— От меня почти всегда кому-то что-то надо. Не спорю, отвечаю в зависимости от наличия пятен на солнце и данных прошлогоднего календаря. Но ты мне ничего не сделала, так что можешь излагать.

В ответ только глазками хлоп-хлоп.

— Я неясно выразилась? Или ты слова такого не знаешь?

— Знаю, — девочка шмыгает носом. — Я только хотела посмотреть, как ты возвращаешься. Ты и правда бываешь очень страшной, Марина.

— Знаю! — отмахивается Херктерент. — Тут все трусишки вроде тебя?

— Неправда! — совсем по-детски дуется. — Я смелая. Я даже в закрытую часть Резиденции хотела пробраться! Вот!

Закрытая — эта где Сонька базируется. Очевидно, временный запрет на посещение этих зданий был сделан постоянным. Видимо, самая высокая степень назойливости была не у Марины.

— Получилось?

— Нет, — опускает глаза — Меня поймали. Ругали сильно и сказали, что в следующий раз будут боевыми на поражение стрелять. И таких тут уже немало прикопано. Это правда?

'Надо будет Смерти сказать, чтобы провела подчинённы инструктаж, на предмет того, с чем шутить лучше не стоит. С другой стороны, неуёмных детишек может только настоящий страх остановить. С третьей стороны, мозги им и я своей властью вправить могу, хотя ладно, не буду, действовать через голову непосредственного командира всё-таки не принято, а к Смерти я неплохо отношусь. Хотя шуточки на предмет прикопать и застрелить. Можно в обратном порядке, слишком уж наёмническим душком отдают'.

Сама Марина насчёт смертей шутить не стала бы. Про то, что здесь кого-то убили, стала бы говорить только в том случае, если бы погибшие были на самом деле.

Но, в отличии от Актинии, Марина прекрасно понимает: в жизни есть немало вещей, где совершенно излишни сторонние наблюдатели. Сонька вполне имеет право, чтобы её могли видеть только те, кому она это разрешит.

Как далеко в порыве излишнего любопытства могут зайти личности вроде Актинии, Марина по себе прекрасно знает.

В общем, идея о боевых заслуживает внимания... Нет, Марина не настолько кровожадна. Но может распорядится, чтобы охрана в дополнение к имеющемуся оружию, пользовалась штурмовыми ружьями для боёв в окопах с патронами, снаряженными смесью соли с перцем.

Как говорится, через голову не доходит: дойдёт через другое место.

Хотя не все хорошие идеи стоит в жизнь притворять.

Та же Актиния и без стрельбы всё прекрасно поняла. Во всяком случае, хочется надеяться.

— Стреляют они хорошо, это верно. Не советую проверять, насколько именно. Тут всё-таки военный объект.

Мелкая дуется, но кажется, что-то понимает. Или делает вид.

— Настолько нечем заняться, что решила заняться слежкой за мной? — криво ухмыляется Марина. Впрочем, мелкая ещё не успела изучить всех её выражений.

— Почему? Есть чем. Но всё это и в городе есть, а тебя там нету.

— Я, мягко говоря, совсем не игровой автомат.

Актиния не может придумать, что ответить.

Марина только машет рукой. Динки номер два ей только не хватало. Впрочем, сейчас непонятно даже куда подевался номер один.

— Так чем тут занималась, пока меня не было?

— Да так, понемножку всем.

— У Эриды не была? — Мнение разноглазой о допустимом в различных возрастах весьма сильно отличается от действующих в Империи норм. Свои собственные она соблюдает — и то уже достижение. Но Актиния двусмысленности в вопросе не слышит.

— Скучно у неё. Вкусняшек всяких только очень много. Она вроде Динни, вечно летает где-то. Это Лилька говорит, что с Эридой очень хорошо и весело.

— У разных возрастов разные представления о веселье, — хмыкает Марина.

— Ты правда со Смертью на тайные бои ездила? — понижает голос девочка.

Насколько же живучи всякие не слишком умные идеи.

