— Осень твоя потом на бережок не пойдёт? Наши-то островитянки в увлечениях разноглазой ничего плохого не видят.
Рэда и бровью не повела:
— Она обещала, как наиграется, меня найти.
— Ты ей веришь?
— Если ещё и Осени не доверять, кому вообще тогда можно верить? Увидишь, скоро сюда придёт.
— Так и не пойму, что ты в ней нашла?
— В отличии от тебя или даже Софи, она совершенно не злая. С таким человеком очень легко. И это не детское, она такой и останется. Словно Эрида, но безо всех странностей разноглазой.
— Странности — они того... Наживная вещь.
— Не тот случай. Сама знаешь, у меня с Эр в семейных делах весьма много общего. Очень сильно в глаза бросается, когда кто-то любящий рядом есть. Ещё и мне с этого кое-что перепало. Не в материальном плане. Такие вещи не измеряются деньгами.
Марина хотела какую-нибудь колкость сказать. Раздумала. Вспомнилась Кэрдин и её отношение к самой Марине.
Обратившаяся в слух Динка замечает взгляд Марины. Руку над водой вытягивает, как маленькая.
— А мне можно на берег пойти? — и непонятно, какого ответа ждёт от Марины.
— Иди. Ничего нового для себя ты там всё равно не увидишь, — хмыкает Херктерент.
Взвизгнув, выпрыгивает из воды и убегает, схватив за руку Коаэ.
— Сравнивала нас, — бросает ей вслед Хорт.
— То я не догадалась, — хмыкает Марина, — резко менять привычную модель поведения, глядя на другую — не самая умная идея. Кошмар слишком хорошо меня знает.
— Ты не боишься влияния Эр на Дину?
— Ни капельки не боюсь, — качает головой Марина, — подобный вопрос каждая в своей жизни решает самостоятельно. Тем более, глупо этим заниматься, когда сама подобным вопросом практически не интересуешься.
— Мне кажется, ты играешь, — Рэда сильно задумчива.
— А какая разница? В текущий момент только у такой, как Эр, есть возможность выбора. Но мне аналогами брачных игр высших обезьян заниматься совершенно не хочется. Наше главное отличие от них — как раз возможность инстинкты контролировать.
— Ты слишком по-книжному говоришь.
— Не нравится — можешь вообще не разговаривать. Охотой на местных красавчиков я заниматься не собираюсь. Тебя Осень подобными вопросами не изводит?
— Сама её попробуй спросить, — огрызается Рэда, — с биологической точки зрения, что и как у людей происходит она прекрасно знает. С фактической — интересуется этим примерно столько же, сколько и я в соответствующем возрасте.
— Подскочит в этой обстановке подобный интерес, — хмыкает Марина.
— Как подскочит — так и буду разговаривать. Пока на её разумность жаловаться не приходится. Её Кошмаром даже со зла никто и никогда не назовёт.
— Это не по правилам удар! — сжимает кулаки Марина. Рэда бросает, отодвинувшись подальше:
— Не ты ли говорила, удары бывают ровно двух видов — эффективные и нет? Сразу скажу — пока Кошмар Осени не вредит — мне плевать, чем она занимается.
— Подстраховаться не забываешь, — криво ухмыляется Марина, — хоть чему-то, да научилась.
— Я не горела желанием в этих сферах общаться. Меня, во многом, затянуло. Вот и приходится выживать.
— Да кто тебе когда-либо угрожал по-настоящему? Переоцениваешь значение детских драк?
— И это тоже, — кивает Рэда. — Физическая боль остаётся очень серьёзным напоминанием о каком-либо событии.
— Не советую делать вид, будто ты злопамятнее, чем есть на самом деле. В эту игру и вдвоём можно прекрасно играть.
— Более того, по правилам, тобой установленными, — криво усмехается Рэда. — Хочешь верь, хочешь — нет, но благополучие Осени для меня сейчас главное. Сильнее меня ничто не волнует. Мне хорошо, когда хорошо ей.
