— Дети ловят одних, нам с тобой подали совершенно других, — хмыкает Сордар. — Поднимался перед войной вопрос об охране глубоководных, но потом не до того стало.

— Я смотрю, не всех ещё выловили.

— С таким аппетитом, как у тебя, их скоро не останется.

Марина только вилкой отмахивается.

— Знаешь, кто обычно очень хорошо кушает? — задумчиво осведомляется Сордар.

— Знаю, — даже не поднимает головы от тарелки Марина, — беременные. Но это точно не про меня. Вообще не тянет на развлечения, приводящие к подобным последствиям.

— Тебе виднее, — хмыкает адмирал.

— Слыхал девчоночью шутку по этому поводу? 'Кого хочу — того не знаю, а кого знаю — того не хочу'. Что смеёшься?

— Эту шутку ещё Дине III приписывают. Ничего за столетия не меняется.

— Женоненавистник!

— Обжора!

— Нет. Но люблю иногда покушать.

— Не скажу, что все женщины настолько безнадёжны.

Заговорщически переглядываются.

— Кстати, — усмехается Сордар. — Ты заметила, вон там висят портреты прошлогодних победителей по категориям. Включая и твою мордашку.

Марина с трудом удерживается, чтобы не обернуться. Опять лезет в голову поговорка про незамеченного слона.

— Эта крайне сиюминутная слава.

— Глядя на ту же Смерть, я бы так не сказал. Её известность здесь держится на боях в юности, а не на том, чего она добилась как наёмница, а впоследствии и офицер.

— Она здесь живёт, а я так — иногда бываю.

— Смотрю, твоей росписи на этом фото нет, хотя остальные присутствуют.

— Ты отсюда видишь?

— Род занятий способствует остроте зрения.

— Интересно, разглядят, что их посетила сама великая я? Ты-то тут явно бывал раньше.

— Бывал, — кивает адмирал — вон тот череп нарвала с двумя бивнями я им подарил.

— Сам-то где такое чудо взял? В здешних водах эти звери не водятся.

— Хорошо, когда есть друзья-китобои. К здешним портам достаточно флотилий приписано. У меня даже знак 'почётный китобой' есть.

— Ещё меня хвастунишкой называл. Сам-то кто?

— Одного отца дети, — хмыкает адмирал. — Тебя, кстати, уже вполне узнали.

— Кто?

— Так не понравившиеся тебе девицы. У одной, кстати, есть значок участницы. Наверняка доложили начальству.

— Может, я её побила, — мечтательно прикрывает глаза Марина.

— Вряд ли. Она постарше будет.

— Какая?

Сордар показывает глазами.

— Не, такую не помню.

— Думаешь, за один раз могла всех запомнить?

— Кого била — тех да.

— Кто бы сомневался...

— Сордар... Ты же старше Смерти...

— Вообще-то, она Херенокта младше.

— Значит, мог видеть запретные бои. Ну, те, где насмерть бились.

— Мог — не значит видел. Знать — знал. Мне как-то претит когда убивают друг друга за деньги. Не скажу, что я таким уж законопослушным был, но мне больше нравилось в море браконьерствовать. И смотреть мне нравилось то, что общее и для всех, а не за большие деньги для как бы избранных. На песке Смерть видел, слухи о ней знал. Но познакомился с ней только когда она поступила на службу в Крепостной полк.

— И как она тебе?

— Никак. Точнее, как здесь говорят, я с ней рыбы, ходящие на разной глубине.

— Херенокту так не кажется.

— Мы абсолютно о разных вещах говорим, — с холодком замечает Сордар, — мне дела до его женщин нет.

— Я, вообще-то тоже совершенно о другом.

— Чтению мыслей не обучен.

Марина со злостью взламывает очередной панцирь.

— Не лопнешь? — примирительно интересуется Сордар.

Марина вцепляется зубами в мясо. Отвечает, только прожевав.

