— С того момента, как занятия кончились, и чуть ли не до текущего момента вы всё время вместе. Хоть где-то были отдельно одна от другой? Ну, как в прошлом году ты её поджидала... Совсем, как любящая мамочка...

— Маришка! — Софи шипит по-настоящему угрожающе. — Действительно стукну. Как в тот раз, когда еле растащили.

Марина примирительно вскидывает ладони:

— Я тоже не в настроении драться. Хотя такой обеспокоенной я тебя давно не видела, притом, что у Хейс всё тогда прошло весело.

— Я о ней действительно беспокоилась... Мы обе потом решили, что тем летом всё и началось. Чувства в смысле, зимой только перешло всё... В следующую фазу.

— Так ты не ответила: вы хоть где-то бываете поодиночке? Ведь даже на самолёте вместе были.

— Ох уж эта современная техника, — вздыхает Софи, — нигде от неё не скрыться.

— Всего-то один раз надо было тумблером щёлкнуть, чтобы узнать, кто на самолёте.

— Прекрасно полетали! — от степени двусмысленности в словах Софи буквально зубы сводит. Марина демонстративно зевает, прикрыв рот ладонью:

— Ладно, лучше не буду вспоминать, что сама отказалась от возможности с Эр покувыркаться, — усмехается Марина

— У неё это было бы от скуки, у тебя, в общем-то тоже.

— Какой тонкий знаток высоких девичьих чувств!

— Да уж всяко лучший, чем ты, — откровенно дуется Софи, — Ты не стала тогда с разноглазой играть, и правильно сделала. Вам обеим в результате стало бы только хуже.

— Пока стало хуже только Эриде, и причина в этом не я.

— Который раз уже это обсуждаем! Я не люблю разноглазую. Что ей от этого плохо — ничего не могу сделать. Выдумала себе нечто особенное. Рук-ног и сисек у нас по две, голова одна. Пусть переключиться попробует.

— Сама прекрасно знаешь ответ. Она слишком особенная, таких заклинивает на либо совершенно неподходящих для них людей, значительно уступающих им по уровню развитию, но зато, с отменной физической привлекательностью. Либо на людей, ещё более особенных, нежели она сама. То есть, на какие-либо аналоги тебя.

Песчаные змейки её совершенно не привлекают. Узнавала уже. Эшбадовки по складу к ней ближе.

— Где она со змейками познакомится успела?

— Можно подумать, меня и Смерти для составления мнения мало?

Софи гордо отворачивается, поняв, что сказала глупость.

— Жаль, разноглазая не слишком хороша в высшей математике.

— Это здесь причём? — недоумевает Марина.

Софи скрещивает руки на груди:

— Она ухитрилась превратить свою жизнь в математическую задачу из числа великих, то есть, на первый и даже двадцать первый взгляд не имеющую решения. Перевела бы всё это в язык цифр и формул, да попыталась решить. Это только кажется, что решения не существует. Но оно есть. Люди крайне редко строят совсем уж безвыходные лабиринты.

— Только не такие, как разноглазая. Они в таких местах обычно живут. Из одного выберутся — тут же принимаются сооружать другой, куда запутаннее предыдущего. К сожалению для всех, она не настолько сильна в абстрактном. Себя и ситуацию вокруг неё в виде цифр представить не в состоянии.

— Она крайне нетривиально мыслит. Могла бы попытаться найти решение...

— Что будет, если разноглазая решение найдёт, а тебе оно не понравится?

Софи задумчиво принимается разглядывать верхушки деревьев.

Марина видит изменившийся взгляд сестры. В глазах не лёд, там самая настоящая смерть. Чуть слышно цедит сквозь зубы.

— Вон там, на дереве, кто-то сидит, — показывает глазами, где именно, одновременно делая микроскопический шажок в сторону рации. С того направления они просматриваются замечательно.

Рука Марины тоже ползёт к рации на бедре. Одновременно взгляд смещается в указанном направлении. Сестрёнке не показалось, там кто-то есть... Но, вроде бы, знакомый. Ну, точно!

Рука Софи уже коснулась корпуса рации.

