— Про отца плохого ничего сказать не могу, — пожимает плечами Сордар, — дочку ты лучше знаешь. Она хоть не навооброжала себе, после подобной выходки, будто ты в неё влюбилась?

— Нет, она больше опасалась, ещё когда не знала, что это я, что ей придётся... Не то с тремя, не то с пятью. Причём, её вроде бы волновала физическая, а не какая-то иная сторона вопроса. На деле оказалась, она не настолько смелая, как хотела казаться. На неё больно смотреть было.

— И ты ей ничего не сделала?

— Я с самого начала не собиралась. Да и она в таком состоянии была — у озабоченной собакоголовой обезьяны и то бы не вызвала желания.

— М-да, тут и тронутся можно. Это ты её в дом Осени пристроила в качестве возмещения за беспокойство?

— Это она сама устроилась безо всякого моего содействия, — недовольно бурчит Марина.

— Проворная девочка, — усмехается Сордар, — вроде, не худенькая, а смотри ты, какая ловкая. Всюду пролезает. Сразу с двух полей урожай собирает, да ещё каких полей! Если уж Принцесса Империи по отношению к ней себя виноватой чувствует, то на этом до костра можно паразитировать. Ты о ней с Кэрдин не разговаривала? Мне кажется, тут не помешает доверительную беседу провести. Чтобы ротик-то поприкрыла, а не то зубки выпасть могут.

— Заранее сочувствую человеку, кто с тобой поссорится. Ты его сначала закопаешь, а только потом станешь разбираться, стоило его вообще убивать. Рэде от меня ничего не нужно, а Осени она сначала понравилась как персонаж книжек отца Рэды, а потом уж сама она, как человек.

— Наивная девочка, — качает головой адмирал, — вокруг таких, как мы, лица, подобные этой Хорт, буквально косяками ходят. Все от нас чего-то получить хотят, притом хотят казаться хоть в чём-то для нас незаменимыми. Так вот, уже многократно убеждался — незаменимых нет. А прилипал таких... — Сордар крайне выразительно демонстрирует, как сжимает что-то в ладони. Будь там что-то вроде руки той же Рэды, уже бы кости хрустнули.

— Мне кажется, я достаточно в людях понимаю. Рэде от меня ничего не нужно.

— Состояние, от тебя полученное, на шее висит. И буквально вопит, насколько именно не нужно ничего.

— Вот только никаких намерений подобную вещь обрести с её стороны не было. Не знаю, что на меня тогда нашло, но инициатива была целиком и полностью моя. Рэда никак не собиралась мне вредить. Скорее наоборот — это я ей навредила.

— Я же говорил насчёт чувства обязанности и умения на нём паразитировать...

— Она не знает, что я думаю насчёт собственной выходки. Разрешила ей оставить вещь себе. И всё! Не надо никаких теорий строить. Рэда совсем не паразит.

— Раз такой разговор завела — значит, всё-таки были сомнения.

— Всех вокруг в каких-либо злых намерениях прикажешь подозревать? — огрызается Марина.

— Доверяй, но проверяй... Стоп. Что-то я слышал в канцелярии ЕИВ, ты кому-то пару лет назад жизнь спасла, а потом ещё титул пожаловала... Кажется, я знаю фамилию этого человека, и советую к ней внимательнее присматриваться. Тонуть вблизи самой тебя — крайне удачная мысль. Особенно если знать некоторые черты твоего характера.

— Я с ней была почти незнакома тогда.

— И тут такой роскошный повод познакомится поближе! То, что знаю я, мог заметить и кто-то другой.

— Хочешь сказать, вокруг меня сознательно поддерживается круг из определённых лиц?

Адмирал наклоняется так, чтобы смотреть прямо в глаза сестры:

— Я этого не говорил. Ты сама выводы сделала.

Марина тоже умеет очень пристально смотреть.

— Сордар. По-моему, ты сильно преувеличиваешь способности Рэды. Делать всё то, что ты ей приписал — это уровень сотрудников Кэрдин. А уж никак не Рэдрии Хорт. Разве у тебя никогда не было людей с кем ты просто дружил без оглядки на твой и их статусы?

