— Из того, — вздыхает Софи, — Если не вообще из какого-то третьего. Ведь совсем не факт, что миров два. Правда в случае с Коаэ играет роль ещё крайне низкий образовательный уровень её матери на момент попадания. С одной стороны, она говорила на одном из самых распространённых в том мире языков, с другой — не знала фактически обязательных для говорящих на том варианте языка, вещей. Вот сама Коаэ историю учила весьма старательно, правда совсем не обязательно, что того мира откуда её мать происходит. Хотя имя и определённые черты того существа, в честь кого она названа, скорее об обратном говорят. Кстати, некоторые дыры между мирами расположены на довольно большой высоте. У нас есть шанс оказаться совсем не там куда летим...

— Правда? — кажется, лёгкий испуг Хейс вполне искренен.

Софи смеётся:

— Успокойся, этот курс проложен ещё и из тех соображений, что по данному маршруту никогда не пропадали самолёты или корабли.

— Спасибо, утешила!

— В том мире про нас не знают, и это факт. Хотя, в теории должны быть и обратные попаданцы. Раз мы открыли определённый процесс, то значит, где-то он осуществляется естественным путём. Хотя, с другой стороны, это происходит где-то, где бывает крайне мало людей.

— И это хорошо! — кивает Хейс. — Больно уж мне не нравится, сколько у них сверхтяжёлых бомб и как быстро летают их самолёты. Драться лучше с теми, чьи машины можешь сбить.

— Мы этому научимся.

— Это да, но не завтра, а они могут открыть переход прямо сейчас.

— Работам в этих направлениях мы противодействуем. Да и не сталкивались с противодействием, хотя изъяли оттуда довольно много людей...

— Я так думаю, мы пока с противодействием не сталкивались... Там весьма грозный противник...

Софи машет рукой.

— Во-первых, их там много, во-вторых, они слишком друг друга ненавидят, в третьих, там никто сейчас не способен вести большую войну, слишком они ценят личный уют, они тупо на жертвы не способны.

— Ну, а если такие найдутся? Раньше у них такие были...

— К счастью, кончились. Император, а у него уровень доступа сильно выше моего условных бывших соотечественников характеризует так, что цензура пропустит только предлоги. Жители других стран проходят примерно по той же категории. Мы тупо не побоимся наши сверхтяжёлые бомбы применить, если до них дойдёт. А они — струсят. Слишком расслабленные и зажравшиеся. Свиньи, не способные ни к чему высокому. Так тупо просрать страну, как просрали они, — Софи энергично мотает головой, — даже у меня, в другом измерении живущей не хватает зла. Сколько в людишках первобытного скотства! Право людьми называться они в том, тысяча девятьсот девяносто первом по их счёту от рождения какого-то божка году, бесповоротно утратили. Решили, что свиньями быть проще. Ну и подыхайте! Чем скорее, тем лучше. Отец бывших соотечественников считает полным дерьмом, и я с ним вполне согласна, им теперь только пятачков с хвостиками не хватает! Таких можно не опасаться. Хотя к грабежу они весьма способными остались. Но только к нему! Ничего создать они уже неспособны. Нас, даже если узнают, испугаются, даже если у нас будет одна сверхтяжёлая бомба. Слишком свои задницы ценят и не хотят, чтобы они горели. Это уже не люди, а собачье дерьмо...

— Ты говорила, там стран больше, чем здесь. Да и я сама историю изучала... Уверена, что и остальные такие же? Ведь если нет, нам может очень плохо стать. Радиоактивных бомб у нас либо вовсе нет, либо очень мало. А если ответный удар невозможен, наглость вырастает в разы, и это правило во всех мирах действует...

— Думаешь, я этого не знаю? — раздражённо бросает Софи. — До чужого они все там любители, хотя и отбросы, каких поискать. Нам ещё может помочь, что нас, правда, считая южан, очень сильно больше, чем их. Это тоже немаловажный на войне фактор.

— Качество самолётов и бомб как бы не важнее. Более слабого противника вполне можно в каменный век забомбить.

