Не мешает проверить, выветрилась ли у островитянки память о немногочисленных старых друзьях. Может, мысленно нос от них воротить уже начала, обретя высокоранговых знакомых?

— Ты не стесняйся, говори, если кого из твоих друзей не пригласили, то скажи и я распоряжусь.

Почему-то Марина была уверена услышит вариацию на тему 'среди местных у меня нет друзей'. Однако, услышала нечто иное.

— Их, наверное, сюда не отпустят. У них же родителей нет. Государство за них отвечает.

— Вообще-то, действие моего приглашения распространяется на всех. Да и родительская власть — вещь далеко не абсолютная. В чём сама могла убедится. Администрации приюта скорее, польстит, если я кого-то из воспитанниц сюда приглашу. Тем более, насколько я знаю, у вышестоящих инстанций претензий к ним нет.

Оэлен криво ухмыляется в ответ:

— Девочки мне писали, в середине года к ним неожиданно министерская проверка нагрянула. Думали, донос был. Как раз, мою, так сказать, родительницу, и подозревали. Но всё обошлось. Ничего не нашли. Прямо спрашивали, не связано ли это со мной.

— Это связано, скорее, со мной, — хмыкает Марина, — контакты окружения проверяли. Так хочешь сюда кого позвать?

— Не знаю. Там тоже могут не понять, почему выбор пал именно на этих будут очень сильно завидовать.

— Понимаю, куда ты гнёшь. Но, насколько я понимаю, местная администрация вполне поддерживает дисциплину.

— Вроде бы... Но всё равно, боязно как-то, хотя увидеться я бы не отказалась.

— Они же там не заперты круглосуточно. Насколько я помню, вовсе с тобой в одной школе учились.

— Не заперты, — Оэлен вздыхает. — Я даже знаю, где у них любимое место на берегу. Только я там всего один раз была...

— Крабов на Острове много, на всех хватит, — усмехается Марина.

— Не хочу никого в городе искать. Просто боюсь. Одна за периметр я выходить не буду.

У Марины временами бывают идеи определённой степени бредовости. Сейчас зародилась ещё одна.

— Со мной выйдешь, — хмыкает Марина. — Я много чего ещё не делала. В том числе, не посещала приютов; загляну-ка я к ним в своём официальном статусе. Ну, и тебя с собой прихвачу. Потом и приглашение нарисую, на тех, кто в моём доме появляется я всё-таки сначала предпочитаю сама посмотреть.

— Этих, — Оэлен энергично головой в сторону мотает, впрочем на кого намекает, там всё равно нет, — ты раньше не видела.

— Я вполне доверяю Эриде и её выбору. Её я знаю несколько дольше, нежели тебя.

Оэлен довольно долго обдумывает следующую фразу. Помнит — Марина временами вспыльчива. Что-то лишнее ляпнуть не хочется.

— Если ты поедешь, то тебе представят не тех, с кем общалась я. Вернее, одна там скорее всего, будет. А вот остальных не позовут.

— Почему?

— Учатся так себе, да и поведение хромает. Одну даже на второй год хотели оставить, но пожалели.

— Что же остановило?

— Она, хотя и очень плохо учится, никогда ничего не нарушает. Примерное поведение от многого спасает. Да и почерк очень красивый, хотя и абсолютно безграмотный.

— Ну так, такие визиты согласовывают. Предупредят, пусть списки приготовят, с кем встречаться я сама выберу. Догадываешься, в чьи имена ткну?

— Спасибо, Марина, — хорошо, у Оэлен нет привычки бросаться обниматься от радости.

Но вот слёзы счастья вполне появляются.

— Не хныкать тут мне! — бурчит Марина.

Глава 41

Словами Марина разбрасываться не привыкла. МИДвовцев отправили договариваться о визите в тот же день, время любое, начиная с послезавтра. Надо же дать хоть минимальное время на подготовку встречи высокопоставленного лица. Правила игры Марина знает прекрасно.

