— Я из того же материала создана, что и ты. Определённая сторона жизни мне не так интересна. У тебя же, да и Эр, разумеется, ещё возрастной перекос в сторону именно этой части жизни. Да и зовёте больше не затем, чтобы посмотрели, а больше из расчёта, чтобы присоединились. Скажешь, не так? — Марина одаривает островитянку прищуром не менее хитрым, чем её собственный.

— Скажем так, бывало и этак, и так. Если кто-то просто хотела посмотреть — то и смотрела. Но некоторых надо было немножечко подтолкнуть, чтобы решилась. Иначе ещё несколько лет смелости бы набиралась. Скорее всего, набралась бы не раньше, чем в её поколении нормальные бы все кончились. Остались бы только уроды и уродки... Во всех смыслах слова.

Ты, по-моему, тоже из тех кого надо подтолкнуть маленько. Плюс твои до крайности завышенные требования.

— Так сильно переживаешь, что не можешь им соответствовать?

— Марин, ты насмехаешься ради процесса насмешки. Какой-либо осмысленной цели ты не преследуешь. Вместо меня сейчас подошла бы любая другая. Начиная с твоей сестры, кстати она бы на моём месте смотрелась бы сейчас лучше всего.

— Могла бы к нем подойти совсем недавно... Почему не сделала?

Отинг пожимает плечами:

— Наверное, по той же самой причине, что этого не сделала ты.

Марина мечтательно прикрывает глаза:

— Давненько нас Сордар не растаскивал. На людях это особенно интригующе смотрелось бы.

— Да уж, прилюдная свара в Императорском доме намного бы больше заинтересовала весь Архипелаг, чем предстоящая свадьба там же. Что поделать, все свадьбы до какой-то степени похожи, отличаются только затраченными средствами. А каждый скандал, да в среде Великих, да с участием Еггтов, совершенно неповторим.

— Таково уж свойство человеческой натуры! — со смеющимися глазами охотно поддакивает Марина, — ещё и свидетелей этой ссоры через десятку будет в несколько раз больше, чем там всего людей присутствовало. Притом почти каждый стоял в трёх — пяти метрах, не дальше. И совершенно всё и видел, и слышал.

— Угу. А если уж кому из 'свидетелей' об этом событии ещё писать доведётся, то там вообще такое вылезет.

Марина, склонив голову на бок, упирает руки в бока.

— Отти, скажи мне честно, тебя точно нигде мысли читать не учили? Ты мои слова чуть ли не с языка снимаешь...

— Эр говорила про тебя, ты никогда и никому ничего не забываешь.

— Только это одинаково относится и к хорошему, и к плохому, — кивает Марина, — тебя я запомнила, из поля зрения постараюсь не выпустить. Чувствую, в будущем мне не помещает ещё одна Рэдрия вблизи от себя, вблизи — это значит, не в любимом Эридой смысле.

— Я это так и поняла, но по-моему, я по ряду характеристик ей значительно проигрываю, — островитянка ухитряется крайне выразительно вниз посмотреть. Не поспоришь, объёмами Рэде она проигрывает крайне значительно. Общаясь с Эридой, крайне сложно окружающих рассматривать не затрагивая вопросов внешней привлекательность. Хотя, к современным стандартам красоты Отинг гораздо ближе, нежели Хорт. Но иногда всплывают, видимо из так толком и не изученных глубин сознания, где, может быть даже память давным-давно ушедших поколений, древние представления о женской привлекательности, где как раз формы Рэды — образец красоты. Древние статуэтки не дадут соврать, впрочем, худощавым и стройным фигуркам древние тоже отдавали должное. Найдено немало и таких.

Впрочем, внешности что Отти, что Рэды в отношении к ним Марины не играют совершенно никакой роли. Рэда-то это понимает прекрасно. У Эр же есть удивительная способность — люди, с ней общающиеся начинают смотреть на мир её глазами.