— Всё бывало, — кивает адмирал, — только не осталось почти никого.

— Я помню, ты говорил. Если честно, мне Рэда нужна в первую очередь, чтобы самой слишком уж не зазнаваться. Говорит в лицо всё, что думает. Не боится меня, как почти все. И как человека, и статус её не смущает.

— Тебе виднее, — хмыкает Сордар, — не хватало мне ещё на старости лет вмешиваться в девчоночьи конфликты.

— Новый опыт всегда полезен, — часто-часто моргает Марина.

— Херенокт примерно тоже говорил. И чуть навсегда не остался в здешних водах.

— Разве погибших на кораблях не на берегу стараются хоронить?

— Именно, что стараются. Холодильники тоже вышли из строя. Всех убитых на линкоре похоронили в море в точке с координатами...

— Не надо. Хватит мне лишних знаний... Им памятник поставят на здешнем корабельном кладбище или это только для погибших кораблей и их экипажей?

— Поставят... Могла бы и внимательнее быть. Там место памяти для всех, кто с моря не вернулся. Не только корабли, но и люди.

— Я помню... Тайфун-то не пострадал?

— Нет. Он не трус, но когда стреляют — предпочитает сидеть под бронёй. Кажется, он уяснил, какая часть корабля самая защищённая.

— И откуда сложнее всего выбраться, если корабль начнёт тонуть, — мрачно констатирует Марина им обоим прекрасно известный факт.

— За всё в этой жизни приходится платить, — пожимает плечами адмирал. — Отрицательный результат — тоже результат. Не хочешь в город со мной прогуляться, раз говорила, не покидала резиденцию пока.

— Не останешься?

— А зачем? Никогда особо не любил это место. Почти не жил здесь.

— Ну, тут же такой цветник... — хитренько усмехается Марина.

— Марин, я давно уже пресытился определёнными вещами. Да и очень уж юны большинство из гостей.

— В твоём случае, на это будут смотреть сквозь пальцы. Сомнительно, что кто-то из островитянок тебе откажет.

— Представляешь, я это и без тебя знаю! Вот только я не придаю такого уж большого значения определённой стороне жизни — это, скорее, свойственно твоему полу и возрасту.

— Хватит о поле и возрасте! Самое-самое место здесь, я так понимаю, набережная со статуями и всё к ней прилегающее?

Идут рядом. Сордар в выходной форме для жаркого климата. Марина по виду не сильно-то отличается от местных девушек. От тех, что преобладают у статуй — в особенности. Сордар личность весьма заметная, но местные куда лучше умеют не надоедать людям, нежели жители столицы. Что полностью устраивает Марину.

— Что так смотришь?

— Ничего. Не заметил, как ты стала взрослой. Слишком стремительно пролетели года от пищащего свёртка до того, что я вижу рядом с собой. Верна поговорка про не своих детей.

— В оригинале там чужие.

— Так ты вроде бы, не чужая мне.

— Ага! Будь ты расторопнее — и вовсе бы твоей могла получиться.

Сордар делает вид, что сдвигает ей на нос отсутствующий берет со смеющимся черепом.

— Другая бы кто-то в таком случае получилась. Я — это всё-таки я, а не ЕИВ.

— Слушай, у тебя правда этих... Ну, других... Ну, ты понял... Нет. Или всё-таки?

— Правда, Марина. Детей у меня нет. Что, у тебя опять какие-то странные мысли возникли.

— Где-то странные, где-то нет. Всё, как всегда у меня, — Марина о чём-то задумывается, решая, стоит ли говорить. Сордар не торопит. — Глядя на Осень и Рэду, да вспоминая всякие бомбы, не туда прилетающие, не хочется плитой в склепе 'Замка ведьм' остаться.

Сордар окидывает сестру взглядом с головы до ног. Голос задумчивый.

— По столичным меркам тебе рановато ребёнка рожать, по местным — для первого ты в самом возрасте. Насколько я знаю, ты абсолютно здорова. Тогда, какие сложности?

— Знаешь, и хочется и не хочется одновременно. Чтобы той, кого ещё нет получше жилось, сперва мне надо поучаствовать в сокращении поголовья подданных твоих родственников.

Адмирал смотрит куда-то вдаль.

— Знаешь, я бы не отказался увидеть ещё одну маленькую Марину.

— Увидишь...

— Обещаешь?

— Да. Только не знаю, когда.

— Есть кто на примете?

— Нет. Но думаю, когда захочу — найду с лёгкостью.

— Ты найдёшь, это да, — усмехается Сордар. — Жизнь рядом с тобой не каждый выдержит.

— Я жизнь рядом с собой и не собираюсь предлагать, — пожимает плечами Марина, — вариант 'всунул, вынул и бежать' больше всего устраивает как раз меня. Да и то, медицина сейчас очень быстро развивается.

— Чувств, значит, для тебя не существует?

— Сказал убеждённый женоненавистник.

— Я, скорее, противник каких-либо форм регистрации отношений, будь то наши договора или южные церемонии.

— Интересно, что бы сказали, если бы вместо меня была кто-то другая?

— Ничего, — хмыкает адмирал, — ты выглядишь взрослой. Идёшь сама, я тебя не тащу, на остальное всем плевать.

— Просто тут у вас.

— Иногда даже слишком. Думаешь, я не знаю, что за знак ты надела, змейка песчаная? Для тех, кто помоложе это я при тебе, а не ты при мне, как для более старших.

— Нравы тут у вас...

— То я не знаю, как ты любишь быть в центре внимания.

— Так заслуженно же...

— До следующего песка, — хмыкает адмирал, — хотя, в случае с тобой, возможны варианты... Слишком уж запомнилось, как ты всех расшвыривала.

— Неужели и сам побывал?

— Нет. В те года офицерам запрещалось в таком участвовать. Да даже если бы и можно было — меня бы не допустили. Все местные с этим согласились.

— Почему?

— Слишком большой и сильный. Сама в этом году будешь участвовать?

— Думаю ещё... В крайнем случае, Дина точно намерена себя проверить.

— Побить могут.

— Представляешь, она знает. О рельсу кулаки сломать можно очень легко. Мозги стальные, отбивать нечего. Если буду, ты придёшь?

— По графику, ремонт линкора должен занять ещё два месяца, но могут справится быстрее. Если буду ещё здесь — приду обязательно. Но, подозреваю, тебя могут не допустить. Кой-какие выводы из твоего прошлого года они сделали.

— Будет обидно.

— Жизнь вообще штука несправедливая.

— Не думала, что ты песчаными боями так интересуешься.

— Ими интересуется экипаж линкора, а я хороший командир, и знаю, чем живёт личный состав.

— Зайдём куда-нибудь?

— Хочешь похвастаться, где ты на стенках расписывалась?

— Да как-то не довелось, — пожимает плечами Марина, за истекший год прочившая прочитавшая про всё, связанное с песчаными боями, включая некоторые дела под грифами. Пожалела, что после награждения почти не показывалась в городе. Оказывается, много пропустила.

Фото с известными бойцами висят в каждом месте, где они что-то покупали, ели или пили. Раздачей автографов Марине заниматься не приходилось. Просто попробовать хотелось. Когда-то давно. Сама завоевала популярность среди не знающих её людей. И почти всеми плодами не воспользовалась. Сейчас уже только отсветы былого остались. Опять всё не так!

— Кстати, я в жизни не поверю, будто ты здесь где-то будешь всего лишь фоном при мне. Ты хвали, да не перехваливай!

— Тебя перехвалить невозможно.

— Это почему?

— У тебя самомнение и так давным-давно Пика Императора выше.

— Но я же очень умненькая девочка, — часто-часто моргает Марина. Сордар замечает — сестрёнка наконец-то научилась красить глаза. Усмехается.

