— Слушай! Мне опять начинает казаться, что с телескопом что-то нечисто. Тут же светло почти как днём, а для астрономических наблюдений должно быть темно.

— Если ты не заметила, мы до места установки не доехали. Оно на обратной к городу стороны горы. Та часть острова практически не населена. Это мы трубу на берегу собирали.

— Хорошо, если так, а то уж надоело про 'нецелевое расходование средств' да замороженные проекты читать.

— Ну, два твоих любимых недавно разморозили.

Марина щурится так довольно, будто имеет какое-то отношение к возобновлению достройки линкоров.

— Ты не знаешь, как номер четыреста назовут?

— Знаю 'Слава II' с присвоением всех боевых отличий первой. Включая присвоенную, но не полученную за последний бой.

— Как это, уходить, зная, что не вернёшься назад?

— Так же, как и в других случаях. Уходили не умирать, уходили побеждать. Так я вёл 'Владыку' в Залив. Точно так же, как и во всех других случаях. Делал своё дело. Служил Родине, служил Империи. Не могло по-другому быть. Свой страх надо прятать, чтобы никто не увидел. Да и не испытывал я страха. Почти.

— Значит, будет новая 'Слава', — трёт подбородок Марина, — не хотелось бы увидеть ещё и третью.

— Ты и второй по-настоящему не видела.

— Ты понял, о чём я говорю.

— Слишком хорошо.

Невесело переглядываются. Марина щёлкает пальцами:

— Слушай! Почему у первой 'Славы' номера не было? Это же не первый корабль с таким именем. Два броненосца таких было.

— Это будет шестой корабль с таким именем. Первый был ещё 'кораблём-сокровищем' Рыжей Ведьмы. Боевые отличия старой 'Славы' присваивали новой. Но те 'Славы' умерли сами, будучи разобранными от старости. Этот линкор — первая 'Слава', погибшая в бою. Если будет новый корабль с этим именем — снова будет 'Слава II'.

— Если 'Вторая' не погибнет так же, как 'Первая'.

— Тогда будет 'Слава III'. Но 'Вторая' не погибнет.

— На 'Славе' тоже так думали.

— Люди смертны, Марина. Сделанное ими — бессмертно.

— Пока живы те, кто помнят. Но в это раз могут закончится все.

— Хватит о смерти. Я тебя старше, и куда чаще её видел.

— Не спорю. За жизнь и выпьем!

Сордар так и не выпил. Марина свою ёмкость уже опустошила, но новую не наполняет:

— Всё-таки немного странно отсутствие сверстников в твоём окружении.

Херктерент отмахивается со злым весельем. Сообщает доверительно:

— Софи они надоели настолько, что вопрос был решён перпендикулярным способом. Мне желаешь того же? Или предлагаешь многоперпендикулярный метод разноглазой? Сразу скажу, мне оба одинаково не подходят, в свите пока не нуждаюсь, а на секретарей в будущем у меня денег хватит. Кстати, планирую задержать при себе кой-кого из тех, кого ты видел.

— Марин, я совсем о другом говорю.

— Угу! Наверняка с Пантерой сговорился при негласном одобрении ЕИВ чтобы кого-то мне подыскать.

— Я почти подумал, что ты сюда полетела знакомств новых поискать.

Марина качает головой:

— Плохо ты в таком случае содержимое женских мозгов знаешь.

— Не знаю вовсе. Я их не ем.

Марина хрюкает от смеха:

— Если бы на самом деле что-то такое в голову взбрело — ты бы узнал. Мне нравятся люди складом вроде тебя, против полуразбойников с мозгами, вроде Херенокта тоже ничего не имею. Но сейчас мне рядом не нужен никто. И не мудри ты по этому вопросу хоть с Красной Кошкой, хоть с ЕИВ. Почему всем кажется, будто у меня те же самые потребности, что у кошки в третьем месяце?

— Потому что часто проецируют воспоминания о себе в этом возрасте на других. Кстати, Пантера строгим поведением никогда не отличалась.