В случае с Отинг это особенно заметно. Хотя бы потому, что аналогичная способность есть и у Марины, и как раз сейчас она пытается осуществить переключение режимов зрения островитянки и восприятия мира с Эридиного на свой собственный. Вот только и она от разноглазой за столько лет набралась всякого разного. Впрочем, и обратный процесс имел место быть, за что Соправитель Принцессу чуть ли не официальном уровне благодарил. Прямо сказал — Марина одна из тех, благодаря кому его дочь до сих пор жива. Правильно отвечать на всякие церемониальные слова самой разной степени искренности Марина научилась вскоре после того, как стала говорить. Соправитель был искренен. Таких союзников надо ценить очень высоко. Марина и ценит, хотя Эрида временами и невыносима.

Раньше Марине была нужна сама Эр. Сейчас тоже нужна, но гораздо большее значение стала приобретать возможность в любой момент через разноглазую выйти на её отца.

— Меня больше интересуют те, по каким не уступаешь, а может, и превосходишь. Первое — ну это и в куче других случаев будет работа: близкий к моему склад ума. Второе — отсутствие страха, проще говоря, ты не боишься именно меня. Третье, вытекающее из второго и первого — честность. Ты скажешь, что думаешь, даже когда будешь прекрасно знать, что я хочу услышать. Впрочем и можешь приврать маленько, чтобы человеку приятное сделать. Эр любит, когда ей ушки греют... Хотя твои мысли будут частенько совпадать именно с моими. Да и глупо пытаться твою привязанность ко мне разрушить. Четвёртое — ты от меня ни в каком качестве совершенно не зависишь. И не делай таких глаз, Эр не я, я не Эр. О ней можешь думать всё, что считаешь нужным. Может ты считаешь себя чем-то ей обязанной. Твоё дело. Но предо мной у тебя таких обязательств нет.

— Да уж... Перспективы! — вздыхает Отинг. — Сказать 'заманчивые' — не сказать ничего. И так ясно, большего мне никто и никогда не предложит. Извини, я не слишком эмоциональна, и плохо умею радоваться. Хотя и могу любые чувства изобразить. Но ты — заметишь.

— А вот это — пятое, — хмыкает Марина.

— Но, как я слышала, Рэда от тебя довольно сильно зависима.

— Если она начиталась старых кодексов, и пытается применять их в настоящем времени — то я-то тут причём?

— Но ты же ей жизнь спасла... 'Долг жизни' и всё с ним связанное...

— Живучий обычай, нигде документально не зафиксированный. И уж точно ни на меня, ни на неё не распространяющийся. Фантазии Рэды — это фантазии Рэды. Если уж совсем честной быть, то я тогда спасала не столько её, сколько свою совесть. Если на берегу была я, а в воде она, то я бы побежала за помощью. Может быть успела бы, а может и нет. Я бегаю быстро, и всегда знаю, куда. Но место было довольно глухое... Вроде бы рекордное время, пребывания под водой, после которого человека удалось откачать — около получаса. Не думаю, что ей бы так повезло. Кстати, я не думала, что в Приморье могут быть настолько плохо плавающие девушки. Но там была ещё разноглазая, а у неё со способностью на воде держаться — ещё хуже, чем у Рэды. Она собиралась за Хорт лезть. И полезла бы. Двоих бы я не вытащила. Пришлось лезть самой. Два лишних трупа на моей совести могли привести к появлению ещё и третьего. Моего. Но всё получилось так, как получилось. Хорт повезло вдвойне, даже втройне. Первое — что на берегу кто-то был, второе — что там была Эр, третье — что с ней оказалась именно я... Впрочем, другого кого-то вместе с разноглазой точно не было бы. Цветника она ещё не завела, общалась преимущественно со мной. Хорт сама виновата, что злюка такая. Не общалась практически ни с кем. Потому и не знала, что как раз разноглазая обожает там на бережку сидеть. Характерец-то у Хорт — не подарок. Ну вот, в основном из-за него чуть не утонула. Повторяю — отсутствуй там Эр — я бы не полезла в воду, а побежала бы за помощью. Мне моя жизнь почему-то тоже крайне дорога.

