— Подробнее. Что-то у меня плохо получается связать воедино лодку, гранату, и самолёт. Насколько я помню, бомбы южан куда тяжелее ручных гранат, — Марина невольно трёт затылок.
— Врачи с навыками хирурга есть не на всех лодках. Острый приступ аппендицита. Назначили встречу с соседней лодкой, благо та шла после пополнения запасов. Натянули между рубками тросовую переправу, подвесили в люльке доктора. Тут умник один и решил пошутить. Бросил в воду гранату. Как рванула — заорал 'Воздух!'
— 'Срочное погружение'! — хмыкнула Марина, — Представила ощущение доктора!
— Верно, да не совсем! — довольно ухмыляющаяся Медуза качает головой, явно предвкушая, что наконец-то сможет сказать о чём-то в военном деле, неизвестном Херктерент. — По тем наставлениям, что мне известны, сейчас при угрозе атаки с воздуха рекомендуется не погружаться, а отражать атаку зенитным огнём. Видала, какая сейчас 'коралловая поросль' на рубках лодок.
— 'Коралловая поросль' — зачем-то повторяет Марина, смакуя каждое слово, решая подурачится. Ну хочется островитянке не только самой важной, но и самой умной побыть. Пусть хоть какое-то время. Но зато пред самой Херктерент. Что Марина немыслимая всезнайка, наверное, даже сторожевые псы школы способны прогавкать. Она уже сделала заметку для памяти почаще читать 'Вестник подводного командования', но что такое 'коралловая поросль' знает прекрасно, — нет, что-то забыла.
— Неужели не видела? — сияет Медуза, — Сколько на океанских подлодках сейчас зенитных автоматов стоит? Они все вместе 'порослью' и зовутся.
— Буду знать! — хмыкает Марина, прекрасно знающая типовое расположение зениток на вводимых в строй подлодках, и как модернизируют старые подлодки. Хотя 'старость' для подлодок понятие относительное. Страшное соревнование экономик и умов очень сильно увеличивает скорость старения кораблей. Не модернизированный вариант подлоки, построенной три года назад никто в море дальше древней границы Океана Мёртвых сейчас не выпустит.
— Сейчас после команды 'Воздух', если в походном положении следующая 'к орудиям!'. Пока бегали, поняли, что что-то не так. Операторы-то РЛС-то молчат...
— Что дальше было?
— Для шутника — ничего хорошего. Он был с той лодки, куда перегружали доктора. По прибытии после операции тот должен был оказывать помощь сорвавшемуся в рубочный люк. Множественные травмы и ушибы.
Марина хмыкает. Вполне ожидаемые последствия. После шуточек такого уровня и переломы позвоночника бывают.
— Вот почему ты о гранте вспомнила...
— Да. — вздыхает Медуза. — Только не было её никогда у меня. Даже муляжа.
Принцесса зевает.
— Медуза, — вздыхает Марина, — ты, конечно, умница, но временами жутко глупишь. Хочешь, граната у тебя будет через пять минут?
Островитянка недовольно скрещивает руки.
— Ты скажешь — тебе не то что гранату, морскую мину из Резиденции прикатят.
Херктерент вздыхает.
— Могу добавить. Я бы это сделала не привлекая никого из персонала. Исключительно с помощью любой из твоих сестёр... Равно как и любой другой девушки здесь.
Медуза глаза вытаращивает. Марина кисло ухмыляется. Ну почему даже умные люди временами так зверски глупят.
— Перефразирую: граната могла бы появится именно у тебя через пять минут, если бы ты правильно использовала исключительно свои личные способности. Притом, что я тут могла бы и вовсе отсутствовать.
— Это как?
— Всё просто. Тупо позвала бы этого, что нужен Спинорогу с твоей точки зрения.
Медуза дуется.
— Не могу! Я над ним сильно посмеялась.
— Почему? Насколько я знаю, не прощают насмешек только одного рода, но ты, вроде бы, не такая... Что ты ему сказала?
Медуза недовольно пыхтит.
— Сказала, что он полуторокорпусную лодку от двухкорпусной не отличит, а то и вовсе с однокорпусной перепутает! — скрестив руки на груди, раздражённо выпаливает островитянка.
