— По твоим же собственным словам, — флегматично заявляет Марина, — к моменту моего убийства ты уже скончаешься, так что, причастной всяко не окажешься.
Пантера уже не стонет. Она просто рыдает.
Марина появляется только под вечер. Даже уставшей не выглядит, сказываются последствия применения препаратов бомбардировочного командования. Несёт две папки, одна примерно вдвое толще другой. Демонстрирует с гордостью.
— Вот! Тут, считай, готовая статья, а тут фотокопии. Я правильно на тебя ссылки оформила? Архив Великого Дома Ягр, фонд такой-то, опись такая-то, дела и листы.
— Аббревиатура АВДЯ официально зарегистрирована для использования в научных работах. Вот только ты за десятилетия будешь первой, кто ей пользовался. Там всё зарегистрировано и Имперском каталоге древних актов, только без подробностей. На них дать ссылки не забудь.
— Знаю! — машет рукой Марина, — Нас учили уже ссылки оформлять. У тебя там столько техники! Я там даже микрофильмы заказала, обещали в школу прислать!
— Значит, пришлют. Я — девушка небедная, и могу себе позволить маленькие слабости.
Марина с трудом удерживается от ехидного комментария насчёт 'девушки', ибо Пантера старше Кэретты. Хотя, если только внешность рассматривать, 'девушкой' её вполне можно назвать. Выглядит не больше, чем на двадцать три-двадцать пять.
— Я даже как настоящий учёный расписывалась за получение дел, — посмеивается Марина.
— Посмотреть дай, что ты там написала?
— Зачем? — Марина на всякий случай прижимает папки к себе.
— Если решила во взрослые игры играть, играй до конца. Мне принадлежит право, разрешать что-либо к публикации или нет.
— Ты же мне разрешила копии снять! — недоумевает Марина.
Пантера улыбается до отвращения официальной улыбкой.
— Разрешение на работу с документами, разрешение на копирование и разрешение на публикацию — это три разных разрешения. У тебя есть только два. Третье вполне могу не выдать. И всё пропадёт. Привыкай, у взрослых игр такие правила, столкнёшься ещё ни раз.
— Смотри уж, — недовольно бурчит Марина, протягивая папку. — Я тоже предпочитаю по правилам играть. Только предпочитаю, чтобы мне правила сообщали сначала, а не озвучивали в конце.
Пантера папки не берёт, вместо этого поднимает со стола лист с гербом дома.
— Я вредная, но не до такой степени, и не издеваюсь над теми, кто юридически ещё являются детьми. Как только ты брала дело, сюда вносили его номер. Вот это разрешение на публикацию. Что ты там от себя написала — прочту, когда выйдет. Не забудь вписать его номер. Без этого 'разрешения' могут возникнуть вопросы и к достоверности всего остального.
— Я знаю правила, — дуется Марина. — В канцелярии Ягр это 'разрешение' зарегистрировано, если последует запрос от какого-либо учёного мужа, кому я конечности собираюсь оттоптать?
— Разумеется, всё оформлено надлежащим образом.
— Статью тебе, я думаю, и без меня пришлют, — корчит рожицу Марина.
— Вредничаешь в полном соответствии с возрастом? — усмехается Пантера.
— А хотя бы! Могу я хоть в чём-то ему соответствовать?
— По причине того, что ты вредничаешь в вопросах публикации научных статей, несоответствие возрасту у тебя полное.
— И кто из нас тут более вредная?
— Обе хороши, — саркастически усмехается Пантера.
Чувствует себя, будто она снова в возрасте Марины, притом том, что по документам, а не том, совершенно непонятном, что перед собой видит.
— Сама-то чем весь день занималась? — Марина как-то подозрительно разглядывает Красную Кошку.
— Никаких гостей не принимала, — усмехается Ягр, — на что ты намекаешь, буквально в воздухе витает. Но знаешь ли, есть множество способов себя занять.
— Только не говори, будто новые модели рисовала.
— У меня на сегодня рабочее время суток не планировалось.
