Обе стороны уже многократно грозились стереть с лица земли крупнейшие города противника. У мирренских лётчиков даже лозунг есть 'Отправим демонов обратно в преисподнюю!'. Разумеется, на Севере есть и ответный 'Приравняем мирренов к ангелам! Вознесём их на небеса!' По мнению Софи, оба отдают изрядной глупостью.
Впрочем, оба усиленно претворяются в жизнь.
Даже сама Софи под частично удачную попытку лозунг осуществить угодила. Совсем весело смотрелось на фоне рассуждений застрявших в древних временах церковников о нечеловеческой сущности Великих Еггтов, а следовательно, и всех их потомков.
Формально сожжение для признанных порождениями врага рода человеческого до сих пор не отменено, хотя на деле лет триста уже не применялось.
Софи уверена: дай волю — снова бы жечь начали, причём даже не выезжая из собственной столицы. Откровенная дикость официальной церкви даже при Южном дворе вызывала немало гримас.
Другие разрешённые культы по уровню сумасшествия тоже недалеко от основного ушли. Даже они Вселенскую церковь критикуют — хотя насчёт мотивов Софи не обольщается. Хотят отодвинуть официальный культ от такой замечательной кормушки, как бюджетное финансирование и сами занять их место.
Хотя и официальные культисты тоже далеко не так просты. Как-никак, последние Войны Династии имели откровенно религиозную окраску. И официальные их выиграли, хотя немало принцев поддерживало их противников.
Впрочем, в то развесёло-кровавое времечко такие, кто веру менял по шесть-семь раз на протяжении жизни, были не редкостью.
Ставший в итоге императором принц сделал это аж десять раз.
С мирренской религиозностью всё далеко не так печально, как в грэдской пропаганде. Анекдоты про тупость, обжорство и похотливость священников у мирренов одни из самых любимых.
Нынешний Тим немало сделал по выдавливанию церкви из школ всех рангов. Сам не особо ладил с церковниками, хотя так откровенно, как знаменитые предки и не ссорился никогда.
Чем дальше, тем непонятнее становится, чего больше принёс удар по столице — пользы или вреда. Разрушить главную вражескую святыню — определённо, достижение. Бомбардировочное командование совершенно заслуженно представляло отличившихся к высшим наградам.
Но с другой стороны, удар несомненно, послужил определённому сплочению вражеского общества. Как-никак, северные чудовища показали свою истинную сущность.
Потенциальная возможность начала переговоров снова снизилась до крайне малых величин. Сильно высокой, впрочем, эта возможность никогда не была. На высшем уровне переговоры в недавнем прошлом, а по сути дела, уже в другой исторической эпохе, ни к чему не привели.
Слишком уж хищники не хотели делиться добычей.
По привычке забредает в натурные классы — сейчас там многолюдно, занятия только что кончились. Привычка бывать здесь в это время так быстро не выветривается, хотя Софи с началом года перевелась в другую группу — подальше от взглядов и вздохов разноглазой.
Хотела было развернуться и уйти, пока никто из знакомых её не заметил, но обращает внимание — слишком уж много народу что-то обсуждают. Причём среди спорщиков присутствует и Эр, что само по себе то ещё зрелище.
Прислушавшись, понимает: речь идёт о довольно известном недавнем скандале в художественной среде, связанном с ослом-художником.
Осёл был самый обыкновенный, с четырьмя ногами, ушами и хвостом. Столь несвойственным ему делом был вынужден заняться по инициативе развесёлой группы художников, враждовавших с другой группировкой.
Современные игры с красками и цветом приводили к тому, что про иные произведения критики писали, что они 'хвостом осла нарисованы'. Другие — в пику первым или просто за плату — произведениями восторгались.
На выставках враждебной группировки стали появляться полотна нового таинственного мастера, творившего условные пейзажи в современном стиле. Личность была неизвестна, но хвалебные статьи появились.
