— У тебя такого необычного — только цвет глаз. Ты его можешь изменить, в остальном у тебя не такая уж редкая внешность. Многие верхние развлекаются таким образом.
— Что за тяга, свести меня с кем-нибудь? Ты уже сильно не первая. Это заговор?
— Я не знаю, мне только Эр говорила об этом, она считает, что тебе кто-то нужен. Ты слишком сама по себе. Это не очень хорошо.
— Да как-то не испытываю потребности в наличии поблизости от себя объекта для издевательств. Эрида, кстати, тоже не держит при себе таковых.
— Ты считаешь это обязательным?
— Я знаю нравы, господствующие в определённых стаях. Стай — много, моделей поведения — значительно меньше. Мне все предлагают действовать в рамках самой распространённой. Что мне самой не кажется самой рациональной. Но нет подходящих альтернатив.
— Если что-то давно работает, то, может, это и правильно?
— Может быть, но доступные варианты меня не устраивают.
Марина с ленцой поднимается:
— Ты куда?
— Никуда. Тысячу раз говорила уже, от жары начинаю тупеть. Ну точно, пропуск к стеклу забыла прилепить.
— Ух ты! 'Проезд всюду!' Видела только на изучении 'Устава гарнизонной и караульной службы'. Можно в руках подержать?
Хмыкнув, Марина протягивает пропуск. Отинг прикладывает к груди.
— Это только для транспортных средств. Хотя, не помню как выглядит форма для перемещения верхом?
— Наверно, на шею ездовому животному можно повесить. Тут дырочки для шнурка есть.
— Не буду проверять. Да и людей запрягать не слишком рекомендуется.
Отинг только смеётся:
— Ты в коляске или верхом предпочитаешь? Мне кажется, я у Эриды видела седло и сбрую на человека рассчитанную. У неё в мастерской чего только не валяется.
— Может, это на страуса было? — предполагает Марина, не желая думать о фантазиях разноглазой совсем уж плохо.
— Не уверена. Я в детстве на птичке каталась, там конструкция не слишком похожа.
— Свиные седла и сбруя существуют.
— Не, у Эр такого не видела. Читала, художники собирают странные вещи. Настоящих знаю только одну... У неё этого странного...
— Кому ты рассказываешь?
— Ой, точно! — Отинг протягивает пропуск назад. Марина крепит на стекло.
— Много таких?
— Номер видела?
— Тридцать шестой.
— На Архипелаге — последний по времени выдачи. Я всё-таки самая младшая из имеющих на него право.
— А у Смерти? Она же титул получила буквально на днях, но формально младшая Принцесса Империи — теперь она.
— Ты неплохо соображаешь, Отти, — хмыкает Марина, — но у Смерти остаётся её старый пропуск. Она по прежней должности по степеням доступа была приравнена к высшему командному составу. Если что-то работает, зачем это менять? У неё островные степени доступа со степенью статуса не изменились. В Столице — да, там многое поменялось, но там и будут переписывать. Хотя, насколько я их знаю... Переписывать не будут, а предпочтут действовать по фактическому состоянию. Да и ЕИВ не любит лишнюю писанину. Смерть ведь ещё ни разу в Столице не была. Хотя, сразу скажу, здесь условия ничуть не хуже.
— Так я же и сказала, тут сказка.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда побываешь в 'Сказке' настоящей.
— И так знаю! — Отинг показывает язык. — Не захочу уезжать.
— Смотри, может изменишь мнение на предмет перевода.
— Если решу... Ты-то меня не станешь осуждать?
— За дезертирство или членовредительство, — пожимает плечами Марина, — пристрелю без затей. На всё разрешённое — внимание не обращу. Жить почему-то все хотят, а кораблей у нас не настолько много, как людей. Есть возможность, из кого выбирать. Это только для некоторых возможность выбора не предусмотрена. Да! Я скромно намекаю на себя, раз у меня многое есть, то и сделать мне надлежит немало, чтобы оправдать собственное существование. Не умею различные радости раздаривать — значит, должна уничтожать. Всех тех, кого не устраивают законы, по каким я привыкла жить. Кому много дано — с того и спрос наивысший. Как наиболее удачный пример — можешь посмотреть на того же Сордара.
