— Думаешь, завтра ещё будем тут?
— Как скажешь...
— Думала, ты предложишь поехать обратно.
— Ожидала услышать тоже самое от тебя.
Переглядываются.
— Раз мысли в схожем направлении текут, — начинает Смерть. Марина прерывает её:
— То нам точно стоит ещё на какое-то время остаться здесь, хотя бы затем, чтобы по возвращении никто ничего не заподозрил. Люди обожают видеть то, чего нет.
— Это уж точно! — вздыхает наёмница.
Писк рации. Принцесса и наёмница вскакивают.
— Это твоя, — замечает Смерть. В воду они пошли, сняв чехлы с рациями. Показались излишними, хотя они и непромокаемые.
Марина бросается к одежде. Наёмница не прислушивается, что она говорит, хотя, при желании могла бы разобрать.
Херктерент возвращается, повесив трубку на ремне через плечо.
Недовольно бросает:
— Хейс там пришла. При параде, но без Соньки.
Смерть идёт за своей рацией. Ремнями пристёгивает прибор к бедру.
— Ты хочешь, чтобы они поссорились, или наоборот?
— Сама не знаю. Любой третий там лишним будет. Сами пусть разбираются!
— С Софи свяжись, да спроси. Сомнительно, что рация где-то далеко от неё валяется.
— Спрашивать о чём?
Смерть пожимает плечами:
— Тебе лучше меня должно быть известно. Я с женщинами любовью занималась, но не влюблялась.
— Как тут всё сложно! Со мной что за вспышка была совсем недавно?
— Спишем на яркое солнышко?
— Списали уже, — невесело усмехается Марина. — Сказали, разноглазая тоже одна прохаживается. Новорожденную поздравила — и как-то самоустранилась. Как же она ухитрилась со всеми сразу поцапаться?
— Предположу, поссорилась с кем-то одной, и ссору распространила на всех?
— Я их там мирить не собираюсь. Змеятник — он всё равно змеятник, даже если змейки там красивые обитают. Яркость у пресмыкающихся часто признак крайне высокой ядовитости.
— Столь же часто яркость — признак абсолютной безвредности. Желание защитится от угроз, притворяясь смертельно ядовитым.
— Среди тех, о ком мы говорим, и оба крайних, и все промежуточные варианты встречаются. Ядовитые тоже умеют безобидными притворятся.
— Этот вариант куда больше распространён среди человекообразных, — хмуро буркает Смерть.
— И не говори! Все мы — змееобезьяны.
Смерть только усмехается.
— Раз уж всё равно вопросы подняли, то ты с Хереноктом развлекалась только вдвоём?
Смерть садится, опять ногу на ногу закинув. Только теперь никаких двусмысленностей не возникает.
— Всякое бывало. Большинство мужчин чуть ли не наяву видит, как он с двумя... Или несколькими. Но как до дела доходит — не у всех хватает сил даже на одну... Твой брат на этом фоне очень сильно выделялся в лучшую сторону. Чувство собственности у него развито, других мужчин в наших развлечениях не участвовало. Хотя, я бывало, пробовала с двумя.
— Ну и как? — Смерть неплохо изучила интонации принцессы, но не может определить, деланная заинтересованность или нет.
— Неплохо, но повторять не захотелось. Тем более, одного из тех двоих вскоре убили. А с другим пути разошлись, как часто бывает. Даже не знаю, жив ли он... Я даже замужем была, притом не формально. Лицензионные полковники наёмников имеют те же полномочия, что командир корабля в дальнем плавании, то есть осуществлять функции гражданской власти. Три месяца тот брак длился.
— Развелась?
— Нет. Его убили. Довольно банальная вещь при браке в таких условиях. Знавала одну из местных — за полтора года похоронила троих мужей. Всех троих искренне любила, к концу той войны за четвёртым была замужем.
— Ты решила неудачных опытов не повторять?
— Мне так проще жить. Того похоронить не успела — следующий начал меня добиваться. Не скажу, что такой уж плохой... Ты же его видела в прошлом году.