— Я никому-никому не сказала.

— Можно подумать, кто-то спрашивал.

— Эта, новенькая с замотанной рукой, Звезда кажется. Всех-всех спрашивала, где ты и Смерть.

— Вот ей бы и наврала про бои, — хмыкает Марина.

— Я так и сделала, — сообщает девочка, — только она мне не поверила. Я видела, как ты со Смертью уехала, но Звезде не сказала. Или было надо?

— Не надо, — хмыкает Марина, — голова у Звезды целее будет.

— Ты не говорила, будто хочешь её побить.

— Этого не я хочу, а она. Разницу понимаешь?

— Но это ты песчаная принцесса а не она.

— Мне как-то настоящей быть вполне достаточно. Это Звезда хочет песчаной стать.

— Не, она не сможет, — мотает головой Актиния, — ты гораздо сильнее.

— Динни что тут делала? Здесь же далеко от библиотеки.

— Так она книги в беседку с видом на море перетащила. Там и сидит почти всё время. Эрида просила ей не мешать... Так была ты на боях или нет?

— Тайные запрещены давно. И я совсем не горю желанием заниматься их возрождением.

— Но ты же участвовала...

— В легальных, если ты ничего не забыла.

— Там не убивают...

— Дать бы тебе по шее, да лениво.

— Дина так же говорит, — девочка зачем-то потирает ниже затылка.

— Она, что с тобой в песчаные бои играла? — Актиния — это ещё один Кошмар, и мысли у неё в голове частенько крайне своеобразные.

— Я хотела, она отказалась, сказала, что мне надо подрасти, — сообщает обиженно. Надо же, у этого аналога Кошмара в голове стали появляться зачатки здравого смысла.

— Правильно сделала, — хмыкает Марина, — она куда сильнее тебя.

— Она всё равно хорошая, — вздыхает с такой интонацией, что Херктерент в ответ готова зарычать. Слишком уж чувствуется ненавязчивое влияние разноглазой. Если оно даже на Смерть действует, то что уж говорить о гораздо менее устойчивых детишках?

— Я про неё сказала хоть что-то плохое?

— Но ты подумала, — непрошибаемая детская логика.

— Ты разве мысли умеешь читать? — вкрадчиво осведомляется Марина.

Кажется, мелкая сначала хотела выпалить 'да!'. Но в итоге всё-таки помотала головой.

— Сестра-то твоя что поделывает?

— Сейчас? — вертит головой по сторонам, потом приглядывается к водонепроницаемым офицерским часам на руке Марины. Щёлкнув пальцами, сообщает: — Сейчас, наверное, ещё спит. Они нас всегда вечером спать прогоняют.

— Осень тоже прогоняют?

— Это принцессу игрушечную? — переспрашивает Актиния. Получив подтверждение, продолжает, — Её не прогоняют, она с этой сисястой с приклеенным ожерельем только днём приходят. Вечером вдвоём обычно сидят. Кроэн иногда зовут, — сквозит невысказанная обида, вроде как 'я ничем не хуже'. Настолько практична, что переживает, не смогла удержаться в поле зрения кого-то по-настоящему значимого? Или обычная детская зависть, что с ней играть не хотят. Развитие тела говорит об одном, развитие мозга — совершенно о другом. Тем более, со своей сестрёнкой она ладит, а та в состоянии весьма много про Эр рассказать, и про то, как может быть выгодно с разноглазой дружить. Притом сама Лилька дружбой с Эр явно не злоупотребляла.

Хотя за время отсутствия Марины много чего могло успеть произойти. Впрочем, на Актинии явно вещи, что она с собой привезла. Под приступ щедрости разноглазой не попадала ещё. Впрочем, этот приступ в текущий момент времени способен вызвать у Марины только одобрение.

— Кроэн всё так же от сестры прячется?

Актиния отмахивается, вздохнув совсем по-взрослому.

— По-моему, ей уже лечится пора.

— Где ты диагнозы ставить научилась?