— То я не знаю! — хмыкает Марина. — От неё достаточно слышала. В том числе и как впечатление производить. И как потом хоть до безумия доводить, себя не забывая при этом. С наглядными демонстрациями, между прочим. Но как-то это мимо меня прошло.

— Предпочитаешь сказки рассказывать, насколько тебе никто не интересен, а сама наверное, о чём-то этаком грезишь, только признаться боишься?

— Мои фантазии — это мои фантазии, — задирает нос Марина. — Пока как-то нет никого подходящего для их осуществления.

— Или ты сама их боишься.

— Вот это — моё и только моё дело. От Кэрдин незадолго до отъезда подарочек был — нечто вроде неофициального путеводителя по Архипелагу, как тут можно развлечься легальными и не очень способами, какие места стоит посетить, а каких и персонально кого лучше избегать. Про это озеро тоже было... Не смотри так, написано было примерно то, что ты сказал — сюда ездят развивать успешно начатые знакомства. Причём, даже те, у кого достаточно средств. Ночи под местными звёздами знаешь в какое число романов для дур попали?

— Только дуры эти почему-то по всем социальным слоям распределены.

— Уж с этим-то я никогда спорить и не собиралась, — усмехается Марина.

— Как уже говорил, сначала, когда ты сюда сорвалась, подумал — наслушалась сказок про этих красавчиков. Ведь действие наверно, половины этих романов здесь происходит. Даже обрадовался, что мозги в обычный девчоночий режим переключился.

Марина кулак показывает:

— И когда понял, что ошибся?

— Почти сразу. Последняя чёрточка была поставлена, когда самолёт сел. Ты меня ни про одно из широко известных женской части населения Империи мест не спросила. Даже когда я тебе намекал, где тут знакомятся, ты не отреагировала. Что тут нужно большинству, совершенно не интересует тебя.

— Охотой на кого-то я могла и в столице заняться. Тем более там гораздо более пёстрый срез общества. Офицеров Флота — и тех предостаточно. Ты орлам нелетающим этот 'путеводитель' не помогал составлять? А то больно там много про всякие места, где моряки собираются.

— Основная категория населения островов, ничего удивительного, — Сордар чем-то недоволен.

— Что опять не так?

— Не люблю нелетающих орлов.

— Ты же дружишь с Кэрдин.

— С ней, а не с её подчинёнными. Они там тебе не написали, кто тут самые симпатичные из их ведомства и где их можно найти?

Марина мотает головой:

— Про них в 'путеводителе' был только их официальный адрес, что ты и так знаешь. Что они тебе сделали?

— Старые ведомственные дрязги. Ищут врагов там, где их нет.

— Сордар, ты, безусловно, самый известный миррен, не служащий Тиму V. Но ведь есть немало тех, кто искренне ему служат. По эту сторону фронта, я имею в виду. Внешних отличий между нами нет.

Адмирал отмахивается:

— Старшая Ягр — и твой друг тоже. Естественно, ты защищаешь и её саму, и дело, чем она всю жизнь занимается. Не говоря уж о её личном участии в твоей жизни.

Марина снова наливает. Тут же залпом опустошает. Хрипло спрашивает, держась за горло:

— У вас тут по островам разделение труда? Остров — для тех, кто любит девочек, а этот — для любителей мальчиков?

— Верно, да не совсем. В каком-то смысле, даже и вовсе не верно. Среди приезжих на Остров большинство раньше составляли мужчины. Сюда приезжали в основном, женщины. Либо излишне молоденькие, либо совсем наоборот. Столица мальчиков, что не по девочкам у нас в стране находится там же, где и юридическая. И ты давай, закусывай. Ветер-ветром, но полностью спирт тебе из головы не выдует.

Сордар ещё никогда не давал плохих советов. Пусть Марина следовала далеко не всем, но это кажется крайне разумным.

Адмирал себе тоже наливает:

— Мне тоже детство вспомнилось. Ребёнком думал, как бы интересно было с Диной II поговорить. И представить не мог, что буду напиваться с человеком, как две капли воды на Великую похожую, да ещё и её прямым потомком.

