— Это я и сама помню.
— Здесь — аналогичная ситуация.
— А если ты вдруг понадобишься?
— По рации вызовут. У меня машинка всё-таки серьёзно доработана.
— Я так и подумала.
— Такие машины есть у всех адмиралов. С моим именем это никак не связано. Вполне на вооружении состоят.
— Всё-то у нас зарегулировано.
— В такое время — это определённое достижение. На юге постоянно противопоставляют свою созидательность с упорядоченностью нашему хаосу и разрушительности.
— Сказала бы я про их упорядоченность...
— Ты относишься к исчезающе малому меньшинству, у кого есть масштабы для сравнения. Большинство судит через министерство пропаганды да перекрестия прицелов. Таким путём много не разглядишь.
— В данной обстановке это самый оптимальный вариант.
— Обстановка изменится. Снова как-то придётся вместе жить.
— Чувствуется, что ты сын доктора философии.
Сордар касается её головы, словно маленькой:
— Ты всегда отличалась точностью характеристик.
— Я больше уже не ребёнок, брат!
Сордар убирает руку:
— Начинаю забывать, что ты раньше говорила.
Марина встаёт и идёт к воде. Сордар сразу оказывается рядом:
— Не бойся, больше я прыгать не собираюсь.
— С твоим характером и количеством спиртного в организме возможно всё. Включая падения на ровном месте и временную утрату подвижности.
— Стою же пока! — Марина даже с пяток на носки начинает раскачиваться.
— Верю! — кивает адмирал, — но лучше стань нормально. Говорил уже — тут глубоко.
— Зато о дно головой точно не ударишься. Да и я же — Морская!
— Ничего не скажу, знаю достаточно случаев, когда в спокойной воде тонули великолепные пловцы и в бурю выплывали едва умевшие плавать.
— При крупных морских катастрофах большинство гибнет от страха. На шлюпке можно оставаться в живых несколько дней. Но гибли за три-четыре часа. Им не успели сказать, сигнал бедствия передан и принят... Сколько дней после Залива находили катера и плотики с мертвецами?
— Достоверно последнего живого сняли с болтавшегося по морю катера через шестьдесят три дня. Даже не слишком истощённого. Утверждал, ловил рыбу и бил птиц, но я подозреваю, он убил и сожрал второго. Потому и выжил. Что интересно, никаких записей не вёл. Я в общем-то даже не осуждаю особо. Неизвестно, на что сам способен окажешься, когда сам в лицо смерти посмотришь.
— Девчонки рассказывали, в прошлом году катер с мертвецами принесло. Те записи вели. Да и видно было, кого-то убили и съели. Дискуссия между артиллеристами была, что было бы, принеси океан катер с живыми людоедами. Одни их мужеством восхищались, ибо они долго пытались выжить. Другие считали, что живых следовало бы пристрелить и в полосе прибоя зарыть. Я и не думала, что про подобный способ захоронения покрывшего себя позором до сих пор помнят.
— Не помнят они, — усмехается адмирал, — традиция устной передачи фольклора у нас мертва давным-давно. Особенно, на Архипелаге, где люди сознательно сильно перемешаны. В школе 'Историю Империи Островов' не прогуливали. Вот что-то и запомнили.
— Не веришь ты в сохранившиеся древние легенды...
— Не верю. Якобы восстановленный на Юге эпос времён до пришествия на самом деле сочинён так называемым собирателем. Был фактически приказ, найти что-то древнее и самобытное, не восходящее к Империи Островов. Всё довольно быстро нашлось. Если информация должным образом не зафиксирована — при устной передачи искажается до невозможного. Со временем и вовсе теряется. Да и у нас неоправданно большое значение придают сохранившимся текстам Островного периода. Не моё это — сочинять одни легенды на основе других легенд, а дальше всё уже комом катится, хотя в основе пустой звук.
Марина довольно усмехаясь головой кивает:
— У Кэрдин одно из ругательств — 'кабинетные учёные'. Помнишь историю со 'Старым Драконом'?
