Коаэ прикладывается к очередной бутылочке. Через плечо целая сумка висит. Выдыхает, приложив бутылку ко лбу.
— Я сейчас себя древней глиняной статуэткой ощущаю. Шуточной, как в древности здесь желали. С плоской рожей, как у меня.
— Это ещё почему? Всегда поражалась твоим ассоциациям.
— Их как раз на солнце высушивали, перед тем как обжигать. В 'Доме Ремесленника' их столько нашли на разных стадиях изготовления.
— Почему их бросили? Многие ведь вывезли своё имущество.
— Так и он вывез инструменты. Руки при нём, а глину везде найти можно. В том районе Приморья, где корабли отсюда высаживались, глина даже лучше чем здесь.
— Рожа-то твоя здесь причём, — дурачится Динка, корча рожицу в стиле древней скульптуры.
— Притом, что если я встану, то никуда не дойду. Засохну, как местная глина.
Марина склонив голову берётся за рацию.
— Если плохо, то лучше в тенёчке ляг, а я сейчас медиков вызову, — краем глаза успевает заметить, что рация пребывает где-то отдельно от Динки. В смысле, Кошмар здесь, а прибор — неизвестно где.
— Марин, с ней такое уже было. Сейчас посидит, и всё пройдёт, — бросает Динка, хотя спрашивают не её.
— Со мной всё нормально, Марина. Тем более, тут ветерок.
— Тебе виднее, — зевает Херктерент, — следить за состоянием своей шкуры должна, в первую очередь, ты сама, а уж никак не я.
— Коаэ, с тобой всё хорошо? — доносится от огня голос Осени. Вроде бы, вполглаза смотрела, но с наблюдательностью всё хорошо.
Когда за водой ходила, ещё и пояс с рацией нацепила. У Рэды была и так. Коаэ вскидывает руку в салюте, но девочка подходит, чтобы лично удостоверится.
Некоторое время разглядывает Змеедевочку.
Заявляет с совершенно не свойственными её возрасту материнскими интонациями:
— Я же тебе говорила, чтобы ты по солнцу меньше ходила, — тычет пальцем в Динку:
— И тебе говорила, чтобы ты поменьше таскала её за собой, — на этот раз интонации вполне командирские, что в любом возрасте бывают.
Динка, скорчив рожицу, разводит руками. Выглядит сейчас куда младше Осени.
Девочка протягивает руки.
— Коаэ! Встань и сделай два шага ко мне! Хочу убедиться, что опять меня не разыгрываете.
Змеедевочка поднимается. Уверенно делает два шага. Всеобщий вздох облегчения.
Осень усмехается, на этот раз, в полном соответствии с возрастом, шутя грозит Змеедевочке пальцем.
— Может, под крышу пойдёшь? Там сейчас прохладнее всего? Или в холодной воде полежишь?
— Больше жары я не люблю только холодную воду.
— А мороженное трескаешь! — наябедничала Динка.
— Это совершенно не связанные вещи, — неожиданно вместо Змеедевочки отвечает Осень.
Рядом уже Актиния, Вьюнок и Рэда.
— Всё хорошо! — сообщает игрушечная принцесса несколько громче, чем следовало.
— У вас там ничего не сгорит? — нагло ухмыляется Марина. Никто даже не дёргается. Переглядываются. Вьюнок чуть вперёд выходит.
— А у нас всё готово! Вот! Туда пойдёте, или тебе, — кивает Коаэ, — сюда принести. Как больной, — она не насмехается, всего-навсего уточняет.
— Мне тогда тоже принеси, — заметив оттенок недовольства на подвижном личике Вьюнка, добавляет, — как-никак, это мой дом, а вы все у меня в гостях.
— Марина права, — кивает Осень.
Вьюнок склонна слушать игрушечную принцессу больше всех окружающих.
— А ты! — палец Марины упирается прямо в нос Вьюнка. — Попробуй мне объяснить, с чего это решила, будто она тут главная, а не я.
Что с языкастостью у этого ребёнка полный порядок, Марина знает и так.
