Платья, бельё, чулки, туфельки и сумочки наконец, подобрали. Хейс было подумала, что всё кончилось. Но всё, оказывается, только начиналось. Софи и причёску с макияжем захотелось соорудить как на настоящую церемонию. Сколько это может продолжаться, Хейс ещё по школе помнит.
На причёску Хейс было потрачено столько времени, сил и средств, сколько никогда бы не пришло в голову потратить ей самой.
Ну вот, последние штрихи, наконец, нанесены. Все драгоценности установлены.
Софи откровенно любуется отражением возлюбленной.
— Потрясающе! Просто настоящая молодая Императрица перед коронационными или свадебными торжествами.
— Знаешь, мне такую Императрицу, в таком случае, жалко. На её месте я бы доспехами воспользовалась. Притом, обязательно взяла бы шлем с личиной.
— Тебе не понравилось? — кажется, Софи вот-вот расстроится.
— Ты шутишь? Я в жизнь никогда не была такой красивой. Да и не буду уже, наверное, никогда. Жаль, что этак красота по шуточному поводу.
— На Родину фото не хочешь послать?
Хейс с трудом удерживается, чтобы истерически не расхохотаться.
— Теперь понимаю рассуждения о хрупкости всего существующего. Я никогда не видела себя такой красивой. Хотя и мечтала, какой буду при каком-то особом случае. Ну, вот. Я потрясающе выгляжу... Хотя ничего особенного не происходит... Знаешь, а пошлю я им это фото. Пусть хотя бы удивятся, что я настоящей принцессой выгляжу.
— Хочешь, фото пошлём где мы вместе? С моей личной печатью, чтобы никто не сомневался.
— Знаешь, а давай! Пусть помучаются, гадая, кого я себе нашла, раз Принцесса Империи на свадьбу заглянуть решила. Ведь не поймут, что это игра такая.
— Я на фото убавлю до нуля поводы для шуток, — настораживается Софи.
— Так никто и не поймёт, что это шутка. О истинном характере взаимоотношений и вовсе не подумают.
— Ты хочешь, чтобы знали все, или не знал никто? — Хейс впервые за весьма длительный срок не может интонации Софи прочесть.
— Мне, в общем-то, нет дела до мнения тех, кого я не видела несколько лет. И с кем поддерживать контакты не вижу особого смысла. Обидно немного, что такое удивительное состояние на самом деле, не означает ничего. Всего-навсего один хороший день и твою тягу к шуткам.
— Разве это плохо? Жизнь — это вообще-то запомнившиеся, а не прошедшие дни.
— Я не знаю. Чувствую, что-то неправильно. И не могу понять, что именно и где.
— В первую очередь, у тебя в голове, — жёстко бросает Софи. — В себе бы разобралась, прежде всего.
— Что я, по-твоему, сделать пытаюсь? События происходят, на которые я совершенно не могу влиять. Но влияние с другой стороны имеет место быть.
— Хочешь в чём-то меня обвинить? — подозрительность Софи чуть ли не впервые включается в отношении Хейс.
— Ни в коей мере! — та вскидывает ладони в примирительном жесте. — Но голова раскалывается на самом деле. Слишком уж много всего хорошего и сразу на меня свалилось. Боюсь вперёд смотреть, боюсь увидеть что-то плохое. Слишком много всего хорошего узнала благодаря тебе. Но жизнь не может быть вечным праздником. Как вся та красота, что сейчас на мне. Это ведь всё должно скоро исчезнуть...
— Ну, так подобные образы и создаются ради одного дня, — усмехается Софи, окончательно ещё не решившая, как дальше разговор вести. Слишком уж Хейс странная.
— Наряд для невозможного в принципе торжества, интерьеры, используемые только для съёмок. Смесь реальности и картинки. И я, путающаяся между сном и явью. Правда, слишком много мне всего перепало. Без особых предпосылок к этому.
— Я тебя полюбила. Объясняет всё. И ничего.
— И ничего... — зачем-то повторяет Хейс.
