Пусть Хейс и решила всё забыть, но как только оказалась в в общем-то, знакомом городе, сразу же полезло из памяти всякое. Что не больно-то хотела вспоминать. Когда на приём ехали, чуть не попросила водителя к вокзалу свернуть. Захотелось взглянуть на место, где её новая жизнь началась. Её Хейс отсчитывает с момента предъявления присланного с результатами экзаменов и приказом о зачислении, единого железнодорожного билета позволяющего добраться до школы с любым количеством пересадок до определённого дня, лишь бы последующая была ближе к Великому Городу, чем предыдущая. Прямые поезда до Столицы здесь тогда не останавливались. Ходили только региональные. Надо было ехать до железнодорожного узла. Там ещё почти сутки ждать... Хейс взяла и поехала. Трусила, но мысль вернуться не возникла ни разу.

После протокольного фотографирования Хейс начинает хихикать, как маленькая.

— Что смеёшься?

— Ничего. Видела возле административных зданий, левее Памятника Погибшим на Великой войне стенд с фотографиями, что-то вроде 'Лучшие люди нашего городка?'

Софи кулачок ей показывает.

— Не надо над этим иронизировать. У нас в главном корпусе вся стена в фотографиях текущих курсов. Ты там была. Висишь до сих пор.

Хейс от смешка фыркает:

— Теперь я здесь ещё буду висеть. Вместе с другими людьми лучшими. Прямо вон под теми окнами.

Теперь уже Софи хихикает.

— В школе ты меня снять не дала?

— Само как-то получилось. Интересно, мемориальную доску прикрутят, что великая ты здесь училась?

— Скорее уж появится в твою честь, тем более про твоего брата уже висит.

Усмехнувшись, Принцесса Империи замечает:

— Начнём с того, что он сам эту табличку школе и подарил. Там решили, что лучше принять, Принцы Империи — больно штучный товар.

— Глянула в Столице рекламную брошюру школы. Оперативно работают. Издано в середине лета, а в списке 'обучавшихся' уже Эорен в наличии, Яроорт тоже есть. Естественно, в 'проходящих обучение' присутствуют ты, Марина, Эрида и Дина. Надо новую посмотреть — убедиться, Осень включили уже?

— Скептически ты к родным местам настроена.

— Ничего не поделаешь, — пожимает плечами Хейс, — я стала слишком столичной. Где-то фото валяется, может даже увидишь скоро. Я в детстве стою у этой стенки с лучшими людьми. Вполне вероятно, скоро буду висеть на ней. Правда, я очень многого в жизни добилась?

— Мне иногда кажется, ты с Мариной общалась куда больше, нежели знаю я. У неё примерно такие же шуточки висельника, как и у тебя.

— Неужели не могла приехать тихо, без всего вот этого?

— Нет, не могла. Без всего бы вот этого я бы больше не была той самой Софи Саргон. Я уже говорила про статус и обязанности. Было бы свинством ехать сразу к тебе и не заглянуть в местную администрацию. К тому же, тут немало командиров учебных частей, а я не только дочь, но и представитель Верховного. Все эти встречи должны были произойти. Надо почаще напоминать, что мы в одном мире живём, и одну войну ведём.

— Признаться, как-то об этом не думала...

— Ты, да не думала? Ой ли? — Софи шутя грозит пальцем.

— Ну, забыла! — фыркает Хейс, — Человеческий эгоизм он такой... Весьма сильно способен память портить.

— Если бы только память, — качает головой Софи, — случается, что и жизни...

— Ну, это-то точно не про нас, — беззаботно отмахивается Хейс, — может поедем? Я ведь тоже читала протоколы. Ты тут — с транзитным визитом. Долго задерживаться не обязана. Со всеми местными первыми лицами ты уже снялась. Дальше эти лица начнут плавно превращаться в свиные морды. С этим они прекрасно и без нас справятся. Для украшения компании у них найдутся квалифицированные специалистки. Кажется, уже видела нескольких. Если ты не собираешься открывать филиал по приёму прошений, то лучше поедем. Как раз, к ночи успеем добраться до мест, где я родилась. Там уже, я думаю, извелись ожиданием.

