— Как доставать-то будете, если решат достраивать?
— Никак. Новую соберём. Для нас такие конструкции строить — дело привычное.
Марина идёт вдоль ограждения к видовой части площадки:
— У тебя бинокль есть?
— Конечно.
— Дай посмотреть!
Сходив к машине, Сордар приносит футляр. Повесив на шею и открыв, Марина подносит окуляры к глазам. Медленно поворачивает голову. Не отрывая взгляда, бросает через плечо:
— Действительно, потрясающий вид! Словно макет рассматриваешь. Только живое всё... Слушай, а что тут никто не додумался общественных биноклей тут поставить, ну как у тебя на верхнем мостике.
— Хотели, — хмыкает Сордар, — но тут обычно немноголюдно. Решили, что со стойками из бетона выломают и сопрут.
Марина усмехается:
— Наше вечно: 'тащи всё, что плохо лежит...'
— А плохо лежит всё, что гвоздями не прибито, — заканчивает известную шутку Сордар.
Марина убирает бинокль в футляр.
— Раз пушку поставили, то телескоп наверняка, собирали не на его штатном месте, а где-то на берегу?
— Именно. На штатном месте тогда даже котлована ещё не было.
— Зачем собирали, зеркала же до сих пор нет?
— Предварительный монтаж.
Марина качает головой:
— Большие мальчишки! Захотелось собрать штуку, что ни у кого больше нет?
— И это тоже, — не стал спорить адмирал.
— Фото этого чуда есть? Больно уж хочется посмотреть на то, что вряд ли увижу в рабочем состоянии.
— Целый альбом...
— Что ты так на меня смотришь? — Марина склоняет голову на бок. — Только не говори, что он тоже хранится в библиотеке Резиденции, а я опять что-то пропустила.
— Именно это я и хочу сказать. Помнится, содержание библиотеки Загородного или Старой Крепости ты знала гораздо лучше. Во всяком случае, подобный альбом ты бы не пропустила.
Марина с усмешкой отмахивается:
— В Загородном или в Старой я жила, сюда так... Отдохнуть приехала. Думала, и библиотека тут ничего интересного не содержит, кроме материалов к 'Истории летательных аппаратов Империи'. Но её, оказывается, сам ты пополнял.
— Интересно, ЕИВ когда-нибудь объявит эту 'Историю' законченной? Хотя бы до какого-то периода?
— Сколько уже над ней работа ведётся?
— Дольше, чем ты живёшь, так точно.
— Интересно, он сам хоть одну главу написал, или всё сбором материала собирается.
— Написал, — как-то нехотя бросает Сордар.
— Ты сам видел?
— Присутствовал. Притом, не так давно.
— Это как?
— Да вот так. Познакомился я в кругосветке с одним. Авиацией бредил — сильнее чем Софи в лучшие времена. Чуть ли не на следующий день после возвращения в училище лётчиков-наблюдателей перевёлся. Тогда создание новых машин было делом молодых и быстрых, тем более, машины устаревали за полтора-два года. Авиационными гонками тогда увлекались. Он и занимался проектированием подобных машин. Впрочем, кроме прочего спроектировал типичный для тех времён палубный разведчик. Периодически пересекались. Всегда таскал на аэродромы или в сборочные цеха. Плевать, какого подчинения. Он крайне увлекающимся человеком был. Как и большинство связанных с авиацией в то время, о дисциплине и субординации он, в лучшем случае, что-то слышал. Как-то раз случайно встретились. Вижу, его буквально распирает. Меня увидел — за собой потащил. На территорию режимного объекта. Похвастаться, какой он двухместный гоночный гидросамолёт построил.
— Мне казалось, гоночные машины должны быть предельно легки. Зачем там второе место?
— Планировались гонки на дальность. Там по условию должно было быть второе место. На перспективу использования в качестве курьерского, либо для доставки сверхсрочных грузов. Предложил меня прокатить. Он маленький да юркий был, кабину проектировал исходя из собственных габаритов. Я отказался.
