Младшая Ягр ещё и Динкиной сестрице ухитрилась мозги до какой-то степени поставить на место.
Пантера не изменилась совершенно — впрочем, она в таком возрасте, когда хорошо следящие за собой женщины внешне не меняются десятилетиями.
— Привет, Марина,-окидывает с ног до головы профессиональным взглядом. — Повзрослела, я смотрю.
— Есть такое,-глупо очевидное отрицать, в прошлогодний наряд с трудом помещается.
— В каталогах что подобрала, или на месте осмотреться желаешь? Понравится кому хочешь?
— Самой себе, прежде всего. Знаешь, меня тоже стало волновать, как я в глазах других людей выгляжу.
— Лучше поздно, чем никогда,-кивает Пантера.
— Ничего из прошлых похождений я повторять не собираюсь. Но и одной из толпы быть тоже не хочется.
— Я понимаю, — снова кивает Младшая Ягр, — Знала, что ты приедешь, поэтому разработала кое-что с расчётом именно на тебя. Посмотришь?
— Конечно. Только чуть попозже. Знаешь ли...
— Знаю. Тебе просто поболтать со мной хочется. В твоём возрасте есть потребность во взрослых друзьях, а как у тебя с этим — я прекрасно знаю.
— Ты Кэрдин давно видела?
— Летом ещё.
— Это притом, что её официальный кабинет отсюда меньше, чем в двух километрах.
— Как раз там она забыла, когда в последний раз была, — усмехается Пантера.
— Откуда ты знаешь?
— Сама мне так сказала, когда, так же как и ты, напомнила ей про расстояние.
Марина хмыкает.
— Как она?
— Врать не буду. Блеск уже слегка не тот.
— Её не ранили? — настораживается Марина.
— Мне не сообщали.
Связаться с Кэрдин Марина в состоянии. Но ничего важного не происходило, а просто поговорить — руки не доходили. Марина не настолько нагла, чтобы отвлекать занятого человека. Подпись Кэрдин во всех публикуемых решениях ставки стоит на прежнем месте.
— Особо волноваться, думаю, не стоит. Её представители недавно забрали у меня большой заказ,-добавляет Пантера, когда пауза слишком уж затягивается.
— Много у тебя наших уже побывало?
— Ты — шестая, кто пришла лично, плюс семь заказов по каталогам. У меня самое веселье начинается со второй половины одиннадцатого месяца. Все как с цепи срываются, ваши-то ещё ничего, а вот столичные...
— Угу... Особенно одна, нам с тобой слишком хорошо известная, — не удерживается от мелкой колкости в адрес императрицы принцесса.
— Вообще-то, я двоих таких знаю, — пожимает плечами всё понимающая Ягр, — И ни к одной ни малейших претензий не имею. Старшая из них должна появиться здесь через пять дней. Она в определённых вопросах -точна, как морской хронометр.
— Угу. Слишком даже на часы похожа временами, только на водяные. Всё водичка кап да кап...
— Давай-ка закончу — и прямо тебе на мозги,-чуть усмехается Пантера,-Сейчас ещё скажешь, и у второй такая способность имеется, но могу тебя заверить — у тебя с этим тоже полный порядок.
— Не зря говорят, что ты умная. Как ты вообще весь этот змеятник выносишь?
— Человек — животное с крайне высокими адаптационными способностями к любым агрессивным средам. Проще говоря — привыкла.
Присматривается к Марине.
— Тебе по-прежнему, кроме разноглазого чуда, разговаривать не с кем. Так и не завела себе новых друзей. Хотя, те девочки мне казались неплохими..
— Ты сама заметила — я приехала поговорить именно с тобой.
— В твоём возрасте сверстников ценят куда больше, чем старух, — невесело усмехается Пантера.
— Ты не старая.
— Марин, ты прекрасно знаешь, сколько мне лет. Я Её Величества старше.
— Возраст определяется не записью в документах.
— Скажи это кто другой — сочла бы не очень умным кокетством.
— Но это я сказала.
