Их не стоит смешивать, чем их раньше разделить, тем лучше. Марина чуть в ловушку не попалась, смешав написанную и живую девочек в одну. Да плюс ещё светофильтр под названием 'Эрида' добавилась.
Разноглазая часто видит недоступное другим. Одновременно, вполне способна не замечать всем очевидное.
Инри — не девочка-картинка. Это личность, куда больше похожая на слепленную из одних странностей Осень. Причём странности-то касаются абсолютно всего.
Осень пока не умеет наслаждаться собственным превосходством и совершенством. Вопрос только в том, как долго продлится это 'пока'. Это могут быть часы, вполне могут оказаться и годы. Не ясно, какой из Осени может получиться друг, но ясно одно — враг из неё может выйти страшнейший.
Но снова и снова надо себе напоминать, вон тут, рядом Инри, а не Осень. Логики в ней — поменьше, эмоциональности — побольше. В Марине видит друга, а не соперника. Вот только Еггтовская подозрительность — то ещё зверёк. Мордочку из норки просто так не высовывает. Если начал принюхиваться — значит, чем-то от человека уже веет. Чаще всего — опасностью.
— Представь себе, волнует, и очень сильно. Рисковали жизнью примерно одинаково, а вся слава досталась ей.
— Я... — начинает было Инри, но взглянув на Динни торопливо поправляет. — То есть, мы...
Марина чуть не рявкнула — её крайне раздражают даже минимальные проявления коллективного девчоночьего разума. Самозарождается что ли это явление, когда вроде бы подруг собирается больше двух?
— Мы сначала подумали, когда фото увидели, вы приезжали в район, что бомбили. Тем более, там так было написано. Это мы уже в школе узнали, что вы под бомбёжку попали. И чуть не погибли.
— В таких делах 'чуть' особенно сильно не считается, — недовольно бурчит Марина, — были обе, слава досталась одной. И ничего не изменишь при всём желании. Хотя, во всём следует положительные стороны искать — бетон-то выдержал, а быть живой всё-таки лучше, чем быть мёртвой.
— Согласитесь, 'посетили пострадавший от бомбёжки район' звучит гораздо лучше, чем 'прятались в бомбоубежище'?
— Если честно, то я не знаю, что лучше, — сейчас Инри особенно сильно напоминает Осень. — Правду иногда лучше скрыть. Ведь по фото не очень видно, что вы у башни ПВО.
Марина хмыкает:
— Ага! Южан можно было бы обвинить, что они детей убивают, только ведь башня ПВО — военный объект и законная цель. Мы-то что там делали? Все погибшие на башне были военнослужащими, из гражданского населения никто не пострадал, если не считать подпорченных нервов. Да и то, помощь на месте была оказана. Притом, что из расчётов зенитных орудий впоследствии ещё двадцать семь человек комиссовали в связи с получением инвалидности.
— Софи увековечили... — Инри словно мыслит вслух. Осень тоже так делает.
— Причём, по просьбе уцелевшего личного состава, — фыркает Марина, — У меня иногда получалось незаметной быть. Но настолько сильно оказаться незамеченной... Где в этом мире справедливость?
— Я поговорку слышала: 'Справедливость умерла вместе с Чёрной Змеёй'... — замечает Динни.
Марина кривит лицо, словно от зубной боли:
— И тут ложь. Это поговорка придумана. Ста лет с той поры не прошло. Однако прижилась. Это из второй части романа 'Сталь и Кровь. Молодые годы Дины II'. Как раз там хватает намёков, что она причастна к смерти собственной матери. По мне так даже название отдаёт идиотизмом. По меркам тех лет, молодым можно было называть лет до двадцати двух-двадцати трёх. Там основные события происходят незадолго до смерти Чёрной Змеи, а Дине II тогда уже было за тридцать.
— Меня тоже название смутило...
— Твои родители читали, — хмыкает Марина, — читала ты, вероятно будут читать твои дети. И вероятно, будут думать, что так всё и было, критический склад ума не всем свойственен.