Отинг перекрещивает руки на груди в знак отрицания.
— Принца тут даже не обсуждают. Даже шутка есть — 'хочешь медленно и мучительно умереть — скажи в пивной что-нибудь плохое про Сына Императора'.
Марина невесело усмехается:
— Не удивлюсь, если окажется, что эту шутку он и сочинил.
— Тебе лучше знать. Но мне кажется, я могу отличить придуманные шутки от тех, что сами возникли.
— И те, и эти сочинили люди.
— Но он ведь воплощение всех тех качеств, что учат ценить в человеке. Пример для подражания!
— Ты ему, если доведётся столкнуться, не вздумай такого сказать. Может по шее дать. Как и я, он крайне плохо свою силу контролирует, только у него этой силы гораздо больше. Косо смотрит на женщин в форме, особенно во флотской.
— Но ты же...
— А я — Принцесса Империи, таких единицы на миллиарды, с нас и спрос другой... Примерно такой же, как и с него самого. Но и меня он к кораблям не подпустит.
— Но ведь можно...
— На что 'можно' и 'нельзя' — у него свои собственные взгляды. Их даже император учитывает. Раз 'Владыка' по сегодняшний день в строю, а не на дне — взгляды правильные. Тем более, он и в проектировании корабля участвовал.
— Думала, этим разные люди занимаются.
— Ошибочка вышла. Технический и боевой состав иногда совпадают. В общем-то в школе я как раз из таких. Могу и танк починить, и в бой его повести.
— И боевыми по 'Драконам' пострелять, — Отинг аж в ладоши хлопает, подпрыгивая на одном месте, как маленькая девочка. — Мне Эрида рассказывала.
Хотелось бросить 'Вот болтушка!' Но приходится сдерживаться. Эр сообщила информацию, в стенах школы давным-давно легендарную.
— Ты, вроде, недавно с другой стороны на боевые смотрела, и тебе не очень понравилось. Думала, ты взрослее. Времена детских игр позабыла уже. У меня ведь были 'коты', а не южане. На наигралась в школьные противостояния?
Островитянка ухмыляется весьма хищно, поглаживая кулак.
— Ну, вспомнилась молодость. Плоховато некоторые вещи забываются. Жалко, что у нас танка не было...
— У них разве был? Мне казалось с лишними танками здесь немножко сложно...
— Не было, — трагически вздыхает Отинг, — но если бы был у нас. Сама знаешь, у кого танк, тот и прав.
— Угу. Или прав тот, у кого боевые снаряды. Оппоненту станет плохо, даже если у него и 'Дракон'. А у тебя 'полсотки'. Проитвокатерные.
— Смело! — заявляет Отинг, непонятно только, серьёзно, или смеётся. — Со сторожевиком атаковать линкор. Я бы не смогла.
— Жить захочешь — не до такого додумаешься. Формально сверхтяжёлые танки были непробиваемы. Они бы прорвались. Если по правилам играть Но у нас нашлись неправильные снаряды. То есть, снаряды были правильные... Но не по правилам.
— Ну, примерно как Эрида и рассказывала. Говорила, не очень даже поняла, кто в кого первым начал стрелять боевыми, — судя по тому, насколько Отинг довольна, она уже нарисовала эпическую картину битвы между школами с учётом собственных воспоминаний. — Но именно ты самой первой кого-то подожгла!
— Отинг! Думала, уж ты-то игру с войной путать больше не будешь. Мне и всем остальным ещё повезло, что броня ящеров от огня 'полсоток' защищает на самом деле. Хотя оказалось, что плакаты 'Уязвимые места мирренской бронетехники' рисовали грамотные люди. Большей дури, чем тогда, я ещё не делала. И надеюсь, не сделаю впредь.