Марина для Вьюнка проходит где-то по категории местной Звезды, то есть просто Старшей. Софи и Эрида в другом мире живут, игрушечная принцесса — где-то посередине. Причём ценности в мозгу Вьюнка сама Марина и перераспределила ещё при первой встрече. Слишком земной себя показала, ту же Звезду побить обещала. Осень ведёт себя как всегда, и остаётся сказочной. Сложность в том, что это 'как всегда' у разных людей сильно различается.
Динка по классификации Вьюнка тоже Старшая. Разве что калибром поменьше, нежели Марина. Но и Марина, и Динка выглядят понятными существами, а игрушечная принцесса — нет. Но такое необычное место, как Резиденция, не может обычным людям принадлежать. Вьюнку показалось, часть Резиденции — немыслимо-роскошный вариант места, где живёт она сама. Сходство усиливается, что здесь находится Оэлен, а Вьюнок помнит, как та мечтала из своего дома убраться и в доме у подруг жить... Нашла себе хороший дом, где всем довольна.
Марина и выходит обычной... Старшей над Старшей Звездой, только в одежде получше и с браслетом подороже. Ну и живыми родителями. И это она тут, как и Рэда, вроде сопровождения для Осени. Да и Старшая над той же Актинией.
Слушая девочку, Марина не знает, плакать или смеяться. Насколько же у неё в голове всё перепутано. Понятно, почему она с Динкой так легко нашла общий язык. Причём, путаницу эту невольно усугубила сама Марина, если вспомнить вид, в каком предстала Марина. Посланник пришельца из другого мира и должен сильно отличаться, но не может быть самим пришельцем. Слова и картинки говорили одно, мозг отказывался это воспринимать, создав собственное отражение реальности.
Одновременно Марина — человек, с кем надлежит делиться тем, что доверяется не всем. Сказала, что можно смертельно обидеть Звезду — вплоть до драки насмерть — назвав её 'животное'. Одновременно выясняется: обращаться к девушке, используя официальное название любого вида морской звезды, допустимо. Вьюнок дразнить соседку по комнате пыталась, прочитав книжку про иглокожих, названиями оттуда, но Звезда только смеялась. Вот на 'животное' реагировала очень зло. Считала самым оскорбительным издевательством над её именем, что только возможно. Связаны с этим какие-то воспоминания были с тех времён, когда Вьюнок её не знала.
Марина на всякий случай показывает кулак прислушивающемуся Кошмару. Нужные для себя сведения Динка не упустит. Одна из важнейших задач, стоящая перед ней в текущий момент — сразиться с настоящей песчаной змейкой. Таковых в поле зрения ровно две, но одна это обожаемая Марина, кто, ко всему прочему, ещё и гораздо сильнее, и результат схватки с кем с лёгкостью просчитывается даже мозгами Кошмара. А вот вторая — как раз Звезда. На прямой вызов не ответит, ибо есть формальный повод для отказа, а вот на провокацию вполне поведётся. И Динка теперь знает, как именно можно Звезду спровоцировать. Результаты могут быть крайне плачевными, ибо — и это Марине очевидно — детдомовка куда сильнее принцессы. Но Динка о своей силе и способностях придерживается совсем другого мнения.
Марина сама себе, как с ней и раньше бывало, ухитрилась создать головную боль на пустом месте. Конечно, Резиденция очень большая, но всё время таскаться за одной дурной, чтобы предотвратить мордобой, она не намерена. Но кто ищет — всегда находит. Хотя бы с помощью той же Актинии. Да и сама Вьюнок, по причине не самого выдающегося ума не откажется на такое поглазеть. На самый крайний вариант, можно по очереди колотить Звезду и Динку, отправляя их на лечение с не тяжёлыми, но мешающими драться, травмами.
