— А как же всяческие намёки? — Софи щурится, понимает, что-то предпринимать сейчас или как-то воздействовать на них потом совершенно бессмысленно, это действительно неспособные вырасти дети. Иначе их мировосприятие не опишешь. — Или что я прошу сделать это одно, а то что сама делаю — совершенно другое.

— Как-то так... — капитан шею вытягивает. — Эй, мечтательница, смотри, не утони!

Софи смотрит на положившую голову на бортик 'ведьмочку'. Такое счастливо-мечтательное выражение давненько видеть не приходилось. Можно даже заподозрить, что она 'веселящего' газа нанюхалась. Но на этой машине закись азота не используется...

Капитан явно думает о чём-то аналогичном, ныряет под лодку и утаскивает вскрикнувшего радиста на глубину. Вода бурлит от того, как они барахтаются. Эорен сидит, испуганно обхватив колени. Мирренка на усиливающиеся волнение никак не реагирует.

Софи имеет некоторые навыки боя под водой и раздумывает не пора ли их применять, чтобы разнять, притом так, чтобы никого не утопить.

Но капитан вскоре выныривает. Радиста держит за волосы. Резко опускает голову под воду. Раз. Другой Третий. Мелькают какие-то чёрточки звереющей от драки Маришки. Отбиваться от капитана не слишком получается.

— Остыла!? Остыла, я спрашиваю!?

Софи хочет уже вмешаться, но радист руки вскидывает, словно в плен сдаваясь.

— Всё! Я поняла! Отпусти!

— Точно поняла!

— Да точно, точно.

Отпускает. Радист с полминуты тяжело пыхтит, пытаясь восстановить дыхание. Похоже, так её купают уже не в первый раз? Как только воды не наглоталась? Хотя она же Островитянка. Такую даже при наличии желания утопить сложновато будет.

Ныряет. Вынырнув, показывает командиру язык и неторопливо плывёт к самолёту. Бросив на прощанье:

— Злюка!

Капитан зло бьёт по воде.

Единственная ассоциация, что возникает у Софи на произошедшее — драка малышей в песочнице. Вот тут только родителей нет, чтобы растащить и наподдать. Хотя Софи и против таких методов, но видно, что в некоторых случаях они неизбежны. Вот только 'детишки' уж больно великовозрастные.

Детишки не совочками и формочками умеющие пользоваться, а сотнями кило взрывчатки и моторами в тысячи лошадиных сил. Детишки, умеющие убивать.

— Часто с ней такое?

— Не первый раз, — бросает старающаяся скрыть раздражение капитан, — Я либо ту, либо эту когда-нибудь пристрелю. Если сама раньше не застрелюсь. Вот только они без меня куда денутся? Ведут себя, словно дети малые.

'А сама-то?' — подумала Софи. Первое умение, сознательно выученное ей в жизни — подумать, прежде чем что-то сказать ещё никогда не подводило.

— Остальные твои 'ведьмочки', кто мне только представлялись, такие же?

Капитан поднимает глаза. Во взгляде — только мука, словно её змея кольцами сдавила. Кричать и отбиваться возможности уже нет, можно только смотреть.

— Ху-у-уже! Они гораздо хуже!

— Так что рапорт не подашь о несоответствии?