— Что же в планах было?
— Скажу 'за тобой присматривать' — всё равно не поверишь.
— Ну, я же не собиралась исторические документы воровать, — хмыкает Марина.
— Да кто тебя знает... — многозначительно усмехается Пантера.
— Ты на что намекаешь?
— Думаешь, никто не заметил, что ты в незарегистрированном национальном сокровище расхаживаешь? И при каких обстоятельствах его Сордар заполучил?
— Ну, так он украл, а не я, — с облегчением вздыхает Марина, — За мной — максимум хранение краденного. Да и то, насколько я знаю, по целому ряду статей дела против военнослужащих в период боевых действий не открываются.
— Заметь, вещица куда древнее моих документов.
— Признаю, в ловле двуногих крыс особых успехов я не достигла, но у своих я воровать не стану.
— Как был змеятник редкостный, так и остался, — усмехается Пантера.
— Притом ты этих змеек юных самым настоящим образом опекаешь.
— Причём с тебя начиная. Как говорила уже, могу себе позволить определённые слабости. Предпочитаю, чтобы меня всё-таки люди любили, а не собачонки с бантиками. И не советую говорить что-либо про материнский инстинкт.
Марина понимает — наступила на болезненную тему. Переругиваться, как с Сонькой, совершенно не хочется. При всей своей показной любви к получению доходов, Пантера делает немало вещей, что в материальном плане не приносят ей ничего. 'Сордаровки' — чуть ли не первый пункт из списка.
— Что-то не то сказала? — угрюмо интересуется Марина.
— Лучше, закроем этот вопрос. Папки к себе отнеси, потом приходи. Если хочешь, можем ещё посидеть. Спать сегодня всё рано не сможем.
— Может, поедем куда-нибудь? Продолжим вчерашние приключения.
Пантера окидывает взглядом Марину с головы до ног. Безо всякого выражения спрашивает.
— Ты на самом деле хочешь продолжения?
С наблюдательностью у младшей Ягр ненамного хуже, чем у старшей.
— На самом деле, я вина что пили вчера хочу. И сожрать что-нибудь. Потому лётчиков и кормят так хорошо. От этих препаратов аппетит зверский пробуждается.
— Всё будет, — бросает Пантера вслед убегающей Марине. — Какой же она, в сущности, ещё ребёнок...
— Я всё слышала! — доносится удаляющийся голос принцессы.
— Я и не сомневалась, — одними губами улыбается Пантера.
Марина изумлённо окидывает взглядом роскошно сервированный стол.
— Ты не говорила, что гости намечаются.
— Только мы с тобой будем.
— Э-э-э... А мы съедим столько?
— Съедим! — уверенно кивает Пантера, — Только не говори, что тебе есть не хочется. Знаю я, какие от этих препаратов последствия. Мне гораздо чаще, чем тебе приходилось сутками активной быть.
— Всё верно, — хмыкает Марина, — никогда себя такой голодной не ощущала. А что тут у тебя вообще, а то я половину узнать не могу.
— Чувствуется, что ты в 'Загородном' выросла, — посмеивается Пантера, — Там крайне не любят высокую кухню. Особенно Приморскую. Хорошо, хоть в Придворной тебя разбираться научили.
— Зато мне на Архипелаге всё очень понравилось. Половиной блюд можно просто напугать!
— Пошли за стол, пугальщица ты наша. Могу гарантировать, с тарелки никто не сбежит.
— А жалко, — кровожадно щурится Марина.
— Впрочем, кое-кто, кого живым едят, тут есть.
— Гардэ! — издаёт боевой клич принцесса, устремляясь к столу.
Марина знает — Пантера славится ещё и любовью к необычным блюдам. Теперь убеждается — всё так и есть. Причём даже знакомые вещи выглядят в два-три раз больше обычно. Хотя Пантера же пригласила Марину нажраться от слова 'есть', а не от слова 'пить'. Забыв, где находишься, можно подумать, что Красная Кошка живёт не в Столице, а как раз на берегу Океана Мёртвых, либо и вовсе на Архипелаге.
