— Умная вроде, а глупишь, — Марина проводит пальцем по плечу, — У той, что повыше вот тут личный номер. Узнать, где она служит — можно очень быстро. Я номер запомнила. Тем более, она вся тут, а не только рука.

— Марина, ты как всегда, — отмахивается Эр, — Хотя... — бросает загадочный взгляд в ту сторону, где подруги скрылись, — я подумаю. Она мне капельку больше понравилась. Пусть и старше меня...

— Ты тоже как всегда. Тут не считается оскорблением прямо предложить понравившемуся тебе человеку вечер с ночью вместе провести. Если понравишься — вообще всё бесплатно окажется. Херенокт вовсю этим пользовался. Многим просто льстило с ним ночь провести. Пользовался тем, что красавчик... Ты у нас тоже красавица.

Эрида хихикает, рот ладошкой прикрывая.

— Интересные мысли, ты, Марина, подсказываешь.

— Ты сама последнее время, чем занимаешься?

— Ты понять не хочешь, то — другое, — Эр совершено серьёзна.

— Девочек своих повнимательнее слушала бы, — хмыкает Марина, они, хотя и молоденькие, уверена, за этим на набережную прогуливаются. И не смотри на меня так, те, кто верхние, тоже каждая вторая не считая каждой первой этим занимаются. Мы все один раз живём, а священное значение первого полового акта противоречит нашей культуре и здравому смыслу.

— Иногда ты очень смешная, даже когда о серьёзных вещах говоришь, — Эр кончиками пальцев касается щеки Марины.

Херктерент немного отстраняется.

Эрида грустно рассматривает собственные пальцы.

— Дёргаешься. Не любишь прикосновений...

— Если бы меня коснулась не ты, ещё и по рылу бы получила! Лучше всех знаешь, как и на что я реагирую. Могла бы и привыкнуть.

Эр качает головой:

— К людям надо не только привыкать, людей, в первую очередь, надо стараться понимать. С тобой того и гляди полная картинка почти складывается. Но ты всегда делаешь что-то такое, от чего всё рушиться, а надо что-то новое выстраивать. Я люблю, когда всё понятно, но с тобой всё реже и реже так получается.

— У тебя полным-полно других. Гораздо понятливее меня.

— Это не они понятливее, в чём-то некоторые из них даже тебя упрямее. Это я могу их понять. Даже предугадать, кто и что способна сделать. Но я совершенно не могу вникнуть в движущие тобой мотивы. Ты в разное время то стремишься, то избегаешь одних и тех же вещей. Словно придумала игру с с потрясающе сложными правилами. И играешь в неё... Со мной. С Софи. С Диной. Со всеми. Иногда кажется, твой противник — весь мир целиком, со всеми, кто в нём есть. И даже, кое-чем из того, чего пока нет, но должно вот-вот появиться.

— Ты в эту игру тоже играешь. У нас только правила отличаются. Жизнь называется. Уж извини, не могу собственный свод правил дать. Ибо они постоянно меняются. Так же, впрочем, как и у тебя.

— Марин... Ты не философ, но, — Эр закатывает глаза, — иногда та-а-ак любишь пофилософствовать.

— Угу. Особенно, когда от жары дурею, и совершенно не могу понять, чего тебе надо?

— Вообще, или прямо сейчас?

Марина тяжко вздыхает.

— Очевидно же, в случае с тобой на первый вопрос не существует ответа. Так что отвечай сразу на второй.

— Мороженного! Клубничного и шоколадного! С сиропом. Ты говорила, здесь всё можно купить!

— А ты словно вывески не видишь, под какой мы стоим.

— Правда? И точно!

Непонятно, разноглазая на самом деле, не видела, где именно они стоят, или наконец, не поймёшь, к счастью или к сожалению, научилась издеваться.

Эр пошла мороженное заказывать. Марина под крышу не пошла, усаживается за столиком под зонтиком, где тени больше всего. Хотя, мрачное состояние самой Марины весьма добавляет затенённости.

Эр вскоре возвращается с двумя вазочками. Смотрит виновато.