Потом мастера предъявили. Шутники одолжили осла из цирка. Привели в кабак. Угощали морковкой. Скотина тянулась за лакомством, размахивая хвостом, к которому была привязана кисть, то и дело попадавшая по холсту.
Всё это происходило в присутствии профессионального юриста, регистрировавшего происходящее. Чтобы не возникало разногласий, у помощника юриста была кинокамера, так же фиксировавшая творящиеся безобразия.
Картин было создано около тридцати, осёл за это время изрядно растолстел. Но скандальный результат многократно окупил все расходы на кормежку и содержание животного.
Теперь уже художники и критики, не в состоянии отличить человеческое творчество от ослиного стали мишенью едких насмешек.
Софи с сюжетом про ослохудожника ознакомилась во время последнего визита в Загородный. Саргон, ухмыляясь до ушей предложил дочери посмотреть 'крайне занятное кино'. Ему самому сюжет, безусловно, понравился.
Взаимоотношения ЕИВ с художественной средой уже не первый десяток лет даёт богатую пищу для анекдотов.
Началось всё со знаменитого 'Указа о памятниках', где монументы Императорам запрещалось строить высотой выше недавно покорённй альпинистами почти девятикилометровой горы 'Пик Императора'.
Задавали вопрос о предельной высоте монументов — получили воистину императорский ответ. До сих пор нарушений этого 'Указа' не зафиксировано.
Софи одно время думала, что вся эта история — просто отцовская шутка. Потом проверила в МИДв — оказалось нет, указ настоящий должным образом оформлен и включён в очередной том 'Действующих Законов Империи'.
Потом ещё были скандальные истории с вручением Императорских медалей и премий. У Саргона вполне себе классический вкус в живописи. Но временами, особенно по не особенно важным вопросом, он становится человеком настроения и поступает наперекор устоявшемуся мнению.
Ведёт себя, словно мальчишка, кидающий камни в болото, и слушающий как оно булькает.
Что разноглазой в этом столичном болотце понадобилось? Стиль у неё, конечно, специфический, но вполне классический, хотя и нового она не чурается.
Сколь едко художники могут критиковать друг друга Софи прекрасно знает. Известные для вываливания в грязи оппонента не стесняются связи в верхах использовать. С другой стороны, последнее время как раз соправитель взялся контакты в академической среде налаживать.
Особо мозги напрягать не надо, чтобы понять с чего это он таким покровителем искусства стал. Вон это чудо живописное стоит, и что-то кому-то доказывает.
Софи прислушивается.
— Я не знаю, сколько там мазков сделал этот осёл. Но знаю, портрет можно в три мазка нарисовать.
— Ещё скажи — в одну краску.
Эр чуть рассеяно пожимает плечами.
— Могу и в одну, но лучше в две.
— А докажи!
Лист и краски словно по волшебству появляются. Софи мысленно делает непристойный жест. Думайте хоть, с кем связываетесь. Если Эр что-то говорит, то значит, может это сделать. Впрочем, самой интересно с профессиональной точки зрения, как и что именно у разноглазой получится.
Примеривается недолго. Раз! Наклонный вертикальный изогнутый наверху чёрный мазок. Два! Над ним горизонтальный маленький красный! Три! Над ним ещё один наклонный чёрный.
Софи выдыхает. Действительно, с трёх мазков создано законченное произведение. С фантазией тут у всех полный порядок. У Эр получается женское лицо, опирающееся на руку, из под прикрывающей глаза шляпки только губы видны.
Та самая внешняя лёгкость и небрежность движений. Вроде как любой так сможет. Но на деле — нет, не любой. За небрежностью скрывается невероятная отточенность и выдающиеся мастерство. Тут все давно уже знают цену друг друга.
В определённых вопросах с Эридой лучше не спорить — дураком покажешься, а она и не заметит ничего.