— В теории! — фыркает Софи, некстати вспомнив похождения лётчиц.

— Помниться, я сама некоторых знаю, кто умеют в каменный век забамбливать. — как по заказу Хейс вспоминает, — если не ошибаюсь, они тяжёлые бомбардировщики пилотировать умеют.

— Надо будет — они и в тот мир полетят.

— И погибнут. Сама же говорила, наши машины уступают качеством.

— Значительно превосходя количеством.

— Как мне кажется, это больше так не работает. Я сужу по кораблям — первых рангов каждого следующего поколения всегда меньше чем предыдущего. И это при постоянно растущей стоимости. С самолётами, думаю, ситуация похожа. Я знаю, что такое скорость звука и знаю, что наши машины её если и превысили, то в экспериментальных режимах. Самолёты поля боя так не могут, а такие машины массовые, в том смысле, как это они понимают.

— Баллистические ракеты летают быстрее звука, — невесело сообщает Софи, не сомневаясь, что любимая найдет работающий аргумент против. Не ошибается.

— Думаю, те кто у них за ПВО отвечают, уделяют большое внимание именно противостоянию баллистическим ракетам. Мы ведь тоже работаем и над тем, как их бить.

— Противокорабельные, как мне кажется, другого типа.

— Это верно, я даже точно не знаю, какие именно они у южан — видела съёмки пусков и фото. Ракеты должны в космос идти, мы же ими друг по дружке стреляем, и чувствую, ещё долго будем. Да, я прекрасно знаю, как ракеты ближнего радиуса называются. Но это другое КБ, все 'Софи' — это не мы.

— Я знаю, миленькая, но солдат, если его попросят что-то про ракеты рассказать, в первую очередь 'Софи' назовёт. Пишут что они, особенно 'трёхсотые' крайне угнетающе действуют на пехоту южан. Я на полигоне была под учебным ударом. Это по-настоящему страшно. Даже в бункере высшего разряда.

— Всё-таки надлежит знать, чем стрелять собираешься, — невесело усмехается Софи, — и каково это, когда по тебе. Тем более, лётчики довольно часто мажут, попадая по своим. Справедливости ради, у той стороны похожие ошибки тоже весьма регулярны. Вроде, говорила, как в Приморье рубятся. Недавно наши ударили по порту. Списали адмирала, командующего береговой обороной в этом секторе вместе с приличной частью штаба. Дальше началась несмешная комедия. Гибель адмирала подтверждена всеми источниками, какими только можно. Только неясно, кого награждать? Факт — адмирал на берегу погиб. Только все самолёты били по кораблям и судам в гавани. Только одна машина атаковала береговую цель. Только адмирал был на другом берегу гавани. Южане даже решили — у них 'крот' в штабе. Налёт был, чтобы адмирала убить. Но 'крота'-то не было. Кто и как адмирала списал, так и не поняли в итоге, как часто бывает, наградили непричастных. Кого южане записали в 'кроты' — я так и не знаю.

— Большая война ещё много и не таких причудливых легенд породит.

— Только это не легенда.

— Я знаю, — вздыхает Хейс, — все знали, на что идут — как результат — такие легенды, на смертях настоянные, появляются.

В общем-то, нечего возразить.

— Как думаешь, их известят?

— Ты эти протоколы знаешь лучше меня, — посмеивается Хейс, — я столько лет никого не видела. Думаю, узнаю не всех.

— Ну да, — пожимает плечами Софи, — у вас церемониймейстер не предусмотрен, да и МИДв с канцелярией нет.

— Ещё не хватало! С меня хватает ваших шуточек относительно этих организаций.

— МИДв всё-таки о неофициальных визитах ставит в известность.

— Вряд ли там что-то изменилось — сезон поставок и забоя скота позднее начинается. Сейчас делать, в общем-то, нечего. Только рады будут — столичная, не говоря уж вместе с кем. То ещё развлечение. Предусмотренным минимум подарков МИДвовцы озаботятся.