Марина вздыхает:

— Ты умеешь быть оригинальным, но в этот раз — не получилось. Некоторое время мне о своих детских мечтах Херенокт рассказывал. Только он о сестре-Еггте мечтал. И мы тогда только вино пили.

— Не пытайся оправдываться, — отмахивается адмирал, — моряки всё пьют, это неопровержимый факт, но с точки зрения моряков, самые страшные пьяницы — как раз наёмники. Могу подтвердить, это так и есть, у меня и там, и там знакомств предостаточно.

— Притом некоторые и тебе, и мне — родственники.

— За родственные чувства!

Адмирал наливает сестре.

— Всё-таки, красиво здесь, — Марина со стаканчиком в руке усаживается у колеса, — Не зря про эти звёзды и ночи столько написано.

— Напилась до степени лирического романтизма? — усмехается Сордар. Сонливость сестрёнку вроде не одолевает ещё, хотя плещется в ней уже порядочно.

— Люблю тебя за умение оказывать поддержку. Ты лучше подумай, как завтра машину вниз поведёшь?

— Марин, если бы ты хоть немного здесь пожила, знала бы местную шутку, что у любого от Круглого до дома встроенный автопилот. С лёгкостью доедет на каком угодно транспорте ни одного правила не нарушив, сколько бы в нём не плескалась. На этой дороге даже военной полиции никто не опасается — тоже негласная договорённость — они здесь только своих подружек катают. Никаких происшествий на самом деле ни разу не было, а не потому что не регистрировали.

— Поверю на слово, — хмыкает Марина, — когда отношения хорошо развиваются, всё остальное тоже отлично получается.

— Тоже мне, специалист по отношениям.

— Я не собираюсь даже пытаться догнать количество своих знакомых мальчиков с этого острова, с количеством твоих знакомых девочек с того!

— Одного бы нашла, хоть с этого острова, хоть с любого другого. Или неважно откуда. Всем бы спокойнее стало.

— И тебе?

— И мне, и ЕИВ, и Кэрдин, и Пантере...

Марина грозит пальцем.

— А-а-а!!! Значит всё-таки о чём-то с ней договаривались относительно меня. Она прямо предлагала подыскать мне кого-нибудь.

— Страна у нас крошечная. Знаю двоих мужчин и женщину, чьи брачные договора заключались при участии Пантеры. Все три — крайне удачные. Детей уже восемь.

— Я, как и Кэрдин, не считаю это достижением.

— Вот тут Ягр не права, — качает головой Сордар.

— Что не займёшься улучшением породы? Тебе не откажут, только мигни, даже без каких-либо обязательств с твоей стороны. Тем более, ЕИВ только доволен будет.

— У меня, если и будут дети, то только полноправные в южном понимании этого слова. Да и случайные беременности сейчас даже на Юге — довольно редкая явление. Прямое предназначение резиновых изделий, лучше всего подходящих для хранения патронов и спичек во влажных местностях тут многими освоено почти в том возрасте, когда тебя эти вещи интересовали только как хранилища для боеприпасов.

— Неправда! Я уже тогда знала про их основное предназначение, — заметив крайне удивлённый взгляд Сордара торопливо добавляет: — В теории!

Кажется, умение крабов варить у всех, долго живущих на Архипелаге превращается в безусловный рефлекс и может осуществляться независимо от состояния человека. Хотя, зря Марина наговаривает, в Сордаре сейчас спиртного как бы не меньше, чем в ней.

— Херенокт с тобой планами на предстоящее событие не делился ещё?

— Я с ним особо не общаюсь. Знаю, что этого события не было бы без тебя и твоей переписки с... заинтересованными лицами.

— Значит, всё-таки общаешься, — констатирует Марина, — знали о переписке только трое.

— Другим содействуешь, а себе не можешь.

— Ну такая вот я неповторимая!

— Я с ним последний раз нормально разговаривал. После этого только мельком виделись. Но твоей обработке он уже тогда поддался. Это Смерть тебя надоумила, налегая на женскую солидарность?