Софи бы точно отпустила бы на месте разноглазой что-нибудь редкостно ехидное. Но та так просто не умеет. Снова памятное по детским годам чуть удивлённое выражение лица.
— Миленько получилось.
— Да ты просто сказочное чудовище, Эрида! Есть хоть что-то, чего ты рисовать не умеешь?
— Не знаю,-пожимает плечами Эр,-если я что-то могу, то делаю это.
Софи потихоньку продвигается в сторону двери. Ничего страшного не происходит — ну и ладно. Ещё не хватало, чтобы у Эриды её знаменитый режим наблюдательности включился. Она тогда в стотысячной толпе с лёгкостью высмотрит нужного ей человека.
Народу тут значительно меньше ста тысяч. А быть самой нужной Софи уже давно изрядно надоело. Разноглазая по сторонам ещё не начала осматриваться, так что ещё есть возможность сделать вид, будто самой Софи здесь и вовсе не было.
Удаётся уйти незамеченной. Хотя даже заметь её Эр, ничего бы не произошло. На людях она себя в рамках держит, её взгляды, кроме Софи мало кто умеет читать. Дур, рискующих спросить Софи 'А ты что с такой-то поссорилась?' в школе нет. Софи до других доводит только ту информацию, что считает нужной.
Хотя слепым надо быть, чтобы не заметить — она и Эрида теперь в разных группах.
Если призадуматься, то ситуация становится всё более невесёлой.
В школе без признаков фальши до недавнего времени к ней относились ровно два человека: не-воз-мож-на-я младшая. И разноглазая. У всех остальных просматривалась та или иная степень неискренности. В лучшем случае был строжайший нейтралитет, как у Рэды или Динкерт. Но Динки уж больно никакая.
Ту же Эорен отдохнуть летом позвала исключительно в качестве дополнения к Динке. Кошмар сама по себе неплохая. Но слишком уж разрушительная. А инстинкт самосохранения у Софи пока ещё работает.
Ещё Хейс есть из разряда честных, но она далеко.
Потому летом и позвала только одну Хейс. Тупо хотелось провести какое-то время в обществе честного человека.
Стаи рыбок-прилипал вокруг Софи вьются так же, как и вокруг Эр. Другое дело, что Софи совсем недоверчивая и гораздо лучше разноглазой умеет считать свои и чужие деньги. Что-либо у Софи можно получить, только если вдруг возникает самая настоящая жизненная необходимость.
Крупную сумму у Софи можно попытаться получить. Другое дело, она сперва проверит, действительно ли на указанные цели столько требуется. Вводить её в заблуждение может быть вредно для здоровья.
Но если у человека на самом деле какая-то беда, деньги принцесса даст.
В отличии от разноглазой, своими вещами Софи дорожит и у неё только действительно необходимое. Сразу заметит, если что-то вдруг пропадёт.
Но пока пропадало только то, что Эр, слабо отличающая своё от чужого, брала.
Надоело выверять десятки и сотни оттенков фальши вокруг. И самой фальшивить и притворяться десятками и сотнями способов.
Всех остальных позвала вроде бы не особо дружелюбная, Марина. Народу у неё набралось, как ни странно, больше чем у Софи. Другое дело, что это вскоре породило определённые сложности.
Лето, солнце, вседозволенность да переизбыток полуобнажённых тел крепко туманят мозги. Проблема в том, что некоторым мозги затуманило вовсе не на противоположный пол.
Результат — Софи почти перестала общаться с одной из немногих, всю жизнь относившуюся к ней искренне.
Переход искренности в состояние откровенной влюблённости никаких положительных эмоций у Софи не вызывает. То, что забавно на картинках и в книгах, совершенно не так смотрится в реальной жизни.
Сплетающиеся в порыве страсти тела подруг со скандальных картин совершенно не вызывают желания провернуть что-то подобное в реальности, тем более и кроме разноглазой есть ещё желающие, заранее на всё согласные.