Сордар усмехается:
— До утра времени ещё много. Осмысленных занятий не предвидется. Послушаем, как она звучит в твоей редакции.
Марина довольно-предовольно щурится. Определённо, история ей самой нравится.
— Как раз тогда был разгар кампании 'За историческую правду'. ЕИВ в ней тоже отметился, как раз тогда был разгар грызни императорской группировки с возглавляемой Еггтами.
— Тогда говорили 'Война со Старыми Тиграми'.
— Я знаю, — кивает Марина, — И та, и другая сторона содержала достаточно прикормленных учёных, кто поливали грязью свершения, совершённые в прошлом другой стороной. Дошло до заявлений, Дина была никудышным литейщиком, это великим пушечным мастером она себя воображала, отлитые ей пушки вовсе стрелять не могли, ибо взрывались при выстреле. Много писали, что однозначно установить имена литейщиков невозможно, Дина была склонна обезличивать заслуги других, запрещая мастерам ставить свои клейма как усложняющие литьё, проставлялись только номера партий и орудий в них. Ну, а единственная однозначно изготовленная Диной пушка — это 'Старый Дракон' с самого начала созданный с декоративными целями. Стрелять он не мог, ибо лучшие умы современности не обнаружили запального отверстия, а только место под него. ЕИВ был скептиком. К тому же, при его предшественнике, завели дурную традицию красить к праздникам лафет и орудие в красный цвет. На слово никому не верил, авторитетов не признавал, велел орудие отчистить до бронзы, если появится возможность, зарядить по правилам ТАОН Дины изготовленным по технологиям тех времён порохом и выстрелить. Пока чистили от краски, обнаружили, запальное отверстие — полноценное. Решили бахнуть. Развернули 'Дракона' в сторону бастиона. Зарядили древним ядром. И выстрелили. Порох поджигали электрозапалом. Хотя на орудии нашлись крепления для установки другого изобретения Дины — колесцового замка. С одной стороны, ничего не произошло. Пушка сработала как полагается. Даже кое-какие повреждения были нанесены, что при длительном обстреле, несомненно, пробило бы брешь. Орудие не пострадало совершенно и могло сделать ещё много выстрелов. Новыми красками заиграла легенда, что Ведьма свои пушки проверяла тройным зарядом пороха. Не взорвалась ни одна. Толстые научные труды про не стреляющие пушки моментально стали сырьём для повторной переработки. Очень уж наглядная демонстрация получилась. Все участники испытаний, включая отца, потом у 'Дракона' сфотографировались. Как мальчишки, все были в одежде и броне с оружием и артиллерийскими принадлежностями той эпохи. Сам ЕИВ в генеральские доспехи Еггтовских времён вырядился. Вроде, даже какое-то время было в ходу выражение.
'Это невозможно!'
'Про 'Дракона' тоже говорили, что он не стреляет'.
Место попадания ядра памятной плитой украсили. Жаль, 'Дракон' теперь в другую сторону повёрнут. Забавное фото могло бы получиться при виде от дульного среза.
Хотя, я думаю стрелять надо было бомбой. В сторону тех, кто в мастерстве Дины II сомневался. Если бы не сработало — они бы получили блестящее подтверждение собственного ума и смелости. Если бы нет — вопрос с болтунами и дурнями был бы решён окончательно.
— На всех них одной бомбы, даже 'драконовской' не хватило бы, — хмыкает адмирал.
Принцесса энергично кивает так, что голова чуть не отваливается. Сордар, совсем по-мальчишески, щёлкает сестру по носу. Марина напоказ дуется.
— Могу дополнить твой рассказ. Заодно и картиночка тебе будет, как теряется информация, не зафиксированная должным образом. Знаешь, что известная картинка с попаданием ядра ретушировалась?
Марина машет рукой.
— Нормальная ситуация почти для всех снимков той эпохи. Да, я знала, разноглазая рассмотрела.
— Что именно было отретушировано она не сказала?
— Нет. Но сказала, что это было между часовыми у стены и следом от попадания.