— Умеешь ты подход к людям найти, — хмыкает Софи, — но согласна, излишне долго заставлять ждать гостей даже моего уровня даже для Принцессы Империи крайне невежливо. Ладно, поехали, пока нас не перехватили.

— Им некоторое время не до нас. Как раз всё разлили.

— Какая ты у меня скептик, — мурлыкает Софи, резко срывает с пояса рацию, прибор на этот раз при ней, а не при Хейс, у той — свой, резко бросает в динамик, — Это я. По машинам!

Руку Хейс протягивает.

— Ну что, побежали?

— Бежим! — смеётся в ответ рослая красавица.

Среди встречающих Софи сразу определяет родственников Хейс. Сказывается высокий рост и определённое сходство в чертах лица, даже у самой маленькой девочки, что стоит, держась за мать. Вспоминаются рассказы любимой. Её мать точно в состоянии шеи сворачивать, и если бы за кавалерийскую саблю взялась, точно бы отрубила не ухо, а гораздо больше. Может и вовсе человека пополам. Притом, она не столько крупная, сколько с очень уж решительным лицом.

Хотя сама Хейс выглядит тут величественнее всех. Даже лёгкая обида сквозит. Будь копирование изображений развито похуже, за Принцессу Империи могли бы принять Хейс, а не её. Впрочем, среди встречающих точно есть один бывший диверсант. Таких учили опознавать людей по словесным портретам.

Ни в администрации, ни здесь среди встречающих нету никого в псевдонародных костюмах. Логично предположили — если что-то отцу не нравится, то дочь тоже вряд ли симпатии испытывает. Правильно угадали!

Это в прошлом любили изучать псевдонародный стиль, восходящий к доеггтовским временам. Как по Софи, подражание тем нарядам является бредом не в квадрате, а в кубе. Такой стиль перестал использоваться фактически с начала фабричного производства тканей, то есть опять же, чуть ли не еггтовских времён.

У мужчин — либо тщательно сохранённая парадная форма, либо награды на гражданском блестят. Призывного возраста очень мало, народ тут здоровый, отсрочек по болезням нет совсем.

— Памятник человеку сделали, по образцу, что ставят навеки ушедшему кораблю.

— Где-то даже логично. И броненосец, и комендор теперь ушли навеки. Он говорил, такое довольно часто делают в Приморье. Большая часть экипажа броненосца были из Приморья, меньшая — с Архипелага. Центральноравнинный только он был. Звали и в гости, и даже совсем пожить. На письма отвечал, но ездил только пару раз. Тяжеловато было ходить на искусственной ноге, хотя говорил, что один из лучших протезов получает, и новый выдавали раз в год или два. Костыли тоже выдавали, но он ими не пользовался. Со стороны почти незаметно было, что ноги нет. Только чуть прихрамывал, когда ходил. Палкой стал пользоваться только незадолго до конца. Его первый раз хотели демобилизовать после пожара на броненосце, но он настоял, чтобы остаться. Чувствовал, что всё идёт к генеральному сражению. Не хотел остаться в стороне от больших дел. Он опытный комендор был, решили — пусть на корабле остаётся.

Согласился бы на первую демобилизацию — может, жив бы был, — вздыхает Хейс.

— Сложный вопрос, — трёт подбородок Софи, — доживать свой век с медалью 'За храбрость' не больно-то сытно. Если бы демобилизовался при первом предложении — только эта медаль у него и бы была. Степень 'Военного ордена' полностью приравнена к Звезде. Даёт много льгот и большую пенсию. С этим орденом гораздо проще жить, особенно не слишком здоровому человеку.

