— Зачем тебе это нужно?
— Сордар определённо одобрит, если благодаря мне одной девчонкой на кораблях станет меньше. Если считать береговое командование, то двумя.
— Как у нас всё сложно!
— А ты думала, в сказку попала?
Обе не слишком весело усмехаются.
— Смотри, хорошее предложение, даже рядом будете. И уж на бегство это похоже не будет. Даже на том же Острове останетесь.
— Заманчиво, — Отинг трёт подбородок, — но это будет нечестно перед тысячами тех, у кого нет наших возможностей.
— Как знаешь, — пожимает плечами Марина, — как уже сказала, голова у тебя хорошая, вот и думай. Срок действия моего предложения я обозначила. Удача не может длиться бесконечно.
— Вот это-то я и сама прекрасно знаю, и боюсь, что уже исчерпала свой запас.
Марина смотрит на Отинг. Абсолютно довольные жизнью люди — крайне редкое явление. Островитянка явно довольна не на сто, а как минимум, на двести, если не на триста. Сказанное только что куда-то ушло. Ведь это если и будет, то потом. Люди живут обычно прямо сейчас. Счастье Отинг словно по сторонам распространяется.
Херктерент про себя отмечает, что человеческая симпатия начинает давать какие-то ответвления. Сказывается всё-таки влияние разноглазой. С другой стороны, живя среди людей, невозможно влиянию не подвергаться. Притом взаимному. Та же Эр под влиянием Марины стала куда более смелой и решительной. Впрочем, неизбежен и обратный процесс.
Мысли об Отинг лезут всякие разные в голову. Предстаёт пред глазами её тело... Тем более, она сама себя тогда предлагала... Угу, как разноглазая больше, чем за полгода до этого. Самой Отинг подтверждено, если Марине какого-то близкого общения захочется, это незамедлительно будет выполнено.
Кому-то такая установка может показаться не слишком достойной, вот только сама Херктерент островитянку не собирается ни в чём осуждать. Отинг в крайне необычной ситуации оказалась, и модель поведения — самая разумная из возможных. Тем более, исключительно благодаря своему телу и была замечена Эр на Набережной. Выводы для себя Отинг вполне сделала. Более того, Марина на её месте сделала бы точно такие же, относительно того, как поступать и что делать.
Вот только сейчас сама Марина осознаёт, что посматривает на островитянку как Сонька на Хейс, или Эр на Крионо.
— Отти, дай руку!
Та с уже виденной Мариной многообещающей улыбкой, протягивает. Понятно, чего именно ждёт. Хотя фантазий от Эр она могла самых разных набраться.
Херктерент сплетает пальцы со своими. Сразу же уточняет:
— Не обольщайся! Мне понять хочется, что Эр во всех этих телесных контактах находит.
— Контакты поближе должны быть, и более полные, — островитянка, словно невзначай, пододвигается поближе.
— Я же сказала: хорошенького — понемножку!
— Как у нас всё сложно, — дуется островитянка.
Впрочем, Марина не отпускает руки. Да и Отинг не делает попытки свою убрать.
— Уж было обрадовалась, — вздыхает островитянка, — но всё оказалось, как я и думала.
— Ну и как ты думала? Не умею, знаешь ли, мысли читать.
— Да я не думала, слушала, что Эр говорила. Так всё и есть... Но всё-таки, хотелось, прямо как в её мечтах. Я с тобой, она с Крионо. Все вместе, только по-другому, не так, как тогда... По-всякому...
— Обойдусь без подробностей! — смеётся Марина.
Отинг улыбается в ответ:
— Она всё равно множество набросков делает на эту тему. Наверняка, будет тебе показывать.
— Да я уж не сомневаюсь!
— Она картину хочет написать, где мы все вчетвером голые.
— Дождётся, что стукну!
— Нет, там ничего такого, чего быть не может. Вокруг стола видим и вино пьём. Игра ещё её любимая на столе.
— В неё вдвоём играют.
— Она говорила, есть вариант и на четверых.
— С вином они все плохо сочетаются.