— Тоже относится и к состоянию 'плохо', — криво усмехается Марина. — Вот уж не думала, что увижу столь молодого человека с некоторыми чертами старой Кэрдин.
— Сама же говорила, она стара только по документам. Выглядит же — наши с тобой сверстницы ей завидуют.
— Возраст — он не на лице, он внутри. Заводят кошечек, собачек. Вот примерно так же она завела меня.
— Люди — не животные.
Марина хмыкает:
— Так с её стороны я и получила образцовое человеческое отношение. Не думала, что в твоём возрасте может появиться желание в подобные игры играть.
— Я не считаю ни один из упомянутых поступков разновидностью какой-либо игры... Во всяком случае таких, в какие я могу позволить играть себе или разрешу со мной.
— Твои наниматели давно на нарушении действующего законодательства не попадались.
— Я тебе говорила уже — чище всего не там, где метут, а там, где не сорят.
Одному из специфических увлечений большинства сверстниц Марины, включая её саму — выискивать у всех недостатки — в отношении близких родственников Осени Рэда совершенно не подвержена. Считает их чуть ли не идеальными во всём. И точка.
Хотя, сама Марина, запросив Кэрдин, тоже ничего не обнаружила. Союзникам выгоднее быть честными друг с другом.
Рэду хочется зацепить большей частью из вредности с оттенком зависти. Не самое лучшее чувство, но если учесть змеятник, где приходится жить, почти безобидное.
Марина себя в недавнем прошлом отлично помнит. Иногда даже ужасается, что сотворила или собиралась. Никого не убила по чистой случайности. Как бы Кошмар на подвиги не потянуло, тем более примерами Херктерент вдохновляется. И почти по-щенячьему Марину обожает.
Хорошо хоть, не о всех выходках идола знает.
Марина, в общем-то, старается следовать поговорке про ответственность за прирученных. К людям эта поговорка тоже относится, только в отношении человекообразных её чуть ли не чаще игнорируют, чем в отношении четвероногих.
Вблизи Эр, при всех её мышах в амбаре, Кошмар вряд ли учинит что-то по настоящему разрушительное. Таково воздействие разноглазой на людей, как-то смягчаются при ней все, включая тех, кто её втихаря недолюбливает. Откровенно неприязнь к разноглазой демонстрировать — таких дурных нет. Эр, во всех отношениях, совсем не Динка.
Положительный момент — школьные островитянки с ней если и не дружили, то подчёркнуто дружественный нейтралитет соблюдали. Кошмар, если кто-то из условной группы хорошо в её понимании к ней относится, распространяет отношение ко всем представителям этой группы.
Что островитянок очень много, и они все разные, Динка как-то не задумывается. Те, кто в Резиденции проходят сейчас по той же категории, что и школьные, тем более, некоторые из них являются родственницами школьных.
Впрочем, Марина бы хотела посмотреть на человека, кто возьмётся, и, главное, сможет Кошмару объяснить, за что, к примеру Кроэн свою сестру с превеликим трудом терпит. Отношения Кроэн с тёзкой относятся к разряду весьма распространённых. Софи и Марины — тоже из разряда не самых редких. Ближе к уникальному — как раз Кошмар и Эорен. Да и то, любовь эта во многом объясняется тем, что они слишком много времени провели на изрядном расстоянии друг от друга.
Будь они длительное время рядом — сомнительно, что хорошо ладили бы. Слишком несхожи характерами. Наличие или отсутствие определённых чувств зачастую совершенно никакой логике не подчиняется.
Со стороны бухты взлетает огромный фейерверк. Марина слегка настораживается. Крайне похоже, что Динка добралась до чего-то условно взрывоопасного. Эр в такое время запускать ничего не попросит.
Динка же, максимум, догадается у разноглазой разрешения спросить. Тем более, та точно отказывать не станет.
Вблизи Эр находятся только те, кого она в своём понимании слова, любит. Причём эта любовь насчитывает множество разновидностей, от самых откровенных до чуть ли не со страниц детских книжек.