— Так пока не за что. Да и куда они пойдут... — подняв руку в знаке 'внимание' продолжает: — Знаю, что ты хочешь сказать. Про армейскую или флотскую авиацию... Но на каком вылете они там сгорят? На первом, десятом или сотом — нет особой разницы. Но сгорят обязательно. Ибо они быстро станут своим мешать. Есть слишком много способов сделать так, чтобы машина не долетела. Да и по другому способов избавиться множество. Как меня выкинули когда-то, ибо слишком неудобной оказалась... Ладно хоть просто выкинули... Одна часть системы ко мне задницей повернулась... Потом другая... Совсем другим местом. Старые обиды я забыла, больно уж много мне потом хорошего привалило... Не увидят девчонки конца всего. У них, у всех попроще было, чем у меня... А мне вот хочется увидеть, что будет потом. И охота, чтобы это увидели они. Хоть одним глазком. Всё-таки то, что настанет должно быть лучше того, что есть сейчас... Иначе зачем всё это? Наша храбрость, все эти смерти. Должно же что-то изменится. Я видела, как голодные дети дерутся за еду. Да, пусть на каких-то там дальних островах... Но там ведь тоже люди. Видела раздутые от голода животы... И глаза. Вот это по-настоящему страшно. А ещё страшнее, что всем наплевать. Нам, южанам, властям тех мест, где меня носило. Всем плевать. Хищники, рвущие друг у друга куски добычи. И ведь все, все там хороши. И все мы не лучше были. Нам несказанно повезло — сумели оказаться вдали от всего. При этом, вроде как рядом... Я хочу дожить. И пусть у них такая возможность будет. Я не в силах ничего изменить. Маленькие веточки в огромном костре. Кто будет помнить о маленьких войнах, даже сейчас гремящих рядом с большой? Всё это крутится, всё это горит. Да! Признаю, до визга довольна, что могу рядом стоять и не обязана больше ни во что лезть.

— Мне, кажется, понятно почему именно ты 'ведьмочками' командуешь, — медленно произносит Софи. Детские черты капитана и остальных теперь кажутся старательно наведённой маской. И не очень хочется знать, что под ней скрыто.

Капитан, ещё раз устало вздохнув, забирается в свободную лодочку. Усаживается. Радист, завладев капитанским ружьем, и зачем-то помахав им так, чтобы все увидели, уходит внутрь. Доносится всплеск.

Капитан чуть голову поворачивает.

— В воздухе — потрясающе меткая, а в воде — мазила, каких поискать... Если хоть что-то подстрелит — буду крайне сильно удивлена.

— Губку, — усмехается Эорен, — большие, на месте сидят. Промазать сложно.

— Разве что... Твою сестру когда будем разыгрывать?

'Детишки!' — теперь думается Софи совсем с иными оттенками.

— Знаешь, я подумала, давай перенесём на после праздников. Сейчас все готовятся, включая её.

— Вы там в чём быть собираетесь? В форме?

— Хм... Мы-то там зачем? Никто не звал... — голос звучит вполне искренне.

Софи приподнимается. Опять хочется ругаться в худших традициях младшей.

— Вы хоть какие-то инструкции читаете?

— А зачем? Если что-то особое требуется — всегда перед вылетом разъяснят двадцать пять раз. А как кого-то разбомбить или утопить — я и сама прекрасно знаю.

Справиться с желанием выругаться всё сильнее, но Софи старательно борется.

— Иногда читать всё-таки стоит. Там и кое-что интересное написать могут.

— Что же например? — кажется, капитан подозревает какой-то хитрый розыгрыш. Судя по всему, они частенько друг над дружкой подшучивают, и капитан прикидывает, кто из подчинённых Софи подсказал. Ибо только ей шутка над командиром экипажа обойдётся без последствий.

Софи начинает говорить, только досчитав мысленно до десяти.

— Хотя бы что Резиденция формально крепость, а вы относитесь к гарнизону, знаете?

— Это-то знаем.

— При проведении любых празднеств на территории приглашёнными считается весь личный состав не занятый на службе. То есть, и вы в том числе. Парадную форму ещё не пропили?

— Нет конечно, в чём же нас на костёр понесут? Софи, ты не шутишь?

— Нет, я совершенно серьёзна. Женщины-военнослужащие могут быть не в форме. Традиция приглашать офицеров столичного гарнизона на Великие была была ещё до ЕИВ. При нём правило распространено на все резиденции и расширен список праздников.

— Хм. А мирренка наша напиться собиралась. Ещё над нами смеялась, когда говорили что смотреть пойдём: 'да кто вас, а уж тем более, меня, чистокровную южанку туда пустит?' Вот уж над ней посмеёмся, когда проснётся...