— Потому и не сочла. Мне про тебя с самого раннего возраста говорили, насколько ты себе на уме.
— С трудом верю, будто тебе про меня рассказывали.
— Представь себе. Она старательно изображала, как у неё всё чудесно, и какие дети замечательные. Кто-то верил, или делал вид, я — нет.
— Но никак этого не демонстрировала, — дуется от старой детской обиды Марина, — Помню, как вы болтали, словно лучшие подруги.
— Быть вежливой — совсем ничего не стоит. Тем более, она не видела во мне тени сестры, как до сих пор видят очень и очень многие.
— Как ты вообще почуяла, что у нас сильный разлад? Хотя, дай-ка сама угадаю: Кэрдин.
— Нет, не она. Дело только в моей интуиции. Сама знаешь, я родилась в на двести процентах династическом браке, и очень хорошо ещё в раннем детстве научилась видеть, когда люди врут. Причём, чем искреннее, тем для меня заметнее. Её Величество — просто иллюстрация к этому умению.
— Тебе хвасталась, а со мной даже не разговаривала.
— Умела убедительной быть, было время, когда я на тебя её глазами смотрела. Лень было мозги грузить лишней информацией, тем более, на тот момент для меня ты была абсолютно бесполезной.
— Не думала раньше, что буду стремиться сюда.
— По древнему праву мой дом всегда открыт для любого Чёрного Еггта.
Марина хихикает.
— Что смешного?
— Представила Кэретту у тебя в гостях.
— Чудеса только в сказках бывают.
— А говоришь: 'древнее право, да древнее право'.
— Я бы вот ещё раз увидеть тебя у себя дома совсем бы не отказалась, — Марина чувствует, это не форма вежливости, а самое обычное приглашение. Будто у Еггты и Ягр что-то может быть просто.
— Никогда об этом не думала. Ты бываешь очень нужна, временами просто незаменима, но искать я тебя всегда буду начинать именно отсюда. Слишком уж 'Дворец' у меня с тобой ассоциируется.
— Причём здесь какое-либо право? Ладно, выражусь тобой любимой армейской терминологией. Здесь — мой штаб. Я тут не живу. Любимые места в городе у меня другие, и именно там я принимаю нравящихся мне людей. Сюда же может прийти кто угодно.
— Так иных и с лестницы можно спустить, — кровожадно улыбается Марина.
— Тут на охрану не зря столько денег тратят. Достойные ускоренного спуска до меня просто не доходят. Ты же, да и все остальные 'сордаровки' совсем по другой категории проходите.
— Сказала бы я...
— Могу даже угадать про что: мой дремлющий материнский инстинкт, что я трачу далеко не самым лучшим образом. Так?
Марина делает вид, что каменный пол изучает.
— Вижу, угадала. Но я могу себе позволить маленькие слабости в отношении других людей. Представляешь, мне нравится, когда кто-то благодаря мне бывает счастлив.
Вздумаешь сказать, что-то вроде 'ты — разоришься', забуду, что ты Еггт, а я Ягр, и попросту стукну.
— Нет не скажу, скажу, ты похожа сейчас не на Пантеру, а на, а на... На курицу-наседку с цыплятами, вот на кого ты сейчас похожа, — выпаливает Марина, на всякий случай, отодвигаясь подальше.
Красная Кошка весело смеётся.
— Курица. С цыплятами. Придумаешь же. Только ты позабыла, при таком раскладе, один из цыплят это как раз ты, Маленькая Еггта.
Теперь уже Марина не сразу соображает, чем стоит ответить. Ибо Пантера, как ни странно, права, а у Марины плохо получается, над правдой смеяться.
— Ты точно сестра Кэрдин. Причём твой отец плохо в своей родословной рылся, у него точно была примесь крови Истинных Ягров. Он не только по браку, но и где-то по крови Ягром был.
— С тобой зачастую не поймёшь, похвалила ты или обругала?
Марина делает театральный поклон.
— Стараюсь. Сама же заметила, я Еггта, а значит, змеюга ещё та.
— Змейка ты ещё. Причём, как бы не до первой линьки.