Динка и Коаэ в этом списке также присутствуют. Впрочем, интерес к ним находится исключительно в вертикальной плоскости — тут Эр достаточно принципиальна. Пообещала Марине от определённых действий воздерживаться — слово держать умеет. Другое дело, сама Динка обещаний никаких не даёт. Даже если пообещает — моментально забудет.
Сколько там существует видов любви с разноглазой точки зрения, Марина точно не знает. Но зато прекрасно известно другое — каждому виду присущи строго определённые действия, о которых Эриде не придёт в голову просить ту, к кому она испытывает другую разновидность чувства.
Хоть в чём-то разноглазая является предсказуемой. Разновидностей множество, к некоторым испытывается и две, и три. К Софи — вообще все, сколько их есть или Эридой придумано. Софи пока этих проявлений чувств удаётся избегать. Сонька считает свой ум крайне изворотливым. Вот только и у разноглазой изворотливость не меньше.
Иногда кажется — мысленное воздействие на большом расстоянии всё-таки возможно. Стоило про Соньку вспомнить, как она тут же появляется. Как ни странно, никто её ни за какие места не обнимает.
Марина щурит один глаз. Сестрёнка полностью соответствует всем требованиям моды. Разумеется, местной пляжной. Ничего вызывающего, но площадь чего-либо тканевого на теле Софи вряд ли больше площади украшений. Впрочем, здесь подобным никого не удивишь.
Хотя, приведение себя в такое состояние требует некоторого времени и усилий. С утра довольно много времени прошло. Но это же Софи, и в непарадном виде её наблюдала только Марина, теперь появился ещё кое-кто.
С максимальной степенью ехидства Марина осведомляется.
— Ваше высочество, вы в одиночестве? — краем глаза замечает, как Рэда зажимает рот от смешка.
Софи оглядывается по сторонам, с таким видом, будто там должен быть кто-то ещё.
— Я, вроде бы, не нанимала сопровождающего. Имеется в виду должность, а не пол.
— Я как-то привыкла, что ты не одна.
Софи умеет ехидно щурится ничуть не хуже сестры:
— Марин, со времени отъезда из Столицы, мы виделись с тобой ровно семь раз, включая сегодняшнее утро и текущий момент. Да, в шести случаях я была не одна, но тебе напомнить, сколько в сутках часов, водоизмещение лайнера и площадь резиденции? Специально слежкой за мной ты не занималась, или твои информаторы ввели тебя в заблуждение. Мы вполне взрослые и разумные люди и вполне в состоянии действовать отдельно одна от другой.
— Хейс где потеряла? Или она просто спит, устав от твоей назойливости? — крайне глумливо осведомляется Марина.
Софи улыбается знаменитой улыбкой, смысл которой можно трактовать как угодно:
— Хейс отправилась в бухту. Крайне нелогично приехать на море и, кроме как из окна, его не видеть.
— Хм. Я думала, ей достаточно безбрежных вод, сосредоточенных в твоём взгляде.
Софи невозмутимо хмыкает:
— Знаешь ли, одно прекрасно дополняет другое. Я вот тоже решила в одно из своих любимых мест здесь сходить. И даже у тебя не получиться мне помешать.
Марина пожимает плечами.
— У тебя, вообще-то, есть право переназначать охраняемые зоны. Прикрепила бы этот бассейн к своей и плескались бы в своё удовольствие.
— Для этого нам достаточно бассейна в нашей части резиденции, — тон Софи вполне в состоянии заморозить нагретую солнцем водичку. — Я никогда не путаю личное и общественное достояние. Пусть и предназначенное для крайне ограниченного круга лиц.
— Хейс ты отправила над разноглазой поиздеваться? Она же видеть вас вместе не может.
— Ты сама сказала 'вместе'. Хейс отдельно от меня не вызовет таких уж отрицательных эмоций. Тем более, послужит отличным доказательством, что я нахожусь где-то в другом месте. И нет, я Хейс никуда не посылала. Она сама решила сходить. Глянуть, чтобы они там все не слишком уж развеселились. Профессиональные навыки у людей сохраняются лучше всего.