— Ну, так и я стреляла вдогон палубникам по ошибке обстрелявшим нас ракетами. Хотя и поняли, что это — свои, и они не попали. Мы-то и в небо смотрели, и определители читали. А они... Снабженец принять за тяжёлый авианосец, да ещё с кораблями охранения. Ближайшая группа кораблей противника была почти в тысяче миль... Ещё и 'благодарность с занесением' объявили, паёк тройной выдали. Видишь, как полезно иногда по своим пострелять... Эти эскадрильи после налёта на нас научились куда надо попадать. Мы же по ним потому и не стреляли — видели, кто идёт. Им видимо перед вылетом паёк выдали в пятикратном размере, потому и увидели не пойми что.
— У летунов с учётом всего спиртосодержащего постоянно сложности случаются, — зевает Марина. 'Теперь ещё реактивные машины появились... Там спирта гораздо больше... Вообще, не будут просыхать... Может, и Сонька по-настоящему пить начнёт... Последний-то раз они отменно нагрузились... Даже удивилась, что они проснулись не вместе... Опоздать я не могла, а они, в свою очередь, не притворялись. Спасибо Эр, научила различать взгляды переспавших друг с другом. Та же Сонька с Хейс — блестящие иллюстрации, равно как и Отинг по отношению к ним — столь же отменная иллюстрация обратного'.
— Марин, а ты не знаешь, тут ещё выпить что-нибудь есть? — по рожице островитянке понятно, что речь идёт не о лимонадике.
— Карту глянь! — вредно зевает Марина. — Можешь сгонять до города, а я тебя тут подожду.
— Но в машинах обычно есть всё для поездки за город, — в очередной раз демонстрирует осведомлённость Отинг.
— Ну, так возьми и в багажнике посмотри! — сердито бросает Марина. — Ключи-то у тебя, нужный найдёшь.
— Но хозяйка-то ты, — логично замечает островитянка.
— Я же сказала, что разрешаю!
Охрана не мудрила. Или Смерть прекратила содержимое сумок проверять. Впрочем, нашедшееся прекрасно укладывается в обе версии. Магазинный ящик пива. Глазки Отинг довольно загораются, впрочем Марина уверена, что сама сейчас выглядит примерно аналогичным образом.
— Такое впечатление, что багажник с охлаждением! — довольно сообщает Отинг.
— Может быть, — хмыкает Марина, — нам же лучше.
Взяв бутылку, устраивается у колеса. Отинг садиться рядом, пристроив ящик между ними. Что Марине нравится, а что — нет уяснила прекрасно. Стукаются бутылками.
— Как думаешь, нам хватит?
— Скорее нет, чем да. Но там наверняка ещё что-то есть.
— Я не смотрела, взяла, что было заметнее всего...
— Нам спешить некуда.
— Ага... Иногда кажется, что время остановилось...
— Помечтай! — Марина вскидывает бутылку. — Жидкость в тебе скоро напомнит о себе.
Островитянка умеренно хихикает.
— Как обратно поедем?
— Отти, чтобы с памятью проблемы начались, надо несколько больше выпить. У меня рация, в машине ещё один передатчик. За нами банально наблюдают. Есть вторая машина, где даже медик в наличии, плюс там все с гарантией, трезвые. Притом обученные тела из-под огня вытаскивать. К тому же, в этой машине можно спать, крыша поднимается, сиденья раскладываются. Вообще, почти трёх... или даже, скорее пятиспальная кровать получается. Как бы поездки на таких машинах подразумевают уединение в них же, — заметив странноватый взгляд островитянки, Марина добавляет, — это констатация всем известного социального факта, а не намёк. Если не ошибаюсь, тут даже места есть куда машины именно за этим сворачивают.
— Ага! Точно, есть такие, — оживляется островитянка, — одно мы проехали уже, ещё одно отсюда километрах в десяти, там виды самые красивые и магазин придорожный есть. Ещё одно...
— Обойдусь без подробностей! Вид на море и здесь неплох! — хмыкает Марина, — Крионо по этим достопримечательностям Эриду ещё не катала?