— Ты почти вся там будешь спинкой кресла скрыта. Только по повёрнутому лицу и узнаешь. Ну и бокальчик в руке. Пачка сигарет ещё валяется, как раз, такие, как ты любишь.
— Похоже, действительно, надо к Эр зайти. Больно далеко дело зашло, раз уже сигареты рассмотреть можно.
— Зайди! — хихикает Отинг, довольно щурясь, погружаясь в воспоминания — Зря ты не захотела с ней. Она так хорошо-хорошо всё делает. Тебе бы самой понравилось. Кстати, ей самой очень-очень понравилось как могу я, — островитянка крайне откровенно проводит языком по губам. Чуть сжимает пальцы Марины, но не пытаясь высвободиться, а словно стремясь что-то показать.
На Набережную часто ходят за приключениями. Вот Отинг и Крионо нашли себе наилучшие из возможных. Тем более, разноглазая весьма большая ценительница тех частей тел, куда приключения ищут. С другой стороны, у обеих островитянок с этими частями полный порядок.
Марина предпочитает не врать. Себе самой в первую очередь.
— Знаешь что, Отти. Если бы мне хотелось физиологического контакта я бы тебя обязательно позвала. Только тебя. Без Эр.
— Чего это так? Думала, она у тебя первой будет.
— У тебя мозги больше на мои похожи, чем у неё.
Островитянка смеётся:
— Это совсем-совсем не главное.
— Но немаловажное лично для меня.
— Вот это серьёзнее! Ничего не надумала?
— А в глаз?
— Это у тебя такие фантазии? Побить слегка?
— Шла бы ты!
Отинг снова язык показывает:
— Была уже там. Не очень понравилось.
— Озабоченность Эр, оказывается, заразна, — фыркает Марина.
— Если всем хорошо, то какие вопросы?
— И не говори!
— Может, машину подальше отгоним? — островитянка крайне многозначительно подмигивает.
— Я думала, у тебя мозги лучше задницы. Выходит, ошибалась.
Островитянка веселиться не прекращает:
— И то, и другое замечательное. Иначе бы я тут не сидела!
Теперь уже Марине смешно. Отинг добавляет:
— Тем более, Эр ещё очень нравится, какая ты... Ниже спины. Я тоже ей нравлюсь, но ты... Я и не думала, что столько слов есть для описания этой части тела...
Марина в шутку показывает кулак.
Отинг довольно усмехается:
— Всё-таки, определённое достижение, пусть и уровня маленькой девочки. Подержалась за руку Принцессы Империи.
Марина чуть было руку не выдернула. Но мозги всё чаще эмоции побеждают. Не стала так делать. В конце концов, сама взялась.
— Смотри, вздумаешь врать что другое!!!
— Я просто буду хвастаться, как погуляла с верхними. Тем более, Эр предоставила мне достаточно доказательств.
— Я не настолько щедрая, — хмыкает Марина.
— Да я и не прошу ничего!
— На заднице расписываться не буду, чтобы ты там потом татуировку сделала!
— А была такая мысль! — мечтательно прикрывает глаза Отинг.
— Печать с именем раскалю и прокачу где-нибудь, чтобы заметнее было!
Отинг хохочет:
— Клеймо 'Марина Саргон' полученное от самой Марины Саргон. Да такого во всём Флоте ни у кого нет, и я так понимаю, не предвидеться. Стерплю я уж такой ожог как-нибудь.
— Пытки ради развлечения — болезнь. Лекарство — пуля в голову!
— Так не я же собираюсь! — смеётся островитянка.
— Кажется, я начинаю понимать, как именно люди влюбляются. Но ты не обольщайся! — кулак показывает, хотя и устала уже этот жест демонстрировать. Слишком некого бить. Особенно поблизости. Но Отинг, как и Эр иногда, просто напрашивается, чтобы её поколотили. Разница — разноглазая иногда намекает, чтобы делали это сознательно. У островитянки непроизвольно выходит.
