей', а как лично мне надо.
— С трудом в подобное верится. Насчёт отсутствия интереса. Законы биологии они на всех распространяются.
— Тебе напомнить, что есть виды животных, состоящие исключительно из самок? И нет ни одного, состоящего только из самцов.
Софи хмыкает. Общую биологию она знает куда лучше, нежели сестра думает.
— Есть ещё и такие, у которых каждая особь имеет признаки сразу двух полов. И вполне способна выполнять и ту, и другую роль. Кстати, у высших обезьян, к которым люди также относятся, подобное тоже встречается. Правда, известно в основном по статуям двуполых существ, когда на лежащую сзади смотришь — фигура женская, а вот спереди, хотя грудь есть, но и главный признак мужского пола тоже в наличии. Даже у одного вида человекообразных довольно распространено, когда мальчик с мальчиком, девочка с девочкой, а то и вовсе с детёнышем.
— Намекаешь? — угроза в голосе Марины слишком уж явная. Сама знает, её тылы куда привлекательнее противоположной стороны.
— Нет. Содержание учебника цитирую. Выводы ты уже сама делаешь.
— Я сейчас тебе что-нибудь сделаю. Глаза в синий цвет выкрашу!
— Не выкрасишь!
— Это ещё почему?
— Хотела бы — давно уже красила.
— Всегда можно успеть начать!
— Можно, но лучше не надо. Народ уже собираться начинает, предвкушают милую Еггтовскую свару.
Марина довольно ловко, с оттенком двусмысленности цепляет сестру под локоток.
— До тебя ближе, чем до меня. Пошли, там посидим.
— Интересно, что завтра говорить будут?
— Любому дерьму про нас верят по определению.
— Особенно если мы поводы им предоставляем.
В комнате Марина вытаскивает плоскую металлическую фляжку довольно приличного размера. Отпив из горлышка, протягивает Софи.
— Будешь?
— Нет. Сейчас не хочется. Да и тебе прикладываться не советую.
— Это вроде берета. Давно уже часть образа. Из Еггтов ещё никто не спился за несколько сотен лет.
Усмехнувшись, Софи достаёт из сумочки сигареты и мундштук. Затянувшись и выпустив струйку дыма, протягивает пачку сестре.
— Будешь?
— Нет, конечно. Специально куришь самую девчоночью марку из возможных?
— Тут вкус самый приятный.
Марина снова отпивает.
— Не заметила, откуда ты фляжку достала.
— Не оттуда, откуда ты подумала. Между грудей только Рэда может что угодно спрятать. Может, спать тут остаться, чтобы завтра народ совсем уж неизвестно что болтал?
— Поверь, им достаточно, что мы под ручку зашли сюда поздно вечером. Для усиления эффекта, когда будешь уходить, могу тебе поцелуй на щеке оставить. У меня есть очень яркого оттенка помада. Сама знаешь, где лучше всего на глаза попадаться.
— Ставь. Но лучше, на воротник. Дольше продержится.
— По-прежнему не выносишь, когда тебя люди касаются?
— По-прежнему. Особенно, когда меня предварительно не спрашивают. Слушай, дай-ка мне эту помаду. Я тебе след страстного поцелуя изображу.
— Тогда точно не поверят, будто что-то было. Все же видели, ты без макияжа. И вдруг следы того, чего не было.
— Ха! Тогда ещё лучше — подумают, что было, и не со мной одной.
— Ты точно сумасшедшая в хорошем смысле слова.
Марина глуповато хихикает.
— Чего смеёшься?
— Представила, что некоторые воображать будут. Ты, да я, да разноглазая. Мечтая присоединиться.
— Здоровья не хватит!
Марина часто-часто моргает.
— Откуда ты знаешь, сколько здоровья на тебя потребуется? Неужели тоже с тремя проверяла?
Софи выразительно кулак демонстрирует.
— Иди ты знаешь куда, Маришка.
— Э-э-э... Мне туда совершенно не хочется. Хотя, как говорят, сверху лучше, чем снизу. По крайней мере, на тебе никто не заснёт. Мешки ворочать — не самая приятная работёнка. Особенно такие, что тебя сильно тяжелее.
— Дай-ка фляжку.
Из горла Софи пить не стала. Налила в стопку-крышку. Слегка пригубила.
— Кто-то совсем недавно говорила, насколько ей определённые вопросы не интересны. И что я вдруг слышу?
— Сама знаешь, теория и практика — две совершенно разные вещи. К тому же, я молода, здорова, и в общем-то должна учитывать возможные изменения в своей жизни.