— Дома бы больше понравилось, будь ты в придворном, все же знают как оно выглядит.

— Только я в таком практически не хожу, — усмехается Софи, — не волнуйся, 'Золотую Змею' я распорядилась погрузить. Поймут, что Еггта.

— Скорее, заметят, что мы почти одинаково одеты, чем твой клинок.

— У меня из родового только браслет и диадема.

— Дядька грозился мне на совершеннолетие диадему купить. Пусть и надела бы только на подписание договора. Он бы купил, принципиальный был.

— У тебя браслет очень дорогой. Чувствую, без этого моряка тут тоже не обошлось.

— Правильно чувствуешь. У отца с матерью деньги водились, тем более чуть ли не на самую важную вещь для дочери, притом старшей. Но дядька в гости зашёл. Денег принёс, сказал, конкретно на что. Много. Я только повзрослев поняла, насколько. Он ещё сказал, что ни на что другое потратить не позволит, и чтобы брат ему потом чек показал. Хотя они вроде и не ссорились. Во всяком случае, при мне. Все честными были, — Хейс довольно вертит запястье, — купили... Ну пусть не как на принцессу, хотя я только в школе увидела, какие у принцесс браслеты... Но как на девочку из Великого Дома, так точно. Все завидовали. Мать тоже руку проложила. У неё были деньги от прабабки на браслет её старшей дочке. Я её и не помню, а мать её любила. В общем, денег принесли — на двадцатерых бы хватило, отец тоже не пожадничал. Мать настояла, чтобы взяли самый дорогой, что был в магазине. Как раз этот! — снова довольно вертит рукой, — хотя отец брату потом и сказал, ему 'тем снарядом не только ногу оторвало, но и голове что-то зацепило'. Он ответил 'зато я метко стрелял, теперь могу делать, что хочу!' Отец в итоге рукой махнул. Сказал 'получается, у этой девчонки теперь два отца, хотя не у каждой и один набирается!' Мать и раньше примерно так и думала. Она-то видела — не каждый на свою дочь столько денег тратит, сколько он — на чужую. Она, кстати мне писала 'жаль что он с младшей толком пообщаться не успел. Совсем ты вторая получилась!'

Софи усмехается:

— Вот и посмотрим скоро на неё.

— Да не помешает! — весело кивает Хейс, — когда я ноги сделала, она только-только говорить научилась. То есть, не знаю её совершенно. Хорошо, мать мой положительный образ создала. Хотя, для этого всего-навсего надо было сказать. 'Это твоей старшей сестры книги'. Но она это сказала.

— Судя по фото, что я видела, длинненькая девочка будет.

Хейс смеётся.

— Женщины маму уже дразнят: 'у тебя старшая и младшая, что, близняшки с такой задержкой родившиеся?'

— Остроумно, — хмыкает Софи.

— Если повезёт, на самом деле окажется на меня похожей, — замечает Хейс, — Собирается поступать положенный срок. Ей-то мешать не будут. Да и мне по большому счёту мешали только в стиле, что дразнили в стиле 'Куда лезешь, дочка скотовода, в Великие попасть хочешь? Там на одно место знаешь сколько ног сразу раздвигается?'

— Грубовато, можно даже обидеться...

— Я на земле росла. Что и как происходит что у животных, что у людей, знала прекрасно. Да и в местных школах 'организм человека' проходят весьма рано. Вот только ребёнком и взрослой одни и те же слова совсем по-разному воспринимаешь.

— Уже не помню со скольких лет у меня есть подобные. Девяти не было — уже смеялась над мирренскими книжками для более старших возрастов и вовсе взрослых девушек. Там безграмотность в определённых вопросах просто жуткая, что вообще-то нам на руку — в перспективе будет больше больных солдат.

— Какая ты добренькая!

— Жизнь заставляет быть таковой. — пожимает плечами Софи, — то, что у Маришки на стене в комнате висит, на Юге попадёт в литературу для взрослых, если не вообще в запрещённую. Причём, у нас это официальное издание.

