— И ещё один единорожий череп, тобой подаренный, висит там, где мы хорошо посидели. Получается, когда-то их у тебя было три. Кто-то мне говорил, будто ничего заслуживающего внимания от китообразных у него дома нет, всё интересное, якобы, в Резиденции хранится. А тут вон сколько. И не стыдно младшую сестру обманывать?

Сордар усмехается:

— Я никогда тебе, Марина, не врал. И в этот раз правду сказал. Что у тебя запас любопытства снизился, я то-тут причём?

— Ты о чём?

— Сунула бы носик в хранилище — нашла бы, там ещё пять черепов с двумя бивнями лежит. Эти два, и тот третий — худшие, притом самые мелкие. Кстати, правильное название — совсем не кит-единорог.

— А какое?

— Трупный кит. Так зовётся за цвет шкуры. С биологической точки зрения именно это название верное. Его даже на юге грэдским словом называют, объединив два слова в одно.

— Китотруп или трупнокит? — с акцентом произносит Марина.

— Трупнокит, — Сордар ухитряется сказать и по-грэдски, и по-мирренски одновременно.

— Ничего удивительного, что они это слово приняли, тварюшка-то строго северная, от их вод далеко водится. Ни малейшего значения для них не имеет. Съедобная хоть?

— Да. Ведётся промышленная добыча.

— Тогда понятно, откуда у тебя столько черепов. Так дальше пойдёт, от этих трупных только черепа и останутся. Кстати, не знаешь, они на рог рыбу насаживают?

— Столетия их бьём, и так и не разобрались, как они охотятся. Только по содержимому желудков и судим о характере их добычи. Некоторые учёные считают, рог вообще не для охоты, а орган, помогающий ориентироваться в мутной воде. Другие полагают, трупные киты рог как дубинку для оглушения рыбы используют.

— Сам как думаешь?

— Более аргументированы предположения, что рог — орган чувств. Но я лично знаю предположившего, что это дубинка. Уверен в его честности в любых вопросах. Сам я трупных китов не бил, черепа мне сюда привозят.

— Злоупотребляешь властью? — скалится Марина.

— Нет. Пользуюсь налаженными личными контактами среди разных слоёв населения. Тем более, шесть черепов я купил, только два были подарками.

— Как выражается ЕИВ, такой подарок называется по-русски 'борзым щенком'.

— Я эту пьесу тоже читал, — хмыкает адмирал.

— Пошли, форму покажешь.

Почему-то Марина ожидала, что Сордар поведёт её в самое дальнее подвальное помещение, где под множеством замков хранится искомое. Но нет, проходят в соседнюю комнату с окном во всю стену. Сордар буднично распахивает один из шкафов.

— Смотри!

Банально висит несколько комплектов формы южан. Даже без чехлов, внизу полочки — там стоят сапоги, лежат ремни и портупеи. Сверху — другая полочка, там головные уборы лежат. В углу — стойка для кортика, капитанской и адмиральских шпаг.

— Я посмотрю? — Марина касается рукояти последней по времени получения. Сордар, скрестив руки на груди, стоит лицом к окну. На просьбу Марины не поворачиваясь бросает.

— Смотри всё, что хочешь.

Марина, взяв шпагу, достаёт из ножен и делает несколько выпадов.

— Меня не проткни, — Сордар так и не поворачивается.

Марина хотела недовольно проворчать: 'ты даже не смотришь'. Но вовремя соображает: происходящее частично отражается в окне.

— Кто за всем этим следит? Не верится, что все это столько лет так и висело.

— Мне, как и тебе положен штат прислуги, чтобы следить за домом. Там, кажется, даже норма есть, на сколько квадратных метров должен быть человек. МИДв платят — они и следят. Я с ними мало общаюсь. В каком состоянии они поддерживают дом и вещи — меня полностью устраивает. Степень благодарности определяется дополнительными выплатами к датам и праздникам не из бюджета МИДв, а лично от меня. Знают, когда я здесь — меня беспокоить только в случае пожара, землетрясения или извержения вулкана. Сама знаешь, в этой местности с примерно одинаковой вероятностью может быть и то, и другое, и третье.

