— У неё, как и у тебя, очень много имён. Я их с 'Предварительной' все-все помню! Не думала, что это мне когда-нибудь понадобиться. Она так обрадовалась, когда я без запинки ей все-все сказала. Знаешь же, как она умеет улыбаться. Мне никто-никто раньше не улыбался так...

— Счас заплачу! — Марина делает вид, будто слезу вытирает. — Может, та Эрида, кого пока не предвидеться и будет плакать над этой историей. Но я-то совершенно не она!

— Имя Марина мне тоже очень-очень.

— Вообще, плевать. Мода на это имя родилась как только о моём рождении официально объявили. Когда имя дают — ребёнка не спрашивают. Мне вот интересно, тогдашние Марины уже начали документы на смену имени подавать, ругая родителей втихаря?

— Зря ты так! — вздыхает островитянка, — Не знаю как в Столице, но на Архипелаге это имя вполне прижилось. Помню, в школе было довольно много Марин. Притом, всех возрастов. Некоторые мечтали, что так дочек назовут. Одна так уже назвала... Так что, самой младшей Марине, про кого я знаю, где-то девять или десять месяцев.

— Знала бы меня получше — назвала бы девочку как-нибудь по-другому, — фыркает Марина, хотя на самом деле приятно, пусть и снизилась странность имени, но иногда лучше чтобы тебя звали каким-нибудь распространённым именем, а не напоминанием о родительской глупости.

— Я тебя вовсе не знала совсем недавно, но мне же ты понравилась. И как человек, и... в общем во всех возможных смыслах.

Марина рукой махнула:

— Напоминаю про один из смыслов, я совсем-совсем не эрида по взглядам на отношения, а её манера слова удваивать — неизученное инфекционное заболевание, предающееся всеми возможными путями.

Отинг только хихикнув в ответ, добавляет:

— У нас тут как раз про такие отношения говорят 'я не карнавальная танцовщица'. Раньше думала, это просто ругательство, а теперь вижу, это так и есть. Они все-все по девочкам.

— Во многом из-за Эриды...

Переглянувшись, усмехаются. Марина язвительно добавляет.

— Заодно, не забывай, все эшбадовки кого ты в Резиденции видела, у Эшбад не в основном составе, основные почему-то Эриде не нравятся.

Отинг хихикает:

— Я кажется, слышала, кому некоторые из них нравятся. Широта взглядов Эриды всё-таки не безгранична.

— Да, ты вот ещё что учти. Когда придём, 'летучих рыб' своих можешь заказывать хоть целую стаю. Но не вздумай заказать что-то крепкое, даже пиво или 'Розу Приморскую'. Это приказ Принцессы Империи. Думаю, ты меня поняла?

— Слушаюсь! Поняла прекрасно. Себя я после 'Чёрного корабля' контролирую, — чуть призадумавшись честно добавляет, — в большинстве случаев. Эр говорит, что ты очень устойчива к спиртному... И плохо дружишь с чувством меры в любых ситуациях.

— Кто бы говорила...

— Это меня не касается. Опасаешься, что мы обе, да ещё в горячих, контроль потеряем до такой степени, что нам обеим будет очень-преочень хорошо?

Марина подносит кулак к носу Отинг. Островитянка только весело смеётся в ответ.

Как только заходят в прохладу павильона, Отинг полотенце сразу сбрасывает. Усаживается, явно собираясь полюбоваться, как раздевается Марина. Херктерент знает, как этим процессом можно дразнить человека довольно долго. Плюс Эрида очень любит смотреть, как другие переодеваются. Со стороны Марина прекрасно видела, как некоторые намеренно не спешат. На какой-то миг тоже захотелось подразниться. Но при здравом рассуждении решает, Отинг жирно будет. Пусть с Эридой в такие игры играет. Сбрасывает всё с себя за считанные секунды. С усмешкой протягивает руку заметно разочарованной островитянке.

— Пошли! Ты в источниках сидеть пришла, или на меня любоваться?