— Я не знала, какого именно тебе хочется, и взяла тоже самое, что и себе.

— Пойдёт! — хмыкает Марина, — Остудиться не помешает. Я не заметила, тут сразу надо платить, или счёт принесут?

— Сразу-сразу, — кивает Эр, — у меня в сумке была неначатая упаковка денег. Теперь они у меня всегда с собой. Очень нужная вещь! Еле набрали, чтобы мне сдачу дать.

Марина в это время пытается вспомнит, что было в 'Путеводителе' Кэрдин про ситуацию с уличными кражами. Впрочем, людей не надо недооценивать, слишком многие видели, каким номиналом Эр расплачивалась. И сколько у неё денег при себе. Надо уж очень честным быть, чтобы не попытаться вырвать сумочку у абсолютно безобидной девушки. Золото сильнее всего туманит мозги и глаза. Марина подумывает, не обозначить ли свой статус? Тогда и мороженное можно будет спокойно доесть, и дальше идти беспрепятственно. Ибо воришки достаточно сообразительны и знают, что воровать у определённых людей чревато встречей не с окружным судьёй, а с гораздо более неприятными и опасными личностями.

— О чём думаешь?

Сумочка Эриды крайне вызывающе стоит на краю стола. Марина больше на неё смотрит, нежели на саму Эр.

— Тебе бы хватило одной купюры этого номинала. Или вовсе, расплачивалась бы чеками. Их здесь везде принимают.

За беззаботное:

— Я не подумала! — Разноглазую хочется приложить чем-нибудь тяжёлым по голове и с размаху. Главное, что останавливает — Марина всё хуже и хуже контролирует собственную силу. Может травмировать до смертельного исхода даже такое воздушное создание, как Эр.

Хотя... Решение все сложностей часто находится прямо под носом. Точнее, на боку у Марины. Включает рацию. Вызывает охранницу, чья основная задача — не столько за безопасностью следить, сколько обозначать присутствие серьёзных лиц из серьёзных организаций, если возникнет такая потребность.

Девица ухитряется объявиться раньше, чем в поле зрения появляется кто-то, заинтересовавшейся сумочкой Эр. Впечатление производить умеет. Выглядит чуть ли не мрачнее самой Марины. Носить оружие на виду можно, но как-то не принято. Тут же деревянная кобура штурмового пистолета с орденом на рукоятке на портупее болтается. Надо вглядываться, чтобы понять, орден не Имперский, а одного из государств сферы влияния, хотя на настоящий орден и похоже. Волосы в чёрный цвет выкрашены, лицо, наоборот, мертвенно белое. Распахнутый чёрный кожаный плащ не по погоде поверх шорт и верха от купальника. Шляпа чёрная, широкополая с вышитым серебром черепом.

Подходит к столику. Кивает, переплетя пальцы усеянные кольцами с черепами. Некоторые из них настоящие мирренские гвардейских офицеров. Не подаренные, не купленные и не выменянные. Череп, кажется голову первочеловека означает. Если и существовал когда-либо, погиб вместе с Империей Островов. От украшенной черепами девушки холодком буквально веет.

Марина кивает наёмнице, кивает разноглазой:

— Эр, отдай ей ту пачку денег. У неё целее будут. Нам хватит того, что тебе дали в сдачу.

Наёмница, кивнув на прощанье, уходит сунув пачку с неснятой до конца обёрткой во внешний карман плаща. Вряд ли кому придёт в голову интересоваться, хорошо ли деньгам на новом месте.

Глава 71

Наёмница произвела впечатление на многих. Посетителей на какое-то время становится меньше. Некоторые сбежали даже из внутренних помещений. Видимо, не захотели узнавать, чьи именно интересы колоритная личность представляет. Ибо потенциальный список довольно обширен. И с каждой из этих структур лучше пореже встречаться.

Эр зябко ежится. Она не испугалась, и не удивилась. В житейских вопросах безоговорочно доверяет Марине. Интуиция разноглазой работает как прибор, не всегда способный отличить чужого, но безошибочно видящий своего. Как бы это свой не выглядел.