— Ты же говорил, что в нормальных отношениях с представителями всех социальных слоёв.

— Это так и есть. Моя жизнь зависит от жизней многих, а их — от моей. Но в остальном — я не завожу лишних знакомств. Не допускаю лишних в своё окружение.

— Сейчас-то почему мрачный такой?

— Это часть мира, к которому я тоже отношусь. И с которым сражаюсь. В каком-то смысле, бьюсь сам с собой.

— Не думала, что ты станешь когда-нибудь так рассуждать. Словно философ древний какой-то.

— Я сын человека, бывшего доктором философии и богословия. Видимо, что-то унаследовалось.

— Это уже не её, это твоё собственное.

— Может быть.

Марина пытается надеть портупею. Получается не очень. Больно уж не на неё рассчитано. Но такие предметы носить всё-таки умеет. Ремни на минимум подтянуты. Шпага даже условно горизонтально держится. Сордар по прежнему изображает памятник самому себе. Хотела было достать парадную треуголку, но самой не дотянуться, а Сордара сейчас лучше ни о чём не просить. И так слишком много разрешил, теперь явно жалеет.

— А ордена твои где?

— Там, в углу сейф. Незапертый. Всё, что с Юга, всё там.

Коробочки с орденами побогаче, с медалями — победнее. В футляре со стеклянной крышкой — усыпанная брильянтами многолучевая звезда на цепи — знак ордена, вручаемого только членам правящих династий. Марина думает, что футляр заперт, но крышка спокойно открывается.

Марина осторожно поднимает звезду за цепь. Как знать, какими вещами с Юга брат дорожит. На фотографиях и парадных портретах Императрица очень часто была с лентой этого ордена через плечо. Вариант для женщины отличался числом лучей. Торопливо пересчитывает — это награда Сордара. С опозданием вспоминает — варианта с цепью для женщин не существует

Осторожно прикладывает к шее.

— Можешь мерить всё, что угодно, — Сордар по-прежнему смотрит в окно.

Марине хотелось было подурачиться, но больно уж сильно холодком от Сордара веет. На шею всё-таки надела. Пару раз повернулась перед встроенным дверцу зеркале. Нет, не смотрится. Снимает награду.

— Удовлетворила любопытство?

— В общем, да. Шпагу можно забрать? — спрашивает не потому что захотелось, а потому что охота увидеть хоть какую-то человеческую реакцию Сордара. Больно уж он неживой.

— Нет. Её отдают либо врагу, сдаваясь в плен. Либо, умирая — наследнику. Других вариантов не предусмотрено.

— Но ты же сам ей не пользовался...

— Марин, если тебе нужна офицерская шпага мирренского образца, могу дать другую. Ты не получишь именно этой. Если всё, то пойдём.

Принцесса начинает расстёгивать портупею. Хочет убрать на место, но Сордар качает головой:

— Оставь всё, как есть. Уберут.

Даже шкаф закрывать не стал.

— Зачем ты сделал место, где тебе самому не нравится?

— Где-то эти вещи всё равно должны хранится. Почему бы не здесь? Всё-таки тоже часть меня, и от этого никуда не деться.

— Там же порядком ценностей. И даже не заперто.

— Сопрут — плакать не стану. Зато, можно будет со спокойной совестью написать хоть в письме Тиму V 'утрачено в силу непреодолимых обстоятельств'.

— Что мелочится? Если здесь сейчас кто-то есть, отправь их по делам, и давай дом подожжём всякие воспоминания о прошлом сразу и сгорят.

— Засыплет остров пеплом извержением, раскопают столетия спустя, — Сордар тоже умеет быть непредсказуемым, — решат, остров был мирренами оккупирован, раз тут мирренский адмирал жил.

— Народы к тому времени будут совершенно другими. Да и и возможностей информацию фиксировать сейчас гораздо больше, нежели столетия назад.