— Выдать Еггту замуж — изощрённый способ минимум одного самоубийства и одного убийства. Притом и то, и другое будет совершено с максимальной жестокостью.
— Шуточки у тебя...
Софи стопку поднимает.
— Как-никак, я — твоя сестра.
Марина хмыкает. Софи нехорошо щурится:
— Думаешь, не знаю, сколько народу болтает, что ты с Эр уже давно постельные подруги?
— Кто там что несёт — мне плевать. Представь себе, между нами чего нет, того нет. Как ни удивительно, она чувствует, что меня вообще никто не привлекает. Разноглазой от меня только общение нужно.
— Если уж она такая проницательная, могла бы заметить, что вот она меня ну совершенно не привлекает.
— Она так не думает, считает, ты из тех, кому оба пола могут быть привлекательными. Кстати, она иногда понимает людей куда лучше, нежели они сами.
— Знаешь что...
— Ничего. Попробуй прямо сейчас к ней сходить. Представляешь, что будет?
— Ты до этого можешь не дожить.
— Доживу. Ещё и посмотреть рассчитываю.
Софи по лбу себя хлопает.
— И как это я сразу не догадалась! Ты из тех, кому только смотреть нравится. Не участвовать. Как там это называется?
— Я и не сомневаюсь, ты и сама прекрасно знаешь, как такое называется. Только у тебя, как всегда, бац-бац — и мимо, — Марина складывает руки пистолетиком, — хотя, если тебе самой посмотреть хочется...
— Ты что, сама видела уже? — обалдело вытаращивает глаза Софи,-Как ты можешь знать о том, чего не пробовала?
— За кого ты меня принимаешь? Врать не буду, с фонарём стоять не доводилось. Но намёки от разноглазой были толщиной со ствол главного калибра от 'Владыки'. Если так интересно, к ней обратись, я, правда, точно не знаю, что было, а чего нет. Но уверена — если ты пойдёшь и попросишь, то для тебя уж она расстарается. Всё в лучшем виде организует. Хоть до посинения сможешь любоваться. Или присоединиться.
— Теперь уже я могу сказать: за кого ты меня принимаешь?
— Только за тебя саму и принимаю. Но могу кой-что интересное рассказать, что Эрида в тебе увидела.
Софи равнодушно машет рукой:
— Вываливай!
— Ей кажется, что ты из тех, кому привлекательными выглядят оба пола. Ты никак не можешь определиться, кто тебе больше нравится. Чувства испытываешь, но сама их боишься. Поэтому от неё и прячешься.
— Это она тебе тоже сказала?
— Нет. Я сама додумалась.
Софи резко опрокидывает стопку в себя. Потерев горло, спрашивает:
— Куда этот мир катится?
— Только сейчас заметила? Он давно уже там. И погружается всё глубже и глубже.
— Ценное замечание. Особенно от человека, никаких чувств не испытывающего.
— Чувствами этот мир описать нельзя, а вот формулами — запросто.
— Марин, тебя стукнуть хочется. Ты начинаешь заигрываться в самой же и созданный образ. Только забываешь — он на меня никогда особо не действовал.
— Что, лучше жить в мире, что сама себе навоображала?
— Я этого не говорила.
— Но подумала. Я тебя неплохо знаю. Ты разноглазой иногда просто завидуешь -в том числе и её широте взглядов. И сама себе в этом боишься признаться.
Софи протягивает руку. Ухмыльнувшись, Марина вкладывает фляжку. Презрев стопку, принцесса надолго прикладывается.
Отдышавшись, обалдело водит глазами по сторонам.
— Полегчало? Теперь к разноглазой сходи. Совсем хорошо будет. Могу и проводить.
— Ты издеваешься?
— Напряги мозги. Да, издеваюсь. Раз видишь, то зачем спрашиваешь?
Софи поднимается.
— А что будет, если возьму и пойду? Она так и не научилась запираться. Возьму вот и пойду. И плевать сколько времени, одна она там, или с кем. Станешь удерживать?
Марина демонстративно руки на груди скрещивает.
— Ни от чего удерживать я тебя не стану. Ты сама никуда не пойдёшь.
— Это ещё почему?
— Потому что я тебя слишком хорошо знаю. Ты Софи Саргон. И этим всё сказано.
— Не вздумай меня отговаривать!
— Я и не собираюсь. Просто тут сижу. Ты куда-то идти хотела. Ну, так иди.
— Вот и пойду!
— Вот и иди! На месте не стой.
Софи делает в сторону двери минимальный шажок из возможных.