Одна из таких картин с совершенно недвусмысленными объятьями обнажённых девушек в постели, на одной даже ожерелье лопнуло, всю жизнь в Загородном висит. Много лет назад с главной ежегодной выставки картину общественность потребовала убрать как оскорбляющую какие-то там чувства.
Цензурный Комитет в деятельность выставок такого уровня не имел права вмешиваться. По сути дела, только Император мог распорядится убрать что-либо.
Он и распорядился. Наградить автора скандального произведения Большой Золотой медалью своего имени. Картину приобрести для украшения резиденции.
Кажется, подобного меньше всего ожидал откровенно напрашивавшийся на скандал художник.
С тех времён создали ещё много всего, гораздо более откровенного. Художник уже давно умер. Повторения скандальных 'Подруг' ему ещё неоднократно заказывали. Перед летом одна из авторских копий этой картины появилась в 'Сказке'.
Тогда Софи особого внимания не обратила. В 'Сказке' полным-полно копий известных произведений. Есть и оригиналы. Разумеется, всё приобретено по просьбе Эриды. В последней покупке видится определённый намёк, ибо висит картина не где-нибудь, а в спальне самой Эриды.
Забавная штука жизнь — ещё год, даже полгода назад Софи и представить себе не могла, что станет от разноглазой прятаться. Воистину зверскую шутку сыграла над Софи собственная красота.
В неё в очередной раз влюбились. Проблема только в том, с кем это произошло. И на ответные чувства к недавней лучшей подруге Софи совершенно не способна.
Поневоле чуть ли не впервые в жизни, позавидуешь не слишком привлекательной внешности сестрёнки. И что она мимо разноглазой по-прежнему может ходить безбоязненно.
Глава 7.
Из островитянок хоть иногда приходится реагировать ещё и на упомянутую Медузой Кроэн, то есть Кроэнрин, если полностью. Только здесь Марина узнала, что та ещё и младшая сестра той, другой Марины. Причём сёстры откровенно не ладят, Марина-другая только раз упомянула 'эту заучку', что похвальбой совсем не звучало.
Фигурками сёстры откровенно удались одна в другую, точнее, в незнакомых Марине родителей. К счастью для самой Кроэнрин, несмотря на неплохое физическое развитие, с точки зрения разноглазой из категории детей она ещё не вышла.
Впрочем, язычок старшей сестрёнки довольно точен. Никем, кроме 'заучки' Кроэн не выглядит, и даже не старается. Хотя, к примеру, толщиной и качеством волос резко уделывает что сестрёнку, что похожую на неё Соньку.
Некоторые вещи с раннего детства ходящая с короткой стрижкой Марина воспринимает с откровенным трудом, но факт есть факт — с двумя косами Сонька с её тончайшими волосами смотрелась бы просто идиотски.
А вот Кроэн уделывает что её, что сестру, хотя с одной прямая родственница.
Во всём остальном, кроме роста, но не Марине придираться, природа на ней тоже не отдохнула. Только зрение сильно подкачало, или сама себе его испортила — всё время в очках ходит, подтверждая сестрёнкино прозвище. Впрочем, другую Марину тут мало кто знает.
К откровенному раздражению Марины, Кроэн, как и Сонька, неплохо рисует. Ладно хоть сероглазая, в отличии от карих взглядов сестры и Соньки.
Совершенно не окрысилась на Марину из-за неплохих отношений с Мариной-другой. Остров ведь ещё в большей степени огромное поселение земледельцев, чем столица, в смысле все всё и про всех, знают.
Где гостила сестрица, Кроэн, разумеется, прекрасно известно. Но ухитрилась не сказать ни про кого ничего плохого, включая род занятий сестры — в отличие от той же Медузы. Марина по другим каналам всё разнюхала, не столь любопытная Сонька, вероятно, до сих пор не знает, что её копия и эта девочка — родные сестры.
