Сперва портупею надевает, только потом с осторожностью выглядывает. Последний страх пропадает. Место не изменилось. Смерть у флагштока спиной к Марине сидит. С удочкой в руках!!! Картина мира Херктерент даёт серьёзную трещину. Ещё несколько удочек вокруг установлены. Валяются несколько рыбин, причём, не самых мелких. У одной голова отрезана.
— Ты чем занимаешься? — громко осведомляется Марина, рассчитывая увидеть, как дёрнется наёмница.
Та даже не шевельнувшись, спокойно отвечает.
— Не видишь? Рыбу ловлю. Тебя будить не стала, ты так сладко спала.
— Почему я вообще заснула? Не должна же была.
— Потому что ты классическую ошибку молодняка допустила. Там доза чётко рассчитана на среднестатистического мужчину. Ты — девушка, меньше весишь, другой обмен веществ. И не читаешь написанное мелким шрифтом.
Марина молча проглатывает издёвку.
— Поэтому эффект и был обратный желаемому! — Смерть резко вскидывает удочку, на крючке бьётся немаленькая пёстрая рыбина. Сняв с крючка стукает головой о борт и отправляет к остальным. — Не похожа ты на принимающую эти вещи даже перед экзаменами. Ты даже на связь ночью выйти не позабыла. Даже меня спрашивала, где точно географически мы находимся. Хотя уже видно было, что плывёшь.
Марина сжимает голову руками. Такого она не помнит. Зато, вспоминает, как Софи говорила, что для снятия усталости пить надо не стандартную дозу.
Ловит наёмница на оставшееся со вчера сырое мясо.
— Тоже маринад уважают...
— Не проще ли шашку или гранату кинуть? — с обычным 'миролюбием' осведомляется Марина.
— Если рыбы надо было бы побыстрее наловить, то, конечно, проще. Особенно, если знать, куда кидать. Но я же не добычей рыбных ресурсов занимаюсь.
— Головы резать тоже обязательно?
— Но я об неё укололась. Это месть, — скалится Чёрная, — К тому же, всё равно надо будет потрошить.
— Если ты рассчитываешь, что этим буду заниматься я, то очень сильно ошибаешься.
Смерть выдёргивает из воды очередную рыбину. На этот раз голова отхвачена ножом и выкинута за борт. Наёмница снова закидывает удочку. Бросив через плечо.
— Даже приманку сожрать не успел. Глянь, как за голову дерутся, хотя мгновения назад одним из них был.
— Отсюда видно, как плещутся. Ты их что, прикармливала тут?
— Нет. Ловят тут их редко. Я место знаю, но помалкиваю.
— Они хоть вкусные?
— Запечённые лучше всего! Я их особенно люблю. Самые распространённые местные виды.
— Вроде бы, для варки головы оставляют. Только потрошат.
— Безголовые на запекание и пойдут.
— Ты весь Океан Мёртвых решила оставить без рыбы?
— Я и большее количество и ловила, и чистила. И даже готовила. Причём всё исключительно для себя.
Марина мысленно прикидывает вес пойманных рыбок. Получается, получается... Много, в общем получается.
— Как ты от обжорства не лопнула?
— У меня в то время четвероногие помощники были.
— Ты с Резиденцией связывалась?
— Конечно. Быстро же ты по ним соскучилась.
— Произошло что-нибудь?
— Заслуживающего внимания или вообще?
Марина садится на борт. Чуть косится на рыбин. Один вид числится полноценным промысловым, другой — малоценным. Зевает.
— Будь что заслуживающее, нас бы тут уже не было. О чём вообще доложили?
— Звезда сильно нервничает, — усмехается наёмница, — Спрашивает почти у всех, когда я вернусь. Так хочется побитой быть...
— Ты же обещала!
— Но она-то об этом не знает. И думает, что я буду драться всерьёз. Смело с её стороны, хотя, в значительно большей степени, глупо. Боится, что с каждым часом всё меньше времени становится до того, как ей обратно ехать.
— Я, на самом деле, не настолько вредная. Через пару дней намеревалась им сказать, что могут здесь до конца лета оставаться.