— Хорошее чувство, но последствия... Не так плохо, как с похмелья, но тоже неприятно. Притом, на больший срок. Хотя чаще приятно бывает, — островитянка сообщает с явным чувством превосходства, вроде как я знаю нечто тебе неведомое. И ведь права, тут не поспоришь. Хотя, после разноглазой Марина о подобном состоянии может трактаты писать. Притом даже читательницы найдутся, особенно если имя на обложке проставить не забудет. Матушка, помнится, и сейчас развлекается, публикуя диеты,хотя, насколько Марина помнит, всю жизнь трескает всё, что в голову взбредёт. На отсутствие фантазии Императрица не жалуется. Хотя Сонька до сих пор злится: своим придумкам Кэретта иногда следовала. И заставляла следовать дочь.
Софи тогда сестре завидовала: Император, похоже, вовсе не знал, что слово 'диета' в языке существует. Максимум в чём Марину ограничивал — это в поедании шоколадок. Но и то, до определённого объёма всегда можно было в поле зрения найти. Это у Кэретты 'нет' значит только 'нет'. У Саргона если чего-то очень хотелось, всегда можно было найти.
— Тебя озабоченность Эриды нисколько не смущает?
Отинг зевает.
— Я не очень знаю, что там у вас в Столице нормой считается. Пока вижу только то, что такие отношения весьма распространены. Пока что-то выгодно человеку, она предпочитает это нормой считать, пусть и не всем это нравится. Тем более,такими отношениями танцовщицы, в общем-то, и так славятся. Удачно совместили приятное с выгодным для себя. Я особо Эр ни о чём не просила, но получила немало. И я это ценю. Я всё-таки стараюсь в отношениях с людьми честной быть. Особенно — с теми, от кого только хорошее видела. Вроде тебя... Или Эр... Или Софи...
— Ну, разноглазая — это диагноз, — машет рукой Марина, — какие у неё приступы щедрости бывают, я неплохо осведомлена. Но я-то тебе что хорошего сделала?
Отинг смеётся, как девочка:
— Начнём с самого простого и важного: ты меня с Эридой познакомила. Сама бы она не решилась подойти. Потом, что на этой машине покататься разрешила.
Опять вспоминается шутка ЕИВ про незамеченного слона:
— Про Соньку что скажешь?
— Пришла именно в тот момент, когда мне по-настоящему нужно было поговорить с кем-то, кто лучше меня в происходящем разбирается. Помогла на самом деле...
Марина чуть не зарычала от подзабытого ощущения, когда Софи опять оказывается первой. Неважно, в чём.
— Настолько, что напиться вместе решили?
— Удачное завершение разговора сплошь и рядом именно этим заканчивается, — пожимает плечами островитянка.
Марина хмыкает. С логичностью Отинг иногда крайне сложно спорить. Похоже, интуитивная наблюдательность разноглазой ещё лучше, чем раньше казалось.
— Я так поняла, потом тоже можно будет на этой машине кататься?
— Можно! — отмахивается Марина, — Я не особо ценю вещи, но столбы считать всё равно не советую. Въедешь куда-нибудь не туда — быстро устрою лишение прав на вождение на максимально долгий срок.
— Думала, скажешь за машину расплачиваться.
— Сколько раз повторять можно о вреде думания за других, — усмехается Марина, — нет, такого я делать не стану, ибо знаю, у тебя таких денег попросту нет. А я не настолько злая и вредная. Во всяком случае, до тех пор пока мне плохого не сделали. Ты в этом, вроде бы пока не замечена. И не советую пытаться проверить, что из себя представляю разозлённая великая я.
— Ты не злая, ни вот столечко! — Отинг показывает плотно сжатые большой и указательный пальцы.
— Проверять всё равно не советую, — зевает Марина.
— Я неплохо в школе училась, не только учебники читала. Запомнила, что Еггты в гневе представляют.
— Большей частью того, что про нас написали, особенно за последние полтора-два столетия, можно только подтереться. Старым Тиграм не до того было, против Императорской группировки интриги надо было плести. Про боковые ветви самой выражаться не хочется.