— Струсил?
— Нет. Действительно, побоялся перегрузить машину. Всё-таки, я вешу больше, чем потенциальный второй пилот или планировавшаяся полезная нагрузка.
Правильно сделал, что отказался лететь. Через два дня он разбился на испытаниях этой машины.
— ЕИВ-то тут причём?
— Последний раз, когда в медицинском центре валялся, он вызвал меня для официального разговора. Я спросил, по какому вопросу требуется доклад, но из Канцелярии сказали, хотя разговор и официальный, будет касаться не текущих событий, а дел давнего прошлого. Я удивился. Он под запись принялся расспрашивать меня, всё что я помнил о том человеке и его машинах. Просил прислать снимки, особенно с машинами в кадре. Сказал, как раз в книге дошло дело до описания событий этого года. У него там есть раздел персонально по конструкторам, есть разделы по годам, или машинам строившимся к определённым событиям, вроде тех же гонок.
Потом прислал главы про этого человека и созданные им машины на официальное рецензирование.
— Написал?
— Конечно, я оказался одним из последних, кто этого конструктора неплохо знал. Фото одной из опытных машин вообще нашлось только у меня. Тогда не очень строго фиксировали результаты испытаний, особенно не слишком удачных. Вот тот разведчик оказался удачной машиной, за всё время эксплуатации — ни одной серьёзной аварии. Такие как он — птицы вольные, из родного гнезда улетев, нового уже не совьют. Так хоть пара глав в Книге Императора останется. Я давно уже видел макет издания особого тиража. Он уже решил, часть тиража будет из номерных экземпляров, и первый уйдёт Софи... Похоже, если до дела дойдёт, придётся печатать ещё отдельный том с цветными иллюстрациями. Много лет уже собирает изображения известных машин в полёте или в самых оригинальных вариантах раскраски. Кто только для него не рисовал! Несколько заказов недавно официально сделал Софи.
— Сомнительно, что она сейчас способна над чем-то работать. Впрочем, она чуть ли не единственный автор, кто может позволить себе допустить просрочку императорского заказа.
Сордар усмехается:
— Одна из готовых сестрёнкиных работ — тот самый истребитель, отремонтированный тобой в свои лучшие времена в период службы в одном из полков ПВО столицы.
— Он сейчас снова так выкрашен.
— В разделе 'любительские разработки' есть главка про ваш ракетоплан. Ты там упомянута, как один из конструкторов двигателя и стартовой системы.
Марина только нос задирает.
— Сама-то Сонька там есть?
— А как же! Пилоты рекордных машин все перечислены.
— Тут рекорд только потому, что больше никому не придёт в голову такой бред!
— Самокритично, но необъективно. Конструирование и постройка планеров — распространённое увлечение. Вы весьма подстегнули развитие.
— Было бы чем гордиться! — сердито бурчит Марина.
— Снова ты сестре завидуешь, — устало усмехается Сордар.
— А вот и нет! — привычно огрызается Марина.
— А вот и да! — столь же привычно не соглашается адмирал.
— Ещё скажи, они ракетопланы строить начали!
— Как ты догадалась? Столичным детям можно, а всем остальным нельзя?
— Все остальные, в основном, и строили. Там из столичных только я да Сонька были. Да и нет розни по этому поводу... Стоп, ракетопланы же очень опасны. Почему их не запретят?
— Догадалась наконец, насколько 'весело' играть с огнём в прямом смысле? Разбиться и на обычном планере можно. Однако, подготовку планеристов только расширяют.
— Лучше бы сразу лётчиков учили, впрочем, даже полуобученный резерв вроде планеристов для лётных училищ гораздо лучше вовсе необученного. Да и реактивных становится всё больше... Тоже, в общем-то понятно, почему не запретят ракетопланы. Пусть привыкают к тому, с чем всю жизнь придётся работать и на чём воевать.
— Логичная ты наша. До похожего уже на официальном уровне дошли.