— Всего-то брошюру в двадцать страниц надо было прочесть, чтобы знать, что вам положено, а что — нет. В очередной раз убеждаюсь, насколько лень вредна.

— Но ты же прочитала, хотя и вовсе была не должна.

— Люди сами должны помнить, что им по действующему законодательству положено.

Капитан прислушивается к всплескам за самолётом. Головой мотает:

— Ей я скажу только в присутствии медиков. Чтобы сразу помощь могли оказать, если плохо станет, от новости, что она на свадьбе Принца Империи будет присутствовать, — капитан закатывает к небу глаза.

— Судя по её поведению совсем недавно, — хмыкает Софи, — вполне ожидаемо.

— По своим представлениям, вообще забралась снизу так высоко, как только возможно. В обратном убеждать бесполезно. Не понимает, закончится всё завтра — послезавтра будет никому не нужна. Без дома, без денег, на предмет красоты — помоложе много кого подрастёт.

— Сюда сложно попасть, но отсюда не выгоняют. Её материальное благополучие обеспечено, пока будет годна в пилоты соответствующей категории по медицинским показателям. Тут, скорее, её карьера закончится, — Софи кивает в сторону лодки с мирренкой.

— Так я им о том говорю. Не понимают, думают, всегда всё будет так, как сейчас.

— Хм. Если даже 'Адмиральскую' с утра пить, а вечером ей же здоровье поправлять, немало должно ещё оставаться. Хоть бы счета открыли.

— Лень им. Всем! Радист даже детский счёт сразу после школы закрыла. У меня счёт есть. Открыт на меня, но по сути дела, общий. У них наличность часто тупо валяется. Собираю и зачисляю. Попутно там записи веду, чьего там сколько. У неё — кивает в сторону мирренки даже побольше, чем у многих.

Софи усмехается:

— Потому что разобралась, что может погреба обчищать с вычетом денег из кормовых, а для персонала расценки минимальные?

— Именно. С цифрами она, как я говорила, дружит даже когда двигаться не может. Впрочем, если её растрясти, она и сейчас бомбой в круг диаметром два метра попадёт.

Софи усмехается:

— Прямо сейчас никого бомбить не надо. Представляю, какая грызня будет, если кто-то из них захочет свою долю со счёта забрать. В чём только тебя не обвинят... Это же очень муторно, хранить деньги людей, которые сами их считать не умеют!

— И не говори. Я, конечно, записываю, у кого там сколько. Но знаю уже, большинство людей почему-то всегда считают, что у них куда больше денег, нежели их есть на самом деле.

— Времени всё меньше остаётся. Успеете заказать?

— Думаю, да. Радист наша обожает каталоги 'Красной Кошки' изучать. Подозреваю, наизусть учит. Через неё все какое-то представление имеют. Как надлежит выглядеть на подобных мероприятиях, мы знаем... Если только эту подругу удастся держать подальше от спиртного. На периферии обожают подражать столичным нравам, притом не современным, а тем, что были лет сто назад, а не то и вовсе южным. У неё, хотя и мирренка очень хорошо получалось грэдскую полупринцессу изображать...

— Ни с кем из местных договор подписать не думала? Пока не разобрались, кто она...

— У них это всё по другому называется. Да и были мы там в основном за тем, чтобы как следует разглядеть, что мы завтра будем бомбить... Жуткая смесь войны, карнавала и дома для умалишённых... Хорошо, недолго там были... Иначе бы спятили.

— Херенокта там не было? А то я чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, какая же у нас планетка до омерзения маленькая.

— Куда уж без него? Чтобы он такое веселье, да пропустил... Без Смерти был, так что трупов ожидалось не сильно много. Это вместе они как взрывчатка, чьи компоненты безопасны при хранении по отдельности. Но стоит соединить...

Софи машет рукой:

— Начинают в спичечных коробках хоронить, я помню.

— Изображал там заморского принца, притом разговаривал по-мирренски...