Да и память на лица у Эр абсолютная. Запоминает всех, с кем хоть парой слов перемолвилась. Узнает в любом гриме. С яркой наёмницей художница знакома... Не будь Смерти, именно эту наёмницу звали бы именно так. В относительно небольшом сообществе человек с таким прозвищем может быть только один.

— Как-то холоднее стало после неё. Знает она морозные цвета.

— Она много чего знает, — хмыкает Марина. — Ты да я, наверное, единственные тут, кто её совсем-совсем не испугались.

Эр по сторонам оглядывается. Невесело вздыхает.

— Наверное, ты, как всегда, права.

Напряжение вокруг достаточно быстро спадает. Кто ушли, те ушли. Пришли новые, ни о чём не знающие.

Эр мороженное ела весьма энергично. Но скорость стала спадать быстрее, чем мороженное кончаться.

— Невкусно? — замечает Марина. Прислушивается к своим ощущениям. Ничего подозрительного пока не наблюдается.

Эрида улыбается, облизывая ложечку.

— Нет, очень-очень вкусно! Чего-нибудь потеплее хочется!

Марина косится на раскладную доску, где мелом написано доступное к заказу. Пожимает плечами.

— Сходи да возьми. Денег у тебя хватит. У них и выпечка есть, и горячие напитки.

— Нет, я о другом, Марина, — Эр переходит на шепот.

Р-р-разноглазая! Хочется зарычать. 'О другом' у этой озабоченной может значить только одно. Эр привыкла, что её желания исполняются очень быстро. Особенно эшбадовками в Резиденции.

— Озабоченная! — шипит Марина, — Машину вызывать, и назад поедешь? Или тут и ножками до 'цветочных' недалеко?

— Ты всё правильно поняла, — грустно улыбается Эрида, — но не совсем. Мне хочется не вообще. Мне хочется определённого человека.

— Я тут причём? — зевает Марина, — Сейчас с охраной свяжусь, у них рация помощнее. Свяжутся с Резиденцией. И любую из твоих быстро привезут сюда. Дальше уж сами ищите, где обжиматься будете. Смотреть или участвовать нет никакого желания.

— Но ты сказала, что быстро сможешь найти этого человека... Это та девушка с татуировкой... Кого я снимала последний раз... Понимаешь, я такого влечения не испытывала никогда.

— Примерно, со вчерашнего дня? Или с позавчерашнего? — Марина качает головой, — Это слишком долго, не верю!

— Но ты говорила, сможешь быстро...

Марина иногда ненавидит себя за честность по отношению к Эр. Не станет врать разноглазой ни при каких обстоятельствах.

— Я не сказала, что 'быстро'. Я сказала только 'могу'. Сейчас пойду, в Канцелярию позвоню, пусть начинают поиски через кадровый отдел Берегового командования. Если она не дезертир, найдут очень быстро. В увольнении или отпуску обязана контакты оставить, где находится. Найдут быстро... Если не дезертир... Впрочем, тогда вдвойне рьяно будут искать. И найдут, тут ведь пусть большой, но остров.

— Она не может быть дезертиром. Она хорошая! — Эр вскидывает руки как на мирренских религиозных картинах.

— Посмотрим... — хмыкает Марина. Она-то точно знает — понравившаяся Эр девушка точно не дезертир. Личный номер набивать не требуется, но традиция законов сильнее. Настоящий дезертир первым делом от татуировки бы избавился. Хоть бы осколком бутылки соскоблил.

— Найди поскорее, я же вижу, они как я.

— С чего ты взяла, по мне они просто подруги.

— Не просто, — уверенно заявляет Эр, — с кем ночи проводят совсем иначе за руки держаться. Друг друга касаются... Я вижу. Ты просто не знаешь, с чем сравнивать, и как смотреть.

— Ну нашли их... А они только в одном смысле как ты, а в другом — как Сонька с Хейс. Слишком друг другом дорожат. Любовь у них, понимаешь! Отвергнут любые твои предложения. Представляешь, так иногда тоже бывает!