— Этот, на пирата похожий? — Марина корчит максимально гнусную рожу, какую только способна. — Что меня за твою дочку принял?
Смерть кивает. Марина ржёт:
— Не Империя, а Загородного окрестности. Так и не добился?
— Шансы имел, — хмыкает наёмница, — но вышло, как в песне, та война, где вместе были, кончилась, а дальше мне на юг, ему в другую сторону.
Марина шмыгает носом, утирая воображаемую слезу:
— В таких песнях обычно мужчина уходит, а женщина ждать остаётся.
— Эта песня наёмников. Они там по стать друг другу. Только став офицером Свиты, узнала, что это переделка другой. Только там они не были наёмниками, и оба уходили на аналог Войны Верховных, что куда страшнее любых наших войн. Им был приказ дан, идти на разные фронты. Ну, а я так решила сама.
Как-то неловко становится. Надо бы разговор перевести на что-то другое. Впрочем, сама Смерть — бесконечный источник самых разнообразных тем.
— Ты же говорила, в Столице не бывала, как же ты в Крепостной попала? Он же офицеров в Свиту только лично берёт.
— Тогда большие манёвры объединённого флота были. Он около трёх месяцев жил здесь.
— Было. Помню, — совсем не напоказ шмыгает носом Марина, — я просилась. Меня не взяли.
— Ну, а мне дырки зашивали. Хотела тихонько где-нибудь посидеть пару лет. В охране каких-нибудь шахт на спорных островах, где-нибудь от Дуг всяких подальше. Могла свои связи поднять, но решила Херенокта попросить. У него обширнее, да и знал он, что мне голову надоело под пули подставлять. Да и сам сказал — не хочется больше на новые дырки в моей шкуре любоваться. Я совершенно не представляла, как это — на месте сидеть. Привыкла рисковать, привыкла кем-то командовать. Да и... К шепоту за спиной 'Это та самая Чёрная Смерть' тоже привыкаешь очень быстро. Он пьянит не хуже вина. В чём-то даже лучше... Херенокт заявился на следующий день. Только потом сообразила — слишком хитрющая у него была физиономия. Он сказал, что нашёл очень богатого человека, кому нужен начальник охраны в один из дворцов. Сказал, платить будет хорошо, но человек с причудами, поэтому хочет встретится лично и обязательно сегодня. С причудами, так с причудами. Думала, поедем в одну из вилл наверху. Я заподозрила, что-то не так, когда поехали не просто вниз, а на территорию военного порта въехали, и он прямо к линкорам у пирса подрулил. Над 'Владыкой' личный флаг ЕИВ развивался, его всегда поднимают, когда он на борту, неважно, в море или порту. Тут-то и догадалась единицы сложить. Я чуть не сбежала, когда остановились, и он сказал, кому именно меня рекомендовал. Ведь ни слова ни соврал, ни про богатство, ни про дворец, ни про причуды.
— Ты же говорила, что тебя долго проверяли.
— Это уже после было. Окончательное решение всё-таки, за медиками было. Умеют ваши Дома благодарными быть. Херенокт меня представил, сперва как 'человека, спасшего ему жизнь' и только потом имя назвал.
— Настоящее? Морской Ангел? — Марина знает, любой намёк на богослужебную терминологию — отличный способ испортить Императору настроение.
— Нет. Это. То под которым меня все знают. Чёрная Смерть.
До сих пор помню его дружеский смех и слова:
'Я думал, она гораздо темнее, раз Чёрной зовётся'. Херенокт сказал 'Это Смерть бледная после ранения'... В общем, расположил он меня к себе. Поняла, это не пропаганда, когда пишут о простоте и величии. Есть это всё.
'И ещё много чего', — чуть не ляпнула Марина, но мозги, наконец-то научились опережать язык.
Смерть чему-то усмехается.
— Что не так?
— У тебя лицом не всегда управлять получается. Как и большинство лиц твоего возраста, ты довольно критично настроена к старшим членам Дома.
Марина склоняет голову набок.