— Эрида уже просила Софи дать им такое разрешение, — хмыкает Смерть, явно жаждая понаблюдать за реакцией Марины.
— Р-разноглазая, — рычит Херктерент. — Мало ей эшбадовок, на новенькое мясцо свеженькое потянуло! — там ещё трое ровесниц Оэлен есть. С ней у разноглазой что-то было, пусть, как Эр утверждает, не совсем по её инициативе. Тут нравы проще. Да и у Эр активность повысилась.
— Звезда, вообще-то, с ней одногодка. Как мне кажется, того интереса, что ты боишься, они у Эриды не вызвали. Обычный её приступ неумеренной щедрости.
Наёмница, как обычно, потрясающе логична, но Херктерент успокоится не может.
— За наш, между прочим, счёт! — вспыхивает Марина.
— Сказала одна из двух богатейших девушек страны.
— Ладно! Забыли. Тем более, сама собиралась так же поступить. Больше ни о чём не докладывали?
— Дина подралась.
Марина хмыкает.
— Я даже знаю с кем. Ещё с одной местной песчанницей?
— Именно с ней, притом в полном соответствии с твоими указаниями, присутствовал инструктор по рукопашному бою и врач.
— Тогда это и дракой не считается.
— Именно! Вообще внимания не заслуживает. Это нечто вроде знака, насколько ничего не происходит.
— Тебе в детстве никто не говорил, насколько ты смертельно-занудливая?
— Пытались, — Смерть начинает складывать ещё шевелящихся рыбин в раскладную сумку из металлической сетки, — Но достаточно быстро пришли к выводу, что зубы им пригодятся ещё самим, да и кости срастаются не мгновенно. Да и просто позорно быть побитым девчонкой.
— Суровый, но справедливый подход. Через голову понимают далеко не все.
— К тому же некоторые туда только едят, — хмыкает наёмница.
В одну сумку рыба не влезла, но рядом лежит вторая. Смерть начинает заполнять её.
— Дровами и углём нас снабдили. Можно даже решить, что катер на паровом ходу.
— В Загородном есть действующий макет паровой машины броненосца. Вместе с ним был сделан, корабль давным-давно на иголки пошёл, а макет действующий. Я запустила.
— Нисколько в твоих способностях не сомневалась, — усмехается Смерть, — наверняка, больше всего хотела посмотреть, как котёл взрывается.
— До чего ты умная, — дуется принцесса, — даже неинтересно становится!
— Взорвала хоть котёл?
— Нет, остановили. Персонал Загородного устраивают получаемые деньги и они надлежащим образом выполняют свои обязанности.
— Слушай, а тебя сколько раз хотели побить за занудство?
— Такое тоже бывало, — дипломатично огрызается Марина.
Смерть, подхватив сумки спрыгивает в воду, отправляясь на берег. Сидеть одной на катере скучновато. Перебирается поближе к Смерти. Наблюдает как та потрошит рыбу.
— Присоединяйся!
— Вот ещё! Я готовить возьмусь только если задумаю особо жестокое убийство.
— Тут тебе крабы могут помочь, — кровожадно усмехается наёмница, отрезая очередной рыбе голову, — В период освоения казнь такая тут была распространена. Приговорённого привязывали на крабьей тропе. Они ведь всеядные. Мясо съедают всё. Раскалывают даже некоторые кости.
— У муравейника привязать не легче?
— Тут нет таких агрессивных видов. В других местах так делают... Очень гладенький скелет получается.
— Тоже так делала?
— Сначала меня хотели. Я очень злопамятна, — кровожадно улыбается Смерть, — Не поленилась сходить посмотреть, что осталось.
— Либо ты, либо тебя, — зевает Марина. — Может, не будем время тянуть? Звезда сюда приедет, ты её быстренько закинешь куда поглубже, скажешь всё, что про неё думаешь. Не люблю, когда какое-то дело недоделанным висит.
— У тебя есть рация. Выходи на связь и распоряжайся, тут ты главная, а не я.
— Я не пойму, ты согласна или нет?
— Я уже сказала: главная — ты. Распоряжайся! Я пока только рыбу готовить хочу.