— А твои будут смеяться, как смеёшься ты сейчас, ибо точно будут знать, что всё было не так?
— Ты последнюю страницу книги смотрела? Ну, где тираж? Сколько там сотен тысяч, если не миллионов экземпляров? Сколько из прочитавших будут думать, что так всё и было, и почему Еггтам тогда ставят памятники и называют в их честь корабли? Можешь примерно представить, сколько будет Чёрных Еггтов в следующем поколении.
— Тогда почему вы не боретесь? Это ведь клевета в чистом виде!
— Смысл? Тратить энергию, силы и средства на борьбу с призраками. Знаешь, сколько лжи можно спрятать под нейтральной фразой 'художественный вымысел'.
— За умы тоже войны идут...
— Сейчас они вторичны. При наличии внешнего врага многие разногласия в обществе отходят на второй план.
— Хотелось бы так думать! — невесело вздыхает Динни. Марина для себя отмечает: несмотря на некоторые уличные замашки, в 'Сордаровке' Динни оказалась определённо не зря.
— Марин, раз уж всё равно о внешних врагах заговорили, то можно тебя спросить... — Динни говорит торопливо, словно боится, не успеет задать какой-то крайне важный для неё вопрос.
— Спрашивай. — устало бурчит Марина, — Если в пределах моего уровня доступа — отвечу. Учти, влезешь в сферы под грифами, ответа не жди. Ты хитра настолько, что почти получалось простенькой девочкой выглядеть.
Динни ухмыляется самодовольно, но не заданный вопрос слишком важен, притом явно касается не только её одну.
— Помнишь ту здоровую лодку, что в прошлом году подбили? Ну, её ещё потом вместе с нами на лайнере везли.
— Ну, помню, — пожимает плечами Марина, — давным-давно по винтикам раскрутили. Частично обратно привели. Одну из башен вместе с пушкой и вовсе скопировали, ставят сейчас на многие корабли, где сейчас есть лёгкие зенитки.
— Да я не об этом. Мои видели это самолёт. Очень испугались. Подумали, это был разведчик для подготовке большого налёта.
— Одна из функций этого самолёта — действительно, дальний разведчик. Но здесь он был не за этим. Машины выпускаются очень малой серией. Да и летающие лодки вообще как бомбардировщики — так себе. Нет, они не готовят налёта. Слишком мало сухопутных машин такой дальности. Да и бомбардировки портов и кораблей с большой высоты — неэффективны. Да и сама знать должна — самолёты над Архипелагом не появлялись.
— Но этот-то был. Зачем-то его сюда посылали...
Марина усмехается:
— На всю голову больными южанами надо быть, чтобы до такого додуматься. Собирались искать контакта с древними чудовищами да силами потусторонними. В здешних водах их логово.
Динни глаза вытаращивает. Шепчет:
— Правда? Я слышала такие легенды. И даже читала цикл романов...
— Разумеется, всё это бред, ни чудовищ, ни тех сил, во что они всем югом верят не существует. Хотя даже приборы на самолёт поставили для контактов с потусторонним. Очень смешно было. Потеряли ценный самолёт и опытный экипаж. Ещё и новинок технических нам подкинули. Понесли потери из-за изначально мертворождённой идеи. Побольше бы им таких.
— Значит, налёта не будет?
— Я не бомбардировочное командование южан. Только в общих чертах знаю, что они там разрабатывают. Не знаю, но уверена, это никак не будет связано с тем самолётом. Да и у вас в скалах столько убежищ выдолбили — классом защиты лучше, чем в Столице. Не говоря уж о численности всех сил ПВО.
— В Столице они тоже были, — логично замечает Динни, — но произошло то, что произошло.
— Новая тактика из тех, что срабатывает один раз, — кривит губы Марина, — методы противодействия таким налётам уже выработали. По объектам в глубине нашей территории стараются больше не наносить удары. Потери стали чрезмерными. Здесь концентрация зенитных орудий и истребителей выше чем в Столице. Тем более, главная защита Архипелага — это флот. Его боеспособность как раз на юге вызывает меньше всего вопросов.