— То вы же теперь дружите...

— После пережитого крайне сложно врагами оставаться, — хмыкает Марина. — Только Эр себе напридумывала много лишнего. Имя сказывается, заставляет подражать той, древней Хорт, насколько это возможно. Хотя, как по мне, похожего только топор да шлем с алым пером.

— Ты в этом настолько уверена?

— Более чем, я читала кое-что из того, что настоящая Рэдрия настоящей Дине писала. Конечно, нечто общее между любыми двумя людьми при желании можно найти. Особенно, занимающимися одним родом деятельности. Но Рэде надо фантазию поубавить. Главное различие между той и этой Рэдами — у Древней детей не было, а Рэда уже фактически завела себе ребёнка.

Отинг сперва ойкает, потом с усмешкой машет рукой:

— Шуточки у тебя...

— Правда, потрясающе весёлые и остроумные?

— Ага! Иногда то тебя удавить, то самой повеситься хочется.

— Что такого невероятного в ребёнке Рэды? Шуточку про шестьдесят — девяносто — шестьдесят знаешь?

— Беременная одиннадцатилетняя девочка?

Марина скалиться:

— С точки зрения биологии, ничего невероятного в этом нет. Правда, действующее законодательство, даже на Юге такие вещи не слишком одобряет...

— Я же сказала, шуточки у тебя просто с зашкаливающем остроумием. Мне кажется, я могу отличить истинную привязанность. Осень любит Рэду, — Отинг криво скалится, — не в любимом Эридой смысле. Та испытывает к ней аналогичные чувства. Высмеивать такое... Я бы не стала.

— Банальную разницу в статусах ты не учитываешь?

— Ты сама недавно называла Рэду честной. Мне казалось, ты словами не разбрасываешься... По крайней мере, в адрес определённого круга лица.

— Обожаю тебя за выверенность формулировок, — усмехается Марина, — кстати, точно так же, как и Рэду. Всегда найдёте, что ответить, не учитывая разницу в статусах.

— Не знаю, как Рэда, но мне попадало за привычку говорить, что думаю... Не учитывая сил противника.

— Представляешь, с этим сталкивалась даже великая я!

— Ты 'скромная' в собственное описание добавить забыла, — усмехается островитянка.

— Это качество является не украшением, а серьёзнейшим недостатком. Если что-то сделано — то все должны знать, что это сделано именно тобой, а не кем-то иным. И уж тем более, не гадать о таинственном исполнителе.

Островитянка вздыхает, явно думая о чём-то своём.

— Всё-таки Эриду стоит как-нибудь по-особенному поблагодарить.

Марина хмыкает:

— Насколько я знаю, она ничего-ничего такого, сильно особенного, не любит. Всё остальное, что я знаю, является обычным для такого рода отношений. Как там она сама говорит? 'Всё, чем вдвоём или большим числом занимаются по взаимному согласию не является ни извращением, ни преступлением, извращенцы, а то и преступники — это те, кто пытаются мешать происходящему добровольно'. Не скажу, что со всем согласна, но с её приверженностью принципу добровольности сложно спорить. Правда, она сама щедро его подкупом разбавляет.

— Многие вовсе и не против, чтобы их подкупили. Даже самоуважение от этого повышается. Примерно, как у вас с нами тогда сначала было. Правда, там всё почти сразу совсем по-другому пошло. Но успела порадоваться, как буду хвастаться, с кем у меня связь будет, и чтобы такое у тебя попросить, чтобы никто не сомневался.