— Вьюнок! — гаркнула Марина во всю силу лёгких, тыча пальцем вверх — Слезай оттуда немедленно! Вон ты где!

— Я думала, меня не видно, — доносится из-за ветвей.

— Напугала, дура мелкая! — цедит сквозь зубы Софи.

Вскоре Вьюнок предстаёт перед ними. Босая, почти в своём естественном виде, только вся зелёной и коричневой краской разукрашенная, кажется, сажа так же использовалась и с налепленными тут и там листочками. На голове — венок из травы, явно сплетённый с маскировочными целями. Да и в волосы напихано листвы всякой.

— Ну и хрюшка! — нервно бросает Софи.

— Неправда! — сообщает девочка. — Свиньи по деревьям лазать не умеют.

— Рыбы умеют ещё хуже, — смеётся Марина. — Но у тебя неплохо получается.

Софи за голову хватается.

— Мало мне одной Дины. Теперь ещё вторая появилась.

— Третья, — ухмыляется во весь рот Марина. — Ещё Актиния есть.

— Рехнусь я тут с вами!

— А это больно — рехнутся? — опускает глаза девочка.

— Скоро узнаешь, — мстительно сообщает Софи. — Немедленно мыться!

Девочка собирается сбежать.

— Нет. Не туда, — Софи ловко хватает малявку за руку. — Здесь вымоешься!

— Я не знаю, куда идти.

— Не бойся, отведу!

Решительно тащит девочку за собой. Марина, давясь от смеха, плетётся следом.

— Я не маленькая, чтобы меня мыли!

— Нагленькая ты! Сама вымоешься!

— Одежды нет.

— Принесут!

Габариты и роскошь ванной комнаты решительно противоречат маленькой чумазой девочке, та даже съёжилась, подавленная размерами.

Сдёрнув с Вьюнка венок, Софи направляется к двери.

— Больно! — доносится вслед.

— На водные процедуры у тебя час! Не успеешь — домывать тебя придут местные пожарные. С брандспойта и огнетушителя!

— Часов нет!

— Прямо над дверью! Время пошло!

Софи захлопывает дверь. Поперёк кресла лежит и стонет от смеха Марина.

— Хватит ли ей времени?

Вместо ответа Марина вертит у себя перед носом водонепроницаемые часы. Смеясь ещё больше, сообщает:

— Софи, не забыла, откуда она? Чуть ли не первое, чему в таких заведениях учат детей — умению быстро приводить себя в порядок. Хватит нескольких минут, потом будет просто плескаться.

— Я не мелочна, раньше, чем сказала, дверь не открою...

Софи прислушивается, навострив уши в прямом смысле слова, прислушиваясь к чуть слышным звукам льющейся воды.

— Не утонет?

— Вообще-то, у них ванны аналогичной конструкции. Только площадь помещения отличается.

Писк рации. Софи недоуменно озирается по сторонам. Она же помнит, оставила прибор снаружи.

— Я прихватила, — сообщает Марина, — на столике лежит. Ответь.

Софи щёлкает тумблером. Выслушав, что-то буркает. Отключив бросает рацию на стол.

— Хейс. Спрашивала, не видела я Вьюнка. Ещё сказала, если увижу — чтобы прогнала её в душ.

Марина уже на полу от смеха корчится. Софи рядом, замахивается ногой.

Херктерент резко откатывается в сторону. Резко вскакивает в полный рост, рука на ножнах.

Софи стоит спокойно. Даже руки сплела.

— Не выношу, когда надо мной смеются. Неважно кто. Я больше не маленькая.

Марина саркастически вздыхает:

— Тяжко жить с таким-то чувством юмора. Кстати, ручки-то помыть не хочешь? Испачкалась о Вьюнка.

Софи вертит ладонь перед глазами. Чуть морщит носик:

— Обычная сажа, да краска для тела, она следов почти не оставляет. Всего этого на территории сейчас — плюнуть негде.

— А я уж надеялась, что она твои краски распотрошила. Хотя, о чём это я? Они наверное, до сих пор нераспакованные лежат.