Ближе к вечеру всё интересное не кончилось, а только началось, причём с несколько неожиданной стороны. Вернулись островитянки — ни одна ночевать дома не осталась, все предпочли приехать в резиденцию.

Все были в хорошем настроении, включая Кроэн. Но больше всех почему-то сияла познакомившаяся со множеством новых людей Осень, а не встречавшиеся с родными девочки.

Марина и раньше замечала, что игрушечная принцесса обладает каким-то трудноописуемым умением распространять вокруг себя положительные эмоции и радость.

Что-то подобное иногда может Эр, но той нужна определённая накачка, а эта всегда такая. Даже непонятно становится, что она рассмотрела в довольно мрачной Рэде. Теперь-то она испытывает привязанность к живому человеку, а не воплощению книжного персонажа.

Впрочем, по возвращению она куда-то утаскивает с собой Динни, Кроэн и Инри. Такая же по возрасту Медуза направляется к себе, устало вздохнув им вслед 'О дети!'

Марина остаётся с Рэдой. Хорт тоже выглядит несколько утомлённой, но эта та усталость, какая бывает, когда занимаешься тем, что нравится.

С гордостью сообщает Марине:

— Она так всем понравилась!

— Что неудивительно, — хмыкает Херктерент, — при её-то статусе, и том, что с продукцией её Дома практически всем сталкиваться приходилось. Ненавидеть её особо не за что — у них никто чрезмерной жаждой наживы не страдает и цены на препараты держат весьма умеренные.

— Почему ты такая? — дуется Хорт.

— Такая — это какая? Потрясающе объективная?

— Прибить я тебя уже пыталась, — Рэда машет рукой, — поняла, что бесполезно. Я пока на костёр не собираюсь.

— Ценное наблюдение, — скалится Марина.

Хорт несколько неожиданно улыбается. Марина уже знает — такое лицо у неё бывает, когда говорит или думает об Осени. Не вовремя включившийся материнский инстинкт, чтоб ему пусто было.

— Знаешь, действительно, сказочная принцесса. Именно все её таковой и восприняли. Относились, будто она хрустальная.

— Ну да, конечно, из поля зрения подобной личности их дочкам лучше не пропадать. Что-то будет, если сама я ещё туда загляну?

— Уверена, что стоит это делать?

— Здрасьте, приехали! Хорош Еггт, не держащий своего слова! Я это всем им уже пообещать успела. В том числе и Осени твоей.

На слово 'твоей' Рэда никак не отреагировала. Воспринимает как должное. Интересно, Рэда раньше в куклы играла? Во всяком случае, в школу ни одной не притащила, в отличии от многих. Вроде той же Инри и Динни. У Рэды игры перешли на следующую стадию, миновав все промежуточные. Особенно неприятно, что в этом ухитрилась Кэретта поучаствовать. У неё-то с материнским инстинктом огромные сложности. Ладно хоть объяснимые до какой-то степени, только легче от этого не становится.

— Осень вроде Эриды, — Марина настораживается, но Рэда торопливо добавляет:

— В том смысле, что всё-всё вокруг происходящее замечает. Только для окружающих делает вид, будто некоторые вещи её не волнуют.

Марина кивает. Довольно близкое к реальности описание обычного поведения разноглазой. Может оставаться спокойной и всем вокруг довольной. И рыдать ночами. Марина это знает. Неужели и тут подобное явление в наличии?

Хотя у Осени, вроде бы, всё прекрасно.

Угу. Как у Эриды при взгляде со стороны.

Но Рэда вроде бы ничего, внушающего опасения, не разглядела.

— Осени понравилось, что у Динни столько родни...

— Ну так южным грэдам мы в основном и обязаны приростом населения страны. У этой категории населения — самое большое количество детей из расчёта на одну женщину.

— Какая же ты зануда временами! — откровенно напоказ дуется Хорт. — Меня тоже узнали. Опять из-за тех же книжек. Ребёнок пальцем показал и сказала: 'Ой, смотрите это же...' Ну, ты поняла кто!