— Ты о чём?
— Тебе Софи не говорила? Раньше на перспективные машины её глазами смотрела.
— Сейчас она смотрит куда угодно, только не новые самолёты. Правильно ЕИВ сделал, что запретил ей на Архипелаге самостоятельное пилотирование.
— У нас тупо поставили на один из палубных истребителей реактивный двигатель вместо поршневого. Планер остался старым. Как боевая машина так себе, все, что здесь, числятся в ПВО Базы. Летают больше всех. Учатся! Замечательно подходит для переучивания технического состава и пилотов.
— Что-то не замечала...
— Полёты над Резиденцией разрешены только личным машинам ЕИВ и машинам МИДв. Неужели не знала?
— Значения не придавала...
Сордар трёт подбородок:
— Что-то с наблюдательностью у тебя стало твориться. Раньше всё-всё замечала.
Марина тяжко вздыхает:
— Мы все стареем. Детская непосредственность уходит, юношеская наблюдательность притупляется.
— Седые волосы не ищешь ещё?
Марина руки скрещивает:
— Нашла недавно. Целых два.
— Хотя бы знаешь, для чего девушки зеркало используют. Уже прогресс.
— А в глаз?
— Угадай, как звать первую девушку, не в форме, и не в рабочей одежде, кого я впервые за несколько месяцев видел и вижу без сумочки?
Марина уже привычно продемонстрировав непристойные жесты сразу с двух рук, осведомляется:
— Ругаться ещё будем или как?
— Или как, — усмехается Сордар, — дело к вечеру идёт, а кто-то собиралась раков ловить.
Марина качает головой:
— Я их собиралась варить, а не ловить... Кстати, у нас есть в чём?
— Ведро в любой машине есть, вот с кулинарными принадлежностями хуже.
— Да и мясо у раков суховато, — двусмысленно намекает Марина, — нужно что-нибудь для смачивания ротовой полости...
— Смотри, не спейся, — усмехается адмирал, — Ладно, давай быстрее тогда, успеем всем в городе закупиться, потом на озеро поедем раков и крабов достанем уже там.
— По машинам! — вскинув сжатый кулак, командует Херктерент.
— Разрешите выполнять? — по-уставному вытянувшись, козыряет Сордар.
Глава 58
Марина смотрит в бинокль на звёзды. Раки варятся. Сордар сидит, прислонившись к колесу машины. Херктерент убирает оптику от глаз.
— Понятно, почему тут самый большой телескоп ставить хотели. Не думала, что звёзды такими яркими могут быть.
— Ты, как и я, всегда небо видела исключительно с практической стороны.
— Разве есть какая-то другая?
— Такими ночами начинаешь сомневаться.
Марина снова берётся за бинокль. Но достаточно быстро вместо неба направляет окуляры на противоположный берег озера.
— Марин... — негромко окликает Сордар.
Бинокль снова повешен на грудь.
— Всё равно плохо видно. К тому же, прибор у тебя — дневной.
— Мне на острове ночной как-то без надобности. В машине лежит из мальчишеских представлений о солидности. Примерно как ты раньше берет носила.
— Я и сейчас ношу. Иногда.
— Так и я биноклем пользуюсь. Но предпочитаю смотреть на экраны и циферблаты. Видно гораздо лучше. Особенно в тумане.
— Здесь почти не бывает туманов.
— Да? А 'туман войны'?
— В нём никакие приборы лишними не будут. Начиная от собственных глаз.
— Кстати, о них. Раки должны уже сварится...
Горка красной шелухи всё выше, Марина даже о спиртном не вспоминает. Сордар посмеивается:
— Смотрю, увлеклась... Одолели детские воспоминания?
— Угум, — с набитым ртом разговаривать сложновато, но очевидное глупо отрицать. — Как у Загородного, только раки крупнее.
— Островной гигантизм. Известный факт.
— Тысячи лет должны пройти, а не сотни. Это — завезённый людьми приморский широкопалый рак.