— Магнитная лента или киноплёнка не смогут хранится так долго.

— Люди — они такие, что-нибудь ещё придумают.

— Мне бы твой оптимизм.

— Ты ничего не сказал про мои методы.

— Дом сжечь можно. С памятью это не получится. Мамины вещи тоже здесь.

У Марины хватает мозгов, чтобы понять: просить показать — крайне глупая идея. Но можно спросить о другом, что Сордар точно не откажется показать.

— У тебя есть что-нибудь по-настоящему редкое. Такое, чего нет больше нигде?

— Есть, конечно, — адмиральский холодок откровенно подтаял, — притом нечто такое, чего больше ни у кого не будет.

— И что же это?

— Подарок от экипажа. После того рейда. Модель 'Владыки' из панциря морской черепахи. Не знал, что на борту есть такие мастера. Подарок в знак... В знак всего. Они живы, благодаря мне, я жив благодаря им. Это сложно объяснить тем, кто не шёл в бой на корабле. Когда каждая жизнь зависит от всех, и все — от каждого. Я сказал, заберу линкор на берег. Мы все можем потонуть, а он должен остаться. Шутку оценили. Смеялись долго.

— Покажешь мне эту модель?

— Покажу, конечно. Пойдём.

Кабинет Сордара напоминает Императорский в Старой Крепости. Считается основным, но на деле используется только для протокольных фотографий. Этот используется чаще, но тоже не выглядит особо жилым. Впрочем, слова 'уют' и 'Сордар' никогда особо не сочетались.

Модель не особенно велика, около полуметра. Обработанные пластинки обретают полупрозрачность. Тонкие детали и вовсе просвечивают. Корабль без затей установлен на двух штырях. Марина видит — линкор изображён не на момент ввода в строй, а во время рейда. За прошедшие годы увеличилось число универсальных орудий. Даже миниатюрный самолётик на катапульте можно рассмотреть, и на этот раз — такой, как видела Марина. На подставке присутствует изображение 'Золотой Звезды' — награда Сордара за этот поход. И даты рейда. Больше ничего.

— Знают, что я разные символы люблю, — замечает Сордар, пока Марина разглядывает кораблик. Модели такого уровня есть в Загородном, но к этому у Сордара особое отношение. — Сообщение о присвоении мне 'Звезды' пришло ещё в море. Так они успели вариант изготовить из дюраля сбитого самолёта, что в нас врезался, покрасить, колодку тканью обтянуть и мне вручить. Так несколько дней с ним и ходил. Только на берегу снял. Вон он, на стене в рамке висит.

Марина поднимает голову. 'Звезда' красуется в рамке под стеклом. Весьма напоминает оригинал соотношением частей и цветом. Если не учитывать того, что в три с лишним раза больше.

— Другим награждённым тоже сделали? Вы же все одним указом проходили.

— Да, — усмехается Сордар. — Только им размерами поменьше. Их-то много, а я вот один такой.

— На их месте, раз они к тебе так хорошо относятся, предложила бы скинуться, и подарить тебе старинный ручной гарпун. Позолоченный!

— Так уже, — Марина следит за взглядом Сордар и чуть на первый этаж не проваливается, ибо позолоченный гарпун украшает соседнюю стену. — Подарок на День Рождения. Не только ты на земле сообразительная.

— Я думала, здесь нынешний Тайфун живёт, когда корабль в базе.

— Нет. Ни Первому, ни Второму здесь не нравилось. Кажется, просто не любили, притом оба, по земле и камню ходить. Считают своим домом корабль. Ждут меня именно там. Сейчас по верфи гуляет, но за территорию не выходит. А кот — на то и кот, чтобы гулять, где ему вздумается.

— Ну, с Рыжим я не испытывала особого желания видеться. Кстати, со Вторым я так и не знакома. Только на фото видела.

— Матёрый вымахал! Из той же линии происходит, что и Первый был. Меня хозяином тоже считает, но ждать предпочитает на корабле. Кстати, всегда у трапа, когда я поднимаюсь на борт.