— Я знаю, — кивает Динни, — но всё равно, несмотря на бомбовые удары по Столице, и отсутствию их здесь, мне хочется вернутся именно туда. Корабли возвращаются не всегда. Я больше не хочу в эту жуткую лотерею играть, гадая, какой силуэт исчезнет навсегда. Здесь слишком заметны потери. Там больше людей, и потери не так остро чувствуются. Может, это жестоко звучит, но разбитую часть можно воссоздать... Погибший корабль не вернётся никогда. Мне тяжелее читать названия погибших кораблей, чем номера разбитых дивизий. Тем более, дивизии погибли где-то там. А исчезновение кораблей куда заметнее. Хотя понимаю, свои гибнут и там, и здесь. Но не могу по-другому.
— От Сордара слышала подобное. Для него поражение или победа равны поражению или победе Объединённого флота Империи. Что творится на суше — не главное. С побережья южан не выдавишь без кораблей.
— Вопрос в том, как до этого побережья добраться? — логично замечает Инри.
— Я, как и многие, думала об этом, — усмехается Марина, — знаю, Сордару это не понравится, но я уверена, исход войны будет решаться на суше.
— Тут такого лучше не говорить, — замечает Динни.
— Особенно среди мальчиков примерно нашего возраста, — охотно поддакивает Инри.
— Распространено мнение, что главную войну ведёт Архипелаг, а все остальные чуть ли не прохлаждаются. Я-то знаю, что это не так совершенно, но спорить с массовым мнением... Я смелая, но не настолько. Сордар многими тут воспринимается словно ещё один соправитель.
— Ему самому такие рассуждения крайне не нравятся, — замечает Марина.
— Но его присутствие здесь только подчёркивает для большинства важность Архипелага. Да и Херенокт...
— Тебе подсказать о вреде таких настроений или сама догадаешься.
— Я-то догадываюсь, умею чуть дальше своего носа смотреть. Но я всегда в меньшинстве. Иногда лучше промолчать. Жизнь у меня одна. Длинный язык много кого жизни лишил. При этом, на самых разных уровнях.
— Надо будет Кэрдин спросить, — пожимает плечами Марина, — не собирается ли она в ближайшее время Архипелаг посетить?
— Прошлый визит крайне запомнился... — не слишком весело усмехается Динни, а Инри кивает.
— Хотя, в общем-то я подумаю, не остаться ли после школы в столице. Всё-таки, Великий город — это примерно половина Империи. Центр мира, где я живу. Конечно, таких как я там всегда было и будет очень много. И вряд ли в ближайшее их станет меньше.
— Вот за эту столицу и недолюбливают, — усмехается Марина, — оседает в Великом Городе талантливая молодёжь. На Родине никто не остаётся, а местные кадры из кого-то формировать надо.
— Я тоже сюда не хочу возвращаться, — замечает Инри, — Много кто писал про 'незабываемый воздух Великого Города', так вот, я этот воздух почувствовала. Тут нет таких людей, что я увидела там... Начиная с Эриды, ну и разумеется, вас двоих.
Марина чуть не фыркнула. Всё-таки Сонька, да ещё разноглазая, а она сама вроде приложения к ним. Сдержалась.
В 'Сордаровке' абсолютно все, включая саму Марину, помешаны на собственной значимости и уникальности. Причём достижения, это подтверждающие, далеко не у всех имеются. Как раз у Соньки и разноглазой они есть.
Впрочем, у всех у них есть одно безусловное и объединяющее достижение. Их всех, без разбора, хотели убить. Причём собирались сделать это лица, говорившие с ними на одном языке. Более того, родня некоторых учеников. Хотели уничтожить 'новую поросль ядовитой травы' окружения Саргона. Среди захваченных документов были самые настоящие ориентировки на тех, кого в 'районе ?7' — район школы по принятой у мятежников терминологии надлежало уничтожать в первую очередь. Саму Марину. Софи. Разноглазую.