— Тогда пусть помучается ещё пару деньков. Чтобы не очень обольщалась, как ей вдруг в жизни начало везти.
— Где-то там Эр. На предмет краткосрочного везения она более предпочтительный вариант, нежели ты. Тем более, в возрасте этой Звезды мало кто умеет строить долгосрочные планы.
Марина, склонив голову на бок, пристально Смерть разглядывает.
— Умеешь ты вопросы поднимать, после которых начинаешь задумываться, здесь мне следует быть, или где-то в другом месте?
— Это сейчас между двумя местами выбор. Что станешь делать, если их станет пять, семь или больше?
— Знаю, у тебя заслуг множество. Подтверждённых и нет. Скажи, там у тебя где-нибудь преподавательская лицензия не завалялась?
— Я, что Эшбад какая-нибудь? — взвивается Смерть. — Коллекционированием подобного не увлекаюсь!
— Попробовала бы. Вполне могло бы получиться!
— Может, мне ещё поваренную книгу написать?
— В здешних книжных я ещё не была, но знаю, в Столице довольно популярны кухонные книги, где авторство приписывается каким-либо известным людям. Крабы, мясо и рыбка у тебя вкусные получаются. Сама говорила — много кого необычного готовить приходилось. Названия придумай позаковыристее — и можешь издавать. Я предисловие напишу, Херенокт тоже чиркнуть не откажется. Соньке первый экземпляр подарю в отместку за её шуточки... Только пусть там первым блюдом будет что-нибудь из мозгов обезьяны? Желательно, человекообразной...
Наёмница почему-то качает головой.
— Я бывала в тех краях, где такие обезьяны водятся. Местные на них не охотятся и не едят. Считают их кем-то вроде лесных людей. Человека в тех краях съесть, вопреки мирренским россказнями — примерно тоже самое, что и у нас. Бродячие муравьи, сжирающие всё на своём пути, как раз в тех краях водятся. Вот у них на пути людоеда и привязывают.
— Первобытные представления о справедливости временами довольно логичны, — кивает Марина. — Съел кого-то — сам пищей становишься.
— В эту игру вдвоём тоже играют, — наёмница загадочно смотрит вверх.
— Ты о чём?
— Сколько раз ты дарила Софи издания про диагностику, симптомы и лечение болезней, передающихся половым путём? Я к докладам МИДв имею доступ. Она, похоже, всё это прочла, и выбрала один из самых оригинальных способов этих заболеваний избегать.
— И тут я виновата! — ворчит Марина.
— Тут виновата не ты, тут виновата среда, плюс слишком большой объём доступных вам радостей жизни.
— Слушай! Я преподавательскую лицензию точно где-нибудь раздобуду и тебе подарю, на стеночку повесишь.
— Только сперва поперёк штамп 'муляж' поставлю. Мне ничего фальшивого не надо.
— Но у тебя абсолютно преподавательская способность неудобные вопросы задавать и вообще по мозгам ездить.
— Не спорю, я умею заставлять людей думать, особенно, в тех ситуациях, когда от данного умения зависит их выживание. Но не более того.
— Это тоже крайне немало, особенно, если учесть, что ты до сих пор жива.
— И ещё некоторое время пожить собираюсь!
— Так я и не собираюсь тебе мешать, — смеётся Марина. — Говорила же, рыбки много, а за разговором слопали почти всю.
— Солнце и морской воздух способствуют аппетиту. Во всяком случае, у твоего молодого и ещё растущего организма.
— Слушай, тут ружья для подводной охоты нет?
— Разумеется, есть. Только смысла в нём нет. Удочкой наловить можно. Или ловушку поставить, или...
— Шашку кинуть, — довольно усмехается Марина, — Не, я ничего такого не хочу, просто спросила.
— Пока ещё чего-нибудь не придумала, спешу сообщить, ручных дельфинов в здешние воды не завезли, замаскированной базы подлодок поблизости нет. Береговые торпедные аппараты в этой части острова не установлены. Мелко!
— А где они стоят?