— Помост там был. Самый обычный деревянный помост. Даже с креслами... Там эти... С учёными званиями и почётными степенями собрались. Мужество и уверенность в своих словах хотели под жерлом орудия показать, стоя, точнее сидя, ибо надуты были — хуже чем лягушка с соломинкой в заднице. Авторитетом хотели Императора задавить. По слова отца, побежали, как тараканы, когда поняли, что ЕИВ на самом деле, собирается стрелять. Кто-то себе что-то отбил, кто-то ногу сломал, кто-то и вовсе в штаны наложил. Последние жертвы на долгом веку 'Старого Дракона'
Марина хихикает:
— Его ещё потом пытались упрекать, что он подвергает неоправданному риску жизни солдат. На деле ЕИВ построил артиллеристов Крепостного полка и сказал: 'требуются добровольцы для опасного испытания под моим командованием'. Весь строй шагнул вперёд. Сама знаешь, отношение к нему в Крепостных полках напоминает настоящий религиозный культ. Эти солдаты верны не Империи, их верность принадлежит лично Ему.
— Скажем так: я крайне не одобряю сам институт частных армий. Но броневики крепостных полков стояли у школы, когда в Столице взялись за оружие те, кто лично меня и других детей собирались убивать. Солдаты 1-го и 2-го Крепостных полков меня собирались защищать. И знаю, защитили или погибли бы... Ты так и не сказал, причём в той старой истории ЕИВ.
— Так он и приказал помост ретушировать. Слишком на многих снимках он был. Некоторые конфисковал. Запретил вообще писать, что он там был. Мол, все зрители находились сзади орудия. Не захотел превращать известных людей в посмешища. Впрочем, от того, чтобы их лично унизить удержаться не смог. Подошёл к ним, куря длинную тоненькую чёрную с серебром трубочку старинного образца. Табак для которой особым образом измельчают и в шарики скатывают...
Марина открывает было рот, но Сордар жестом прерывает её.
— Не говори ничего. Ты всё правильно поняла, он из сокровищницы трубочку Дины II взял. Подошёл к ним. Дым в лица выпустил. Специально трубочку держал таким жестом, как Дина на гравюрах. То есть, как женщина. Ещё её кольцо из цельного камня с гремучником на мизинец надел. Ещё и в сторону палец отвёл, чтобы точно рассмотрели.
'Кто тут говорил, что 'Дракон' не стреляет?' снова затянулся, опять дым в них пустил. Посмеялся и ушёл. Вроде бы, все своей смертью потом померли. Но точно никаких званий и наград больше не получали.
— Пожалуй, это ненамного хуже, чем бомбой стрельнуть, — кивает Марина.
— Этого нигде не зафиксировано. Большинство участников сами предпочли ни о чём не распространяться. О испытаниях 'Дракона' писали и пишут только то, что приказано.
— Думаю, многие его после этого возненавидели...
— Он технарь. Говорил, что ненависть гуманитариев, кого он неоднократно называл не мозгом, а говном нации, как-нибудь переживёт.
Марина трёт подбородок.
— По-моему, он недооценивает опасность с этой стороны. Отравить мозги довольно легко. Это на меня такая отрава не действует.
— Изложи своё мнение, да и отправь на его имя. От тебя — отвезут Императорским курьером.
— Посмеётся...
— Получив от тебя что-либо впервые по этой связи? Не думаю. По крайней мере, прочтёт. Насколько окажешься убедительной — зависит не от меня. Дискредитация героев прошлого — тоже война, Марина. И на этом фронте ситуация гораздо хуже, нежели на настоящем. Это ведь ещё в древности было написано: если сумел убедить главу великого дома, что он живёт хуже, чем скотник в соседнем наместничестве — ты уже наполовину разбил этого главу.