— Желательно было бы совместить, — честно признаётся Отинг, касаясь протянутой руки, — но, как говорится, начало положено!

— Помечтай! — хмыкает Марина.

В воду, впрочем, спускаются поддерживая друг друга. Херктерент в какой-то момент показалось, что они стоят в позах классических купальщиц. На тех же самых камнях. Всё бы ничего, но тот художник умер сто пятьдесят лет назад, в теории эти камни он мог видеть, они тогда здесь уже были. Но на Архипелаге он никогда не был, да и девушки на картине слишком белокожие для островитянок. Из рождённых на Архипелаге только у Кроэн похожий оттенок тела. Словно в виде насмешки судьбы, вспомнилось, у одной из девушек на картине вокруг головы обмотаны очень солидные косы.

Марина усаживается, где помельче, прислонившись спиной к нагретому камню. Отинг довольно некоторое время выискивает, где поудобнее, явно разрываясь, сесть рядышком, поближе к Марине, или напротив, что бы видеть при разговоре её лицо. Ну и на груди откровенно любоваться. В итоге, второй вариант принимается. Всё-таки, островитянка из тех, кто при разговоре предпочитает видеть лицо собеседника. Ну, а остальные возможности для глаз идут приятным дополнением.

Впрочем, начать островитянка решает с выяснения исключительно практических вопросов.

— Марина, ты говорила, сюда можно заказать всё, что угодно из того, что ты разрешила. А как? Телефона я не видела; сходить за твоей рацией?

Херктерент зевает:

— Ага! Сходить.

Отинг вскакивает, как по команде, намереваясь из воды выбираться. Марина лениво продолжает.

— Только сначала — дослушать, куда именно. Вон к тому камню большому. Это не камень, а стойка с телефоном, так оформленная. Там же есть и список местных номеров, хотя он такой же, как в главном здании. Там же указано, как звонить за территорию.

Островитянка задумчиво трёт подбородок:

— Ты же говорила, никогда тут раньше не была. Но столько знаешь... И села, словно это всегда было твоё место.

Марина язвительно хмыкает:

— Может, Эрида говорила, я очень хорошо запоминаю любые чертежи и планы. В том числе, и тех мест, где собираюсь задницу греть. Естественно, я смотрела подробный план этого здания. Что заказать хочешь? Опять 'рыбу'?

— Можно?

— Я же сказала. Пусть две приносят. Если природа зовёт, то вон вход вроде как в грот...

— Слушай, а тут и тревожные кнопки есть?

— Конечно. Я как раз возле одной из них сижу.

— А где? — островитянка внимательно разглядывает камни поблизости от Марины.

— А не скажу, — показывает язык Херктерент, — могла бы в Резиденции план этого здания изучить. Кстати, он у Эриды есть, даже могу подсказать, где именно лежит, а то она может и не вспомнить.

— Да как-то поинтереснее там были занятия, — хмыкает островитянка, направляясь к телефону.

Марина вздыхает. Несмотря на излишнюю сладость, напиток ей понравился. На самом деле, хорошо освежает в жару. Да и настроение повышает. Невольно призадумывается. Вроде бы, при определённых обстоятельствах опьянеть можно и от воды. Хотя, Отинг не может быть знатоком того, что до сегодняшнего дня не пробовала.

Хотя, с Сонькой и Хейс островитянка точно не 'рыбу' пила. Объём употреблённого, судя по количеству пустых ёмкостей внушал определённое уважение. Правда, Софи по невосприимчивости к спиртному примерно, как Марина. Хейс очень большая девушка, и спиртного из расчёта на килограмм массы тела, чтобы опьянеть, ей надо много. Но и Отинг — матрос, со всеми присущими эту роду деятельности недостатками.