— Давно известно — собачья верность гораздо сильнее человеческой, — раздражённо бросает Марина.

— Обидел кто? — осторожно интересуется Сордар. Помнит, кто-то там на горизонте сестрёнки маячил. Теперь исчез. И явно не на дно школьных озёр.

Марина машет рукой.

— И да, и нет. Сама тоже наглупила... Все, в общем хороши были. В любом случае, это теперь дело прошлого.

— На будущее никого на примете нет?

— Говорили уже об этом, — вздыхает Марина, — тебя, что Пантера подкупила?

— Сама понимаешь, такой вопрос могу не только я задать.

— Тоже самое и отвечу: мне и одной неплохо!

— Не очень верится...

Вместо ответа, Марина показывает кулак.

— Рад, что у тебя настроение хорошее, — усмехается адмирал.

— У тебя запас редкостей кончился?

— Почему, много ещё всякого есть...

— Чем девочек весёлых можно удивлять?

— Ни одна из них здесь не была. В мой дом войдёт только та женщина, с кем я подпишу договор, — такая серьёзность Сордару не свойственна, Марина даже настораживается, но заканчивает Сордар как обычно. — Впрочем, даже на этом острове, не говоря уж о Острове легко можно снять жильё любой степени роскоши. За совершенно неприличную сумму можно даже о съёме Резиденции договорится. Сам ЕИВ много раз говорил: деньги запаха не имеют. И не пытайся меня поправлять, я прекрасно знаю, первоначально это было сказано задолго до него. Кстати, тоже императором своему сыну.

— То есть, дом — это другое, — глубокомысленно вздыхает Марина, — предположим, теоретически, твоё мнение о ком-то из весёлых изменилось настолько, что ты решил подписать с ней договор. И что, она тогда будет здесь жить?

— Нет, я ей сперва Резиденцию покажу. Если ей там не понравится — то да, — не поймёшь, всерьёз он или шутит.

Марина хитро щурится:

— Двусмысленно как-то получается. Здесь никого не было, а в значительно более роскошной Резиденции гостили.

— У меня слегка перемешанные представления о роли членов семьи. Так вот, Резиденция — дом моего отца, и он решает, кому там можно находиться, кому нельзя. Мне ЕИВ прямым текстом сказал, в чьём обществе я могу там появляться, более того, сам впервые пригласил их туда для меня. Так как ничего другого не было заявлено за все эти года, то разрешение я считаю действующим по настоящий момент. Это же мой дом, и кто сюда войдёт — решаю только я.

— Представления прошлого века!

— Какие есть, — пожимает плечами Сордар, — Сама же понимаешь, они так и останутся теоретическими.

— Доиграешься до Воли Императора жениться по его выбору.

Сордар хмыкает:

— Он, в теории, может освободить меня от присяги Империи, если после конца всего начнутся какие-то игры в южном направлении. Тогда и то, что внизу лежит может пригодиться. На этом фоне моя возможная женитьба даже по Его Воле — это такие мелочи...

— Так удиви всех!

— Это как?

Марина хитро щурится:

— Сам знаешь, свадьба скоро... Цветник местных девиц с примесью столичных там соберётся огромный. Присмотришься, выберешь самую симпатичную. Тем более, они и так вокруг тебя вертеться будут. И при все предложишь ей договор подписать прямо там. Из одной свадьбы сразу две получиться. Тем более, все лица с нужными полномочиями там будут по определению. Посмотрим, как на глазах всего Архипелага тебе попробуют отказать. Например, нагло уведёшь у Соньки подружку... И она ведь ничего тебе не сможет сказать, самой Хейс от Принца Империи придётся отгавкиваться.

— Ты к этой 'мудрой' мысли меня ненавязчиво подводишь? Увести Хейс у Софи, — Сордар с показной задумчивостью изучает панели потолка, — Тебе самой зачем это надо?

— Эриду жалко, — Марина неискренне шмыгает носом.