— Переводчик, — с усмешкой прерывает Софи. — Редкостный... Переводчик мой брат, официально военную специальность 'переводчик первого ранга', если не знаете, это высшая квалификация, но совсем не этим знаменит. Был у мирренов поэт один, писал исключительно про кто кого как и куда сношал. Причём писал это хотя по законам изящной словесности, но слова употреблял — как на самом простом языке эти процессы называются. Хотя сам Тим I над его стихами ржал, и всячески его награждал, он же распространению этих стихов и препятствовал. Все, кто после него были, тоже пытались запрещать. Но если что-то ушло в народ, и народу понравилось — уже ничем не вытравишь. Вот братец от скуки и сделал новый перевод классического списка самой известной поэмы этого деятеля. Переводил максимально близко к тексту, то есть с использованием всего того, что пишут на заборах. Воспользовавшись именем пропихнул в 'Вопросы языкознания', честно указав себя в качестве переводчика. Самый популярный номер журнал был за всю историю.

Все вместе похихикали. Капитан задумчиво трёт подбородок:

— Мирренка наша как-то взялась редкостную похабщину читать. У меня даже по пьяни чуть уши в трубочку не свернулись, как она заливалась. Побить хотели, но она сказала, что читает по журналу 'Вопросы языкознания', как тут обосновались, регулярно этот журнал стала читать. Но больше нас так не 'радовала'. Мы все крепкие словечки любим, но там что-то с чем-то было. Показала журнал. Он у неё в полиэтилен завёрнутый лежал. Убедились, что настоящий, бить не стали, но попросили больше не читать. Ибо даже если сжечь — ей всё давно наизусть было выучено. Потом взялась про учёных рассуждать, но к этому мы в общем-то привыкли...

— Вы хоть с Хереноктом за одну сторону были?

— Мы знали, что вроде за одних и тех же, но не точно. Там стороны менялись — как изображение в калейдоскопе. Даже союзники между собой 'дружили' примерно как Армия и Флот у нас. В общем, мы разбомбили за что было заплачено, как колонны на штурм пошли, уже не видели. Принц, вроде, одной из них командовал.

Софи усмехается:

— Там у города река была?

— С глубиной в ладонь.

— Херенокт сестре рассказывал: самые быстро бегавшие люди, кого он только видел, это какие-то ополченцы разбегавшиеся из окопов, с воплями 'Танки!' Только увидевшие как он повел через реку свои трактора, забронированные камнями, насыпанными между листами металла. Правда, с амбразурами для пулемётов.

Капитан хихикает, как девочка:

— Наверно, это там и было. Помню такую машину. Даже думала, как она поедет. Если учесть, что завтра не увидела, где она была вчера, то видимо, поехала.

Раздаётся истошный вопль радиста. Софи, Эорен и капитан лениво переглядываются. Над лодкой мирренки снова поднимается качнувшаяся рука. Какое-то глубинное чувство им подсказывает. Крик из первобытных времён. Раздававшийся, когда был убит достойный зверь. В данном случае, подстрелена рыбина.

Капитан прыгает в воду, подныривая под лодкой. Софи и Эорен предпочитают забраться на борт.

Эорен хихикнув, пинает в бок Софи, показывая на свою форму. Радист ухитрилась сложить её не просто аккуратно, а по складочкам, словно в магазинной упаковке. Но сегодня это не главный сюрприз от радиста.

Девушка, прекрасно умеющая целиться в воздухе, наконец, научилась стрелять и попадать в воде. Рыбина, которой не повезло, конечно, не чудища, что Смерть добывала, или сами 'ведьмочки' покупали. Но метра полтора будет. Гарпун голову насквозь пробил. Радист и разговаривает односложно от нахлынувших эмоций, словно древний человек. Тем более, наряд подходящий.

— А она... А тут я... Она туда... Я сюда... И вот...

— Ещё притопить? — осведомляется стоящая на мелководье капитан, уперев руки в бока. Ружьё уже снова у неё, за спину закинуто.