— Рэдрия Хорт, кто же ещё? — пожимает плечами Марина.

— Иногда тебя хочется просто стукнуть!

— Можешь попробовать.

— Руки себе поломать боюсь. — объективно оценивает свои силы Рэда, — Осень, это сравнение услышав, тут же сказала, что я гораздо лучше той, про которую написано. Очень приятно было.

Крайнюю степень искренности Марина вполне в состоянии распознать. Про пробудившиеся инстинкты уже надоело высказываться — Рэда не реагирует. Ссорится с Осенью не нужно уже самой Марине — ребёнка обидеть большого ума не надо. Да и дальше им в одном круге вращаться. Зачем врагов наживать? Тем более, Марина Осени пока нравится.

— Что ещё наша игрушечная из народной жизни успела разглядеть?

— Как ты могла заметить, у меня времени не было с ней поговорить. Самое очевидное — ей особо не придётся заботиться о своей популярности. Очень легко к себе людей располагает. Я так не могу, ты, в общем-то, тоже. Вот только у Эр такое иногда получается.

— Слушай! Ты сама в разноглазую часом, не втрескалась?

— На всём, связанном с Эр, по-моему, заклинило, как раз тебя.

— Ну... Ей, на самом деле, не мешало бы с Соньки переключиться на кого-то. Ты бы была не самым плохим вариантом. Тем более, в своё время именно она тебя первой заметила. Меня как-то не волновало, кто там ещё поступил.

Рэда показывает кулак. К специфическим шуточкам Марины уже успела приноровится. Что большинство крутится вокруг определённой темы — в данном случае, неизбежно. В конце концов, доводилось слышать осторожные шуточки про излишне близкие отношения Марины и Эр.

Самой себе приходится признаваться. Влияние Эриды всё-таки сказывается. Рэда стала в плане привлекательности на девушек посматривать. Нет, дальше взглядов дело не заходило, в горячих устраивалась подальше.

Началось всё это ещё до истории с ожерельем. Сама Марина, как объект мечтаний, в голове отсутствовала полностью. Человек с замашками Марины с лёгкостью мог поднять последнего труса в штыковую атаку, совершенно не годясь для чего-то другого.

Да и прочие объекты мечтаний были из разряда недостижимых. Вроде, той же Эр. Или Софи.

Впрочем, стань Марина зимой настаивать, Рэда бы выполнила все её желания. Во всяком случае, попыталась бы. Всё-таки, почти полное отсутствие опыта порождает определённые страхи. Только сомнительно, что им обеим это доставило бы удовольствие.

Марина ограничилась тем, чем ограничилась. У Рэды развилась почти болезненная привязанность к первой по-настоящему ценной вещи, ставшей её и только её.

Принципиальная Еггта действительно надлежащим образом оформила все документы. Законным путём отобрать ожерелье у Рэды теперь сам Император не смог бы. Впрочем, Рэда для себя решила, любовь к чёрным, зачастую весьма злобным розыгрышам, Марина безусловно унаследовала от отца, а не с Еггтовской стороны. Марина полностью удалась в древних Еггтов, сходства с матерью практически не было. Вот у Софи сходство с Императрицей приближалось к ста процентам. В тот раз, когда была возможность их вместе рассматривать, двухцветные платья с зеркальным расположением цветов только усиливали сходство. Кто старше, можно было понять только по несколько более властному лицу Императрицы. Да и то, чтобы понять, кто есть кто надо хотя бы одну достаточно близко знать, чтобы методом исключения понять, кто вторая.

С тех пор, как Софи застегнула замочек ожерелья, Рэда его практически не снимала. Без него Рэду практически никто не видел. Хорт даже осуждала себя, ибо, если по уму, привязанность должна была быть не к вещи, а к подарившему человек. Впрочем, человек это сама крайне мало способна на чувства привязанности, и от других его не требует. Что в сложившийся ситуации, однозначно, к лучшему.

Единственным исключением, видевшим Рэдрию без ожерелья, была Осень, с детской непосредственностью попросившая померить.