— Всё-таки ты невероятна! — с непонятной интонацией сообщает Софи, — Грустишь, когда следует плясать от радости. И наоборот.
— Я по-моему, с лета не танцевала.
— Тебе лучше знать.
— Я так понимаю, всё, что на нас сейчас тобой куплено.
— Совершенно верно. Не терпится снять?
Эти огоньки, горящие в глазах Софи, Хейс прекрасно известны. По отражению в зеркале можно заметить — сама она смотрит крайне невыразительно.
— Скажу только — не самые удобные для длительного ношения вещи.
— Зато они потрясающе красивы!
Хейс вскидывает голову.
— Это да. Красоты у них не отнять. Только мы знаем, всё же понарошку.
Софи дёргает плечиком.
— Но мы же и собирались поиграть... Куда дальше пойдём?
— И так здесь почти целый день провели... Ты ещё что-то придумала?
— Пока нет, но могу. Так куда?
— Свиту сперва вызови. Или кто там у вас в этом случае полагается? В таком наряде, ни в одиночку, ни, тем более, вдвоём никуда не ходят.
Софи трёт подбородок, словно о чём-то размышляя. Хейс возлюбленную неплохо изучила, знает — Софи ещё не прекратила веселится. Придумывает, чтобы ещё такого невиданного сотворить. Притом ещё обязательно, чтобы Хейс удивилась.
— Я вот вспомнить пытаюсь, мне в почётный эскорт гвардейская рота полагается? Или две?
— Позвони в МИДв, — пожимает плечами Хейс, — думаю, они с удовольствием ответят на все твои вопросы.
— Не-не. Это слишком скучно.
— Ты не участвуешь сейчас ни в каких официальных церемониях. Значит, почётный эскорт тебе не положен. Охрана же и так в наличии.
— Какая же ты...
— Объективная? — уточняет Хейс.
— Ну, можно и так сказать, — задумчиво изрекает Софи.
— В 'Звезду', я думаю, ехать не стоит...
Принцесса щёлкает пальцами.
— Отлично, туда и отправимся, — сразу же добавляет, Хейс даже удивится не успевает, — как раз, этим чудо-лифтом и воспользуемся. Машина может заехать прямо на технический этаж. Заодно, закажу и романтический ужин со свечами на двоих. Всё уже в номере будет, когда мы приедем. Всё-таки, хоть какая-то часть церемонии, для которой эти наряды создавались должна пройти, как полагается.
— Завершение этого дня точно всем стандартам данного мероприятия будет соответствовать, — с обычной прямотой заявляет Хейс.
— Разве ты имеешь что-либо против? — хихикая спрашивает Софи.
— Никаких возражений для подобного завершения с моей стороны не предвидится, — пожимает плечами Хейс. — Но сначала я всё-таки узнаю, что в 'Звезде' подразумевают под романтическим ужином.
— Сама признавала, обжорка ты ещё та... Я хорошо запомнила, как твоё платье снимается...
— Но сначала поедим!
Софи даже рот от смешка зажимает.
Ещё в лифте Софи льнёт к Хейс. Шепчет:
— Сегодня всё по особенному должно быть.
— Да куда уж мне за твоими фантазиями гоняться!
— Без тебя бы не было фантазий этих.
Двери распахиваются. Полумрак, горят свечи, в воздухе витает дурманящий аромат. Хейс уже хочет сделать шаг. Останавливается, как зачарованная.
— Когда ты только успела? Мы же всё время вместе были.
— Ту и не такие чудеса могут организовать. Ко всяким капризам привыкли.
— Чем так пахнет?
— Розами. Моими любимыми. Ещё 'Тайной страстью'. Ещё...
Хейс подносит ей палец к губам.
— Лучше помолчи... Пусть одной тайной больше будет.
Софи берёт её руку в свои. Подносит к губам.
— Если ты так хочешь...
— Тайны хочу. И сказки.
— Всё так и будет. Сегодня. И навсегда.
Ступают осторожно. Ходили уже здесь, но в полумраке очертания искажены. Идут ощупывая руками воздух, хотя кое-что всё-таки видно.