— Последний рубеж обороны входов в большую бухту, хотя я не представляю, что должно произойти, для того, чтобы понадобилось их применять?
— Произойти должно тоже самое, что всегда происходит — очередной приступ человеческой глупости, удачно сложившийся с вражеской наглостью и везением. Тут что-либо прогнозировать — совершенно дохлый номер. Сколько там труб? Или это не мой уровень допуска?
— Твой, — кивает наёмница, — Я вспомнить пытаюсь, какой там боекомплект на аппарат. Десять, кажется...
— Точно, идиоты. Только теперь уже инженеры и строители. Неужели они рассчитывают, что им кто-то позволит аппарат перезарядить? С эсминцев и крейсеров и то устройства боевой перезарядки торпедных аппаратов вовсю снимают.
— Я не знаю. Я не моряк... Хотя торпеды по прямому назначению применяла.
— Это как же тебя угораздило?
— Надо было достать одного. Яхта стояла на мелководье, хотя сам он считал яхту крейсером, ну да, тысячи две тонн водоизмещения там было. Официальный режим мы поддерживали, этот дружил с южанами. Стационер наш в тех водах был, но прямое нападение устроить не мог. Из-за мелководья и отсутствия надёжных карт. Высаживать десант местным было рискованно — другая сторона имела некоторые представления о береговой обороне. Да и нам надо было не столько человека убить, сколь единственное в местных водах что-то похожее на полноценный корабль нейтрализовать.
Почти ничья, в столице — стационер, пока он там, этот недокрейсер туда не сунется. Но ему скоро уходить. В верхах серьёзность положения не понимают. По настоящему опасны только мы, но нас мало, и при высадке десанта в столице нам останется только героически погибнуть. Или совсем тупо бежать на стационере. Но бежать...
— Это явно не твой метод.
— Не мой. Мы знали, что с недокрейсера не реагируют на рыбачьи суда. Местные живут с моря, а этот деятель всё-таки править этими людьми собирался. Вот и нашлась у нас светлая голова. Кислородную торпеду довольно легко запустить. Вот и разжились у моряков одной. Командир корабля понимал — значительно дешевле выйдет сейчас списать торпеду, чем чуть позже — списывать целую страну. Установили под рыбачьей лодкой покрупнее, ну и ночкой потемнее пошли...
Представителей нанимателя ни на что серьёзное мы никогда не брали. Слишком уж у нас различались методы по отношению к местному населению. Если тебя волнуют подробности, то как раз мы отличались определённой добротой по отношению к местным. Они же сами... Представителям противоборствующих фракций в плен друг к другу было лучше не попадать... Очень затейливо убивали. Это у наёмника был шанс уцелеть. У местного — ни малейшего.
— Что, на маленькой войне, в отличии от большой случались массовые расстрелы пленных? — прерывает Марина наёмницу. Та так улыбается, что становится ясна ещё одна из причин возникновения прозвища:
— Пленных не расстреливали, особенно массово. Патроны — только из-за моря, и их вечно не хватает. Зато нож — всегда при тебе. Если торопились — резали глотки, если никуда не спешили... Я очень много нового узнала, как можно причинять человеку боль. И те, и другие ничем не отличались. Тем, кто к нам попадал, везло несказанно. Нас только командиры интересовали. Всем остальным рекомендовали убираться, пока целы. Когда нас было сильно меньше, чем местных подразделений — приходилось соглашаться с их методами. Предпочитали действовать на разных направлениях...
Тут даже столкновений не предполагалось, но по привычке пошли сами, хотя пытались навязать сопровождающих...
По чью голову шли, как раз со сторонниками на палубе гулял. Светло было от гирлянд и фейерверков как днём. Вот и испортили мы им веселье... Целили в машинное отделение, но с прицельными приспособлениями у нас были сложности. Попали в район носовых орудий... Видимо, рванул боекомплект. Да и сама, шестисот десяти эм эм торпеда — очень серьёзная вещь. Самый сильный взрыв, что я слышала и видела. Какие-то сторожевые катера там были, но нас не преследовали. Кажется, они решили, что на корабле допились до красных крокодилов и отправились в пороховой погреб покурить...