Марина устало вздыхает:
— Знаешь, я это всё совсем не вчера осознала. У нас слишком много гнили. Мы не сделали выводов из уже произошедших в том мире события. И можем пойти по тому же самому пути. Гниль уже внутри. Я не знаю, как с ней бороться. Но чувствую, что мне в обозримом будущем стрелять придётся в основном по тем, кто разговаривает со мной на одном языке. Возможно, даже по кому-то, кого я знаю. Все говорят о величии страны, только все понимают под этим совершенно разное. Плюс пресловутое перераспределение больших и очень больших денег с изменением контроля над ресурсами. Плохо, Сордар. Всё очень и очень плохо. Под позолотой скрыто гнилое дерево. Но пока ни ткнёшь — не поймёшь, где именно. Но пока внешне всё неплохо стоит — немногие захотят что-то делать.
— Вот я и пронаблюдал, как Чёрные Еггты появляются, — невесело усмехается Сордар.
— Не дотягиваю я пока до настоящих, — пытается отшутиться Марина.
— Эпохи требуют появления людей определённого склада. Они когда находятся, когда — нет. Нашему времени, кажется, повезло...
— Оригинально ты хвалишь...
— Как умею... Время редко выделяет нам приемлемые сроки. Гораздо чаще приходится отвечать на его запросы, будучи совсем не готовым. Ты умеешь неплохо считать, и прекрасно знаешь, что три корабля — больше чем один. Притом изначально хотели получить четыре, но четвёртый не ушёл дальше ведомственной переписки.
— Ты снова о своём...
— Я только ещё о не самом худшем варианте того, что бывает при нехватке времени. Действовать приходится с тем, что есть...
— Пытались же ни о чём грустном не разговаривать, — вздыхает принцесса.
— Да вот, само как-то всё вылезает. Притом что у тебя, что у меня. Как-то не получается на звёзды переключаться.
Марина невесело усмехается:
— Ты, видимо, уже пережил своё время любования экваториальными ночами, а я до него, видимо, ещё не дошла.
— С таким мировоззрением рискуешь вообще не увидеть. Всех распугаешь, одни только охотники за статусом вблизи тебя останутся. Охотнички эти, между прочим, и того, и другого пола бывают.
— Знаю! — хмыкает Херктерент, — Охотниц таких знаю во множестве. Правда, они в теории больше... Или ты на ситуацию с Софи намекаешь?
— Я этого не говорил. Ты сама сказала.
— Знаешь что-нибудь? — настораживается Марина.
— Пока только то, что подруга эта сестре обходится не дороже, чем любая из 'рыбок' разноглазой, хотя она старше. Притом Софи многое ей фактически навязывает.
— Или Хейс так хорошо в намёки умеет.
— Ну, или так, — соглашается Сордар.
— Знаешь ещё что-нибудь?
— Как ни странно, нет. Ничего подозрительного не найдено. Она на самом деле та, кем по документам числится.
— Хоть очную ставку проводи!
— Судя по переписке, что она стала вести, это излишне.
Марина снова усмехается:
— Хорошо, тебя, как в старину, не привлекли к формированию будущего моего двора из сверстников.
— Не справился бы, — качает головой адмирал, — копнёшь чуть глубже любую из твоего окружения — сразу же вылезает что-то подозрительное. Да и если бы эту традицию решили возобновить, твоё окружение состояло бы совсем из иных лиц, нежели сейчас.
— И они бы тебе тоже подозрительными показались!
— Скорее всего, — соглашается Сордар.
Марина хитро щурится.
— Говорят же, ты хорошо в людях разбираешься.
— В тех, кто нужен для дела — это да. Но когда речь заходит о моих личных привязанностях — система жёстко сбоит. Поэтому предпочитаю стоять в сторонке. Чтобы не навредить.
— Ждать пока я сама себе шишек набью?
— Ты раньше всё время по деревьям лазила. Под каждым матрас не положишь.
Марина потирает поясницу, вспоминая, что не всегда приземлялась удачно. Заодно оживают воспоминания, как Сордар притворялся здоровым, будучи совсем не в блестящем состоянии. Держался, потому что всегда имел доступ к любым обезболивающим... Марина интересовалась в Канцелярии ЕИВ, насколько сильно брата зацепило. Полученные сведения принцессу не обрадовали.