— Так ты до завтра идти будешь. Лучше, давай я ей позвоню, — Марина встаёт, — сама прибежит, в таком виде, каком скажешь. У неё есть привычка, не всем свойственная — на любые телефонные звонки отвечать. И громкость звонка не подкручивать, как некоторые,-выразительно демонстрирует низ аппарата, где рычажок громкости звука стоит в крайнем положении, что значит полное отключение, — какой там у неё номер? Один — четыре...
— Не надо никому звонить!
Марина весело смеётся.
— Так и знала, долго не выдержишь. Признаю, играла ты очень убедительно. Хотя, на деле, ты как бы не трезвей меня. От выпитого тобой даже Кроэн не поплохеет. Я же эту фляжку и наполняла. А в 'Загородном', в отличии от 'Дворца Грёз' во всех бутылках находится ровно то, что на этикетке написано. Неужели ты думаешь, будто там можно плохое спиртное найти?
Плюс, сама понимаешь, я не из тех, кто в выпивку какие-либо вещества добавляет.
Впрочем, признаю — если бы не знала, что именно во фляжке, поверила бы. Да и память у меня отменная — я не забыла, как ты ночью на пляже это самое и пила, причём из таких бокалов, каждый из которых чуть ли не больше по объёму, чем моя фляжка.
— Я половину, если не больше, на песок выливала, — теперь Софи смотрит с обычной серьёзностью,-да и на воздухе всё, что угодно пьётся куда легче, чем под крышей.
— Какие мы знатоки! А вроде бы примерная девочка.
— Я какой угодно выглядеть могу!
— Думаешь, я этого не знаю? Заодно я уверена — кое-что из винного погреба и Загородного, и Резиденции сейчас у тебя где-то припрятано.
— Меня удивило, когда из озорства заказала, а мне принесли.
— Ну, я не столь горда. Сама ходила. Ножками! У меня всегда проверяли только одно — нет ли в вещах боевых патронов. В этом году почему-то не проверили, хотя я и сама ничего не везла.
— Моих вещей никогда не проверяли.
— Опять ко мне жизнь несправедлива!-Марина к фляжке прикладывается.
— Теперь уже ты пьяную из себя разыгрываешь. Притом, крайне неубедительно. Да и разговорчивость у тебя подозрительно повысилась. Пытаешься на откровенность вызвать? Не выйдет, я пока вполне в состоянии контролировать, что именно говорю.
— Я тоже. Никогда и не отрицала, что с актёрским мастерством у тебя гораздо лучше. Вот только актрисой один раз побывать получилось как раз у меня.
— Было бы чем гордится.
— А я и не горжусь. Просто факт констатирую.
— У тебя там ещё осталось?
Марина чуть взбалтывает фляжку.
— Немного.
— Дай сюда! Сегодня я, кажется, самым неоригинальным образом напьюсь.
— Говорила уже, этого и ребёнку маловато будет.
— Вон ту створку шкафа открой. Сумка на нижней полке. Дальше, думаю, и сама найдёшь. Извини, кроме шоколада на закуску нет ничего.
— Ничего! Сойдёт!-доносится из-за дверцы голос Марины,-Ой! Как же у нас вкусы совпадают, оказывается. Именно это мы сейчас и пили. И конфетки тут такие... У тебя с разноглазой тоже удивительное совпадение вкусов. Это её любимая марка.
— Маришка! Прибью!
Из-за дверцы Марина появляется уже с бутылкой и коробкой конфет в руках. Бокалы не таких огромных размеров, как ночью в Резиденции, у Софи находятся.
— Понятно, почему у нас в войсках больше твоей фляжки в день спиртного не выдают. С большего количества дуреть начинают.
— Вообще-то, выдают гораздо меньше. Тут ёмкость — как раз две с половиной дневных дозы. В ту войну многие наши пленные на церковные службы начинали ходить. Миррены думали, такие проповеди успешные, хотя дело было в другом: участие в службах — единственный способ для пленного легально выпить вина.
— Там, вообще-то, принцип выдачи спиртного несколько иной.
— Вообще-то, в занудстве обычно обвиняют меня. Но сейчас зануда именно ты.
— Оружие врага надо знать. Твои же слова.
— Нет. Не мои. Это, вообще-то ЕИВ говорил на выставке трофеев.
— Ну, и кто сейчас зануда?
— Сойдёмся на том, что мы обе?
— Договорились!
Дзинь!
— Когда свадьба? Шестое двенадцатого всё ближе и ближе.
— Думала, у тебя шуточки потоньше.
— Я и вовсе не шучу.