— Серьёзное обвинение, — хмыкает Марина, — особенно с учётом отношения длины к ширине у корпусов большинства подлодок.
Хм, а Херктерент думала, подводница краснеть не умеет.
— Но далеко не смертельное. Ты явно недооцениваешь возможность воздействия на противоположный пол. Скажи ты ему сейчас 'мне нужен муляж гранаты' — помчался бы искать. И нашёл бы. Поверь мне, такая игрушка есть почти у каждого мальчика его возраста, а даже если нет — точно знает, у кого найдёт.
— И спрашивать не станет?
— Это же муляж, — пожимает плечами Марина, — о боевой могли бы и спросить. Примерно в одном случае из десяти. Кстати, если с этой просьбой подойду я — найдут с астрономической скоростью. Доказать? Хотя бы на приятеле твоей старшей... — Марина с ленцой начинает подниматься.
— Не надо!
Херктерент лениво плюхается назад.
— Ну, вот есть у тебя граната. Пойдёшь кидать?
— Ага! — оживляется Медуза.
— Ну, бросила. Тебя поймали, не боишься отвечать придётся, как тот шутничок? Переломы вещь весьма болезненная, да и без них очень хорошо можно избить. Особенно, если умеючи.
— Но я же девочка!
Марина ржёт держась за живот.
— Собралась над подводниками шутить, как подводник — ну будь готова, как подводнику и ответят. Побьют за такое, как и любого другого, очень сильно. Устав для всех один!
— Но там такого нет!
— Девушек-подводников там тоже нет, — хмыкает Марина.
— Если ты добьёшся, чего хочешь, с тебя спрашивать будут без скидки на пол. Девочка ты или кто — смотреть будут только на погоны да знаки специалиста. Пусть ты и будешь одной такой. 'Уставы' под тебя переписывать не будут. Те лодки — не ноль семьдесят пять. Иные требования... Если ты не хочешь береговым символом оставаться.
— Нет, Марина, — решительно заявляет Медуза, — я на настоящей лодке служить хочу. Даже хорошо, что твой брат на линкоре. Помешать мне не сможет.
— Если захочет — сможет, — зевает Марина, — но ты не волнуйся, мешать не будет. Если никого из нас не убьют в ближайшее время.
— Его здесь любят. В большой комнате даже портрет его висит. В парадной форме.
— Я туда не заходила. Да и убить его прямые родственники пытались. В итоге он их к рыбам отправил. Вот так и живём!
— Мамин брат наёмником был. Погиб пять лет назад. Войны ещё не было. Папе он не нравился.
— Не он тебе мозги замутил?
— Нет. Насколько знаю, только на суше дрался. Даже в высадках не участвовал. Ни подруги, ни детей не оставил. Мама говорила, когда я ещё мелкой была, 'убьёт его храбрость'. Так и произошло. Нравилось ему воевать.
— Ну, у меня самой родственники с похожим складом характера. На свадьбе двоих скоро побываешь. Тем более, её во многом я устроила, — откровенно хвастается Марина.
— Смерть в городе знали, — кивает Медуза, — но никто не думал, что она так высоко взлетит.
— Она теперь Принцесса Империи. Как я. Отец честен.
— И её дети будут такими же по статусу, как и твои?
— До моих ещё дожить надо, — хмыкает Марина, — если серьёзно, мои будут чуть-чуть повыше. Я ведь ещё и Еггт... Но, будем честными, мне охота увидеть маленькую Смерть.
— Принцесса — дочь наёмницы, — хихикает Медуза.
Марина показывает кулак.
— Наёмницами и Кэрдин, и Дина бывали. Так что, у наёмниц очень хорошие детки получаются.
Медуза усмехается:
— Мама говорила, чуть с братом не пошла. Всеми этими делами заниматься. Но наметилась Акулка.
— Как говорится, для кого-то беременность — конец жизни, для кого-то — начало. Я так понимаю, у тебя вышло где-то посерёдке?
— Примерно, — хмыкает Медуза, — мама точно из тех, кто сможет пойти на пулемёт. Отец говорил, именно за это и влюбился. За её характерец.