— Теперь, про тебя уже не поймёшь, это ругань, или похвальба?
Пантера только усмехается в ответ.
— Слушай, ты в детстве с Кэрдин так же перелаивалась? — Марина старается перевести разговор на что-то другое.
— Нет. Не забывай, она меня намного старше. Когда совсем маленькая была, я даже сомневалась, кто именно мне мама. Несколько раз её так звала.
— То-то она детей до сих пор страшно не любит.
— Кто бы говорил...
— Добавлю, страшно не любит, за некоторыми исключениями.
Пантера хмыкает в точности, как Марина.
— Ты, помнится, тоже готова была Кэр чуть ли не матерью считать, — зачем-то уточняет Красная Кошка.
— И сейчас от тогдашних слов не отказываюсь, — с вызовом бросает Марина, — Сама знаешь, в отношении меня, она как-то раз глянула точно в цель, в то время как мать смотрела совершенно в другую сторону. Такие вещи людям не забывают. Сама же знаешь, благодаря именно ей я могу вот тут стоять и болтать с тобой, а не пускать слюни в комнате с мягкими стенами.
— Вот про это мне она рассказывала. Признаю, такой злой я сестру ни до, ни после никогда не видела. Причём у неё ещё личное разрешение Императора было всё мне рассказать.
— Кому-то всего-навсего надо было всего лишь внимательнее слушать, что покойная жена верного соратника говорила. Да и он сам, если на то пошло. Но вот не слушали.
— Ты ведь почти не помнишь тех событий, Марина.
— Зато Кэрдин знаю всю жизнь. Ведь если бы она тогда пошла по левой галерее — шанс был, её машина именно там стояла, но ей по парку немного пройтись захотелось. Если бы она по правой не пошла... То, понимаешь, сейчас бы меня как личности просто не существовало. Свели бы с ума с гарантией. Методы этого направления хромали на все тридцать четыре лапы. Под запретом из-за меня оказались, врачи-вредители, мать их. А всё из-за наблюдательности Кэрдин. Я никому, и ничего не забываю. Так уж вышло — мне не два, а три человека подарили жизнь. И третий — как раз твоя сестра.
— Знала, что ты о ней высокого мнения. Не знала, что настолько.
— Кэретта всю жизнь злится, что я с Кэрдин дружу. Я для неё в гораздо большей степени дочь Ягр, нежели собственная. Но тут винить некого, кроме себя самой.
— Вы же вроде бы помирились?
— Откуда ты знаешь?
— Софи рассказала, она по-прежнему мой куда более частый гость, нежели ты.
— Не то, чтобы отношения такими распрекрасными стали, но в такое время плохой мир лучше хорошей войны. Сама же видишь, когда мне со взрослым человеком поговорить понадобилось, я к тебе поехала, а не к ней.
— Польщена. Хотя и грустно маленько, что я для тебя временами значу больше родной матери.
— Она сама этого добилась, — задирает голову Еггта, — Все усилия для этого прикладывала. А ты уже не однажды оказывалась очень нужной.
— С другом поссорилась?
— Откуда ты...
— Ниоткуда. Просто догадалась. Значит, поссорилась.
— Есть такое. Он слишком пёс в хорошем смысле слова. Впрочем, и кобель тоже ещё тот.
— Верность в наши времена дорогого стоит.
— Если мне верность в чистом виде будет нужна, я собаку заведу. У людей качеств должно быть побольше.
— То есть, что друг может быть сильно ниже тебя по социальному статусу твое высочество не волнует?
— Кто у моей матери отцом был, только бабка и знает, а она чуть ли не про инопланетянина версию выдаёт. Сама Кэретта над этим хихикает — когда не кроет её такими словами, что Сордар позавидует. Но ты права, социальный статус друзей меня совершенно не волнует. Сама же знаешь, Чёрную Змею вообще на обочине дороги нашли, а вашу прародительницу — в сожжённой деревне.
— Кем была мать легендарной Осени, потом всё-таки выяснилось. И это только твоя версия, будто во мне есть частица её крови.
