Одна колонна пристраивается в хвост другой, благо, ехать им в одном направлении. Первая идёт не слишком быстро, но сомнительно, что машины с этим номерами решатся обгонять даже пожарные машины, спешащие на срочный вызов.

Разумеется, пассажиры центральных машин почти сразу узнали друг о друге. Узнав, что машины не свернули в жилым корпусам, Софи распоряжается следовать за ними.

Как и ожидалось, на площади одним фонарным столбом больше. Столб этот Марина. Софи выходит и машины максимально медленно. Но всё равно, сверх определённых значений этот процесс затянуть невозможно.

— Видела вашу колонну, хотелось удостовериться, ты это или нет. Уезжала-то совсем на другой машине.

— Могла бы и выучить, — с обычным 'миролюбием' шипит Марина, — частные машины здесь запрещены. Да и где твоя хвалёная наблюдательность? Только у одного человека могут быть такие коды на номерах.

— Делать мне нечего, как у встречных машин номера разглядывать, — Софи нехорошо щурится. — Надо же, ты сподобилась её человеком назвать!

— Я никогда и не отказывала ей в этом состоянии! — огрызается Марина.

— Рэда совсем как принцесса приехала, — раздражённо бросает Софи.

— Вообще-то, приехала не она, а её... хозяйка, — гримасничает Марина, — а та на эскорт имеет полное право.

— Хорошо, мне с ней даже в худшем случае от силы один год общаться предстоит.

— В лучшем, ты её здесь вообще не увидишь. Что она тебе сделала, чтобы считать её такой дурой?

Софи показывает сестре кулак. Марина в ответ демонстрирует язык.

— Я всё равно сильнее!

— Более, чем сомнительное достижение для девушки, — вскидывает голову Софи.

— Будет в наших краях ещё одна принцесска, — дурачится Марина.

— Вообще-то, она далеко не Динка.

— А когда ты её так узнать успела?

— Не твоё дело! — огрызается Софи.

Марина ухмыляется с максимально возможной степенью гнусности.

— Это ты недавно гостила у Кэретты, — елейным голоском осведомляется Софи, — и как, понравилось?

— Всё разнюхала.

— Компетенция ЕИВ у меня не вызывает сомнений, — чарующе улыбается Софи, хотя рядом чуть ли не единственный в Империи человек, на кого её улыбка не действует. — Ну и как, помирились?

— Что-то похожее на перемирии заключили, — буркает Марина, — плоховато у неё в детстве было.

— Я знаю. Она понимает, как не делать плохо, но просто не знает, как делать хорошо.

— Ещё один представитель лженауки выискалась, — злобно хмыкает Марина, — самого крупного специалиста в этой области, кто мне попадалась, никогда ничему подобному не учили.

— Ну так все знают, что Кэрдин умная, — пожимает плечами Софи, — тем более, она у своей матери была любимой дочкой.

— В отличии от нас, — огрызается Марина.

— Получше узнав её биографию, я как-то больше поняла, почему она именно такая.

— Собачек только и любит.

— В отличии от людей, они ей ничего не сделали.

— Как у нас любят сочувствовать людям, которые этого совершенно не стоят!

— Злыдня ты, Марина!

— Я знаю.

— Было бы чем гордиться!

Марина в очередной раз показывает сестре кулак. Та, на всякий случай, отодвигается.

Марина ухмыляется.

— Мы обе, вообще-то ,её дочери, — замечает Софи.

— Лучше бы он на Кэрдин женился, — окрысилась Марина.

— Другие бы девочки в таком случае были, но не мы.

— Я с ней уже разговаривала на эту тему.

— Качественно она тебе промыла мозги, — усмехается Софи.

— Империя держится, в том числе, и на ней. А не на нас или не на Кэретте.

— Нам возраст пока не подошёл! — чеканит Софи.

— Любое попадание крупнокалиберной пули в человека смертельно, — злобно ухмыляется Марина.