— Это да, — соглашается Хейс, — всё-таки довелось участвовать в значимом событии. Да и первый офицерский клинок в нашей семье. В результате всех стали больше уважать, тут это играет роль, -Хейс невесело усмехается. — Всего ничего здесь провела, а большую часть местных представлений уже вспомнила. Словно обратное развитие начинается, а там и деградация уже близко. Только мне казалось, это несколько медленнее начинается. Несколько за больший срок, нежели полдня. Да и вообще... Знаешь, речи, что над умершим произносят — всё-таки совершенно особый жанр литературы. Без разницы, экспромт или нет. Вот недавно попыталась... Я по человеку скорблю искренне, но получились не слова, а глупости какие-то.

— Не о чем волноваться, родная, — мягко касается Софи руки Хейс, — здесь только я была, и всё слышала. Я же прекрасно знаю, как ты и к живым, и к мёртвым относишься. И что ты по отношению к ним чувствуешь.

— Я всё равно буду знать, что не смогла нормально сказать, хотя несколько лет рассуждала об этом.

— Смотрю, приходят к нему...

— Ещё бы не приходили! — дуется Хейс. — Учитывая, сколько он им всего оставил. Начиная от денег на этот памятник. Даже странно, что сделали из хорошего материала, а не решили сэкономить.

— По-моему, воровать у мёртвых — совсем уж себя не уважать, у твоей родни уважения и к живым, и к мёртвым гораздо больше. Тебе старые обиды глаза застилают. Не забудь, я личность совершенно беспристрастная.

Вблизи места, где лежат мёртвые, никто не осмелится их беспокоить. Значит, пока можно никуда совершенно не спешить. Раз они решили вблизи мёртвых побыть.

— От местных застолий я лопну.

— Пускают пыль в глаза, пытаясь преувеличить собственное благосостояние... Можно подумать, первый раз с этим сталкиваешься. Да и ты в последнюю очередь заинтересована в установлении истинного положения дел. Я в этом заинтересована ещё меньше. Вплоть до того, что готова видеть то, что видела ты. Без разницы, что видела я сама.

Софи качает головой:

— Думала, ты славишься честностью.

Хейс пожимает плечами:

— Я славлюсь объективностью и непредвзятостью. С тем, что ты говоришь, это несколько разные вещи. Честно пыталась быть непредвзятой. Вижу, что не могу, но и портить никому ничего не собираюсь. Тем более, вижу, тебе здесь нравится.

— Теперь уже меньше, — задумчиво сообщает Софи.

— Можешь не волноваться, больше я ничего не скажу. Да и ты моё недовольство заметила только потому, что слишком хорошо знаешь. Что-либо скрывать — не самая умная вещь в отношениях. Теперь я высказалась, и снова могу делать вид, как всё замечательно.

— Приличную часть жизни именно этим и занималась, — сердито фыркает Софи, — проверила на себе? Каковы ощущения?

Хейс щурит один глаз:

— Скажу, весьма неприятные. Теперь точно уверена, придворной, даже твоей, из меня точно не выйдет.

Софи кисло машет рукой:

— Оставь это, миленькая, человек — скотинка с высочайшей степенью обучаемости. Освоить может всё, что угодно...

— Лучше оставим это. Лучше скажи, чем ты тут чуть не обожралась.

Софи тоже не больно-то охота продолжать неприятный разговор, поэтому отвечает со смешком, даже живот поглаживая.

— Всем!

— Ты же говорила на Больших Императорских обедах гораздо больше перемен блюд.

— Насчёт числа — я уже не уверена, вот порции здесь точно гораздо больше. Тем более, мясного и жирного очень много.

— Что поделать, — усмехается Хейс, — скотина — основное богатство этих мест.

Принцесса Империи совсем не по-столичному упирает руки в бока:

— Представляешь, я читала статистические справочники.

Подруга-возлюбленная легонько щёлкает Софи по кончику носика.

— Ни секунды не сомневалась в этом, миленькая! — переглядываются со смешками.

— Но я на самом деле никогда не ела столько мяса за раз. У Императрицы основа — приморская кухня, а там преобладает рыба и морепродукты. Притом рыбу не любит она сама, соответственно и все остальные.