Замочек Рэда расстёгивала не без внутренней борьбы. Неуютно себя чувствовала, когда девочка брала ожерелье в руки.

Впрочем, Осень на самом деле очень умна. Разглядела, что к вещи у Рэды очень уж особое отношение. Повертелась пред зеркалом пару минут и вернула ожерелье, ни разу с тех пор не заводя о нём разговора. Причём у девочки был доступ ко всем драгоценностям Дома, как родовым, так и переходящим.

Ожерелье даже сослужило хорошую службу Рэде, ибо на День Рождения она получила от Осени выполненный в таком же стиле, браслет. А от её отца — все документы на право владения. И зарезервированную на восемьдесят лет на имя Рэды банковскую ячейку для хранения драгоценностей. Впрочем, там сейчас пустынно.

С мстительным злорадством даже подумала, как будут шипеть от зависти отцовские родственники, увидав драгоценности Рэды. Впрочем, отец о родне тоже был не больно высокого мнения, и красочно расписал, какие у всех были рожи при виде Рэды на фото рядом с Императором. Ожерелье было на шее Рэды, но про него не спросили. Впрочем, снимок только отчасти может передать ценность, а статусность вещи не передаёт вовсе.

Написать 'горжусь тобой, дочка. Делаешь большие успехи!' отец тоже не забыл. Да и история о родственниках, смотрящих фото, тянуло на полноценный рассказ, переполненный злющей иронией и сатирой. Имена были взяты с потолка, но Рэда узнала всех. Дала почитать Осени, благо девочка в современной литературе разбирается блестяще для своего возраста.

Осень посмеялась.

Спросила:

'Неужели люди могут быть настолько ничтожными и мелкими?'

'Они ещё ничтожнее могут быть!' — чуть ли не огрызнулась Рэда, припомнившая детские обиды.

Умненькая девочка беззаботно добавила:

'Это ведь твой папа написал? Да? Это ты там на портрете?'

Нехотя пришлось кивнуть. Безграничное доверие подобного ребёнка слишком дорого стоит, чтобы из-за ложной гордости его терять.

О персонажах 'Портрета' Осень Рэду больше никогда не спрашивала.

Херктерент щёлкает пальцами у неё перед носом. С кривой ухмылкой сообщает:

— Повлияла на тебя разноглазая. Совсем, как она стала из реальности выпадать.

— Впрочем, — зевает, аж челюсти хрустнули, — сама тем же самым болею.

— Может, хватит Эриду обсуждать? Сама же этого не любишь.

— Что тут поделаешь, если она сама отовсюду вылезает?

— Или она тебе как Осень для меня, и ты любишь о ней поговорить?

— Не, — на этот раз Марина зевает далеко не столь широко, — Эр большая слишком со всеми своими запросами. Заместо Осени, у меня Дина есть, только мне за неё совсем-совсем не платят.

— Сказала дочь богатейших людей страны, — хмыкает Рэда.

— Говорила, вроде, это они богатейшие, а не я.

Марина вполне может взглядом оскорбить. Вот и сейчас на ожерелье Хорт пялится, будто впервые его видит. Рэда научилась на такие вещи не реагировать. Характерец у Марины взрывной, сама Хорт к дракам после зимнего инцидента приобрела стойкое отвращение. При наличии правил и действующих соглашений некоторые потеряли контроль над собой. Сама Рэда, впрочем тоже. Но тогда её элементарно спас панцирь. Ну и вмешались в драку очень вовремя.

Инцидент на тормозах спустили, слишком уж впечатляюще лицо Рэды выглядело. Участникам с другой стороны тоже попало. Но от Рэды или вовремя появившегося спасителя — разбираться не стали.

— У меня и других дел достаточно, кроме как стараться на разноглазую впечатление произвести, — Рэда почти в точности воспроизводит кривую ухмылку Марины, — да и сама бы могла заметить — я совершенно не в её вкусе.

— Хм. Что будет, если вкус вдруг изменится?