— Предлагала, там сказала, что подумает. Вроде как хочется обычным человеком побыть. Немного. Но ещё не решилась.
— Как сама знаешь, когда Эр на что-то решается, очень много всего, крайне разнообразного получается.
— Туда и просто так ездят... Когда хотят с минимальными расходами только на горючие вечер не в одиночестве провести. Пол тут, кстати, особой роли не играет. Эр главным образом, смущает наличие поблизости посторонних. Но там не принято в чужие дела лезть, если прямо на помощь не зовут.
— И часто там... Несчастные случаи происходят? Сама понимаешь, ночь, спиртное, разгорячённые тела... Всякое бывает...
— Да понимаю, — хихикает Отинг, — но тут почти как на войне. Знаешь и куда идёшь, и зачем. Да там и пост рядом... В общем, мне неизвестно, чтобы кто-то серьёзно пострадала. Максимум — решали сюда с определённым человеком больше не ездить. На следующий вечер благополучно приезжая с другим.
— Безопасные местечки! — без выражения хмыкает Марина.
— И не говори! — кивает Отинг, но у островитянки рожица откровенно довольная.
Отинг вертит руку пред глазами. Марина только сейчас обращает внимание, её опять сегодня зрение подвело. Хорошо хоть не в прямом смысле, а в переносном. Нету у неё имеющегося у большинства девушек намётанного взгляда, с лёгкостью отмечающего цену и качество украшений всех, кто из той же стайки, где она числится в текущий момент. Дальше срабатывает вечное, как мир 'быть не хуже' прочих. И если раньше носила то, что самой нравится, то теперь на всех возможных местах оказывается тоже, что и у большинства, притом по возможности, сопоставимой стоимости. Это работает в абсолютном большинстве случаев. Чуть ли не сильнейшее проявление стайного чувства из известных Марине. Ничтожный процент, на ком не срабатывает — немногочисленные законодательницы, устанавливающие принятые в определённой среде нормы. Обычно, те у кого со вкусом, хотя чаще всего с деньгами, получше, чем у прочих. Прямой аналог — Сонька, у неё к тому же, хорошо и с одним, и с другим.
Да такие, как сама Марина, кто настолько неповторимы, что могут позволить себе на стайное мнение плевать. Но таких очень мало, человек всё-таки слишком уж стайная обезьяна.
У островитянки на запястье — два браслета выполненных в едином стиле в виде звеньев якорной цепи. Один у неё был, а вот другой — новый. Источник происхождения как бы очевиден, ибо второй куда дороже первого. На шее на такой цепочке в таком же стиле красуется подвеска в виде якоря. Притом, именно той системы, что самая распространённая на тяжёлых кораблях. На 'Владыке Морей' аналогичные. Цепочка с якорем у Отинг уже при знакомстве были, только сейчас они совсем другими были. Тогда позолоченное серебро, если вовсе не бижутерия, сейчас золото. На правой щиколотке — тоже цепочка, стиль — аналогичный, только между звеньями висят крошечные якорьки.
Украшения — почти всегда говорящие вещи. В данном случае, указывают на связь хозяйки с морем. Якорь с больших кораблей дополнительно указывает на связь с флотом.
Островитянка замечает взгляд Марины именно на свою ножку. Чуть вертит ступнёй.
— Да, это подарок Эриды.
— Разноглазая как всегда.
— И на Набережной должно быть видно, кто ты такая? В смысле, девушка с Флота.
— Конечно! Там должно быть видно прежде всего. На мне ведь даже написано, что я во Флоте. Но, представляешь, — показывает на татуировку, — не все это читать умеют.
— За неправильное прочтение можно и по шее получить, — Марине вспоминается рассказ Хейс. Конечно, в преимущественно армейском городе — Столице татуировки Флота читать не обязаны. Но там же действует негласный запрет — не конфликтовать даже с враждебными частями. Особенно, в таких местах, как 'Дворец Воды'. Но от дураков никакие слои человеческого общества не застрахованы.