Как там Сордар иронизирует по похожему поводу 'мои недостатки есть прямое продолжение моих достоинств'. И брат, и островитянка смерти в лицо уже смотрели. Следовательно... Хотя относительно Отинг не следует ничего. Она не своими боевыми заслугами обязана положению в какое попала, притом сама прекрасно это осознаёт. Надо должное отдать, головка от зазнайства пока не кружится. Впрочем, Марина не видела, как островитянка ведёт себя с не столь статусными, как она сама. У каждого человека множество масок, носимых в зависимости от ситуации. Пожалуй, только у Эр нет ни одной. Она всегда такая. Да ещё, может быть, у Осени, хотя там Марина подозревает скорее слишком большое количество масок и удивительную ловкость в их использовании. Но маленькой принцессы здесь нет. Только Отинг снова сидит, где и раньше. Откровенно пожирает Марину глазами. Впрочем, Марина ещё по разноглазой привыкла к подобным взглядам. Только она их украдкой бросает, а островитянка совершенно не стесняется. Впрочем, всё объяснимо. На корабле мужчин больше, чем женщин. Влияние неизбежно, Отинг в какой-то степени начала смотреть и думать, как противоположный пол. Тем более, картинок в солдатских и матросских журналах Марина видела предостаточно. Изображения женских грудей различной степени прикрытости присутствуют на многих. Изображения девичьих задов тоже присутствуют в товарных количествах. Какими картинками обычно украшают кубрики, Марина знает. Довольно часто на эффектное изображение минимально одетой женской фигуры центрального разворота журнала не жалеют. Специально так делают, что бы проще было лист вынуть и на стенку повесить.

Сидят уже с бокалами. Отинг пенку есть не стала, через трубочки пьёт нижние слои, причём с самого нижнего и начала.

— Слушай, Отти, ты так и не сказала, что именно во мне на набережной рассмотрела. Того, на что сейчас пялишься тогда ещё не было видно. Не спорю, предметы для обозрения не самые худшие, но заметила-то ты что-то другое.

Отинг медлит с ответом. Марина уже собирается ей рукой перед носом помахать, на предмет не отключилась ли она. Но Отинг сама будто очнулась.

— Что? А? — мотает головой. — Марина, я всё-всё, что ты сказала, услышала. Задумалась, как бы лучше сказать то, с чем лучшие поэты справляются далеко не все.

— Угу, примерно, как Крионо-поэтесса, кто на деле не оставила нам ни одной стихотворной строчки, потому что их не было ни одной.

— Что-то важное сказать живому человеку намного сложнее, чем вымышленному.

— И не говори, — хмыкает Марина, — но тексты признаний в любви вполне публикуются, могла бы и скомпилировать из них свой. Кстати, у той же Эр есть такие сборники.

— Я знаю, — тоскливо вздыхает островитянка, — Эрида показывала. И сборники, и то, что она хочет для Софи написать. Много есть вариантов. Красивые и грустные. Плакать хочется. Этим Эр не нравится, такое письмо должно радость вызывать, а у неё не получается написать такого.

— Отти, — зевает Марина, — конечно, ты можешь и дальше говорить о своём отношении к Эр, и даже с интересом послушаю. Но если я ничего не забыла, ты хотела что-то сказать про свои чувства ко мне. Я много чего видела и слышала, но не знаю, как Островитянки умеют уши греть.

— Ты слишком скептически настроена. По отношению ко всем, а не только ко мне. Не услышишь.

— Обещаю, не буду смеяться.

— Увидела человека, каких не встречала никогда. И как молнией ударило. Сразу возникли все желания какие можно и какие нельзя.

— Или, если говорить проще, просто узнала меня.

— Сначала — нет. Только в 'Мороженном', но ты там сама подсказала. Да, я понимаю, у нас слишком разные статусы.

— Для меня они значения не имеют совершенно. Но я слишком хорошо знаю, многие видят во мне только статус, а не человека. По отношению к тебе я не определилась окончательно, что именно ты разглядела. Чем я так тебе понравилась, кроме того, что я — это я?

— Всем сразу! — просто сообщает Отинг. Интуиция подсказывает Марине, островитянка совершенно искренна.

