Образцы боеприпасов тоже выставлены, но Марина точно знает — эти снаряды пустые.
Как-то всё выглядит воспоминанием о совсем древнем прошлом, хотя на деле совсем немного времени прошло. Её волновало, что бы это всё двигалось и, самое главное,— стреляло. Теперь — словно ряд старых игрушек.
Впрочем, как те, так и эти игрушки свою задачу выполнили — помогли стать взрослее.
Эти-то игрушки возрасту Марины вполне соответствуют. Вот только она сама не уверена, захочется ли ещё раз в башню лезть.
Особо не торопясь, направляется к Эр. Хоть что-то в этом мире постоянно — её чудачества. Пусть и становящиеся со временем всё более и более странными, но хотя бы не наносящие никому вреда.
Как и ожидалось, разноглазая у себя. Одна. Сидит, рисует. Очередной приступ увлечения графикой у неё. В товарных количествах воспроизводит сценки из жизни Островной империи. Многие лица напоминают знакомых с Архипелага.
Традиционно для неё на рисунках много обнажённого тела, что в общем не противоречит представлениям современной науки о тогдашнем быте.
— Привет! Рада, что ты с Рэдой помирилась.
— У нас что, свехсветовую связь изобрели?
Эр удивлённо озирается по сторонам, словно устройство сверхсветовой связи разыскивает. Отвечает совершенно серьёзно.
— Вроде бы нет, мне только телефонный аппарат поменяли. Но там вроде принцип устройства неизменен.
Марина закатывает глаза.
— Эр-р-рида! Ты невозможна. Аппараты поменяли вообще-то всем.
— На сверхсветовые?
— У тебя же, вроде, 'отлично' по физике! Знаешь же, эту скорость превысить невозможно.
— Я знаю, есть ещё межпространственная физика, где много какие законы нарушаются.
— Угу. И про гораздо большее, из тех, что действуют просто в учебниках не пишут.
— Напишут когда-нибудь. От знаний, что скрывают, никакого толка.
— Боюсь, мы не доживём до этих времён.
— Я бы, скорее, прошлое посмотреть не отказалась. Знаю же, со временем при межмировых переходах много всяких странных вещей происходит. Там года прошли, а здесь десятилетия, или наоборот.
— Давай о настоящем поговорим лучше. Тебе кто про меня и Рэду сказать успел?
— Разве это секретно было? Мне сказали, вы так громко разговаривали, вас половина парка слышала.
— Было дело,-не стала спорить Марина, что она, что Рэдрия часто переходят на повышенный тон, сами этого даже не замечая,-Так кто такой наблюдательный.
— Инри забегала. Часто говорит, 'тут так здорово! Столько всего интересного происходит!'
— Ещё одна, занимающаяся сплетнями вместо учёбы?
— Насколько я знаю, у неё нет никаких проблем с успеваемостью.
— Угу. Или просто преподаватели знают, она с тобой дружит.
— Марин...-такая интонация разноглазой — верный признак: ей что-то крайне не нравится,-почему ты всегда говоришь про людей только плохое?
— Потому что я, в отличии от тебя, живу в настоящем, а не выдуманном мире.
— Неправда, Инри хорошая.
— Я разве сказала про эту Инри что-то плохое?-в категорию прилипал девочку Марина не записывала. Что вокруг Эр оттирается — так не из соображений подхалимажа, а просто, как ни смешно это звучит, Эрида просто старше и куда опытнее в школьных делах.
— Не говорила, но наверняка подумала. Я настолько хорошо тебя знаю, что кажется, могу читать некоторые твои мысли.
— Я бы точно спятила, если бы смогла прочесть твои.
— А что в них такого? Мысли как мысли. Разноцветные.
— Даже слишком. Как я всё время забываю, что с художником разговариваю?
— Ты же сама неплохо умеешь рисовать.
— Ага. Умею. Только вот в голове и на ней у меня не столь разноцветно.
У Эр справа тоненькая косичка зелёного цвета с множеством нанизанных ярких бусин.
— Ну и что?-пожимает плечами разноглазая.-Мне нравится.
В её исполнении — совершенно непрошибаемый аргумент.
— Так с Рэдой теперь всё по-прежнему теперь будет?
— Не маленькая, понимать должна. По-прежнему не будет уже никогда. Ни в чём.
— Жалко...
— Тебе-то что? Ты с ней не ссорилась.
— Она ко мне давно не заходила.
— Гордость показывает. Сама бы могла её номер набрать, тем более с нового телефона.
— Да как-то неудобно было.
— Почему люди так любят всякие разные сложности себе на пустом месте придумывать?
— И это ты говоришь? Вспышка ревности как раз у тебя была. Я думала, этого чувства в твоём исполнении вообще никогда не увижу.
— Сама попробуй, потом и поговорим.
— Я вообще не ревнива.
— В теории? У меня с памятью проблем нет.
— У меня тоже проблем нет. Мне не будет неприятно, если увижу человека, с кем целовалась, целующимся с кем-то другим.
— Даже по нашим временам у тебя чересчур широкие взгляды,-замечает Марина. Слишком уж много всего разнообразного летом произошло. Повторением далеко не всего следует заниматься.
— А что с моими взглядами не так? Человек не может принадлежать другому человеку. Брак-общественный институт, во многом подобный рабству. С рабством у нас давно покончили.
— Если верить статистике, второй по числу мотив умышленных убийств в нашей стране — убийство на почве ревности. На Юге, кстати, ситуация точно такая же.
— Ну вот, я же говорила! Всевозможные пережитки мешают людям строить более совершенное общество.
— Я только хотела сказать, твои взгляды большинством не разделяются.
— Ещё совсем недавно многие миррены не разделяли взглядов меньшинства на допустимость не только церковных браков и упрощение разводов. Теперь это даже у них — норма. Скажешь, большинство было право?
— Если я правильно помню, такой пережиток чуть ли не пещерных времён, как церковь и религия, с твоей точки зрения вообще подлежит полному уничтожению. Притом вместе с большинством носителей. Я не права?
— Мы с ними воюем, вообще-то. И сами подлежим полному уничтожению.
— Ты знаешь, даже обезьяны воюют друг с другом. Не очень-то мы временами от зверей и отличаемся.
— У большинства зверей есть всё-таки какие-то ограничения на связи друг с другом. Иерархия, различные виды семейных отношений.
— У одного из самых близких к нам видов человекообразных как раз в ходу свободные отношения. Причём без особого различия пола. Иногда нам не мешает поучится у животных. Этот вид, к тому же, самый миролюбивый из человекообразных.
— Ну вот, они со своим миролюбием так обезьянами и остались. А нам агрессивность дала множество вещей, без которых жизнь была бы куда хуже.
Тот же наркоз, бывший одним из факторов спасения твоей жизни, придуман военными врачами, причём как в этом мире, так и в том. Я уж молчу про работы в области межпространственной физики, они с самого начала и по сегодняшний день на все сто военная разработка.
Без этих работ — уже около года тебя бы просто не было. Ещё один красивый саркофаг сама-знаешь-где стоял бы. Интересно, кому бы работу заказали? Тот скульптор умер уже, а твой отец в Академии уж очень многих не жалует.
— Не знаю,-просто отвечает Эр, она совершенно серьёзна,-думаю, саркофаг бы стоял в другом месте. Мне бы построили отдельную гробницу. Ни к чему после смерти объединять тех, кто никогда не виделись при жизни. Главный архитектор 'Сказки' жив, и активно работает. Кстати, есть какая-то архитектурная традиция — во дворце, построенном для одного человека, потом должна быть построена и его гробница.
Я, если честно, так и думаю, что когда-нибудь навсегда в 'Сказке' останусь. Даже пару мест присмотрела, где потом останусь навсегда.
Ты знаешь, где это.
— Не советую туда торопиться, 'эпоха увядания'-откровенно дурацкое направление в искусстве.
Разноглазая словно сама с собой разговаривает.
— Направление как направление. Смерть ведь в любом случае неизбежна. Не показывала, ни тебе, ни вообще никому. Я в том году... В самом конце лета, нарисовала, как должен этот саркофаг выглядеть. Лежит очень далеко спрятанный пакет, где написано 'вскрыть в случае моей смерти'.
— Если он спрятан далеко, то его потом могли бы десятки лет не найти. Бывали такие случаи, — даже у Марины не всегда получается сначала думать, а только потом говорить. Но Эр продолжает как ни в чём ни бывало.
— Нет, не могли. Я ещё... Перед первой операцией написала нечто вроде 'Завещания'. Отдала отцу в запечатанном конверте. Там всё было написано, что где лежит из того, про что не всем известно.
Когда... Снова смогла на воздух выходить... Первое что отец сделал — при мне этот конверт сжёг. Показалось, он тогда плакал...
— М-да,-замечает Марина. Несчастному случаю с собой она придавала куда меньше значения. Хотя... Эр ведь знала — от наркоза может не проснуться. Возможность смерти для неё была вполне ожидаемой.
Эр, как обычно, понимает паузу как-то по-своему.
— А хочешь, я тебе эти рисунки покажу? Их же никто-никто, кроме меня ещё не видел. И ведь не понадобятся больше они.
Марина только рукой махнула. Эр почти полностью скрывается в шкафу.
— Через несколько десятилетий они всё равно могут пригодиться.
— Нет, не понадобятся,-доносится из-за дверцы,-к тому времени я что-нибудь другое создам, смерти посвящённое.
— Нет уж, ты лучше давай и дальше жизнь воспевать. Это у тебя гораздо лучше получается.
Из-за дверцы возникает Эр. Без пакета, но с довольным-довольным прищуром на рожице.
— Тебе тоже мои 'Зимние красавицы' и 'Цветы весны' нравятся? Более жизнеутверждающего я ничего не создала.
— Эр-р-рида! Ты невозможная!
К сожалению, или к счастью, пакет находится. Эр даже в таком деле не смогла удержаться от любимого стиля 'под старину'. Аж пять сургучных печатей с личным гербом Эр.
Подспудно Марина ожидала, Эрида ударится в пресловутое 'мирренство', самое распространённое обвинение художников в адрес друг друга, хотя никто и не мог привести однозначного определения.
Но в данном случае в связи с затронутой тематикой вполне ожидалось подражание мирренской классике. Как-никак, надгробные памятники свойственны Югу в значительной степени больше, чем Северу.
У грэдов и сейчас самый распространённый способ погребения — кремирование. Видимо, сказывается пережиток жизни на островах, где не слишком много плодородной земли и нет возможности переводить её ещё и на покойников.
Некоторые и сейчас хранят дома урны с прахом родственников, но большинство предпочитает вмуровывать их в стены в специально отведённых местах. Традиция очень древняя, на Архипелаге подобные стены обнаружены.
Грэдские кладбища занимают по площади куда меньше места, нежели мирренские. Хотя, оказавшись в ситуации изобилия земли, грэды тоже стали практиковать погребение умерших.
Разумеется, богатые люди строили себе склепы, это примерно одинаково распространено и на Юге, и на Севере. Плюс у мирренов распространено погребение известных людей внутри церковных зданий.
Именно надгробные памятники и саркофаги с подобных захоронений наиболее известны.
Большинство особым вкусом не блещет. Покойный изображается лежащим на спине со сложенными на груди руками.
Вроде бы у скульпторов прошлого было распространено изготавливать памятник с типовой фигурой заранее, только без лица. При поступлении заказа относительно быстро изготавливалось лицо, в зависимости от степени таланта, имевшее ту или иную степень сходства с умершим.
Ценность таких памятников по мнению Марины — исключительно в возможности изучать по ним детали убранства древних воинов, ибо таких памятников сохранилось куда больше, чем образцов вооружения соответствующего периода.
Как-то забыла: самое глупое, что можно ожидать от Эр — банальности, причём неважно в какой области.
Ничего подобного мирренским саркофагам нет и в помине. Она ухитрилась набросать несколько проектов памятников, подходящих для установке где угодно, только не на могиле.
Слишком уж любит жизнь разноглазая. Плохо получается изображать скорбь и грусть. О истинном назначении памятника догадаешься, только если был знаком с автором.
Но этим идеям так и суждено остаться на бумаге. Хотя, кое-что можно смело реализовывать. Единственный понятный многим намёк, для чего всё это создавалось — материалом предполагался мрамор.
Белый — цвет смерти. Хотя про это помнят далеко не все — мраморных скульптур времён Островной Империи сохранилось немало. Другое дело, что люди успели забыть — когда эти статуи украшали собой города, они все были покрашены.
Только раскопки на Архипелаге явили миру несколько сохранившихся цветных статуй. Пусть и работы провинциальных мастеров, они давали представление о уровне навеки исчезнувшего.
Эр, как обычно, не искала лёгких путей. Предполагаемые размеры скульптур приведены. Чувствуется, с глыбами мрамора Эр никогда не работала, изготовление столь ажурных вещей практически невозможно.
Хотя уровень иных современных скульпторов позволяет вытворять из камня такое...
Для себя Эр почему-то решила остановиться именно на камне, хотя из металла можно создавать куда более эффектные образцы.
Главное достоинство этих работ — они никогда созданы не будут.
— Знаешь, я вот сейчас на них смотрю — и кажется, словно это не я делала.
— Мастерство не пропьёшь,-хмыкает Марина,-твой стиль всё равно чувствуется, хотя тематика для тебя, прямо скажем, не характерная.
— Ой, правда? Я почему-то думала, скажешь 'это словно не ты делала'.
— Ещё раз на подобную тему потянет — сперва с Коаэ поговори. У неё на предмет воплощения образа живой смерти давно уже мозги переклинило.
'И кто меня вечно за язык тянет? Опять что-то не то ляпнула'.
— Нет, Марина, к теме смерти я больше обращаться не буду. Просто это не моё. Другие ищут и находят в этом что-то притягательное. Да и у меня какое-то странное было, когда над этим работала.
— Да куда уж страннее,-раздражённо буркнула Марина.
— Не злись. Я хоть немножко смогла Коаэ понять, она вечно в таком состоянии находится, как я тогда.
— Змеюка наша вроде бы помирать не собирается. Хотя не удивлюсь, если кто-то, насмотревшись её работ, рано или поздно повесится. Ты вот слишком жизнь любишь, даже когда смерть рисуешь — всё равно скорбеть или пугаться не получается. Только грустить. Но этого уже я не умею.
Глава 3.
Ещё летом через МИДв Софи затеяла переписку с одним из принадлежавших отцу авиастроительных заводов, намереваясь приобрести для себя двухместный учебный самолёт. По сути дела -гражданский вариант истребителя. В теории, в личное владение можно приобрести и невооружённые боевые машины, но это запретили лично Софи, хотя она и не сомневается -с пилотированием истребителя справится, тем более, что у учебного абсолютно такое же управление.
На школьном аэродроме таких машин несколько, но Софи захотелось заполучить лично свой. В школьных правилах имеется запрет на наличие у учеников личных машин. Про личные самолёты никакого пункта нет. Может, теперь и впишут, но закон, как известно, обратной силы не имеет.
К тому же, Софи точно знает -до такой степени на авиации помешана в школе только она одна.
Летающая лодка стоит теперь в ангаре на берегу одного из озёр Загородного дворца. Этот агрегат пилотировать ей так и не разрешили.