— Все так говорят. Марина... Ну, в смысле не настоящая, ну та, которая не ты, ну, — Марина не прерывает, с интересом выслушивая, какими ещё терминами будет тёзка описана, но Актиния заканчивает описание банальным, — ну, ты поняла кто. Вот она всё время говорит, не понимает, почему её так боятся. Да и Дина удивляется от их вражды.

— Это у Дины сестра очень хорошая, — хмыкает Марина, — а вот у тёзки моей, или наоборот, у Кроэн, смотря с какой стороны посмотреть, сестрица как-то не очень. Вот одно на другое и проецирует, что далеко не всегда работает. Этих двоих можно мирить бесконечно, всё равно ссорится будут.

— Но им же нечего делить! — весьма логично замечает мелкая.

— Здравый смысл в отношениях между родственниками почему-то работает только в исключительных случаях, — хмыкает Марина.

— Можно спросить: стрельбище тут есть?

— Спросила уже, — пожимает плечами Херктерент, — тут же много где подробные схемы висят. Было не прочитать?

— У нас часто на самом деле совсем не то, что на схеме. Хотелось спросить...

Глазки у Актинии, как и у сестрёнки весьма выразительные... Она что, уже обэридиться успела? Хотя нет, это у Марины мозги работать начинают в правильном направлении в смысле оценок поступков Актинии. Любая мысль про разноглазую начинает действовать как магнит поднесённый к компасу, направляя стрелку, то есть мысли, не в ту сторону.

Мелкой не хочется, чтобы её прогоняли. Навязать своё общество никому не удалось, да и многие тут имеют представление, что за живность эта Актиния. Не хочется одной где-то сидеть, одиночеством наслаждаться — не всем дано. Утешать Марина не умеет, но и просто из вредности Актинию прогонять нет особого желания. Самой подобное испытывать приходилось. Пусть и вдали от этих стен, но в не менее роскошной обстановке.

— Хочешь сходить?

Торопливые кивки в ответ. Сама Марина ничего ещё не решила. Ничего, требующего её непосредственного участия в обозримой перспективе не предвидеться. Рация в полном порядке, так что, при необходимости, её найдут быстро.

— Ты стрелять-то умеешь?

— Только из винтовки, — стрельнула и тут же глазки опустила. Понуро добавляет: — малокалиберной.

— Ладно, пошли. Там много чего есть.

Где-то этот ультразвуковой визг Марина уже слышала.

Актиния круги вокруг наматывает. Херктерент специально никуда не спешит. Не то, чтобы девочку изводит, случай неподходящий, чтобы быстро бегать.

— Сразу предупреждаю, я много чего умею хорошо делать, но при этом крайне плохо умею объяснять.

Очевидно, пропущено мимо ушей, так как мозг Актинии занят гораздо более животрепещущим вопросом.

— Там штурмовые пистолеты есть?

— Конечно. У меня даже свой собственный имеется.

— Дашь пострелять?

— Ты в руках не удержишь.

— Я не из твоего, я из общих хотела.

— Они по конструкции одинаковые. Мой ещё и легче в руках удержать, ибо индивидуальная сборка.

— У тебя, кроме крабового, другие ножи ещё есть? — у самой Актинии крабовый нож болтается на шее. Да и вопрос так себе, двое ножен Марины крайне сложно не заметить.

'Вот неуёмное существо', — раздражённо думает Марина, — 'Талант у меня всё время с такими связываться'.

Вместо ответа выхватывает клинок из поясных ножен. Чуть ли не к носу Актинии подносит.

Та склонив голову набок, разглядывает узорчатую сталь. 'Сталь Дины' не особенная редкость, но клинки из неё из разряда недешёвых.

Читает вслух:

— 'Мариночке в день восьмилетия'... ЕИВ подарил?

— Нет. Сордар.

— Ух ты! Здорово! Его тут все любят. Для тебя тогда это, наверное, совсем как меч было?

— У меня хватало детских клинков. Этот — личное оружие. Улавливаешь разницу?

— Прекрасно, — кивает девочка.