— Судя по тому, как Императрица и ты выглядите, правильно она всё делает.

— Не забывай, — посмеивается принцесса, — моё и твоё физическое развитие завершилось в школе, а там нет каких-то кулинарных ограничений. Наоборот, очень чётко рассчитано, сколько растущим организмам для полноценного развития. На превышение этих норм смотрят сквозь пальцы, на рационы не жаловался никто и никогда.

— Случаи переедания я помню, — усмехается Хейс, — равно как и случаи голодовок ради достижения красивой худотьбы. Всё благополучно разрешилось... Кстати, может ты не заметила, но вчера на столах была прудовая и речная рыба, а так же раки.

— Не из тех прудов, откуда ты воровала?

— Может быть, — усмехается Хейс, — закон детства — чужое всегда вкуснее. Но я уже тогда быстрее всех бегала. Кстати, знаешь, что мы сейчас и здесь самые особенные?

— Поясни.

— Из живых только мы тут если островных крабов. Хотя в городе консервы из них вполне продаются.

— Я на Архипелаге тоже видела консервы из материковых раков. Варёных в стеклянных банках. Не думаю, что эшбадовки их пробовали...

— Именно они — как раз пробовали. Сама знаешь, любят всё необычное.

— Ну и как?

— Вполне логично сказали: 'Крабы вкуснее, хотя и ползают везде, а этим ракам подавай чистую воду. Привереды!' В общем, не понравилось. Зачем платить за что-то, когда аналогичный продукт даже пятилетний ребёнок может поймать?

— Логично! — со смехом повторяет Софи.

— Самой тоже больше крабы понравились?

— Надо относительно честной быть, в детстве эмоциональные и физические ощущения гораздо сильнее. Как ночью варили раков в ведре под звёздами... М-м-м, — Хейс довольно щурится, — такое не забывается. Тем более раки тут, как крабы там, считались ничьими, лови где хочешь, и сколько хочешь. Числились почти детскими игрушками. Это не крабы, взрослый за ним полезет не всегда, да и некоторые предварительные действия надо совершить. Краба проще добыть, хотя островной краб с биологической точки зрения тоже рак.

— Как только этих крабов не сожрали за столько лет? Население Архипелага которое десятилетие растёт, а поголовье членистоногих не только не снижается, а даже возрастает. У нас раков как ловили, так и ловят, но и то замечать стали, их всё меньшее, и более мелкие, а на Архипелаге — как было изобилие, так и есть, девчонки говорят их даже больше стало, хотя крупных сами и вылавливают в первую очередь. Притом не на еду, а для хвастовства, самые вкусные — они вот такого размера, -показывает, какого именно.

— Логичная ты у меня, — Софи гладит руку возлюбленной, — но иногда единицы не можешь сложить. Где людей стало больше, там ещё чего количество увеличилось?

— Пищевых отходов.

— Эти крабы от природы всеядны, во и приноровились на помойках и свалках питаться. Плюс друг дружку жрут только так. Вот и растёт поголовье. Взрослые живут на суше, а нерестятся — в воде. Участки нереста никак не затронуты. Хотя взрослые вполне могут потонуть. Мелководные участки — вроде естественного минного поля, затрудняющие причаливание даже шлюпок, а глубины, пригодные для судов — далеко. Угрозы почти никакой нет. На берегу в тех местах крабов мало, следовательно девчонки местные ловят их преимущественно в других местах. Хороших скал для прыжков там тоже нет. Молодь крабов в море живёт, течения в принципе, круговые, так что, те, кого не сожрали вновь на Архипелаге оказываются — и всё повторяется. Колесо жизни вертится. И так всегда будет.

— Весело с тобой. Рассуждаем о крабах за тысячи километров от любого океана. Ещё то радует, что скоро снова у того океана окажемся. Как обратно прилетим — позову эшбадовок или девчонок Марины, смотря кто первыми попадётся, ловить крабов, пить вино и плясать среди огней.