Марина ожидала, что Софи в ванну пойдёт, но Софи направляется в другую сторону. Бросает на ходу:

— Эта спальня на двоих, ванн, соответственно, тоже две. Вместе плескаться любят не все.

— А ты как предпочитаешь?

— Не твоё дело, — доносится из-за двери.

Вернувшись Софи снова прислушивается.

— Эй, Вьюнок, как ты там?

— Хорошо! — доносится приглушённый голосок. — Вода только горячая!

— Поищи холодные краны!

Доносится взвизг и вопль:

— Нашла!

— Она не обварится? — настораживается Марина.

— Только если будет очень стараться! — усмехается Софи. — В этом помещении терморегулятора нет. Вода оптимальной температуры.

— Посмотрим! — буркает Марина.

— Если не забыла, эта дверь не запирается.

— Если что, я не очень помню, как оказывать первую помощь при ожогах кипятком.

— Тебе напомнить, через сколько должны прибыть медики, если потребуются?

Тем временем Вьюнок появляется. Личико красное, чуть пар не валит. Голову догадалась полотенцем замотать. Халат нашла. Вот только рассчитан он на человека с габаритами Хейс. Полы халата сойдут за полноценный южный шлейф. Хвостиков горностаев только не хватает.

— Отмылась, хрюшка? — осведомляется Софи. — Да от тебя прикуривать можно!

— Не-а! — сообщает девочка, — Мне нельзя ещё курить.

— То ты не пробовала, — усмехается Марина.

— Но мне нельзя!

— Сестра, хватит ребёнка смущать, — в голосе Софи лязгает металл. — А ты, чудо, давай-ка объясняй, чего это ты так вымазалась?

— Это маскировка была! Так незаметнее.

Софи вертит на запястье венок:

— Ты знаешь, я догадалась, но всё равно увидела. Плоховато ты спряталась. И даже, кажется я поняла, что ты следила именно за мной. Зачем тебе это понадобилось?

— Тебя почти не видно. А ты принцесса. Интересно, как ты живёшь. Ну и чем занимаешься.

Софи вскидывает ладонь.

— Что ты видела, я не хочу знать. И другим этого не советую рассказывать.

— Я только сегодня туда забралась. Ты всё время одна была, пока Марина не пришла. Вчера в бинокль ничего было не видно.

Марина в кулак хихикает.

Вьюнок чуть не падает, запутавшись в полах одеяния.

Обиженно смотрит на Софи.

— Ты обещала одеться принести.

— Как я уже сказала, ты весьма нагленькая, — смеётся Софи, направляясь к телефону.

— Слышь, Вьюнок, — посмеивается Марина, — когда ты назад поедешь, я с тобой начальству вашему благодарственное письмо отправлю. С благодарностью за твое блестящее воспитание.

— Обойдутся они, — дуется девочка, — я сама воспитываюсь.

— Так не делать ничего? — наклоняется вперёд Марина.

— Почему? Можешь сделать, им приятно будет.

Софи уже вернулась, стоит, хихикает. Марина кулак ей показывает так, чтобы Вьюнок не видела.

Девочка сообщает всем, готовым слушать:

— Принцесса к себе позвала, а сама взяла и куда-то делась. Вот и захотелось за самой настоящей из оставшихся последить. Тем более, её, то есть тебя, почти не видно.

Софи наклоняется к девочке. Неожиданно резко кладёт руки на плечи. Вьюнок пытается вырваться. Безуспешно!

— Ты знаешь, за излишнее любопытство могут оторвать не только ухи, но и вовсе голову?

Сдвигает руки к шее.

Марина вскакивает.

— Сонька! Ты что рехнулась, так детей пугать?

Софи, смеясь, отпускает руки.

Вьюнок, отскочив в сторону, показывает язык:

— Я совсем-совсем не испугалась!

— У тебя тоже плохо с пониманием шуток.

Софи прислушивается.

— Так! Беги и одевайся. Уже всё принесли.

Вьюнок убегает, сбросив халат. На бегу бросает.

— Ой, а у тебя правда уши шевелятся!

Марина задумчиво смотрит ей вслед.