— На всех истребителях стоят преимущественно пушки, — беззаботно усмехается Софи, — они человека просто на куски разрывают.

— Вижу, ты моё чувство юмора научилась воспринимать!

— Всю жизнь знакомы!

Марина только кулак показывает. Ответив тем же жестом, Софи направляется к себе.

Постояв и подумав немного, Марина решает заглянуть к разноглазой. Человек, конечно, с массой насекомых в голове, но зато совершенно беззлобный.

Эрида верна себе — в одном белье пред зеркалом вертится. Впрочем, кроме белья на ней присутствует чёрный поясок со множеством длинных тонких ниточек, усеянных искусственными брильянтами. По крайней мере, Марине хочется думать, что они искусственные.

— Как тебе моя юбочка? — беззаботно осведомляется Эр.

— Ты это юбкой называешь? — показывает пальцем Марина.

— А что? Разве плохо выглядит?

— Чересчур хорошо, — хмыкает Марина.

Эр снова делает полный оборот.

— Ты прекрасно знаешь, твои формы меня не привлекают.

— Я знаю! — разноглазая плюхается в крутящееся кресло. — Рассказывай!

— О чём?

— Где ты была. Я же видела — ты на одной машине уехала, а вернулась на другой.

— Номер ты вполне могла рассмотреть.

— Почему ты её не любишь?

Одна из тем, что с разноглазой лучше не обсуждать. Крайне не повезло с матерью, но зато повезло с отцом.

— Ты её крайне плохо знаешь.

— Я с ней недавно виделась! — заявляет таким тоном, будто это что-то объясняет.

— И как впечатления?

— Я с ней по делу виделась, — говорит с напускным капризом, будто не знает, на Марину это не действует.

— Уверена, она тебя надула!

— Мне так не показалось, — склоняет голову на бок разноглазая.

— Ну да, ну да. — хмыкает Марина. — Я как-то забыла, что на тебя её обаяние действует.

— Меня настолько взрослые не привлекают, — надувает губки Эрида, — хотя, ты где-то права, она временами совсем как Софи. Она действительно потрясающе для своего возраста выглядит. Больше всего на твою сестру похожа.

Марина чуть не выругалась такими словами, что эти ушки точно бы свернулись в трубочку. Но она не настолько злая.

— Может, хватит её нахваливать?

— Но она действительно потрясающе красивая женщина.

— Скажи это кто-то другой, я бы не поверила.

— Но ведь это так и есть! — обижается разноглазая.

— Ладно, не дуйся. Давай о чём-нибудь не таком звёздном поговорим.

— Ну, о Софи ты сама разговаривать не захочешь, — хитро щурится Эрида.

— Какая ты временами проницательная!

— Даже жалко, что вы такие разные.

— Вот уж не надо!

Эр понимает как-то по-своему.

— Хотя и схожие черты есть.

Марина на всякий случай отодвигается поближе к двери. Эр временами становится крайне плохо переносимой...

— Почему ты никого не любишь? — тяжко вздыхает разноглазая.

— Успею ещё навлюбляться.

— Всех разобрать могут.

— Кто бы говорила...

— Ну, я-то от тебя никуда не денусь.

Марина только кулак показывает. Разноглазая ведь искренна, хотя и подташнивает от такого временами. Больно уж странноватые у неё человеческие качества.

— На более близкую дружбу, чем есть, можешь не рассчитывать.

— Я знаю.

— Может, переключишь мозги?

— Нет, Марина, — качает головой разноглазая, — такие вещи не переключаются.

Хочется выругаться, а не получается. Слишком Эр хорошая, несмотря на все странности.

— Кроме островитянок больше ни на кого не переключилась? — надо же о чём-то с ней разговаривать. Заодно и выяснить от кого подальше стоит держаться.

— Нет, -вздыхает Эрида, — Софи меня игнорирует. А больше смотреть ни на кого не хочется.

