— Меня воспитывали в уважении к традициям древних Домов... Ты Еггта, просто обязана оружием владеть... Я не смогу тебе воспрепятствовать, а ЕИВ не захочет...

— Я знаю.

— Как всё и всегда...

— Тут уже не сделать ничего...

— Может, попробуем насладиться жизнью, пока возможность есть?

— Боюсь, под наслаждением жизнью мы понимает слишком разные вещи.

— Ну, точки-то соприкосновения можно найти, — хмыкает Марина, — вот ты целых три недавно видел.

— Ты же говорила, не одобряешь.

— Но допускаю. В том числе и для себя самой.

— Когда человек в определённые моменты тебе безразличен, это очень хорошо чувствуется. Если в лицо смотреть, то ещё и видно... Хотя я вроде бы, понравился.

— Не говори глупостей, ты не понравится не мог, учитывая сделанное тобой для Архипелага!

— Из чувства благодарности тоже не всегда интересно получается...

— К этим пойдём, или других поищем? Здесь или за территорией.

— По моему, ты больше храбришься, чем хочешь компанию мне составить.

— Я и посмотреть могу. Так даже интереснее... Иногда. Так каких пойдём искать? Там много оттенков есть.

— Марина! — Сордар рацию демонстрирует. — Я, как и ты, с лёгкостью могу найти любого человека на территории. Если бы мне кто-то был нужен... Твоя храбрость тебе не всегда хорошую службу служит.

Херктерент только ухмыляется в ответ:

— Подсказать, как рыженькую зовут? Она Эриде рассказывала, ей мальчики нравятся больше девочек...

Глава 53.

Бухт и бухточек в Резиденции великое множество. Самую большую уже успели официально переименовать в 'бухту Эриды'. Даже топографическую карту издания этого года показали. В прошлом году Софи первой бы побежала разноглазой сообщать. Но это тогда было. Сейчас — это сейчас. И оно прекрасно! Любое время суток, утро, день, вечер, ночь. Когда не одна, когда нужна человеку больше жизни, и человек точно так же нужна тебе.

Одну из бухточек Софи с Хейс и облюбовали. В отличии от многих других, в этой вода пресная от впадающей микроскопической речушки. Скорее, большого ручья. Конечно, ясно, что тут всюду архитекторы поработали, но эта продолжает казаться максимально естественной. Ничего не понадобилось добавлять. Достаточно только покрывала, чтобы лежать. И их двоих. Ещё пары полотенец неподалёку.

Софи ещё отдельно распорядилась, что бы в их отсутствие ничего в бухточке не меняли.

Проявил в прошлый раз персонал инициативу... Нет, разноглазой понравилось. Хотя старались больше в расчёте на саму Софи и Маришку. Большую теперь почти не покидает. Софи еле время нашла, когда там Эриды нет, чтобы прийти посмотреть.

Нет, рация легко позволяла узнавать, кто где находится, да и спать разноглазая предпочитает на кровати под балдахином, а не у костра под луной. Хотя и пыталась. Это и сама Софи помнит. По прошлому году.

Сейчас гораздо занятнее вылавливать девчонок Эриды, ибо хоть одна-то — не там, где все. А младшие вообще шляются, где хотят. И пытаются узнать, где именно сейчас Эр. Почти сразу выясняется — она не дала указания, не говорить, где она.

Осмотром пляжа Софи оказывается полностью удовлетворена. Стало гораздо лучше, чем раньше было. Софи уют очень ценит.

Но опять оказывается, что Софи и Хейс по-настоящему уютно только когда другая находится рядом. Даже на самом обычном покрывале сейчас хорошо. Впрочем, они обе, если понадобиться, смогут на голой земле спать.

Но сейчас тепло. Песочек мягкий. Здесь он совсем не нагревается. Самое тихое место в Резиденции.

Софи дела нет, отвадила ли охрана отсюда шустрых эшбадовок, или у тех самих хватило ума больше не приходить. Не стоит недооценивать ни тех, ни других. И ещё Маришку, но та, похоже, до конца жизни будет проходить по разряду стихийного бедствия. В том числе, появляться и исчезать, когда ей захочется.