Суп из плавников акулы, копчёные языки дельфинов, памятные Марине островные крабы, хрустальное мясо медуз, икра морских ежей. Многие названия вспоминаются не сразу. Чего точно нет — так это блюд из иглобрюха.
— Хм, не знала, что взрослые тоже этого членовидного моллюска едят, — замечает Марина, следя как Пантера режет характерного вида животное на куски. — Думала, это молодёжная закуска.
Пантера, усмехнувшись, подцепляет вилочкой передний конец и отправляет в рот. Прожевав, сообщает.
— Вообще-то, это существо в основном взрослые женщины и потребляют. Считается, что он способствует сохранению молодости кожи. Исходя из того, как выглядят почти все известные мне зрелые островитянки, я даже поверить готова. Кремы с экстрактом из него как раз девушки твоего возраста в страшных количествах раскупают. Видать, рисунок на упаковке привлекает.
Марина от смеха давится. Хотелось созорничать, начав обкусывать моллюска с головной части, но у Пантеры и так неплохо выходит. Понятно уже, подразнить Ягр не получится.
Приходится соломкой своего порезать.
— Понятно, почему ты про него только недавно узнала, хотя большинству твоих сверстниц и крем, и моллюск прекрасно известны.
— Ну так. Большинство только о том предмете, на кого животное похоже рассуждать и в состоянии. Некоторые, допускаю, его и в качестве заместителя использовали — варёный он довольно упругий, — Марина, макнув несколько соломинок в острый соус, отправляет их в рот.
Теперь уж Пантера усмехается.
— Если есть кому, можешь передать. Переваренный он для этих целей ещё лучше.
— Кого я знаю, предпочитают более традиционные предметы, — пожимает плечами Марина.
— Вообще-то, как его готовить, учат в довольно раннем возрасте. Отсюда его всеобщая известность.
— Ты думаешь, я читаю книги по домоводству?
— Всегда была уверена, именно по этой причине Софи их тебе и дарила. Ты ведь тоже в долгу не оставалась...
Марина самодовольно ухмыльнувшись, сообщает.
— Ну да, я такая.
— Один раз ты её серьёзно напугала.
— Даже не думала, что она эти книги читает.
— Просматривает. Один раз симптомы неправильно интерпретировала и испугалась. Любой бы человек с даже начальным медицинским образованием объяснил ей, что она ошибается. Но первым человеком, с кем можно было поговорить, оказалась я. Не догадываешься, о каком событии идёт речь?
— Разумеется, догадываюсь, — ухмыляется Марина, — Я в тот раздел ещё и закладочку засунула, чтобы точно не пропустила. Сходство в телосложении уж очень близким было. Могу тебя огорчить, или обрадовать — больше я так не шучу. Да и Сонька активность снизила. Так обрадовала или огорчила?
— Обрадовала. Вести себя следует в соответствии с возрастом. Особенно, в общении со столь сложными личностями, как Софи.
— Но-но! — Марина шутя грозит пальцем, — Я тоже крайне непростая.
— Ага. Излишне переусложнённая.
Марина усмехается.
— Слушай! Пригласи сюда упрощённый вариант великой меня. Охота на этих двоих вместе посмотреть. Особенно, как они себя друг с другом ведут при других людях.
— Сами тебе покажутся, если захотят. Сегодня уже поздно.
— Так завтра ещё будет день, — не унимается Марина.
— Настолько хочется на чужие чувства со стороны посмотреть?
— Не на чужие, а настолько близко от меня вспыхнувшие. Если ты Софи позовёшь, они точно вместе будут.
— Им сейчас больше всего вдвоём побыть хочется, хотя, не спорю присутствует и желание показаться вместе перед всеми. Но по мне, пусть этим занимаются, когда этого им захочется самим, а не мне или тебе.
— Почему ты такая вредная? — дуется Марина.
— Я не вредная, у меня свои критерии вмешательства в чужую жизнь. Заметь, их никто не беспокоил, хотя о происходящем всем известно.
— Могли бы и получше прятаться.
— Зачем? И от кого?
— Ну... От Кэретты.
— Не думала, что ты её настолько плохо знаешь.
— Ты о чём? — Марина склоняет голову на бок.
— В нашей среде всем известно — её весьма настойчиво пытались принудить к вступлению в связь или даже связи, с кем она вовсе не хотела. Притом этим родная мать занималась. В результате, она несколько раз заявляла так, чтобы побольше народа слышало: близким контактам своих детей она препятствовать не будет.
— Знаешь, ты права, — морщится Марина, — даже я что-то такое припоминаю.
— Ну вот, лично я прекрасно знаю, как смотрятся Софи и Хейс по отдельности. Как они выглядят вместе — мне совершенно не интересно. Впрочем, если хочешь, можешь пригласить их сюда от своего имени. Я вполне могу побыть гостеприимной хозяйкой. Что скажешь? — хитро щурится Пантера.
— Я сначала твоего вина выпью. Потом подумаю.
— Лучше сделать наоборот.
— Не всегда даже умным советам следую.
— Давно уже это заметила, — усмехается Пантера.
Марина делает вид, будто задумалась:
— Вот, не могу решить, звать мне завтра их или нет. Слушай, они у тебя свадебных платьев ещё не заказывали? Говорят... Любящие друг друга девушки обожают в таком фотографироваться.
— Гораздо больше так любят делать обычные подруги-старшие школьницы. Это только 'Сордаровку' с 'Кошачьей' такая мода миновала. Мало кто покупает, больше берут напрокат. Такие фото сейчас делают во множестве. Вдвоём, втроём, очень много групповых. Как знают — в других обстоятельствах надеть доведётся не всем.
— Ты так и не сказала, что они заказывали.
— Больше заказов у меня они не делали.
— Так звать их или нет? — Марина вертит в руках полупустой бокал.
— Я же сказала, сама решай. Не пытайся разделить ответственность. Тем более — за собственные идеи. Если уж так повидаться охота — возьми, да сама съезди.
— Идея! — недолгое раздумье. — А если их там нет?
— В жизни не поверю, что ты не знаешь, как работает охрана высокопоставленных лиц.
Марина разделывает приморских крабов. Пантера занимается тем же самым, с хитринкой поглядывая на принцессу.
— Как девочка из Приморья...
— Ты дразнишься или как? — осведомляется Марина с набитым ртом.
— Или как. Детство вспомнилось. Тогда этих крабов и полюбила.
— У тебя, я смотрю, рецепт совсем как у девчонок с Архипелага. Неужели тогда у Ягров так подавали?
— Нет, — усмехается Пантера, — я их сама ловила. Да, с этими самыми, обычными девчонками, дочерьми рабочих, рыбаков и морпехов. Я у моря выросла. С некоторыми до сих пор переписываюсь.
— Не думала, что тебе позволяли общаться с такими.
— Тебе же позволяют. 'Размывание границ' — далеко не самая глупая вещь, придуманная в вопросах воспитания детей. В моём случае, это было наследие человека, кого я никогда не знала — мамы Кэрдин. Знаю, за неё очень сильно боялась, но на море всегда отпускала. Я там же росла. Что было можно Кэрдин, то было можно и мне. С ней консультировались, чтобы у ребёнка было всё точно так же, как было у неё. Подозреваю, она немало приврала, чем обеспечила мне крайне высокую степень свободы. Естественно, человек ставший Ягром путём брака, всячески старался подчеркнуть, насколько он истинный Ягр. Мама ему во всём поддакивала. Даже странно, что они никогда с Кэрдин не ссорились. Даже жить меня к ней отпустили, когда подросла.
Марина хищно ухмыляется.
— Так им не с чего ссорится было. Твой отец на майорат Ягров не претендовал. Слишком древнего права начитался. Деньги очень хорошо улучшают мнение о людях.
Пантера усмехается.
— Всё-то ты к деньгам сведёшь, современная ты наша.