Становится понятнее и интерес разноглазой к Вьюнку. Она ещё не утратила своего удивительного умения выделять среди множества людей лиц со странно устроенной фантазией, в чём-то сродни её собственной. Одной из первых таких когда-то оказалась сама Марина. Именно по этой причине Эр сблизилась с Кошмаром и Змеедевочкой. Да и нынешнее её окружение, что в школе, что здесь отчасти подобрано по этому же принципу. Причудливо одеваться умеют все, прочие их фантазии, связанные с танцами в вертикальной и горизонтальных плоскостях уже Марине не особенно интересны.
Но во Вьюнке Эр каким-то кусочком разноглазой из прошлого разглядела нечто, роднящее её с Динкой и Коаэ, а не кем-то другим.
Коаэ рыбку, оказывается, любит. Марина больше из вежливости берёт, наслаждаясь не всем понятным моментом: нечасто для неё настолько высокоранговая личность готовила. Вьюнок откровенно похихикивает. С её точки зрения, когда высшие прислуживают низшим, это всегда смешно.
С точки зрения самой Осени, вообще ничего не происходит. Даже по современным кодексам она обязана выполнять приказы Марины как Еггты и Принцессы Империи. Марина может ей приказывать, как, впрочем, и Динке. Но та о существовании слова 'приказ' и командных цепочек вспоминает только во время военных игр. Да и там цепочка предельно коротка. Начальник Генштаба Марина, Динка её адъютант. До двух даже многие насекомые считать умеют.
Это вот Коаэ довольна должна быть, но она не из тех людей, кого вопросы статуса сильно волнуют. Да и в современном обществе куда большую роль играют, по крайней мере формально, документы об образовании. Статус идёт скорее приятным дополнением.
Рэда откровенно злится, бросая на Марину памятные по схватке взгляды. Впрочем, Коаэ вежлива, сама Марина древними правами не злоупотребляет.
Счастливее всех Актиния, решившая, что, раз удалось рыбку в заповеднике половить, то и наловленным следует воспользоваться по полной. А раз нести рыбку некуда, хранить незачем, то остаётся одно — съесть самой. На аппетит девочка не жалуется, тем более у неё сейчас как раз период интенсивного роста.
Марина лениво ковыряется боевым ножом во вскрытом панцире очередного ракокраба. Такое впечатление, когда местные начинают скучать, они начинают крабов ловить. Есть даже местный диалектизм 'ловить крабов' — второе значение — бездельничать, уж больно простое занятие. Приготовление чуть посложнее, доступное едва научившимся плавать детям. Скучновато стало Актинии, Осень, наоборот не до конца удовлетворила свой охотничий инстинкт, Рэда взялась помогать, в результате крабов ловили все, включая Коатликуэ. Правда та поймала меньше всех. Не потому, что плохо чувствовала. Постоянно отвлекалась на процессы, лишь косвенно связанные с ловлей ракообразных. Как у многих художников, при ней всегда блокнот для набросков и карандаш. И торчащие из нагрудного кармана скальпели в кожаных чехлах. Придавив ракокраба, Змеедевочка начинала делать наброски различных частей тел. Может и вскрыть ради какого-нибудь интересного ракурса расположения конечностей. Крабовым ножом ещё в прошлом году обзавелась.
В общем-то, маской в виде головы почти любого ракообразного можно и весьма храброго человека напугать. Коатликуэ в членистоногих разбирается, и на рисунках из частей тел различных видов тех ещё чудищ сооружает. Некоторых от рисунков Змеедевочки тошнило на самом деле. У Марины желудок намного крепче. Тем более, Коаэ всего лишь создаёт чудовищ из частей реальных, да и то на бумаге. Но так соединять одно с другим — действительно, извращённый ум надо иметь. В каком-то смысле, такой же у разноглазой.
В общем, и совсем без змеедевочки справились бы. Готовить крабов местные тоже способны в каком угодно состоянии. Проверено в прошлом году. Последние партии ловили и варили, когда почти во всех охотницах уже плескалось немало всякого разного. И ничего, всё равно вкусные получались. Разве что несколько большее число членистоногих смогло убежать...
Впрочем, шансы пережить ещё и это лето у них довольно туманны по причине сильно увеличившегося числа охотниц. Ну, так за возможность проживать в заповеднике приходиться расплачиваться.