— Попытайся для разнообразия. Не на девочек.

В ответ вздох с оттенком трагизма.

— Стукну!

— За что? — разноглазая временами, бывает потрясающе логичной.

— В профилактических целях! — усмехается Марина.

— Подобные методы воспитания уже давно не считаются передовыми!

— Сказала бы я!

— Но ты ведь мне ничего подобного не скажешь!

И не поспоришь.

— Ладно, отвлечёмся от местных красоток. Включая тебя саму.

— Марин, ещё раз назови меня красивой.

— В глаз дам! — огрызается принцесса.

— Ведь всё равно так не сделаешь.

— Хотя иногда хочется, — хмыкает Марина.

— Но ты же никогда так не поступишь!

— Уймись, Эрида!

— Я и не начинала ничего!

Марина только головой мотает.

Разноглазую временами убить хочется, а временами без неё невозможно.

— В бассейн со мной не сходишь?

— Не-а, — откровенно зевает Марина, — лениво.

Время раннее, а не то точно бы попыталась вытащить в горячие. Но там рассиживаться принято вечерами, а разноглазая ещё не до такой степени отвергает общепринятые представления.

Хотя как раз в бассейнах и как раз под влиянием Эриды и её окружения ситуация в последнее время приближается к взрывоопасной. В школьных купальниках плавают только немногочисленные скромницы, да Марина не изменяет любимому чёрному с серебром.

У всех остальных цвета и степень откровенности чуть ли не с каждым днём становятся всё более яркими и вызывающими. Плюс стадное чувство играет свою роль. Поневоле вспоминается — Пантера много раз говорила, что больше всего купальников у неё продаётся именно зимой. Меха хорошо расходятся летом.

Софи так уж явно вызовов не бросает, но и скромностью она никогда не отличалась, да и форм своего тела стесняться не привыкла. До одной шапочки дела пока не доходит, но уже чувствуется — этот вариант где-то крайне близко.

Ибо ниточки лифчиков и плавок всё тоньше и тоньше.

Впрочем, никаких эксцессов не происходит. Даже камеры в неположенных местах больше не обнаруживаются. Хотя Эрида постоянно притаскивает фотографическое оборудование даже в раздевалки. Но на это уже никто не реагирует — привыкли, тем более, в неподходящие с точки зрения разноглазой руки, к каковым относятся все мужские без исключения, ни один снимок никогда не попадал.

Во всяком случае, так всем проще всего считать.

— Не, никуда не пойду, — снова повторяет Марина, — я толстая и ленивая.

— Зачем ты неправду говоришь? — с непередаваемым выражением осведомляется Эрида.

— Настроения нет себя показывать, — зевает Херктерент, — смотреть тоже, особенно в твоём стиле, ни на кого не хочется. Да и во многом, благодаря тебе, в последнее время своё любопытство почти все полностью удовлетворили. Более глубокие степени развития отношений, мы сейчас рассматривать не будем.

Эр хихикает в кулачок.

— Умеешь ты серьёзной...

Марина прерывает её.

— В самых серьёзных по мнению большинства вопросах, просто убийственно серьёзной могу быть. Правда, я неповторима?

— По-моему, теперь ты на похвалу старательно напрашиваешься...

— Если заслуженно, то не имею ничего против.

— Вот только ты сама хвалить не умеешь и не любишь, — тяжело вздыхает разноглазая.

— У тебя на тему похвалы знаешь, сколько народа есть?

— Знаю. Большинство из них даже искренни, когда мне что-то говорят.

Марина нехорошо щурится:

— Твои деньги они любят всё равно куда больше, нежели тебя саму.

— Марин, это как бы сама собой разумеющаяся вещь.

— Как они только за влияние на тебя не передрались?

— Уметь надо! — просто улыбается Эрида. — Очень сильно не люблю, когда близко от меня люди ссорятся. Неважно, по какому поводу.