— Но раки, на самом деле, крупные.
Марина озирается по сторонам.
— Я, когда раков брала, договорилась с детишками, что они крабов скоро принесут. Что-то не идут. Я же им показывала, где наша машина.
— Меня разглядели и испугались, — хмыкает адмирал. — Может, вообще подумали, что я не на свою сторону озера заехал?
— Ты о чём? — настораживается Марина, больно уж вид брата наводит на мысли, что адмиралу охота подурачиться.
— Тут негласная договорённость действует получше всех писаных кодексов. На этой стороне озера ночью раков ловят дети. На той — развлекаются взрослые. Я тут нечастый гость, могли и подумать, что заблудился.
— На фактически замкнутом круге? — щурится Марина.
— Поверь, люди ещё и на такое способны.
Сордар вглядывается в темноту.
— Похоже, они пришли. Стесняются подойти, я тут слишком известен.
Марина вскоре возвращается с двумя шевелящимися сетками. Кладёт возле машины.
— Тяжело?
— Не для меня, — Марина делает вид, что вытирает лоб.
Сордар усмехается. Он прекрасно знает, сколько весят крабы. Равно как и силу сестрёнки.
— Они тебя на самом деле узнали. Потому и задержались. Отбирали самых подходящих для варки крабов. Как раз вот такого размера. Крупные и мелкие не такие вкусные. Кстати, девчонки на берегу мне говорили тоже самое.
— Не спросили, кто ты?
— Я не стала представляться. Они достаточно сообразительны, поняли, что родственница, а не подруга.
Марина снова принимается за оставшихся раков. Повернувшись, довольно щурится:
— Вкус совсем как в детстве. Всегда любила таких, слегка подостывших.
Сордар посмеивается, держа перед лицом не слишком крупного краба, безуспешно пытающегося достать его клешнями.
— Судя по твоему личику, детство это от тебя не слишком далеко ушло.
— Там ещё есть живые раки. Сварим их вместе с крабами?
— Подожди! Готовка имеет некоторые черты науки. Сначала крабов надо поставить. Они дольше должны вариться. Раков кладут потом.
Марина усаживается, скрестив руки и ноги:
— Готовить — ненавижу. Тебе после черепах и китов крабы сложной добычей не покажутся.
— Ракокрабы это, — усмехается Сордар, направляясь к озеру за водой, — когда Еггта поблизости, лучше готовить самому. Вы только травить хорошо умеете.
Марина только язык в ответ показывает:
— Сам знаешь, нас оговорили, притом спустя много лет после событий.
— Попытался бы на Юге кто про Тима I даже сейчас что-то плохое сказать. В лучшем случае будет крупный денежный штраф, в худшем — немаленький срок. Про Дин же можно говорить всякое...
Юная Еггта грозит кулаком:
— Иди-ка ты... За чем собирался.
Марина отбрасывает очередной взломанный и опустошённый панцирь.
— Верно тут подметили. Вместе они вкуснее. Только мясо суховато.
— Понятно, чем смочить следует.
Разлили.
— С детскими развлечениями закончила? На взрослые перешла?
— На свежем воздухе всё пьётся гораздо легче. К тому же, у меня повышенная устойчивость.
— Будешь ей часто хвастаться — не заметишь, как сопьёшься.
— Можно подумать, тебе это не угрожает.
— Мне — нет. Я моряк в том числе и по поговорке про сильно пьющего человека 'пьёт, как матрос'.
— Нашёл чем перед девушкой хвастаться на старости лет.
— Ты сперва Принцесса Империи, потом — Еггта, и только потом — всё остальное.
— Ты тогда сперва кто? — хотя ответ Марина знает и так.
— Вице-адмирал Объединённого флота.
— За это и выпьем.
Количество опустошённых панцирей и шелухи от раков сильно выросло. Ночной воздух крайне положительно действует на содержание спиртного в крови. То состояние, когда и у тебя, и в мире вокруг всё хорошо.