Впрочем, о таких планах известно далеко не всем из-за каких-то мутных соображений. Некоторые и сейчас идеям заговора втихаря сочувствуют. Соправитель захотел строго определённые головы мятежников, и он их получил. Судя по тем документам, что Марина видела, Эр в списки включили в память о матери, так сказать. Женщина легко и непринуждённо оттаптывала любимые мозоли. С изумительной лёгкостью наживала врагов. Ей ничего не забыли. Побег от столь ядовитого корня должен был быть вырван и сожжён.
Впрочем, старая змея Кэрдин всё-таки успела ударить на опережение. Планировавших захват школы и 'специальную акцию' повязали тёпленькими. Они были уверены, что 'День Ноль' пойдёт идеально. Они не думали, что в 'День Минус Один' что-то может пойти не так. Для некоторых из них этот день стал последним. Многие из тех, кто уцелели потом им завидовали. Марина весьма жёсткие протоколы допросов читала. И прекрасно видела — ей не показали куда больше, нежели показали.
Да и о дате 'Дня Ноль' толком договорится так и не смогли. Поэтому дошло до стрельбы. Даже из 'близнецов'. Не зря Император так тщательно подбирал личный состав Крепостных полков. Когда возникла необходимость, они не раздумывая стали стрелять. Сто тридцать прямой наводкой замечательно прочищает мозги, если не вышибает их вовсе.
Интересно, что об этих событиях эти двое думают? Мутноватые мысли на Архипелаге бродят, в Столице их, впрочем, гораздо больше. Их жизням тогда в принципе ничего не могло угрожать по причине отсутствия в столице. Но какой объём слухов до них дошёл? Ведь при Марине или же Софи говорят далеко не всё.
С другой стороны, Архипелаг — это Архипелаг. И тут почитание Императора больше всего напоминает мирренский религиозный культ. Впрочем, самой Марине это всё только выгодно.
Если бы не несколько 'но', главное из которых — вычистили далеко не всех. Не исключено, что нити заговора куда глубже тянулись. Вполне возможно, настоящие организаторы и вовсе не пострадали. Намерено отдали Императору на растерзание всех своих буйных. Только затем, чтобы получше укрепится и подготовится к новой попытке. А она будет — про грызню в верха Марина знает чуть ли не столько же времени, сколько себя помнит.
В обозримом прошлом один из нарывов был проткнут, выдавлен и прижжён, но наверняка уже вызревает новый.
Ладно, отложим-ка пока мрачные мысли на будущее.
— Тебе, что Эрида приплачивает, чтобы ты при мне о ней только в превосходных степенях отзывалась?
— Нет, — Инри выглядит несколько удивлённо. — Она мне по-человечески очень-очень нравится. Не понимаю, зачем вообще говорить плохое о хороших людях?
— Ну, есть у некоторых такая потребность. Захвалить человека тоже очень легко. Мысль, как все вокруг тебя любят, сама по себе достаточно опасна.
— Про тебя другое говорят, — хмыкает Динни. — Что ты всех людей совершенно одинаково не любишь. Чем большему количеству людей вокруг кто-то не нравится, тем скорее это человек понравится тебе. Обычно так говорят про Рэду и Дину. Иногда Коаэ вспоминают. Ну и мы все, в смысле островитянки почему-то не нравимся большинству столичных. Поэтому ты нас и выделяешь.
— Тебе никто не говорил, какая ты логичная?
— Многие и часто. Раз уж вблизи тебя оказалась, то надо поддерживать определённую репутацию.
— Хорошо у тебя выходит маски носить. Почти до сегодняшнего дня ты настоящая почти не проявлялась.
— Что поделать? — пожимает плечами Динни. — Играть роль простоватой и даже глуповатой девочки из рабочего района иногда очень удобно. Тебя не воспринимают серьёзно. Говорят много лишнего. Я умею делать не самые очевидные выводы.