Марина усмехается:
— Херенокт примерно таким образом получился. Тоже великая любовь была. Притом, взаимная.
— Софи похожа... На ту Императрицу.
— Она подражает. Хотя да, та женщина погибла вместе со своей дочерью.
— Я не знала. Об этом не пишут.
— Пол-резиденции под неё строилось...
— Ты как-то странно к ней относишься...
— Тупая биология, — хмыкает Марина, — если бы она и дальше была, ни Соньки, ни меня просто бы не существовало. В социальном смысле родителей может быть больше двух. Но биология — довольно точная наука. Мы ровно от кого-то двоих происходим.
— Мне говорили, у меня от дядьки многовато.
— Так Сонька той Императрице тоже сознательно стала подражать.
— Но ведь ваша мама очень красивая...
Марина фыркает:
— Красота, знаешь ли, разная бывает.
— Знаю, — вздыхает Медуза, — ко мне только с прошлого года хорошо стали относится. До этого есть и есть, младше Акулки, Спинорога старше.
— По-моему, ты привередничаешь. Нормально они к тебе относятся.
— Потому что я взлетела!
— В какой-то степени благодаря им. Хотя, в случае с тобой, уместнее сравнение не про взлёт, а про погружение.
Островитянка хихикает.
Медуза дуется. Везёт Марине на людей, у которых дома так себе отношения. Осень чуть ли не единственная, у кого всё хорошо. Медуза обиды больше придумывает.
Хотя ей об этом лучше не говорить. Придуманные обиды, случается, приводят ко вполне реальному противостоянию между родственниками. Пусть большинство древних свар Еггтов являются спроецированными в прошлое событиями современности. Вот только Марина относится к меньшинству, кто знает — всё было по-другому. Меньшинство предпочитает верит увлекательным неправильным книжкам.
Собственные сложности при желании и способностях тоже можно в прошлое перевернуть. Теория, что всё всегда повторяется, довольно популярна и многими разделяется. Да и сама Марина убеждена — люди разных эпох по своим качествам не больно-то друг от друга отличаются. Только каменные топоры поменяли на стальные мечи, а потом и вовсе на автоматы. Оставшись, в общем-то, такими же. Что древние были способны на великие подвиги и тяжкие преступления, что нынешние способны на тоже самое.
Другое популярное заблуждение, что предки были великими, а с той поры народ сильно измельчал, Марина и вовсе не разделяет.
Здесь и сейчас серьёзные вещи неуместны. Лучше о чём-нибудь 'весёленьком' вспомнить. По крайней мере, с точки зрения Марины. Тем более, неиссякаемый источник для проявления остроумия — Медуза — никуда не делась.
— Ты на лодке одна будешь?
— Нет. С охранницами. Оказывается, мне при подобных визитах двое положено, как Гостю Императора, — заявляет с крайней степенью самодовольства.
— Кто-то определённые или из дежурной смены?
Медуза называет имена.
Марина хмыкает:
— Понятно, почему именно они. У них есть опыт высадки с лодок на вражеское побережье. Вроде бы даже экстренным путём через торпедный аппарат, чтобы себя не обнаруживать. Так иногда делают при высадке диверсантов.
— Ух ты! Здорово! Надо бы их поподробнее расспросить.
— Тебе такого делать не придётся, — вздыхает Марина.
— Это почему? Я и другие способы покидания затопленной лодки знаю...
— Так я и не сомневаюсь. Но тебе их применить не дадут.
— Не понимаю... — Медуза настораживается.
— Всё-то вам надо объяснять. Ты на лодку благодаря кому попадёшь? Правильно, Сордару. Он человек прямой. Что говорит, то и делает. От него неоднократно слышала, насколько он сильно против женщин на кораблях. Даже, его послушав, решила с флотом не связываться. Тут же сам себе противоречит, устроив тебе погружение. Как-то подозрительно, — качает головой Марина.
— Ты о чём?
— Он имеет некоторое влияние в подводном командовании. Считает, что некоторые вещи надо уничтожать в зародыше. Девушки на кораблях к ним вполне относятся. Лодка погрузится с тобой. Но всплывёт только с твоим телом.