— Допускаю! — хмыкает Марина.

Отинг как-то совершенно сдувается, даже бокал на камень ставит. Спрашивает устало:

— Неужели тебе раньше никто не пытался уши греть? Кроме Эриды, конечно. Или тебе, как и большинству, только мальчики нравятся?

— Всякое бывало, — невесело усмехается Марина. — Вот только одна сложность: в моём возрасте абсолютно все мальчики думают нижней головой, а не верхней. Что приводит ко всяким разным результатам. Запаздывающие в физическом развитии подруги детства больше никак не воспринимаются. Те, на ком природа не отдыхала, воспринимаются совершенством во всём... Вот только старые подруги тоже люди. И им не нравится, когда их меняют на... возрастные изменения. Это на Юге в романах модно прощать... Думание нижней головой, а я не просто северянка, я ещё и прощать не умею. Сразу не понял, кто я, и насколько злая — ну так иди, со скотиной общайся. Той, что на четырёх ножках. С теми, что с двумя, раз не умеешь верхней головой думать, теперь будут сложности.

Отинг кивает:

— Крайне знакомая ситуация. В итоге, изменившая характер моей дружбы с Крионо. И косвенно, поспособствовавшая знакомству с Эр.

— Вы ей тоже сразу запомнились, — зло хмыкает Марина, — она хотела начать ваш поиск по всем каналам, тем более, я запомнила ваши личные номера.

Отинг зачем-то закрывает ладонью татуировку. Хотя под водой и так почти не видно. Марина только смеётся. Отинг поняв, что глупость сделала, убирает руку. Даже бокал обратно берёт.

— Не хотела ведь делать! — буркает Отинг. — Значит, правда было не надо!

— Стадное чувство, оно такое стадное, — хмыкает Марина, — тем более, вместе с лучшей подругой!

Островитянка высовывает из воды руку в оскорбительном жесте. Марина только смеётся

— Она бы вас и без меня нашла, другое дело, без меня бы она из Резиденции носа бы не высунула.

Отинг окунается с головой. Появившись над поверхностью и протерев глаза, сообщает:

— Как у нас у всех всё сложно!

— Было бы просто, — хмыкает Марина, — не пошла бы на Набережной за странными девушками.

— Это Крионо захотела. Одна бы я не решилась. Хотя тебя и запомнила.

— Как у нас всё запутанно!

— И не говори. Самой страшно иногда! — мотает головой островитянка.

— Здесь-то чего бояться? Больных на голову на Архипелаге — наименьший процент по регионам страны.

— Здравомыслящие куда опаснее...

— Вроде тебя?

— Или тебя?

Марина усмехается:

— Кажется, ты тупо разглядела, что мы довольно похожи. Иногда такое с одного взгляда замечают. Надоело главной странностью в своей среде быть?

— Что-то вроде, — вздыхает Отинг, — мне даже грустно стало, когда вы ушли. Вот только Крионо словно на иглобрюха наступила 'пойдём, да пойдём за ним ними!'

— Удачно сходили, — замечает Марина.

— И не говори! У меня в очередной раз недостижимые мечты начались.

— Вот уж точно! Когда появилась Крионо, я уж было обрадовалась, что Эр забудет о Софи. Эти странные чувства чем дальше, тем больше становятся способны только вынести мозги. Причём в прямом смысле, вплоть до выстрела в висок или пускания слюней в комнате с мягкими стенками. Судя по тому, что ты говоришь, если и забыла, то в минимальной степени. Только сильнее может рвануть в самое ближайшее время...

— Она говорила, — Отинг говорит довольно глухо, — потому и старается забыться со всеми, что только о Софи и может думать. Крионо мне говорила, она её называла в самые яркие моменты Софи, со мной, правда, до такого не доходило.

— Хоть это радует, — кисло усмехается Марина.

— Наверное, это очень страшно, когда в тебе видят другую...

— Не знаю, не проверяла, — раздражённо бросает Марина.