— Умеешь ты обтекаемые фразы подбирать, особенно если учесть, что прекрасно знаешь, насколько велика численность членов этого Дома.
— И последнее, чего мне в жизни хочется — это с кем-либо из них ссорится.
— Заговоры я устраивать не собираюсь, — хмыкает Марина, — Как думаешь, за время нашего отсутствия Резиденция ещё не начала разрушаться?
— Бинокль на катере есть, возьми, да вон на ту скалу залезь, оттуда лучший вид на берег. Мне отчитались, с какого склада брали фейерверки.
— Интересно, что они там делали? Братец к свадьбе готовится?
— Понятие не имею. За наполнение этих складов не я отвечаю.
— Сомневаюсь, что ты не знаешь чего-то, на территории Резиденции происходящего.
— Знаю. Но не обо всём говорить в настроении, — наёмница откровенно вредничает, впрочем Марина вполне в состоянии контролировать своё любопытство.
— Кто-нибудь спрашивал, куда я подевалась? Или солнышко мозги напекло, так что не замечают ничего?
— Почему ты временами о своём окружении так плохо думаешь? Куда ты подевалась по порядку вчера интересовались Эрида, Дина, Оэлен, Рэда, Софи...
— А сегодня?
— Сегодня первой была Звезда. Потом...
— Ладно, не надо.
— Знаешь ли, когда одна из хозяек на людях почти не появляется, а другая и вовсе куда-то пропала, гостям это очень сильно заметно.
— Приличный процент — это гости разноглазой.
— Но она-то у тебя в гостях, — парирует наёмница.
— Она большую часть года живёт рядом со мной; подустала я от неё, равно как и от всех остальных.
— Это-то как раз понятно. Вопрос в том, как долго этот отдых продлится...
— У тебя дата встречи с Хереноктом явно не запланирована. Поедем отсюда, как только он в поле зрения появится. Или мне тут сидеть не надоест. Это-то в любой момент произойти может. Но не в текущий. Говорила уже, слишком устала от множества людей вокруг...
Сидит некоторое время, угрюмо разглядывая песок. Наконец, с мыслями собирается.
— Слушай, тут же наверняка можно не только рыбу и крабов ловить?
— Много кого можно, только у большинства затраты времени и сил на поимку не окупаются пищевой ценностью.
— Можно подумать, нам тут голод грозит.
— Моллюски, но их уже разводить умеют, и те, что с ферм, крупнее и вкуснее, — скучно сообщает наёмница, — ежи тоже, в общем, съедобны. Хорошо, что вдвоём приехали, детишки местные в Резиденции остались.
— Чем они так для местных подводных обитателей страшны? — настораживается Марина.
— Обломают кораллы и выловят всех моллюсков, разыскивая жемчуг — притом, что плантационный гораздо дешевле. Но всё равно, искать дикий в прибрежных водах — весьма популярное развлечение.
— Ты ракушку с признаками наличия жемчуга от простой отличишь?
— Отличу. Хочешь нырнуть?
— Старовата я для таких развлечений, — хмыкает Марина. — Кораллы глубоко находятся?
— Те, что покрасивее — считай на пределе, за которым развлечение начинает превращаться в работу.
— Помню, как девчонки в прошлом году обломки кораллов собирали.
— Будь я ребёнком, и для меня бы побережье той бухты было бы полем сокровищ, — усмехается наёмница, — Но там, вообще-то, глубже, чем здесь, там более крупные попадаются. Только не ныряет за ними никто.
— Нырнём?
Вместо ответа наёмница вытаскивает свой крабовый нож.
Смерть вывела катер из бухты. Снова становятся на якорь. Наёмница для проверки ныряет первой. Марина искренне радуется, что осталась на борту. Ибо так плавать под водой она не в состоянии. Да и на глубине сомнительно, что сможет столько времени провести.
Наёмница ловко забирается в катер. Даже в маске видно, какое у Смерти кровожадное выражение лица. Словно первобытная охотница, обнаружившая множество дичи.
— Тут есть, чем поживится... Такие кораллы на продажу годятся. Пойдут по... — неожиданно смеётся. — Я словно забыла, где нахожусь. Совсем молодой себя почувствовала.
Марина осторожно смотрит за борт. Нет, глубин она не боится, но на фоне того, как ныряет наёмница.
— Смеяться не буду, — хмыкает Смерть.
— Умеешь ты поддержать!
— Если никто из Еггтов не утонул, то крайне сомнительно, что ты станешь первой. К тому же, после такого мне будет проще всего утопиться самой, чтобы не умирать крайне медленно и мучительно.
— Сказала бы я, — бросает Марина, сдвигая маску на глаза.
Принцесса даже не заметила, как наёмница снова в воде оказалась. Приходится прыгнуть следом.
Снова сидят на борту. Палуба катера завалена всевозможными морскими обитателями с чешуёй, хитином, клешнями и иглами. Некоторые ещё шевелятся. Марина пытается отдышатся, завистливо поглядывая на ровно дышащую Смерть. Совершенно не запыхалась, хотя ныряла куда глубже Марины.
— Учат вас что ль так дыхание поддерживать?
Чуть улыбнувшись, Смерть качает головой:
— Этого мне не преподавали... Тут в другом дело. Ты помнишь, как тебя плавать учили?
— Помню. Причём тут...
Чёрная поднимает руку, прерывая Марину.
— А я — нет. Умею на воде держаться сколько себя помню. Девчонок если расспросишь — они тоже самое скажут. Тут почти все плавать и ходить учатся почти одновременно.
— Я тоже совсем маленькая была, — ворчит Марина. Она, конечно, плавает лучше Рэды, Осени или Динки, но куда хуже сестры родной и большинства местных. Это только Кроэн почти гордится, что в воде она так себе. Даже этим от сестры и её подруг стремится отличаться.
— Не переживай, для не-островитянки ты плаваешь очень хорошо.
— Было бы о чём, — дуется Марина, всё-таки завидуя даже сестрёнкиному умению. Впрочем, если она Смерть в воде увидит — ещё неизвестно у кого настроение испортится.
— Будем разбирать, чего мы тут наловили?
Наёмница ногой отправляет в общую кучу какое-то ракообразное, вознамерившееся сбежать. Марина хватает существо поперёк туловища.
— Оно хоть съедобно?
— Медведь-рак? Вполне. И даже вкусно. Считается деликатесом. Может, ты даже ела.
— Рак-медвель? — Марина вертит существо, разглядывая со всех сторон. — Не, не помню. Такое бы я запомнила. Те, кто ему название придумали, точно медведей никогда не видели. Ничего же общего!
— Медведь-рак — местное название. Он в кулинарии по-мирренски называется. Что-то там буровато-жёлтое прибрежное. — название воспроизведено довольно коряво.
Марина не стала дразнится своим придворным произношением южного двора. Смерть по-мирренски говорит очень плохо, только на слух воспринимает отлично. Непосредственно с южанами она почти не сталкивалась в боях. Советников в те края, где её носило, южане посылали отлично владевших местными языками. Как и сама Смерть. Язык заклятых наёмница учила по армейским да флотским разговорникам. Языковой практики почти не было. Вспомогательное средство изучения языка — слушала все голосившие с юга радиостанции, благо в них нет недостатка. Ну, и фильмы, куда же без них.
Не забивала голову лишними знаниями, как Марина.
— Такого знаю. Только думала, он меньше. Там мяса-то всего ничего! Думала, он примерно как креветка, а тут с такой-то туши мяса с мизинец.
— Потому и ценится!
Смерть выхватывает из кучи двустворчатую раковину, вскрыв ножом, отправляет в рот содержимое. Марина принимается высматривать такую же.
— Тебе незачем. К тому же, невкусно.
— Но ты же ешь!
Поманив Марину пальцем, наёмница шепчет с жутковатой интонацией.
— Это суеверие. Здесь такого не знают. Но там, откуда привезла, считается, если такого только что пойманным есть — шрамы быстрее проходят.