Софи и Хейс лежат рядом. Только лежат. Делать ничего не хочется. Хейс, по обыкновению смотрит куда-то сквозь колышущуюся листву деревьев. Софи больше всего любит рассматривать саму Хейс. В иных обстоятельствах очень многое не замечаешь, даже видя пред собой.

Софи играет с волосами возлюбленной. Хейс отвечает только лёгкими прикосновениями.

— О чём думаешь?

— Как всегда. Обо всём. И ни о чём.

— Значит, о нас...

— Все сказки имеют привычку заканчиваться. У нас уже слишком затянулась.

— Разве ты знаешь, сколько должно было пройти времени?

— Нет...

— Я тоже. Не знаю.

— Но мы обе знаем, что нам сейчас должно стать хорошо.

Губы вновь сливаются.

— Ты устала, милая, — шепчет Софи.

— Устала... Как всегда... Сама знаешь, мне гораздо меньше нужно, чем тебе. Всегда казалось, что я выносливее.

— Всё-всё хорошо у тебя, правда, — Софи чуть не повторила слово второй раз, в излюбленной манере Эр к удвоению слов, — Я ведь ни о чём особенном не просила тебя. А ты всегда соглашаешься...

— Мне было хорошо...

— Я знаю, милая. Но тебе не всегда нравится, что я делаю. Я же и вижу, и чувствую... Но я не хочу тебе плохо делать. Но ты всегда согласна, и никогда не возражаешь...

— Инстинкт самосохранения мне подсказывает так делать. Так проще всего подольше провести времени с тобой.

Софи со смехом и слезами покрывает поцелуями лицо Хейс:

— Миленькая! Хоть в чём-то не меняешься.

Хейс ловит руку возлюбленной. Просто держит.

— Ты уже спрашивала, почему не возражаешь? А смысл? У нас даже фантазии чаще всего одинаковые. Что поделать, ты куда темпераментнее меня. Слишком любишь во всём и всегда отводить себе и только себе главную роль. Мне чаще всего хорошо, но иногда устаю. Хочется просто лежать. Как тыква на грядке.

— Какая же ты тыковка? — Софи смеётся сквозь не до конца высохшие слёзы, — Они, зачастую, не поймёшь, какой формы. А ты вон какая... Во всём идеальная.

— При наших различиях способны видеть совершенство друг в друге.

Софи начинает целовать. Всюду, куда достаёт губами, не меняя позы. Руки гладят тело.

— Подожди...

— Мне поудобнее лечь?

— Нет... Мне ещё отдохнуть хочется. Так потрясающе спокойно, когда ты рядом... Без тебя совсем всё по-другому. Хотя я это место ещё в прошлом году отыскала...

— Мне казалось, это я тебя сюда привела...

— Мысли похоже текли. Но ты снова думала, будто ведёшь... Ты не любишь, когда тебе возражают. Начинаешь злиться. Я этого не хочу. Мне даже возможность ссор в текущий момент, да и в будущем, не нужна. При этом ты не любишь давить сама. Тебе, да и мне, проще, когда сразу соглашаешься. Ты физическую близость любишь куда больше меня. Я не хочу этого терять.

— Как же ты можешь быть такой? — Софи снова и плачет, и смеётся одновременно.

— Я научилась тебя понимать. Но по-прежнему не умею читать мыслей.

— Такой Хейс. Милой, — трётся щекой о щёку. — Можешь в такие моменты рассуждать о совершенно посторонних вещах.

— Не таких уж посторонних. Как раз очень сильно касающихся нас...

— Я не хочу сегодня больше ничего постороннего. Только прикосновений. Всюду...

— Хорошо! Но обожди ещё немного. Я так и не отдохнула. Буду просто лежать. А тебе с такой вот мной тоже не всегда нравится...

— Хорошо! С тобой и поговорить всегда очень интересно. И не только поговорить... Я просто счастлива от того, что рядом с тобой.

— Я тоже, милая...

* * *

— Пойду поплаваю, — Хейс с ленцой поднимается. — Со мной?