Так, за разговорами не заметили, как до стрельбища дошли. Марина первым делом, осведомилась, кто из гостей тут был. Ожидаемо, никто. Актиния тоже довольна. Очевидно, нашла себе прекрасный повод для хвастовства.

Впрочем, дальше от хвастовства уже Марина не удерживается, всадив 'десятку в десятку'. Актиния только рот изумлённо разевает, разглядывая изрешечённую мишень.

Сама она стрелять из штурмового всё-таки смогла, естественно, никуда не попав. С малокалиберным получилось гораздо лучше.

— В школе занимаешься?

— Да. Время сейчас такое — стрелять всем надо уметь, — Актиния важно повторяет чью-то фразу. — Ты так здорово стреляешь!

— Если Еггты, по одной из версий, изобрели огнестрельное оружие, то для меня просто глупо не уметь им пользоваться.

— Здесь и стрелковые состязания проходят.

Марина тяжко вздыхает.

— Не намекай, всё равно не буду участвовать. Мне хватает местных, да школьных наград для осознания чувства собственной значимости.

Актиния хихикает в кулачок:

— Сестра говорила, ты очень хвастливая.

— Я с ней, вроде, ни в чём не состязалась.

— Почему? Говорила, в прошлом году ты стреляла по бутылочкам. Правда, не с моей сестрой, но она всё видела.

'М-да, знатно я тогда в том году перебрала. Что ещё из моих похождений всплыть может'.

— У тебя тогда штурмовой пистолет и был, — Актиния заявляет так уверенно, будто Марину тогда видела.

'Кажется, у её сестрёнки слишком хорошая наблюдательность. Впрочем, обвинять особо некого, сама до всего, происходившего тогда, додумалась'.

— И много кому она об этом рассказывала?

— Только мне.

'Остальные всё и сами видели. Если учесть высокую болтливость местных девчонок, то о моих похождениях знает пол-острова. Впрочем, какой смысл это всё скрывать?'

Хотя, если происходит что-то непонятное, в мишень пострелять — не самое плохое лекарство. Тем более, тут есть и поднимающиеся, и движущиеся мишени.

— Актиния, ты из пулемёта пострелять не хочешь?

— Настоящего?

— Ты здесь видишь что-либо игрушечное?

— Станкового?

— Тебе какую модель?

— Ту, из какой ты грозилась с рук стрелять.

— Обойдёшься — спектакль для одного зрителя — слишком жирно будет.

Актиния даже не обиделась. Сама поняла — слишком многого запросила.

— 'Шестёрки' будут на станках. Могу тебя обрадовать — в боеприпасах мы не ограничены.

— А поджечь бронебойно-зажигательным можно будет что-нибудь?

Опасный блеск глаз Актинии Марине не слишком нравится. Кажется, кровожадность мелкой недооценена. Впрочем, она явно не превосходит запас того же самого качества у Марины. Актиния только названия боеприпасов выучила, в маркировке патронов она, похоже не разбирается, иначе бы употребила куда более распространённое название 'красноголовый'. Ладно хоть про огнемёты не спросила, они проходят по категории запрещённого для выдачи Марине оружия.

Собственно, когда за тобой наблюдают с немым восторгом — довольно приятное ощущение. Проклятая мирренами 'Лесопилка Саргона', если так можно выразиться, росла вместе с Мариной. Она видела опытные образцы, стреляла из первых серийных. В общем-то, она ещё до школы прекрасно умела обращаться с 'шестёркой'

Ловкость Марины на Актинию производит громадное впечатление. А уж когда дело до стрельбы доходит... Тем более, пулемёты на станках ещё и оптическими прицелами оснащены.

Последовавшие просьбы были вполне ожидаемы.

— А из пушки автоматической пострелять можно?

— Слишком много сладкого — вредно, — хмыкает Марина Знаем мы таких юных разрушительниц. Сами были такими.

Актиния совсем по-детски дуется. Обиженно сообщает:

— В артиллерийском парке по учебным пушкам лазать разрешают.