Марина скалится во все тридцать два:

— У меня печать-валик с именем есть. Металлическая. Можно было бы нагреть, и тебе по заднице, или любому другому месту прокатить. Неопровержимое, и почти вечное свидетельство связи бы получилось! Кстати, если тебе надо исключительно для вранья, то я и сделать могу! Мне честно-честно совсем-совсем не жалко. Всё равно первой на это будет любоваться Эрида, не считая всех остальных. Я же помню, какие купальники ты носишь. Видно там будет вполне достаточно.

Отинг трёт подбородок:

— Ты знаешь, я подумаю над твоим предложением: с одной стороны будет больно, но с другой, у меня появится нечто, чего ни у кого в Империи точно больше нет. Занятно будет обладать чем-то уникальным...

— Количество привлекательных задниц в стране твоей не ограничено. Могут и другие появиться.

— Но моя-то всё равно останется уникальной, ибо навсегда останется первой!

Марина саркастически качает головой:

— Лишний раз убеждаюсь, любовь — это болезнь, а влюблённые — больные люди, нуждающиеся в лечении. Причём, каким именно путём заболевание передаётся, так точно и неизвестно. Иногда влюбляются даже в тех, кого и на картинках не видели. Особенно опасными являются случаи так называемых тайных чувств, что так и находится смелости высказать. Такие вещи часто либо медленно убивают, либо сводят с ума. И хорошо, если только одного человека...

— Вообще-то, именно за это я и хотела Эриду поблагодарить. Убедила меня, насколько скрытые чувства опасны. И что надо не мучить себя, а признаться. Она же и догадалась, что чувства у меня к тебе.

— Ну, вот высказалась... Легче стало?

— Сложно сказать. В мечтах я видела только два крайних варианта — полной взаимности и столь же полного отторжения, после которого только на 'скалу самоубийц' идти. Ты же нечто третье предложила. Не то, чего мне хотелось и хочется, но то, что для меня приемлемо... Время же имеет свойство течь...

— Амбиции, это, конечно, неплохо. Но срабатывают они не всегда.

— Слишком много в недавнее время я видела случившихся чудес. Почему бы не произойти ещё одному?

— Чудеса случаются только с теми, кто в них верит. Вера — иррациональное понятие. Я слишком рациональна. Хотя и готова признать, — Эрида чудо сама по себе. Поэтому вокруг неё и случается всякое разное, чего быть не может, но раз ей хочется, то обязательно происходит.

— А Эорен? — совсем некстати вспоминает Отинг. — Как я слышала, ей жилось не особенно весело.

— Утренняя Звезда — тоже чудо, но с другим знаком. С ней постоянно происходило... Всякое, чего происходить не должно. Человек с самым минимальным запасом везения, из всех, кого я только видела. Но какая-то справедливость всё-таки существует, и наконец и ей начало везти. Правда, сначала Поступок был, что чуть ей жизни не стоил. Но всё обошлось, и жизнь Утренней Звезды изменилась к лучшему. Она этого заслужила... Если ты ещё Софи с Хейс хочешь вспомнить, то из них каждая в своей сфере уникальная, а такого рода личности неизбежно друг к другу притягиваются. Особенно, когда среди сверстников не нашлось способных по-настоящему их достоинства оценить. Вот и решили свою уникальность друг на друге замкнуть. Одновременно, ещё больше подчёркивая, какие они особенные. Сама знаешь, 'эрида' не только имя, но и термин. Некоторым другим тоже хочется свою уникальность подобными отношениями показать, только одно плохо — у этих двоих их отношения — не больше, чем ягодка на торте многочисленных талантов и той, и другой. Других копни — кроме отношений и нет почти ничего. Так, на донышке кое-что плещется. Эти же двое — изначально полны самыми разными качествами.

Как видишь, нет никаких чудес. Всё вполне логично объясняется.

— Это ты так думаешь, мне кажется нечто иное.

— Я крайне редко меняю своё мнение о людях в лучшую сторону. Гораздо чаще — в худшую.

Отинг только головой качает: