— Я нахожусь там, где живут две самые титулованные Змеи, и множество иных, с титулами и без! — смеётся островитянка, выруливая на идущую вокруг всего Острова, дорогу.

— Если не ошибаюсь, там подальше — местность, куда за близким общением ездят, когда денег нет?

— Примерно. Тут берег вроде как поделен. Негласно, но абсолютно всеми выполняется. Куда поплавать да понырять ездят. Куда... За чем другим...

Марине вспоминается полёт с Сордаром на соседний остров и порядки там вокруг озера-кратера. Могла догадаться, что там всего лишь отражение здешних порядков.

— Угу. Полетать, как разноглазая выражается.

— Можно и так сказать, — хихикает островитянка.

У Марины опять наступает приступ вредного настроения.

— Для смеху, можешь пригласить. Сордар с такими девочками в Резиденции появлялся, значит и мне, и моим гостям тоже можно.

— Эр говорила, я могу позвать двух или трёх подруг или родственниц. Но те, кто есть — обойдутся, жирно будет. Пусть сами учатся гулять в правильное время в правильных местах. Но что ты предлагаешь... Не то, что бы я что-то против таких девочек имею, тем более, сама сейчас почти такая же. Да и тут, в основном, не за деньги, а по принципу, нравишься или нет. Но в текущий момент с подобными общаться — будет нечестно. Притом, перед всеми. И Эр, и Крионо, и даже тобой, хотя, я знаю, ты не против посмотреть.

— Тот раз был во многом случайным... — буркает Марина.

— Но ты же не ушла.

— Бросать Эр одну тоже нехорошо, тем более тогда я вам двоим доверяла куда меньше нежели сейчас. Вместе ушли, возвращаться тоже вместе надлежит.

— Правильно! — островитянка хмыкает совсем как Марина.

Херктерент не остаётся ничего другого, как недовольную рожицу скорчить.

— Марина, можно спросить о довольно серьёзном, хотя и старом?

— Спрашивай! Пока у тебя в глупые вопросы как-то совсем плохо получается.

Отинг довольно долго пытается мысль сформулировать. Километра два за это время точно проехали.

— Много раз слышала, что у Императора хорошие отношения с моряками, хотя сам он — армеец. Его даже молодого рисовали в армейской форме.

— Что поделать, — хмыкает Марина, — авиация в те года была целиком армейской структурой. Моряки самолёты только позже оценили. Сами больше дирижаблями занимались. Кстати, почти все самые известные официально числились воздушными кораблями, и имели кормовой и боевой флаги.

— Знаю!

— Умничка ты моя! — Марина откровенно дразнится, Отинг предпочитает за дорогой следить.

— Если серьёзно, то это всё идёт с Великого Совета, что собирают после смерти Императора. Да, Маршал Авиации был назначен наследником. Но противоречий скопилось столько, что предстояло именно избрание, а не формальное подтверждение Воли Императора. У Еггтов всегда были амбиции, у прочих группировок — свои. В учебниках всё довольно неплохо описано.

— Чтобы армейцы с флотскими не грызлись — в жизни не поверю. Даже сто лет назад, тем более с развитием железного кораблестроения Флот стал требовать всё больше ресурсов, а именно из-за распределения денег грызлись и грызутся сильнее всего.

Марина крайне невесело усмехается:

— Сама понимаешь, в учебниках очень приглаженная версия. Не писать же о том, как чуть не устроили новой Войны Верховных, южанам на радость. Еггты и выступающие за традиции круги позабыли, что времена изменились, их влияние в Армии уже не абсолютно. Конечно, есть Воля Императора и Наследный Принц, но Император мёртв. Флот, соответственно и все приморские регионы единогласно отца поддержали. Никто в итоге никому ничего не забыл. Все решили — плохой мир куда лучше хорошей войны, тем более тучи на границе собирались всё сильнее. Отдалённое следствие тех договорённостей — то, что я вот тут сижу. Дочь Императора и Еггт одновременно. Второй такой человек за несколько сотен лет после Сордара III. В конце концов, если бы не идея Императорской группировки об ускоренном освоении Архипелага, тебя бы тут не сидело.

— Ну да, — кивает Отинг, — мои предки — переселенцы. Сначала завербовались за 'ведьмами' потяжелее, а потом решили остаться насовсем. Тут большинство примерно такие... Ну, потомков демобилизованных и отслуживших ещё много... Коренных... Я лично никого не знаю.

— Смерть...

— Что смерть? — недоумевает островитянка.

— Ты знаешь Чёрную Смерть, теперь — Принцессу Империи, как и я. Она как раз, из коренных. В смысле, тех кто тут жили до того, как сюда решили главные силы Объединённого Флота перебазировать.

— Я думала, она из южных. Тут таких смешанных всех возрастов полным-полно. Расширила кругозор, так сказать. Её и правда Смертью зовут?

— Теперь да, личное и титулярные имена могут не совпадать. Но она когда титулярное выбирала, захотела, чтобы теперь и личное стало таким же. Все документы уже получены.

— Так это в общем-то и так не секрет. На потомках Тигров природа отдохнула, как тут говорят 'от берега и до горизонта'. Только моя мать без изъянов, все остальные, — Марина только головой мотает. К счастью, Отинг из тех, кто 'Ежегодник' не читает, а не то у умненькой девушки обязательно возникли бы вопросы, почему большинство Еггтов не в главном разделе.

Глава Дома Еггтов до сих пор в определённых вопросах Императора превосходит. Может отдать приказ — и полноправный член Дома должен будет покончить жизнь самоубийством, это приказ мог коснуться даже ребёнка Главы. При отказе — уже по законам Империи объявлялся вне закона, и убить его мог кто угодно. Хотя за столетия, прошедшие после Чёрной Змеи никто этим правом так и не воспользовался. Даже странным казалось, что Дина включила в современный 'Кодекс' правовую норму, восходившую к седой древности ещё во время Империи Островов. Но Чёрная Змея ничего не делала просто так. Мотивы её поступков находили объяснения спустя столетия. Совсем недавно Император тепло о Чёрной Змее отзывался. Оказывается Еггтам ещё с тех времён принадлежали участки, где, как оказалось были месторождения девяносто второго элемента периодической системы Дины. Чёрная Змея каким-то немыслимым образом уже тогда знала, какое страшное и великое будущее у вроде бы малоценных руд.

Так же и с потомками. Видела амбиции и способности детей. Предвидела, что в следующих поколениях амбициозных меньше не станет, вот только тех, у кого будут какие-то способности для подтверждения амбиций будет гораздо меньше. Должна была оставаться крайне жестокая возможность сокращения Членов Дома. Как Марина слышала от Императрицы: 'Мало Еггтов — плохо, много — тоже ничего хорошего'.

Если верить Соньке, Кэретта была чуть ли не единственной за столетия, кто чуть было не воспользовалась древней возможностью. Причём, едва став полноправной Главой. Старые обиды и обвинения не воскресли, Марина за прошедшие года поумнела. Тем более родню Кэретта проучила гораздо сильнее, нежели объявив вне закона некоторых. Ни у кого из 'этих' не хватило бы мужества для Поступка из Древнего Кодекса.

Оказывается, хуже всего переносится удар по деньгам. Юная Еггта умела быть жестокой.

— Болтают, что флотские девушки того... — Отинг не слишком успешно пытается сделать вид, будто смущается. — Мужчинами не интересуются.

— Сказала живое подтверждение истинности этой болтовни, — хмыкает Марина, — в Столице такая же слава идёт про лётчиц и ПВО. Знаю одну лётчицу с подтверждённым боевым вылетом. Так всё и есть.

Отинг смеётся, чуть не выпустив руль.