— Нет. Это моя идея была... Потому что они оба иногда... — Марина пальцами щёлкает, — В общем, до дерева идти лениво, чтобы постучать.

— Похоже, они оба тебя использовали, каждый в своём стиле.

— Стандарт во взаимоотношениях между людьми, — зевает Марина, — все используют всех. В моральном плане господствует полный промискуитет.

— Шуточки у тебя...

— Правда, остроумные? — скалится Марина.

— Как всегда у тебя, — пожимает плечами Сордар.

— Раз в первом виделись, то он ничего не говорил про то, как Сонька выглядит. Ну, в смысле, чьему стилю в одежде она подражает.

— Меня, в общем-то не волнует, как женщины одеваются.

— Только не притворяйся, будто ты этого стиля не узнал!

— Узнал, разумеется. Могли бы быть вопросы, подражай плохой человек в одежде хорошему. А тут какие вопросы? Одна очень хорошая девочка подражает другой, не менее хорошей.

— Ты её правда такой считал?

— Сначала — нет. Даже детская обида была, что отец мамину память предаёт. Хотя мама сама мне говорила, что умирает. И неизбежно будет новая Императрица. Потому что не может быть по другому. Но достаточно быстро изменил о Императрице мнение. Самый светлый человек была из всех, кого я знал. Не любить её было невозможно. Притом она не выглядела пришельцем не пойми откуда, как та же Эрида. Всегда и во всём была настоящей. Воплощение всего хорошего, что только может быть в человеке. Притом не считала, будто мир идеален. Вполне разбиралась в происходящем. Во всех сферах. Любила отца совершенно искренне именно как человека, а всё остальное — уже потом. Считала, что в ближнем окружении ЕИВ не может быть плохих людей. Как к хорошим ко всем и относилась, включая меня.

Никогда ЕИВ таким подавленным не видел, как после её гибели. Я тогда уже знал. Погибла она и нерождённый ребёнок. Первая Софи... Землю тогда носом рыли. ЕИВ заподозрил, что ей помогли умереть, испортив машину. Слова 'страх' она действительно не знала. Он даже Кэрдин подозревал, что она к смерти Императрицы причастна. Но привык верить только фактам, а факты говорили только об одном — металл не выдержал нагрузок на сверхвысокой скорости. Тем более, конструкцию машины она сама облегчила до предела. Слишком верила в свою удачу. Удача единственный раз в жизни её подвела...

Марина зло трёт горло. Что-то последняя плоховато пошла.

— Во всём следует положительные мотивы искать — не разбейся она тогда — я бы тут не сидела по причине моего физического отсутствия.

— При Херенокте не ляпни подобного. У него хотя и чёрное чувство юмора, но всё-таки не до такой степени.

— Сор-дар! — по слогам произносит Марина. — Глупостью я не страдаю даже в пьяном виде. Прекрасно разбираюсь, кому и о чём болтать не следует. Вот!

— Херенокту, равно как и ЕИВ эта игра Софи определённо, нравится, мне, в общем-то, тоже.

— Постаревшие ценители стиля 'После грозы' — хмыкает Марина.

Сордар хитро усмехается:

— Я много лет не слышал, как этот стиль называется. Очень уж быстро он сошёл на нет по причине излишней чувственности и откровенности. Раз ты этот знаешь стиль знаешь, то, значит, за историей костюма следишь, а твоя небрежность в одежде — наиграна.

Марина только ухмыляется.

— Играют, к твоему сведению, почти все.

— Только вот у большинства игра и уровень мастерства откровенно плохи, и воспринимается окружающими именно из-за того, что делать вид проще всего.

— Опять на свою любимую тему набросился? — Марина бутылку взбалтывает. Щурясь, разглядывает в свете костра. — Помню, даже этикетка была с мерной шкалой, после какого количества выпитого, какие темы стоит обсуждать. Там даже градация была. Точно были пункту 'о войне', 'о ситуации в стране', 'о женщинах/мужчинах'. Самый последний точно был просто 'о жизни'. До какой мы стадии дошли?