— Я не мирренка, мне до лампочки, что ты желтая да узкоглазая. Подозревают же, Чёрная Змея и младшая дочь потому и были смуглыми, что кто-то из их предков и вовсе чёрным был.
— Я в маму удалась, — почему-то усмехается Пантера, — если твоя версия верна, то получается, во мне не две, а три расы смешаны.
— У нас никогда не было ничего похожего на южные расовые законы.
— Очень давно, в начальной школе, не все верили, что я настоящая Ягр. Детишки бывают весьма злобными. Узкоглазой да желтой меня дразнили.
— Извини. Я ничего такого не имела в виду.
— Я знаю. Хотя эти слова и описывают реальность, мне они неприятны. Слишком неприятные воспоминания о детстве.
— Желтая раса — вполне себе научный термин.
— В отношении себя я предпочитаю, когда используют термин другого мира — монголоид. Благо, там в мировой истории эта раса засветилась куда серьёзнее, чем здесь. У них в исторические времена целых три настоящие Империи получились. Две и сейчас целы.
— Одна полиняла почти до бесцветности, в другой — самая настоящая республика. Притом сразу две.
— Как раз этот народ придумал местный аналог проклятья про войны Верховных.
— Мудрый народ. Поумнее предков отца, — недовольно бурчит Марина.
— Знаешь, чего я больше всего боюсь? Новые войны верховных увидеть. Наше общество медленно, но с убойной уверенностью движется именно в этом направлении.
— Пока там не кончится, — Марина машет рукой в сторону юга, — здесь ничего не начнётся.
— Одно вполне может перерасти в другое. С прошлыми воевавшими поколениями была масса сложностей. А уже сейчас число мобилизованных больше, чем в ту войну было.
— Этой войны ещё и на мой с Сонькиным век хватит.
— Почему у Еггтов испокон веков шило в одном месте?
— Без этого шила у нас просто не было бы страны. Пусть нас до сих пор обвиняют в том, что мы развязали Войны Верховных— но эти войны пересоздали Империю. Старая не смогла бы разнести храатов. Нас бы тут без этих войн просто не стояло бы.
— В разгроме высокодуховного государства вас тоже любят обвинять.
— Ага, мирренизированные всякие, что даже тому же божку втихаря молятся. Будто лоб от стуканья об пол не болит.
— Кэрдин ожерелье в реставрацию отдала. Говорит, к Дню Победы готовит.
— Пусть доживёт сперва. Как и все мы.
— Как и все мы, — зачем-то повторяет Пантера.
— Ты как и в позапрошлый раз, шубу тоже подобрала?-соскальзывает Марина с не слишком приятной темы.
— Разумеется. Сама же помнишь, для таких мероприятий у меня всё полным комплектом идёт. С шубкой в этом году возни чуть меньше, чем в прошлом.
— С чего это вдруг?
— Большинство профессиональных охотников сейчас по двуногой дичи палят. Оставшиеся стали меньше хищничать, отстреливают более качественную дичь. Тем более, с мехами у нас откровенное затоваривание — южный канал сбыта почти полностью перекрыт, а туда, бывало, до семидесяти процентов уходило. Так как общий объём промысла снизился, то большинство пушных зверей уже восстановили свою численность.
— Зачем им это вообще надо было? У них же только на самом дальнем юге есть местности, где нашим летом, тамошней зимой раз в несколько лет бывает такая погода, что можно шубу надеть.
— Марин, я думала, ты прекрасно знаешь, что значит 'статусная вещь', — качает головой Пантера.
— Ага, конечно, знаю, только у нас это в большей степени на золото и камни распространяется. Меха чаще носят потому что холодно. Хотя и мотивы хвастовства распространены...
— Тогда, сама понимаешь, тебе без лучших мехов появляться просто нельзя. Положение обязывает.
— И не говори. Если бы взглядом можно было поджечь, то в позапрошлом году меня не факт, что вылечили бы от сильнейших ожогов.
— Спасибо. Я старалась, хотя и многое тогда делалось влёт.