— Не понимаю, почему их Тиграми зовут? Ведь это были одни тигрицы, — последнее слово островитянка почему-то шепотом произносит.
— Глупенькой не прикидывайся! За характеры совершенно мужские. Про нас со времён Великих говорят 'непонятно, какого пола у них дети родятся'.
Отинг принимается Марину разглядывать, словно впервые её видит. За грудь взглядом буквально зацепилась.
Сообщает со странной интонацией:
— Откуда такие мысли только берутся? Я же тебя видела — внешне девочка, как девочка. Правда, довольно мускулистая, но без всяких признаков другого пола. Грубоватая, но я гораздо более грубых красавиц видала. Всё-таки дочери моряков зачастую разговаривают как отцы.
Марина даже не знает, плакать ей или смеяться.
Видимо, Эр показала ей рисунок с мужским вариантом Марины. Другого ничего не придумывается. Да и как Сордар умеет ругаться, на Острове, кажется, знают даже статуи.
— Отти, не надо же всё так буквально понимать. Ты же всё-таки не Кошмар, —
'Двоих Дин бы не выдержала уже я', — Наверное, в нашей особенности дело — рожаем в соотношении один мальчик на десять-пятнадцать девочек. Вот и приходится за два пола отдуваться. Дина даже без уничтоженного является крупнейшим врачом за несколько столетий. Но большинство помнит её как полководца и создателя полевой артиллерии. Ещё как литейщика, отлившего множество орудий всех типов.
— Знаешь, я читала, что многие пушки стрелять не могли... Тяжёлые так и вовсе, все.
— Вернёмся, я тебя в библиотеку загоню. Там точно есть 'Отчёт' по испытаниям стрельбой 'Старого Дракона', проведённых по инициативе и в присутствии ЕИВ. С фотографиями и точным указанием, сколько пороха было заряжено. Даже пострадавшие были. Правда, от вызванного выстрелом поноса. Тоже не верили, что пушка рабочая.
— А ты?
— А я что? Меня тогда просто ещё не было. Но я и без 'Отчёта' знала, что все пушки Дины — боевые орудия, а не игрушки, чтобы послов пугать. Дороговато такие игры выходят, а золото и серебро все Ведьмы считать отлично умели.
— Они же и бумажные деньги ввели, — непонятно почему, хмыкает Отинг.
— Привязанные к серебру, между прочим, — посмеивается Марина, — хотя, печатный станок включать проще, чем месторождения драгоценных металлов искать. Правда, это к росту цен приводит.
— Дома сильно жаловались, как всё дорожает. Отец даже ругался 'скоро на мясо ракокрабов цены повысят!' Оно ведь продаётся, сущие медяки стоит, будто самим наловить нельзя! Хорошо, мне, как матросу, деньги сейчас не особо нужны.
— Отти, — качает головой Марина, — Сама знаешь, эта скотина довольно быстро бегает. Ты как-то забываешь, далеко не всем, кто её едят пятнадцать или двадцать лет, когда и не за такой скотиной можно побегать.
— В этом возрасте предпочитают бегать за двуногой, — сердито фыркает Отинг, — причём, как правило, скотиной совершенно не стоящих затраченных на неё усилий. Правда, это всё уже потом понимаешь. Некоторые, особо тупые, ухитряются до детей добегаться, будто ребёнок может кого-то изменить. Дешевле и спокойнее, в первую очередь, для себя самой, тратиться на резиновые изделия.
Марина кисло усмехается. Островитянка воспринимает это как упрёк.
— Я современная и практичная девушка!
— Угу! По самому современному пути и пошла! Крионо раньше Эр была...
— Это не по-правилам удар!
— Удары бывают только эффективные и нет. Мудрость Великих Еггтов, если хочешь.
Отинг невесело усмехается:
— С тобой, пожалуй, поспоришь. Особенно, когда всё и есть так, как ты говоришь.
— Притом, заметь, определённые решения ты с Крионо приняла, когда никакой Эриды даже на горизонте не предвиделось.
— Будто тебе что-то мешает... Ты же сама говорила...