Ракокрабы и в этот раз вкусные получились. Хотя спиртное в процессе их приготовления использовалось только на правах специй при варке.
Расселись — Марина с Диной и Коаэ, островитянки — с Осенью и Рэдой. Вьюнок испытывала некоторые колебания, к кому присоединиться, вроде как и более взрослой хочется побыть, и со сверстницами пообщаться. Второе стремление оказалось сильнее. Но всё-таки спросила у Старшей, то есть Динки, разрешения.
Кошмар аж удивилась, ибо и в мыслях никогда не было что-либо Вьюнку запрещать, поэтому разрешила.
Впрочем, почти сразу на столе появилась причина, почему она так сделала, в виде вычурной бутылки бренди. Марина заметила, что на том столе спиртное не заинтересовало никого, включая взрослую Рэду, но та к своим обязанностям относится очень серьёзно. Игрушечной принцессе вполне достаточно доступных в её возрасте развлечений.
По первой налили. Марина растягивает и ёмкость, и ракокраба. Динка и Коаэ занимаются тем же самым. Разговор откровенно не клеится. Херктерент оказывается на неожиданном для себя месте. Кошмар не хочет поднимать при ней какую-то тему. То не наболталась о ней днём со Змеедевочкой!
У Херктерент приступ вредности. Сами от неё не уйдут, могут только намекать, что она тут слегка лишняя. Но где именно ей в Резиденции находиться, Марина собирается решать без посторонней помощи. Старательно намёков не понимает. Есть и положительный момент — можно полюбоваться на молчащий и не спящий при этом Кошмар.
— Что молчим? Кто-то умер? — проскрипела Динка.
— Почему-то мне кажется, что умерла именно ты, — сообщает Марина, разглядывая Кошмар одним глазом.
Перепады настроения у неё бывают стремительными, как и всё, что разрушительная девушка делает. Если сейчас вскочит и что-то заорёт — Марина не удивится. Точно не будет ругаться, есть у неё чёрточка новости излишне громким голосом сообщать. Даже интересно, что такого удивительного они с Мариной не хотят обсуждать? Что-то касающееся их возможной близости? Это даже не смешно, все трое прекрасно знают, а она как девушки могут доставлять удовольствие друг другу всегда рада обсудить. И Марина, и эти двое в таких разговорах участвовали. И в горячих, и не только там. Могло и до наглядных демонстраций дойти. В общем-то, далеко не всю информацию, полученную от разноглазой и её окружения следует считать бесполезной. Тем, касающихся ласк даже друг друга эти двое при Марине избегать бы не стали.
Тем более, Марина знает, если спросить Эр, кому что больше нравится, разноглазая ей всё тут же выболтает с радостью и с крайне интересными подробностями. По прежнему считает — как в детстве, у них не может быть каких-либо секретов друг от друга. Хотя секреты сейчас такие сообщает... Без из знания Марина вполне могла бы обойтись.
С другой стороны, Кэрдин ещё в детстве научила, какую огромную ценность представляет информация. Даже вроде бы совершенно неважная. Личная жизнь — крайне относительное понятие.
Да и непосредственность Эр им всем известна. Марина и Софи в теории могут вломиться к разноглазой в любое время — ключи от её комнаты есть. Впрочем, разноглазая по-прежнему не запирается, и если дверь заперта изнутри, то значит, гостья или гостьи Эриды не успели изжить такое качество, как стеснительность. Но таковые не все, и Марина повидала немало крайне занятных сценок, по старой привычке вваливаясь к Эр без стука. Сама Эр при этом максимум секундное удивление испытывала. В большинстве случаев даже не прекращала заниматься, чем занималась. Подружки Эр только сначала пугались, быстро научившись на Марину реагировать так, как разноглазой требовалось. Если разговор серьёзным предстоял, выходили даже не собираясь, все равно должно было последовать продолжение. Если было что-то маловажное, так и оставались рядом с Эр, безуспешно пытаясь прикидываться, что их тут нет.