— Что, совсем на нежненькое потянуло? — злобно скалится Софи.

— Нет, — Марина показывает кулак. — Смотрю, не слишком ли она худая. Проверки ничего не выявили, но знаешь ли, я подозрительна.

Софи в сторону Вьюнка посмотрела и головой покачала:

— Тут можешь не беспокоится. Скажу, исходя из моих знаний анатомии — это особенность телосложения такая. Слишком активная. Что ни съест — всё в энергию переводит. Да и припомни, Динка почти такая же, а уж она-то на недоедание никогда не жаловалась.

— У них все женщины худые, — сомневается Марина.

— Я тебе медосмотр поминала? У неё — нижняя граница веса, допустимого в её возрасте при её росте.

— Тебя это так взволновало?

— Я говорила, вроде, что меня заинтересовало. Проверили и всё остальное. Их доклад и моё знания анатомии говорят об одном — с недостатком питания Вьюнок не сталкивалась. А синяков в её возрасте у тебя было гораздо больше.

— У 'Загородного' деревья ниже. Гораздо, — зачем-то трёт копчик Марина.

— Нахлынули воспоминания? — мило улыбается Софи.

— А в глаз?

Вьюнок возвращается. Сразу же вертится кругом, мол 'посмотрите, какая я'. Посмотреть есть на что. Чувство стиля гораздо хуже, чем у той же Рэды. Пожалуй, не дотягивает даже до Динкиного.

Разумеется, принесли всё лёгкое и летнее. Но принесли именно всё, включая крайне причудливые образцы шляпки почти двухметрового диаметра и сандалии под старину с завязками почти до бедра. Оба упомянутых предмета сейчас на Вьюнке. Мягко говоря, не особо гармонируют друг с другом. Всё остальное — самых ярких и несочетаемых цветов, причём никакой жадности не проявлено, всего надето по одной вещи. Правда, зачем ей чёрные кружевные перчатки понадобились? Очевидно, одежду принёс кто-то из следящих за гардеробом Эр. Впрочем, у неё самой такого убойного сочетания не получилось.

— Шляпка-то тебе зачем?

— А что, нельзя? — Вьюнок берётся за поля.

— Носи, раз надела, — усмехается Софи, — только в дверях не застрянь. Только зачем такая тебе понадобилась?

— Так от солнца же, — сообщает мелкая, — Это куда потом надо отдать будет?

Марина и Софи недоуменно переглядываются.

— Никуда. Это твоё теперь.

Верещит так, что чуть стёкла не вылетели.

— Что с ней? — цедит Софи сквозь зубы. — Это даже не особенно дорогое.

— У таких как она, крайне мало личных вещей, — так же отвечает Марина, — особенно, таких необычных.

Способность соображать к Вьюнку возвращается не сразу.

Как-то недоверчиво разглядывает саму себя. Чуть слышно шепчет:

— Так это всё теперь совсем-совсем моё?

— Ну да, — кивает Софи, — только не надо верещать больше. Я не люблю, когда шумят.

— А что мне за это всё сделать надо будет? — мозги у Вьюнка работают лучше, чем кажется. Щедрость — не самое распространённое чувство. Да и разноглазый фактор не стоит недооценивать. Вьюнок насторожена и слегка напугана. В наше время лучше недоверчивой быть. Девочке — фактической сироте — в особенности.

Марина и Софи снова переглядываются. В некоторых вопросах они почти могут читать мысли друг друга.

— Делать ничего не надо. Это подарок. Сама знать должна — взамен ничего не требуется, — самой себе Софи кажется убедительной, но девочка по прежнему насторожена.

— Часто хотят за подарок чего-то взамен.

— Это к нам не относится. Подарок от нас — всегда только подарок. В крайнем случае можешь хвастаться, что от нас эти вещи получила.

Кулачок церемониально к груди прижат, головка склонена.

— Благодарю, Вас, Ваше или Ваши, не знаю как правильно, высочества.

— Софи и Марина, — хмыкает Младшая Херктерент, — так будет правильнее всего.

— Ваши Высочества, Софи и Марина, — повторяет девочка.