— Как так?
— А вот так! Несчастный случай на учениях по борьбе за живучесть. Некоторые типы лодок сохранят плавучесть при затоплении до трёх отсеков. Охрану можешь не учитывать, при отсутствии ЕИВ действует правило старшинства, то есть приказы Сордара для персонала Резиденции имеют высший приоритет.
Кажется, Медуза побледнела. Хотя, Марина особо не радуется. Медуза из тех, у кого работа мозга видна на лице. Мозги у неё есть, и сейчас идёт просчёт возможных следствий из сказанного Мариной. Притом сама Херктерент не станет её опровергать, если сможет рассчитать правильный вариант.
— Про Сордара поговаривают, — Медуза, задумчиво трёт подбородок, — что он очень честный, но с другой стороны, действительно, сильно женщин не любит... Извини, что спрашиваю, но кого-нибудь убить обещал?
— Ага! Одна умерла уже.
Медуза просияла.
— Абсолютно уверена, между обещанием твоего брата и смертью этой женщины произошло некое событие, приведшее к этой смерти, к какому Сордар не имел ни малейшего отношения. Меня в школе много кто, начиная от твоей сестры, предупреждали, чтобы я осторожнее была. Ибо ты обожаешь пугать, заставляя людей слышать в твоих словах то, чего ты совсем не говорила. Ведь так?
— Да так! — хмыкает Марина, — Не собирается тебя Сордар топить. Не зря в в школе имени другого Сордара, тоже мне родственника, оказалась!
Глава 77
— До какого времени у вас тут обычно празднуют?
Медуза пожимает плечами:
— Так как поздновато начали, то только утром расходиться начнут.
Марина зевает.
— Устраивает меня такой график. Заодно и поглядим, видно ли отсюда зарево над Резиденцией. Чувствую, что-то разноглазая сегодня учинит.
— Не видно, — хмыкает островитянка, — я у сестёр уже спрашивала. Город очень большой, даже с крыш видно еле-еле, а мы внутри квартала.
— Логично... Да и, — Марина окидывает взглядом стену ближайшего дома, — лениво мне на крышу лезть... Пока, во всяком случае...
— Может, ты тут пока посидишь? — островитянка вертит головой по сторонам, высматривая охранницу.
— О здоровье моём заботишься? Вот только мне самой оно не слишком нужно...
Марина вскакивает, выискивая ближайшую прямую линию. Таковая находится буквально под ногами, стол стоит возле дорожки. Раскинув руки, идёт совершенно прямо. Повернувшись, показывает Медузе язык. Та уже рядом стоит.
— Ну, что пустишь меня на крышу теперь?
Островитянка машет рукой.
— Если тебе захочется, ты всё равно залезешь. Даже не буду пытаться тебя удерживать.
— Можно подумать, сама не лазила?
Медуза торопливо оглядывается по сторонам, только слепой не заметит — высматривает, далеко ли её мать. Убедившись, что женщина неблизко, торопливо сообщает.
— Лазила. Даже на большие дома. Спинорог ябедничала, когда не брали, потому что маленькая. Как подросла — стала помалкивать.
— Тебя, скорее, заподозрила бы в исследовании подвалов, — хмыкает Марина, — трубы там, коммуникации. Как на лодках.
— У нас в 'Центре внешкольного образования' стоят носовой отсек 'шестёрки' и центральный пост. Ну, знаешь, со всеми вентилями.
— Как по мне, центральный пост 'шестёрки' — лучший способ для отпугивания от профессии подводника.
— Мне понравилось, — пожимает плечами Медуза, — это кажется, что их очень много. На деле, я все-все знаю.
— Как ты их выучила?
— Надо запомнить расположение какого-то одного. Относительно него все остальные учатся уже легко. Когда понимаешь, что от неправильно повёрнутого погибнешь и ты, и все остальные — ещё легче. Не прогоняли, но и ничего не объясняли, раз вся документация на лодку — в библиотеке 'Центра'. Библиотечный штамп 'девочкам не выдавать' ещё не изобрели...