— Что это такое? Не забывай, у меня больше нет возможности к ней попасть, да и тебе, насколько я помню, без приглашения заходить не рекомендовалось.

— Ничего не изменилось, — смеётся Софи, — только она теперь научилась на стук реагировать. Часто даже отвечает. Повесила она у себя плакат с особенностями развития девушек в различных регионах и среди расовых групп Империи. Преимущественно — картинки, текста — минимум. Надоели ей дурацкие вопросы, на предмет не толстая ли она. Самое интересное, на моей памяти никто не задавалась вопросом собственной худотьбы. Вот Марина и отправляет картинки смотреть. Там всё весьма наглядно нарисовано и подписано. Почти у всех — в пределах нормы для их возраста и телосложения. У некоторых — незначительное превышение оптимальной массы тела. Марина всё-таки замечает, кто к ней приходит. Тем более, хватает считающих её эталоном. Что в общем-то со взглядами современной медицины совпадает не вполне.

— Интересно, это помешательство на худотьбе пройдёт пройдёт когда-нибудь?

— Пока я в школе — точно нет, а дальше подтянется Осень, а у неё — близкий к моему тип телосложения и сопоставимый статус. Во всяком случае, подходящий для подражания. С чувством стиля у неё уже сейчас всё прекрасно. Да и ты для своего роста должна весить несколько больше...

Рослая красавица показывает кулак:

— Иди прочь! Меня в моём теле всё целиком и полностью устраивает. Да и тебя, насколько я помню, тоже.

Софи легонько бьёт её кулачком:

— Всё-то у тебя в порядке, кроме занудливости, но именно за неё ты мне особенно нравишься.

— Наши недостатки есть прямое продолжение наших достоинств! — веселится Хейс.

— Раз уж речь зашла про достоинства с недостатками, то что ты про главный местный недостаток по прозвищу Кошмар скажешь?

— Ты о Дине? — Софи кивает.

— Точнее, о характере её отношений с той же Мариной, Эридой, Коаэ, Вьюнком или Актинией.

— Как говорится, не стояла с фонарём... Но насколько хватает моих познаний в людях, их совместные отношения недалеко ушли от обычной детской дружбы, какие, если куда-то и перерастут, то в дружбу взрослую. Без тех оттенков, на какие ты старательно намекаешь. Эр не испытывает к ним влечения, интересы полностью профессиональные. Ну, а Вьюнок или Актиния... Они во многом ещё дети. И не утратили потребности временами ходить на голове. К тому же, у Дины, насколько я знаю, в Столице есть мальчик...

— Он-то там, а Дина тут. Я не уверена, что он не относится к крайне многочисленной породе охотников и охотницами за статусами. Хотя, как мне кажется, именно охотниц вблизи Кошмара сейчас нет. Слишком она прямолинейна и разрушительна. Многие девушки её просто побаиваются. Инстинкт самосохранения перевешивает все прочие потенциальные возможности.

— Мне кажется, у тебя угол зрения на Дину и её окружение сильно искажён. Даже наличие Эорен и мирренки поблизости не влияют решительно ни на что. Кошмару кажется, что Эорен слишком взрослая. Подобные игры ей не интересны. Во всяком случае, пока. Но я уверена, у неё дальше будет расти только интерес к мальчикам. Эорен даже не будет пытаться на неё влиять, тем более Кошмара здесь скоро не будет. Дина — человек из тех, на кого письменные строки не особенно действуют. Притом, сама Утренняя Звезда это прекрасно знает. От Дины чего-то можно добиться только при личном общении. У Марины до недавнего времени отсутствовал интерес к определённым сторонам жизни. И нет гарантии, что он стал таким уж сильным сейчас. Во всяком случае, у Марины довольно чётко с тем, что касается только её, а что ещё кого-то другом. Основное у Марины по отношению к Дине — это даже материнским инстинктом назвать. Заботиться о той, за кем если не следить, обязательно во что-нибудь крайне опасное. Безопасного она физически неспособна замечать. Даже хорошо, что эти местные девчонки с ней постоянно.