— Нет. Этих доем — ещё закажу. Говорят, когда нервы на взводе, находит на некоторых приступ обжорства.

— Ты же говорила, что всё хорошо.

Марина машет рукой.

— Когда Эрида где-то поблизости, по определению всё хорошо быть не может. Хотя она честно старается всё исправить.

— Я отстраняюсь от участия в обсуждении подобных вопросов. Сказал уже, не лезу в женские свары.

— Это не свара, это другое.

— Тем более!

— Закажи мне ещё такую же порцию.

Принять заказ неожиданно подходит женщина из местного начальства. Тоже весьма знакомый знак на одежде присутствует. Сордар чуть заметно подмигивает Марине. Та поправляет знак победителя. Впрочем, кажется узнали её основное состояние.

Ну, точно!

— Вице-адмирал, ваше высочество. Счастливы принимать вас у себя...

Приходится буркнуть:

— Без титулов!

Инструкции МИДв прямо предписывают не избегать контактов с населением, официальных мероприятий и местных праздников. Как раз завтра одна такая полуофициальная встреча предстоит. Пока не намечается ничего, с чем бы раньше сталкиваться не приходилось. Другое дело, в прошлые разы никто особо не интересовался мнением Марины, хочет ли она тут присутствовать. Сейчас по-другому, стоит ей или Сордару несколько слов сказать — и весь персонал старательно будет делать вид, будто не узнаёт, кто они.

Как говорится, лучше поздно. Тем более, Марина разглядела — на черепе присутствует табличка, где наверняка сказано, благодаря кому этот предмет здесь оказался.

Выслушала не слишком умелую, но зато искреннюю речь про себя любимую. Оказывается, место весьма популярно у бойцов. Марина в жизни не поверит, будто они случайно сюда шли. Сордар ведь знает, насколько сестра любит всё яркое и необычное.

Сказали, рассчитывали её ещё в прошлом году увидеть. Вот вредина, Смерть, могла бы и сказать. Погреться в лучах славы, тем более лично заслуженной. Хотя, с другой стороны, если что-то для человека очевидно, часто считает, это известно и всем окружающим.

Тут, оказывается, есть стена славы, посвящённая девушкам-бойцам, где присутствует и фотография Марины. Точно, не просто так Сордар сюда шёл. Все снимки, кроме одного, изображёнными подписаны. Есть и связанные с ними вещи. Снимки висят более-менее по годам, и молодая Смерть найдена с лёгкостью.

Её портрет несколько больше окружающих. Причём, портрет настоящий, живописный, пусть и исполнен с фотографии. Впрочем, подпись Смерти есть и на фото, и на портрете.

О поддержании своей славы наёмница заботится. Марина не видит в этом ничего предосудительного. Тем более, сама, пусть и невольно, сыграла на поддержании этой известности.

В дополнение к подписи прокатила по фото валик с печатью. Тот самый, где 'Марина-Император' из-за особенностей древних правил языка при современном прочтении. Интересно заняться тем, что никогда не делала — ставить свою подпись на различных вещах.

Девчонке, что её первой заметила, даже на руке расписалась. Спросила:

— Ты же руки должна часто мыть. Максимум, к завтра не будет ничего.

— У меня смена заканчивается скоро. Я всякое накалываю иногда. Вот и сделаю себе, чего ни у кого нет.

Марина только сейчас соображает, роспись была сделана на левом запястье. Ну, если некоторые из островитян ухитрялись себе аппендикс вырезать, то всего лишь самостоятельное увековечивание подписи Марины на этом фоне смотрится блёкленько. Почти сразу попросили ещё на нескольких запястьях расписаться.

Марине-то что.

Кажется, только присутствие поблизости Сордара и других мужчин удержало островитянок от просьб расписаться ещё на каких-либо частях тела.

Теперь надо внимательнее за речью следить, чтобы при Эр не сболтнуть подобного, а то с неё станется написать всем эшбадовкам ниже пупка или на заднице их или собственное имя. Хотя, если учесть крайне специфическую скорость распространения информации по острову, о татуировках с именем Марины, разноглазая узнает в самое ближайшее время. Но, по крайней мере, не от неё.

Вслед за персоналом, и прочие посетители разглядели, кто это спутница прославленного адмирала. У него самого начался приступ откровенного мальчишества. Сидит, едва от смеха не корчась.

Вскоре и фотоаппараты появились. Для группового снимка и профессионального фотографа нашли, впрочем, они всегда присутствуют поблизости от подобных мест.

Марине пока всё, в общем-то, нравится. Понятно, что Сонька находит в вечно пребывании в центре внимания. Правда, у неё, как всегда, присутствует определённый приступ вторичности.

Вполне ожидаемо стали звучать просьбы показать мастерство. Благо, девчонок, знакомых с песком вокруг достаточно. Сордар каким-то образом оказывается рядом с Мариной, да и охранницы в поле зрения просматриваются.

Хотя, если вспомнить прошлый год, и что сама Смерть развлечениям Марины не препятствовала...

Марина пока ни 'да' ни 'нет' не говорит. Рисковать никому не хочется. Проблема в том, что и она драться не в настроении. Сордар руку на плечо кладёт. Говорит чуть слышно:

— Не советую. Опасаюсь подставного боя.

Впрочем, отчаянных не находится.

Марина тоже чуть слышно произносит:

— В таком случае, ты вспомнишь молодость и устроишь им... Не подставной.

— Что-то покажется — только скажи. За такое на заднем дворе могут прикопать.

— Из сверстников моего возраста никто не рискнёт?

— Нет. Победить девушку, даже песчаную — невелика слава, а быть девушкой побеждённым — как минимум несколько лет посмешищем быть. Хотя такие показательные бои иногда бывают. Смерть такими славилась. Ещё и за это её так зовут.

— Это уже десять в неизвестно какой степени версия возникновения её прозвища... Может, и мне такой... Показательный устроить?

— Еггты все сумасшедшие, — хмыкает адмирал.

— Думаешь, сверстника не свалю?

— Сверстники твои в большинстве слишком уважают девушек, чтобы с ними драться.

Сордар прав оказывается. Желающих рискнуть так и не обнаруживается. Хотя желающими взглянуть на Марину на песочке ещё раз оказались абсолютно все.

Дальше отправились.

Марина вертит в руках валик-печать.

— Что задумала?

— Да вот. Раз мой след на коже так популярен. То думаю, этот валик металлическим сделать. Чтобы можно было нагреть — и по коже прокатить — след от меня будет лучше любого клейма для скотины. До костра не избавишься.

— Пересадки кожи уже делают, при большом желании можно будет избавиться.

— Но сначала-то будет желание поставить. Некоторые точно не отказались бы от такого.

— Если сделаешь, сразу скажи, ставить будешь исключительно на заднице.

— От такого некоторые, кого мы сегодня видели не отказались бы... Но я думала ставить прямиком на лоб. Всем сразу будет видно, что с великой мной встречалась. Интересные на юге идеи иногда встречаются.

— Марин, клеймение преступников из соображений человеколюбия отменено императором Тимом III сто сорок три года назад, — скучным преподавательским тоном сообщает Сордар, — Знаешь, даже самые большие радетели старины не призывают возвращаться к столь диким обычаям.

— Где-то верно, а где-то нет. Строкой в документе человека можно заклеймить куда серьёзнее, нежели железом. Документ при ошибке, можно переписать... Железом надёжнее...

— А если тоже ошибка? Клеймо с перечёркиванием ставить поверх?

— Так ведь я собиралась ставить только тем, кто сами желание изъявят. Они же и должны отвечать за последствия их осуществления.

— Только не говори, что на самом деле собираешься так поступать!

— Если честно, то думаю над этим.

— Будут писать, как ты любишь пытать людей.

— Про нас это не новость со времён самой Чёрной Змеи, — беззаботно смеётся Марина.

— Собираешься поддерживать старый миф?

— Почему бы и нет? Как думаешь, изготовление копии много времени займёт?

— Можем в любой ювелирный зайти, да спросить. На заказ тут почти все работают, а уж на подобный — особенно. С такой печати отливку сделать довольно легко.

— Пойдём! Как думаешь, из чего лучше — золота, серебра или сплава какого с самой высокой теплопроводностью?

— Твою бы энергию, — хмыкает адмирал.

— Э-э-э... Если взорвать что-то хочешь... Я конечно, могу помочь, но лучше к Эр обратись. Заодно и от мыслей дурных её отвлечёшь. Она в изготовлении больше моего понимает. Ко мне — если что-то где-то заминировать надо.

— Спасибо, не надо. У меня и более квалифицированные диверсанты знакомые есть. Ты бы лучше не играла во всё это. И других бы не втравливала.

— Шуток не понимаешь? Пока я здесь, обязуюсь взрывать что-либо только на полигоне и под контролем сапёров.

— Лучше ничего не взрывай.

— Это никогда не было моим любимым развлечением, да и старовата я уже для такого, — тяжко вздыхает Марина.

Сордар не удерживается от смешка:

— О, женщины! Столетняя называет себя девочкой, девочка зовёт себя старухой.

Марина хитро щурится.

— Кажется, я поняла! Про тебя всё врут, ты предпочитаешь не тех, кто младше, а тех, кто, наоборот, сильно старше. Так как никто из нас не молодеет, то и возраст предпочтений всё увеличивается. Но в два с лишним раза старше, — цокнув языком, Марина качает головой.

Сордар бормочет что-то неодобрительное.

— Знаю, что ты хочешь сказать. Опять переживаешь об отмене телесных наказаний?

— Нет. Я начинаю понимать, почему некоторые бьют женщин.

— Некоторые и сдачу дать могут, — на всякий случай, Марина отодвигается подальше. Сордар временами свою силищу совершенно не контролирует.

— Могут, не спорю. Хотя не все знают, что за сказанное следует отвечать.

— Я об этом помню.

— Сильно не всегда.

— Я не хотела тебя обидеть.

— Это уже даже не смешно. На ребёнка обижаться.

— Я не ребёнок, — дуется Марина.

— Судя по некоторым твоим высказываниям — очень даже девочка маленькая. Только бантиков не хватает.

— Был бы ты поменьше — попробовала бы стукнуть, — скрещивает руки и морщит нос Марина.

— Но у нас есть только то, что есть.

— М-да, глядя на тебя понимаешь, отличие мужчины от мальчика — исключительно в размере.

— Не уточнишь, чего именно? — осведомляется Сордар.

— Сам всё знаешь прекрасно, — фыркает Марина.

— Хотелось бы услышать, как именно ты это говоришь!

— Иногда мне кажется, что у меня не старший брат, а младший. Притом целых два.

— Тоже мне, сестрица старшая выискалась!

Марина только нос задирает.

— Ладно, посмеялись, и хватит.

— Что-то серьёзное хочешь предложить... братец? — Херктерент ещё не отсмеялась окончательно.

— Серьёзное? Сейчас? Тебе? Мне кажется, ты издеваешься.

— Ах да, — Марина щёлкает пальцами. — Я чуть не забыла, что нахожусь в самой весёлой крепости Империи. Жаль, что не все прифронтовые регионы такие... Жалею, что мало в прошлом году общалась с береговым командованием. Они от скуки, наверное, и вовсе с ума посходили?

— Близко к этому, — хмыкает адмирал, — недавно ДОТы перекрашивали. Решили, что новая раскраска имеет лучшие маскировочные свойства. Угу. Под сетями особенно заметно.

— Самое опасное в Армии — бездельничающий солдат! — глубокомысленно поднимает палец Марина. — Знаю по личному опыту командования.