— Сордар хвастался, что флотских он хоть и не любит, но отличит в каком угодно виде. Надо, для смеха, позвать тебя, Крионо, отобрать эшбадовок постарше, благо вы все ходите примерно одинаково раздетыми. Якорьки где надо и не надо у многих на трусиках да браслетах болтаются. Его позвать, и пусть за две попытки всех определит. Отдельно попрошу, чтобы без ощупывания.

Островитянка теперь уже откровенно смеётся:

— Эти точно против ощупывания не будут. Но если все будут как обычно расхаживаем, он сразу догадается. Татуировки сразу увидит.

— Нарядим всех в одинаковые флотские рубахи, там длинные рукава.

— Можно тогда. Самой уже интересно, отличит или нет?

— Учти, он — не я, флотских девушек не любит на самом деле. Точнее, не не любит, считает, что определённых явлений существовать не должно. Если определит тебя, может демобилизовать. Он такое право имеет на самом деле, только право 'спящее', он им никогда не пользовался. Придётся тебе идти рыбку ловить!

— Скорее, я на верфь пойду, — Отинг совершенно серьёзна, — там демобилизованных с целыми руками и ногами очень любят. Повышенное понимание ко всему , что строится, и насколько всё серьёзно. Говорят, хорошие рабочие... Ну, а с Крионо что будет? У неё родители и побогаче, и поспокойнее моих, не будут возражать, даже если она несколько лет на диване полежит 'девочке надо отдохнуть от войны'.

— Не получится у неё на диване полежать, — качает головой Марина, — даже если Сордар её и определит, она тоже Флот, но береговое командование, а к девушкам там он относится как к неизбежному злу. Бумажки перекладывать тоже кто-то должен. Девушкам это вполне по силам. В противном случае, я ему просто не покажу, кто — флотские. Хотя, — Марина рукой махнула, — он даже не видя личных номеров с группой крови и бирок, всё равно догадается. Если всех в ряд выстроить, то вы при нём попытаетесь по стойке 'смирно' встать, он ведь адмирал.

— А ты не строй, — мурлыкает Отинг, — собери всех в бассейне и пусть рассматривает хоть до посинения.

— Логично! — весело трёт подбородок Марина, — Говорила уже, у него мозги похожи на мои... Смотри, понравишься ему ещё...

— Сама понимаешь, в таком случае крайне глупым с моей стороны изображать убеждённое неприятие мужчин в стиле Эриды. Не откажусь лично проверить, на чём основаны легенды о его выдающихся мужских способностях.

Марина откровенно ржёт:

— Ох уж мне эта свобода местных нравов!

Отинг язык показывает совсем, как маленькая.

— Бе-бе! Насколько мне известно, твой брат на эту свободу не жаловался никогда! Да и сделал он столько, что ему и так никто не откажет, даже без учёта его внешних данных. Дела человека в вопросах доступа к телу тоже играют огромную роль... У него с доступом к любым интересным ему возрастным группам теперь до смерти сложностей не будет. Кстати, можешь спросить кого угодно, хоть из девчонок, хоть из персонала.

— Насколько я знаю, сейчас он особо не увлекается, а постоянных подруг у него и вовсе не было и нет.

— Сказала уже — на Архипелаге он может рассчитывать на любую, от титулярной принцессы до последней портовой. Могу сказать за всех женщин Архипелага: Мы умеем благодарными быть по отношению к человеку, столько сделавшему для всех нас.

— Так весело, что аж застрелиться хочется! — Марина хватается за голову.

Отинг, насколько возможно косит глазом, словно пытаясь рассмотреть, где у Принцессы Империи отсутствующая на самом деле кобура.

Теперь уже Марине настолько смешно, что, сложив руку 'пистолетиком', прикладывает к виску и говорит:

— Бах!

— Не шути с такими вещами! — островитянка напугана, старается смотреть одновременно и на дорогу, и на Марину, хорошо, участок прямой, а на встречной — никого.

— Ня ной! — зевает Херктерент, — Я уже умирала один раз, и как видишь, снова здесь. Так что, теперь могу так шутить.