— Тогда... тогда... — Эр решительно сжимает кулачки, — я развернусь и уйду. Не стану им мешать. Всё-таки не Софи, переживу. Но я себе не прощу, если не спрошу!

— Спросит она, — ворчит Марина, с ленцой поднимаясь, чтобы к уличному телефону идти. Она не Эр, монетки есть. С любого общественного аппарата можно в Резиденцию дозвонится, если номер знать.

Сделав пару шагов, застывает как вкопанная. Те две девушки под дальним краем большого навеса. Та, что с татуировкой мороженной себе и подруге принесла.

Становится намного понятнее шуточки отца на родном языке 'везёт, как утопленнику'. Вот ей сейчас именно так повезло. На самом деле собиралась в Канцелярию звонить, чтобы поиски начинали. И вот нате вам! Приплыли! Вопрос только в том, на чью именно голову.

— Марина, что с тобой? — Эрида не очень любит по сторонам смотреть.

Остаётся только пальцем ткнуть.

Эр вскидывает руки к щекам. Шепотом выдыхает:

— Ой, мамочки! Это она!

'Она' для Марины звучит, как слабоватое утешение. Озабоченная разноглазая своё внимание обратила на одну, а не сразу на обеих.

— Сама вижу, что не я.

— Не могла бы ты их сюда пригласить?

Марина скрещивает руки:

— Я свою задачу выполнила. Дальше сама. Вперёд со знаменем!

— Ты их даже не искала, — пытается обидеться отчаянно трусящая Эр.

— Больше ничего я тебе не обещала! Сказала же, дальше сама всё. Как девочку Динни пугать да в постель тащить против воли, так тут ты смелая. А как то посильнее вырисовывается — в кусты?

Эр за фотоаппарат берётся как за последнюю надежду. Поднимается. Марина мысленно злорадствует. Лицо у разноглазой — с таким только заправлять последнюю ленту в пулемёт, когда уже накатывается жуткий боевой клич атакующих гвардейцев императора Тима 'Пики вперёд! Бей и коли!'. Сколько гвардейцев не дошло до твоих позиций. Но эти точно знают, что дойдут. И ты знаешь не хуже их, ибо лента — последняя, а подносчики патронов мертвы.

Эр идёт, с каждым шагом всё медленнее. Кажется, Марина преувеличила запас решительности разноглазой. Херктерент, на всякий случай, держит рацию наизготовку. Хотя и знает, за ними наблюдают.

Когда человек идёт вроде к тебе, но застывает в пере шагов с непонятными намерениями, большинство людей это замечают.

Подруги переглядываются. Кажется, Эр узнают сразу. Но не как дочь соправителя, а как 'ту девушку, что нас снимала'. Узнать Эр и проще, и сложнее чем Марину. Херктерент уже догнала свой возраст на официальных портретах. Вот только надо иметь определённую фантазию, чтобы одно с другим сопоставить. Художнику не удалось запечатлеть ни одно из характерных выражений лица Марины. Девушка с портрета смотрит, как никогда не смотрела младшая дочь Императора. Впрочем, на таких портретах куда важнее не лица, а безупречное изображение наград и знаменитых драгоценностей. И тут мастерство бесспорно.

Разноглазую изображали куда ближе к её настоящему возрасту на определённый год. Только... Не разноглазой... Девочке нравилось, когда на одних картинках глаза одного цвета, на других — другого. Правильные живописные варианты видели только приближённые соправителя. Особенность Эр только в 'Сордаровке' всем известна. За её пределами знает о черте Эр куда меньше людей, чем знают о зелёноглазости Марины.

Искусство изображать радость при встрече даже с малознакомыми людьми Марина так и не освоила. Хотя в школе у многих девушек оно чуть ли не инстинктивно. Этим двоим такое умение тоже известно. Зовут за стол. Эр отнекивается, но всё равно усажена. Та, что без татуировки бежит за мороженным. Вторая смотрит в ту сторону, откуда Эр пришла. Приветливо машет, подзывая Марину.