Марина молчит. Всё-таки, не стоит забывать, что её с Рэдой помирила когда-то именно разноглазая. Это потом много всякого разного было.

Любит, когда вокруг идеальные — в её представлении — отношения. Слишком многие, в силу самых разнообразных причин, начинают ей подыгрывать, сплошь и рядом изображая то, чего и близко нет.

Иногда слишком увлекаются. Ещё в самой Эриде сложности, слишком уж она увлекается всяким разным.

В том числе и придумыванием чувств. В первую очередь у себя самой или непосредственно на неё направленных.

Ладно хоть, пока нет сильно пострадавших. Но это, чувствуется, только до какого-то времени. Легко можно сгореть в том что сам себе придумал. А уж поблизости от таких, как Эр, старательно не замечающих — или делающих вид, что не видят— всего не устраивающих их в мире...

Вероятность подобного повышается с каждым днём, если не часом.

Марина своему чувству опасности привыкла доверять, а сейчас это существо спать отказывается.

Пока только от ощущения не отделаться, что вот-вот что-то рядом с разноглазой произойдет, причём не с ней самой, а с кем-то из окружения. Чуть ли не впервые жалеет, что плоховато знает рыбок-прилипал. При всех их недостатках, как-то совершенно не хочется, чтобы кто-то погибал.

Паразиты, как ни странно, начинают напоминать хозяина. В смысле копирования привычек и возможности придумать что-нибудь этакое. При отсутствии у многих строгого миролюбия Эр последствия могут быть весьма негативными.

Марина призадумывается. Она прекрасно знает, сколько всяких неприятностей самых разных уровней можно было бы избежать, если бы кто-то оказался менее стеснительным, более наблюдательным, или просто в определённый момент посмотрел в нужную сторону.

Как бы не большей степени следует учитывать банальную человеческую лень, ибо люди не всегда готовы к каким-то усилиям, когда что-то даже для себя надо сделать, а уж тем более — для других.

По крайней мере, со своей ленью Марина бороться умеет:

— Эр, твои девчонки ничего не говорили? Всё у них в порядке? Может, у кого-то что-то нехорошее было.

Вот за что разноглазую можно обожать — она никогда не задаёт лишних вопросов и всегда старается отвечать на поставленные.

Прикрыв глаза, Эр что-то шепчет одними губами, очевидно, перебирая имена. Марина не торопит — наблюдательность у Эр тоже феноменальная, другое дело она не всегда может верно интерпретировать замеченные факты.

И, по крайней мере, Марине всегда сообщит о каждой вещи, кажущейся ей странной.

— Да нет, вроде бы, у всех всё хорошо...

— Вроде бы или точно? — Херктерент пододвигается поближе.

Снова прикрытые глаза и беззвучный шепот в ответ. На этот раз, проходит гораздо больше времени.

— Точно! — говорит с отцовской уверенностью, — Но если я что-то вспомню, я тебе обязательно скажу.

— Было бы крайне желательно... Может, говорили про какие-то неприятности у своих друзей?

— О чём я по-твоему только что вспоминала? — Эр смотрит с максимальной яростью, на какую только способна. Будто Марина мысли умеет читать.

Впрочем, ни сама разноглазая злиться не умеет, ни на неё долго злиться совершенно невозможно. И точно, Эр уж смущается, и как-то неуверенно говорит:

— Марина, ты когда хочешь помочь, всегда говоришь так, что не привыкший к тебе в состоянии испугаться. Я им всем передам, как ты волнуешься.

— Не вздумай! Лучше сразу мне говори, когда что-то узнаешь или услышишь.

Информации к ней стекается море, вот только вопрос, насколько Эр в состоянии вычленять что-то действительно важное? Нет, когда по-настоящему плохо, она заметить вполне в состоянии. Вот только человеческую скрытность тоже не стоит недооценивать.