— Только, если можно, шути так там, где меня нет. Я ведь тоже видела, как люди умирают.

— Ладно, не буду, раз мы такие нежные и чувствительные.

— Спасибо, Марина, — Отинг выдыхает, словно бросив что-то очень тяжелое.

Островитянка пытается улыбнуться.

— Что такое приятное вспомнила?

— Эриду... Не обижайся, но после тебя поневоле вспоминается человек, кто совершенно не умеет говорить тяжёлые вещи.

Херктерент лениво зевает:

— Вообще-то, она такое вполне умеет. Но да, ты права, совершенно так делать не любит.

— Почему-то опять в голову лезет, как с ней уютно.

— Ну, да, особенно в горячих, — едко усмехается Марина.

— И там в том числе, — Отинг говорит очень тихо, и умиротворённо настолько, что Херктерент даже неловко становится за свою колкость. Тем более, у самой хватает приятных воспоминаний от общения с разноглазой, — ни о чём не думай, просто сидеть, самое лёгкое вино попивать и вкусняшки трескать. Так уютно! Хотя и грустно бывает временами. Она любит когда что-то интересное рассказывают. Ну, вот и истории у некоторых... Сама знаешь, не слишком весёлые. Я тоже на жизнь жаловалась. Но это как-то не очень смотрелось.

— На фоне кого?

— Оэлен пригласила...

— Зачем? — не слишком логично хмыкает Марина. В принципе, к разноглазой Оэлен может приходить совершенно за чем угодно. Островитянка обожает, когда что-то интересное происходит, неважно в какой сфере. Позови её Медуза на подлодку — помчалась бы с не меньшей радостью.

— Да нет, ты не думай, — повторяет Отинг, — просто посидеть в горячих. Свою историю рассказать. Я как послушала... На фоне её родителей, особенно матери, мои совершенно милые и добрые люди.

— Никогда не думай, будто тебе хуже всех. Быстро найдётся тот, кому не повезло в гораздо большей степени. Подозреваю, у Эр иногда преподавательские задатки играют, и она так вот начинает жизни учить.

Отинг головой качает:

— В возрасте Оэлен фактически сбежать из дому. Ладно, хоть в самую лучшую из возможных в нашей стране, среду. Сама в детстве сбегала, но по-детски, к вечеру возвращалась. Только один раз чуть до заявления о моей пропаже не дошло. Чуть ли не первый и последний раз в жизни родители наорали не друг на друга, а непосредственно на меня. А она сразу по-взрослому. Притом, во всём. Эр говорила...

— Не надо повторять, как ЕИВ выражается про таких, она из молодых, да ранних. Впрочем, и разноглазая хороша...

Островитянка усмехается не слишком весело:

— Знаешь, по Оэлен чувствуется, что она вроде всех нас... Ну тех, кто там сидели...

— Знаешь, обойдусь без описания всей вашей ванили да розовой пены!

— Сначала попробуй хотя бы, потом уж ругайся... А не то, смотри, понравится ещё! — Отинг озорно подмигивает.

Марина с трудом удерживается, чтобы не подмигнуть в ответ. При здравом рассуждении, предпочитает кулак продемонстрировать.

— А в глаз?

Островитянка только смеётся. Впрочем, и Марине почему-то весело. Неужели нечто, излучаемое разноглазой, достаёт даже сюда? Они ведь на довольно много километров от Резиденции удалились. Даже если прямо сейчас развернуться, обратно приедут, когда уже будет совсем темно.

Писк машинной рации. Марина берёт наушники с микрофоном, больше слушает, нежели говорит. С усмешкой бросает островитянке:

— Потому и связались. Довольно поздно. Эр стала тебя искать. Ну и меня заодно. Или, наоборот. Обрадовалась, когда узнала, что мы вместе уехали...

Отинг довольно усмехается:

— Просто обожаю Эриду!

Ведь не шутит, совершенно искренна.

— Думаешь весь Остров по кругу объехать?