— Не, — Софи, зевнув, пересаживается лицом к воде. — В следующий раз маску надо взять. Не люблю глаза под водой открывать.

— Я тоже...

Возвращается Хейс быстро. Вытираться не стала, сидит на камушке, лицо и тело солнцу подставляя.

— Скучно одной.

— Я всё равно лучше тебя плаваю.

— Так я и не спорю.

— Мне хорошо очень. Не хочу ничего делать. Смотреть буду на всё, что глаз радует.

Хейс садится слегка живописнее.

— Так лучше?

— Немного, — Софи качает головой — Всё понять не могу, как ты когда-то чуть не утонула.

— Я же говорила, что происхожу из сугубо сухопутной местности. Бассейн в школе был, но масштабы озёр оказались слегка непривычными. Результат был немного предсказуем...

— Как там зовут вытащившую тебя?

Хейс имя называет.

Софи призадумывается:

— Она из Великого Дома. У них вилла на Архипелаге есть... Не хочешь узнать, не здесь ли она?

— Зачем? Она меня и не вспомнит наверное, выпустилась в тот год. Да и не вижу смысла людей из разных эпох жизни смешивать.

— У меня с тобой такая же разница в возрасте, как у тебя с ней... Однако...

— На нашу эпоху война ещё выпала, — со спокойной грустью говорит Хейс, — такие события, как ни странно, очень способствуют сближению людей.

— Может, позовём кого из подружек Эр наперегонки поплавать? Мне они не откажут...

— И ты проиграешь, они же островитянки, чуть ли не с рождения плавать умеют. Да и уже мне не хочется рядом с тобой ещё кого-то видеть...

— Ревнуешь?

— Хотя бы... Одновременно понимаю — глупо пытаться ограничивать твои контакты. Да и нравы в среде художников крайне свободные.

— Ты близко ровно одну художницу знаешь... Не хочешь сравнить с кем-нибудь?

— Зачем? От хорошего хорошего не ищут. Можно всё только испортить. Мне никогда не было хорошо так, как в этом году.

— Захочешь сравнить с кем-нибудь — я возражать не буду... Может, даже присоединюсь... — Софи загадочно улыбается.

— Ничего такого мне не хочется, — Хейс совершенно серьёзна, — тебя более чем достаточно. Если самой сравнить захочется... То займись этим там, где меня не будет... Мне не понравится, если другая будет касаться тебя...

— А если игры в горячих?

— Сама знаешь, это другое, и не считается. Если это только там и останется, как чаще всего и бывает.

— Может, позовём кого-нибудь вместе посидеть?

— Зови, если тебе хочется. Есть множество допустимых вещей, что мне не нравятся...

— Хочешь кого-нибудь позвать? Ты же с ними общаешься. Должна была мнение составить.

— Нет, не хочу. Мне тебя достаточно... Но мне также нравится, чтобы тебе хорошо было...

— Не грусти... Хорошо же всё... Да и сама говорила, играла в горячих с другими девочками...

— Знаешь, никто, в общем-то, не осуждает даже когда родственницы так развлекаются.

— Умеешь ты злюкой быть, — дуется Софи.

— Прости. Совсем не хотела тебя обижать. Ну, уступаю я тебе в том числе, и широтой взглядов.

— Хотя не отказалась бы посмотреть, как именно у разноглазой сразу с несколькими получается... Если они не хвастается...

Хейс чуть заметно хмурится, губами не переставая улыбаться. Девушки уже достаточно изучили друг друга, чтобы малейшие оттенки выражения лиц друг друга. Софи сказанное самой совсем недавно уже не нравится. Возможные ссоры лучше в самом начале прекращать. Протягивает руки.

— Ладно, я тоже больше шутила. Мне по-настоящему только тебя и хочется...

Хейс встаёт и направляется к Софи...

* * *

Сидят напротив друг друга. Сумка раскрыта. Достали фигурную бутылочку местной настойки на множестве трав. У каждой полупустая металлическая рюмочка. Третью используют как пепельницу. Хейс всё ещё раскрасневшаяся.