— Ванна с самыми необычными солями и лепестками роз должна быть. Там ароматические свечи должны гореть. Возбуждающие!
— Любишь ты всё с водой связанное, миленькая, — шепчет Хейс.
— Ещё так скажи... Я так люблю тебя слушать...
— Миленькая...
— Любимая...
Свечи на столе электрические. Вместе с горящими у стен настоящими образуется совершенно необычное освещение. Софи, чуть щурясь, через стол смотрит на Хейс.
— Никогда не видела тебя в таком освещении.
— Я тоже...
— У твоей кожи какой-то удивительный оттенок. Даже не знаю, с какой расой можно сравнить.
— Придумай новую.
— Не сейчас... Я только любоваться тобой хочу...
Хейс, шутя, приподнимает бокал. Смотрит через него на возлюбленную.
— Будто ты чего-то у меня не рассмотрела ещё.
— В твои глаза можно вечно смотреть. Всегда видишь что-то новое.
— Не умею я так красиво говорить...
— Стольких любителей красиво девочкам врать разоблачила... Могла бы и выучить что-то из их арсенала.
— Разоблачать — это одно. Когда сама чувствуешь — нечто другое.
Софи поднимает бокал в таком же жесте, как и Хейс. Смотрит одним глазом.
— Действительно, непривычный вид. Искажено, но понятно, что это ты.
— Ты же вроде не любишь тех, кто искажает.
— Это смотря кто именно и как. У тебя и так линии причудливые. Так совсем по-другому смотрятся.
— Лучше или хуже?
— Я же сказала, по-другому.
— Что-то ты слишком долго меня рассматриваешь...
— Ты же уже жаловалась, как от меня можно устать. Сказала же, хочется чего-то необычного... Для чего прикосновения не понадобятся. Только рассматривать.
Хейс откидывается на спинку кресла.
— Смотри, сколько хочется... Так лучше?
Софи морщит носик.
— Хуже. Теперь ты не естественна.
Хейс принимает прежнюю позу.
— Так хорошо?
— Снова не очень. Естественную позу сложно намеренно принять...
Глава 37.
Как-то в эти свободные дни школа особенно сильно обезлюдела. Марине — редкий случай — откровенно скучно. Практически все куда-то подевались.
Сонька непонятно где, зато ясно с кем. Рэда тоже, но хотя бы без пошлых мыслей в отношении её рода занятий.
Эриды тоже нет, и это уже прямая заслуга Марины. Неразделённая любовь сильно нервы выматывает, никто не спорит. Но что-то в чертах разноглазой стало напоминать позапрошлое лето, когда она вовсю демонстрировала, как у неё всё хорошо. Находясь фактически при смерти.
Нет уж, такой спектакль вблизи Марины можно сыграть ровно один раз. Связалась с соправителем и поделилась своими страхами.
Тот слова принцессы воспринял с крайней серьёзностью. Чуть больше часа прошло после разговора, а на территории уже появились машины из 'Сказки' с официальным приглашением. Благо, следующие дни — свободные. Эр если и удивилась, раньше таких приглашений не бывало, то виду не подала. Врачей она считает куда более странными людьми, нежели является сама.
К змеедевочке лучше не приближаться, ту же Эр, да и Соньку напоминает тем, что иногда включается форсажный режим, и она может только работать, ничего и никого вокруг не замечая. Хорошо хоть, подобные приступы далеко не такой интенсивности, как у разноглазой и сестрёнки.
Динка друга решила осчастливить своим обществом. Нет, найти их можно, тем более они не особо скрываясь, немало времени в школьном кафе проводят. Вот только зачем им мешать? Тем более, у Кошмара желание пообщаться может неожиданно включиться, и столь же неожиданно пропасть. Любопытно, этим двоим более укромные места для уединения требуются уже или нет? Впрочем, даже если требуются, Динка их с лёгкостью найдёт. Территорию школы изучила великолепно. Даже свалиться ухитрилась всего лишь несколько раз, при этом без серьёзных повреждений.
Тем более, друг этот сам должен заботится о том, чтобы Динка вблизи него находилась. Иногда у него даже получается. Не будем уточнять, чем именно. Динке всё очень быстро надоедает. Впрочем, степень глубины своих отношений совершенно не любит обсуждать, хотя о чём другом трещать готова часами. В том числе, и о том, кто с кем и до какой степени. Некстати вспоминается — биноклей у Кошмара несколько. И прошлый раз Марина видела её с не самым мощным.
Хотя долго на одном месте эту стихию только Марина может удерживать. Сама Херктерент даже слегка опасается: не стать бы для Кошмара главным жизненным интересом. К счастью, сейчас в ней видят только старшую подругу. Ну и замену Эорен в какой-то степени.
Медуза сияла как надраенная медяшка — подводникам организовали экскурсию на строящиеся в Столице подводные лодки. Полностью строить корабли в одном месте оказывается выгоднее, чем собирать из секций на побережье.
Тем более, за организацией экскурсии стоял капитан второго ранга, сам некогда бывший капитаном подводников в 'Сордаровке'.
Марину, Медуза, разумеется пригласила. Херктерент отказала, исключительно из соображений, что она является убеждённой надводницей. Островитянка про данное разделение прекрасно знает. Не обиделась, счастлива слишком.
Решила позвать Оэлен. Та, разумеется, согласилась, раз где-то что-то происходит, ей там нужно быть обязательно. Зачем-то решила позвать Кроэн. Та была не против. Как-то сами собой зацепились и две оставшиеся островитянки.
Подводники против присутствия других девочек, кроме влившейся в их ряды Медузы, и вовсе не возражали.
Марина в итоге оказалась предоставлена себе самой.
В общем-то, довольно привычное состояние. Но почему-то в этот раз оказывается как-то особенно тоскливо.
Больше всего почему-то завидно как раз Динке и Соньке. Хотя сама Марина никогда и не думала претендовать на людей, с кем у них сейчас отношения. Правда, в отношении Хейс имеется лёгкая злость и зависть в отношении потрясающей удачливости Страх-И-Ужаса. Именно удачливости, ибо сама она никаких усилий для создания сегодняшней ситуации не прикладывала.
Сонька сама, всё сама. У Марины подозрения если и были, то минимальные. Всё-таки летом вместе веселились. Ну, вот и вышло, что вышло.
Просто ехать в Столицу гулять — не хочется совершенно. ЕИВ в столичных резиденциях отсутствует, Кэрдин тоже в городе нет, между встречами с Пантерой нужно делать более длительные перерывы. Можно, конечно, в резиденцию Императрицы заглянуть. Но оно Марине надо? Да и уровень собственной вредности ещё не достиг необходимых величин.
Наличная техника вся в порядке. Проверка слишком много времени не заняла. Конечно, можно командирское умение недостатки отыскивать включить, и напрячь кого-нибудь их исправлять, благо приказывать Начальник Генштаба может даже отсутствующим подводникам.
Но данный командирский талант сама Марина, особенно в подобный день, не считает чем-либо подходящим к применению.
Уровень боевой подготовки и так два дня назад проверяли. Нареканий был минимум. Так часто проверки устраивать представляется излишним. Тем более, значительная часть личного состава отсутствует.
Библиотечные новинки все изучены, даже южане умудрились ограничиться весьма умеренным количеством бреда. В тир идти не хочется, главным образом из-за шепотков потом, с кем она поссорилась, или на кого злится. Успели уже подметить, во внеурочное время Марина стреляет только когда сильно не в настроении.
Машину из Загородного потребовать и отправится покататься?
Смысла никакого нет. Марина предпочитает перемещаться из точки один в точку два. Бессмысленно круги наматывать, пусть даже вокруг города — именно сейчас не имеет особого смысла.
Как там такое состояние называется? 'Приступ осенней грусти' или ещё как-то по-поэтическому. Сейчас, правда, весна. Но невесёлого состояния это не отменяет.