— К навыкам должна прилагаться репутация, а там её только разноглазая неплохо знает.
— А ещё говорят, ты наблюдательна. Как ЕИВ выражается, 'мастерство не пропьёшь!' Ты не обратила внимания, в прошлом году младшие эшбадовки слушались Хейс, как все в школе. Старших же эшбадовок там нет. Верно?
— Почему? Есть, — пару секунд Марина наслаждается изменившимся лицом сестры. — Ровно одна. Да и та по мозгам не взрослее всех прочих.
— Вот обрадовала! — огрызается Софи с непонятной интонацией.
— Чего испугалась? — Марина задумчиво трёт подбородок. — Ах да, кажется догадалась. Среди эшбадовок полно симпатичных, за год у некоторых ещё сестрёнки подросли... Ты боишься, что она решила поискать себе кого-то ещё. Ты слишком серьёзная величина, плюс тобой невозможно командовать, а она это очень любит. Раз определённые потребности появились, появилась и потребность их удовлетворять. Надо начинать подыскивать ког-то доступнее тебя.
Софи манит сестру пальцем. Марина, покачав головой, благоразумно остаётся стоять, где стояла.
— Когда я тебя последний раз обещала убить?
— Ты даже как-то раз пыталась! — скалится Марина.
— По этому поводу есть различные мнения. Некоторые считают, что это ты намеревалась убить меня.
— Каждая из нас была в состоянии убить другую.
— Однако, каким-то образом мы обе живы до сих пор!
— Сама в такое поверить не могу! — откровенно дразнится Марина.
Сейчас Софи ни при каких обстоятельствах не полезет в драку. Ибо проиграет со стопроцентной вероятностью, и они обе это прекрасно знают, хотя слабой сестру Марина не считает.
— Почему-то мне не кажется, будто Хейс вдруг решила вспомнить школьные деньки и свою прежнюю должность, — замечает Марина.
— Если ты не забыла, у неё феноменальный нюх на беспорядки. Вблизи Эр в нынешнем её состоянии что-то подобное неизбежно.
— По-моему, дело тут вовсе не в разноглазой.
Софи неожиданно показывает язык.
— Бе-бе-бе! Иногда мне кажется, я некоторые твои мысли могу прочитать. От тебя буквально сквозит, как ты жаждешь услышать от меня: 'Мы поссорились'. Но не надейся, мелкая!
Марина ухмыляется, словно съев все лимоны на Архипелаге.
— Интуиция временами даже тебя не подводит. Хотя... Подозреваю, этих слов я от тебя не слышу только потому, что твои актёрские способности куда выше моих. Ты же врать научилась чуть ли не раньше, чем разговаривать.
— И кто это тебе такое сказал?
— Сама только что придумала. — ухмыляется Марина, — Может, скажешь, наконец, зачем пришла?
Софи устало машет рукой:
— Это чуть ли не первые мои слова были. Но могу повторить, — чеканит фразы, — Мне. Нравится. Это. Место. Иногда люди говорят именно то, что говорят. И не надо во всём двойные, тройные и прочие смыслы выискивать.
— С такими взглядами — помрёшь молодой. Нам всю жизнь предстоит вращаться среди людей, кто без подтекстов и скрытых смыслов разговаривать совершенно не умеют.
— Гибнуть лучше во цвете лет. — смеётся Софи, — Запомнить должны молодой и красивой. Не дело превращаться в сморщенную, беззубую, покрытую пятнами бледную тень самой себя в лучшие года.
— Мёртвые герои Империи куда выгоднее живых. Хочешь стать иллюстрацией к этому выражению?
— Я сюда поплавать, вообще-то, пришла. А не о смерти, тем более, своей, тем более, с тобой, разговаривать.
— Плавай! Я тебе разве мешаю?
— Да вот, сомневаюсь, не ядовитая ли после тебя вода. И не запустила ли ты туда каких-нибудь особо кровожадных рыбок?