Выдыхает, сделав микроскопический глоток.

— Уф... Хорошая вещь! Не зря пишут, что она усиливает любовные ощущения... Самый лучший был, с тех пор как сюда приехали.

Софи только похихикивает, хотя с мнением возлюбленной целиком и полностью согласна. Видимо, лёгкое недопонимание и его успешное разрешение поспособствовало усилению эмоций. Да и настойка действительно хорошая.

— Это мы замечательные!

Хейс ещё глоточек делает:

— Тоже верно! Иногда на этикетках пишут и правду.

— Конечно. Не иногда, а всегда. На задней стороне внизу. 'Злоупотребление спиртным вредит вашему здоровью'.

Хейс, залпом опустошив рюмочку, дурашливо хихикает. Софи отвечает тем же. Наливают по новой. Закуривают из пачки Софи. Зажигалка у Хейс самая обыкновенная. Знаменитый пистолет так и лежит нераспакованным. Лень красавице что-то тяжёлое таскать.

Принцесса шутя пальцем грозит:

— Смотри, заснёшь, я тебя никуда не потащу. Ты куда тяжелее меня, а тяжести поднимать юным девушкам не полезно.

— Так ты сама говорила, тут найдётся кому отнести. Да и рации вон, в тенёчке лежат... Вот если ты заснёшь...

— То что ты сделаешь?

— На руках в постельку отнесу. Как маленькую.

Софи хихикает. Хейс носила её на руках. Было приятно кожей к коже прижиматься. Она возлюбленную тоже поднимала. Даже с лёгкостью кружилась с ней. Сама своей силы испугалась. Хейс её страха не заметила. Всё исходящее от Софи кажется абсолютно естественным.

— Думаю, никто не свалится. Тебя больше, чем меня, много на единицу весу принять можешь. У меня устойчивость к спиртному повышенная. Нам только завтра, может быть, станет не очень хорошо.

Хейс чуть наклоняется вперёд.

— Как там, где я раньше жила, — машет рукой в сторону материка, — говаривали: 'от хорошего самогона голова не болит'.

Софи трёт подбородок, что-то вспоминая:

— Так пили уже это раньше. Но так хорошо никогда не было...

— Намекаешь, по аналогии, что завтра тоже будет плохо, как никогда раньше?

Софи сигаретой затягивается:

— Ничего я не намекаю. Даже не думала ни о чём таком. Это ты у нас любишь всюду плохое выискивать — прямо как Маришка. Но волноваться не о чем, тут есть полный набор и медицинских, и народных средств для борьбы с похмельем.

Хейс почему-то становится смешно.

— Что веселишься?

— Вспомнила, когда в школу ехала, читала в поезде забытый кем-то журнал. Там была твоя фотография... Девочка с картинки нравилась всем. Тогда и представить себе не могла, влюблюсь в неё, то есть в тебя, по-настоящему. И вместе страдать от похмелья будем.

— Мы пока ничем не страдаем. Мы пока только наслаждаемся.

Хейс только посмеивается:

— Хорошо, когда всё хорошо! — выдаёт с максимально возможной философской интонацией, какую только может придумать.

Софи смотрит на возлюбленную. Взгляд только смеющийся и немного усталый. Такого знакомого ждущего и зовущего выражения нет. Обе слишком устали. Причём Хейс всегда устаёт первой. Эта усталость Софи иногда нравится. Но сейчас не хочется ничего. Только наслаждаться фактами существования себя, возлюбленной и мира вокруг.

Софи касается колена Хейс. Только чтобы внимание привлечь, ибо возлюбленная слишком на своих ощущения сосредоточена, Софи едва замечает, а мира вокруг для неё, словно и вовсе не существует.

— Только прошу тебя, режим Маришки не включай.

— Да я и не очень помню сейчас, кто это такая. Настолько всё хорошо...

Софи машет рукой перед лицом Хейс. Та ловко ловит своей. Прижимает к губам, начинает целовать пальцы. Софи далеко не сразу отстраняется. Довольно сообщает.

— Не настолько из мира выпала, как я опасалась, миленькая.