— Сойдёмся на том, что в любом месте здесь мы будем прекрасно дополнять друг друга.

Марина хрюкает от смеха.

— Куда пойдём?

— Зависит от того, насколько сильно ты за фигурой следишь, — Марина кулак демонстрирует, Сордар невозмутимо продолжает: — Страсть местных девчонок худыми быть кухня многих местных заведений вполне учитывает. Наесться там невозможно, ладно хоть нам деньги считать не надо.

Марина подносит ладонь к глазам, пытаясь разглядеть дальнюю часть набережной.

— Ты тут много кому звание 'поставщик двора' пожаловал?

— Вообще-то, никому.

— Не поверю, что так плохо готовят.

— Не в этом дело. Я тут прежде всего офицер Флота, а всё остальное уже потом. Как частное лицо мог бы конечно, но я как частное лицо тут никогда не был. Военнослужащий в отпуске — всё равно военнослужащий.

— Зато Херенокт нигде не числится... Он-то ничего не пожаловал? Хотя, зная его, звание достанется, скорее всего месту, где совсем другие сладости подают. Если ему раньше Смерть за злоупотребление вкусненьким да молоденьким голову или что другое не оторвёт...

— Не оторвёт, — хмыкает Сордар, — в этот раз он ничем не злоупотреблял. Хотя некоторым плохо становилось от его вида в обществе Морского Ангела этого.

— Знаешь, как её зовут на самом деле?

— Ты, смотрю, об этом тоже наслышана?

— Так к ней не обращался?

— У неё звание есть.

Марина хихикает.

— Что смеёшься?

— Поняла, кому плохо становилось, когда нашего брата со Смертью видели. Дур всех возрастов, в него влюблённых, тут предостаточно. И на тебе — такое зверское разочарование. Скоро и сюда медицинские машины поедут.

— Почему?

— Я же с тобой, пока известна гораздо меньше. Похожа на местную девушку. Присматриваться надо, для понимания кто я такая, головой же думать способны далеко не все.

— Да и я тут с девушками не прогуливался... — подыгрывает Сордар, — Во всяком случае, уже очень давно.

— Хоть плакат на грудь вешай. 'Успокойтесь, дуры. Не похищала я вашего принца. Я не с ним. Я его сестра'.

— Не преувеличиваешь ли ты собственную значимость?

— Что ты там про 'Пик Императора' говорил? Так куда идём?

— Предпочитаю, чтобы ты выбрала, — с непонятной интонацией хмыкает Сордар.

— Пошли, где точно лицензия на иглобрюха есть...

— На спор его ела или как?

— И так, и эдак. Кстати, пару раз вместе с Рэдой.

— Исходя из того, что вы обе живы...

— Насколько я знаю, отравлений в местах, имеющих лицензию, не было уже очень давно...

— А я эту рыбку прямо в море ел. И тоже жив, как видишь, — мальчишески заявляет Сордар.

Очевидно, самые распространённые блюда из морепродуктов. Расположились, куда Марина пальцем ткнула. Иглобрюха, впрочем, заказывать не стали. Марине захотелось проверить, сильно ли ресторанные крабы отличаются от тех, что ловила она. Крабы сильно отличаются по размерам. В остроумии составителям меню не откажешь. Крабам присвоены различные мирренские придворные и государственные должности. 'Скороход' — самый маленький и 'Император' — самый огромный. При желании, можно было сходить к садку и выбрать понравившегося, но Марине было лень. Марина заказывает нескольких императоров.

— Вообще-то, это другой вид, — замечает Сордар, — Глубоководный.

— Сравнивал вкус?

— За столько лет чего только не попробовал.

Марина косится по сторонам. Шепотом сообщает.

— Кажется, девчонкам из персонала я сильно не нравлюсь. Впору плакат рисовать.

— Травить тебя даже у них наглости не хватит.

Крабы, впрочем, поданы роскошные. Марина вынуждена признать: островитянки, хотя и старались, по уровню мастерства до поваров с золотой лицензией не дотягивают.