— Может, и не только плясать, — загадочно мурлыкает Софи, — меня не забудь позвать. И если будем не только танцевать, то ночь или две я ни на что не обижусь. Неважно кто с тобой будет.
— Тогда, не обижусь и я... У них есть сколько-то безумных ночей, во времена карнавалов и в другие дни.
— Безумной ночью можно объявить любую, локальную, или на весь Архипелаг. У меня есть такое право, восходящее к самым первобытным временам. Чуть ли не Империи Островов это право у принцессы сохранилось. Юная Императрица по тому же праву однажды так сделала. Хотела стихию человеческих чувств и страстей в первозданном виде. Говорят, и она, и отец были очень довольны. Говорил 'в эту ночь я вновь почувствовал себя молодым. Не, даже лучше, чем в молодости. Она же и так была молодой... Почти юной. Незабываемо было той ночью!'
— Так зачем праздников ждать? Давай устроим, когда прилетим.
— Немного разнообразия — как перец в еде. — понимающе улыбается Софи.
Хейс как маленькая, хихикает.
— Что будет, если Эрида тебя найдёт?
— Ничего! — Софи язычок показывает. — Мы обе прекрасно знаем, происходившее в такие ночи не считается, и началом чего-то большего никогда не становится. Вредный интерес, но охота понять, за что именно её хвалят. Девочки искренне были... Тоже не избегай её, если представится такая возможность... Меня ещё забудь позвать, если не забудешь рацию.
Хейс касается носика Софи.
— Хочется побыть островитянкой? Впрочем, мне тоже хочется. Зачем уезжать было, если на расстоянии вон как всё здорово придумалось.
— Больно ты кислая была, — надувает губки Софи, — и когда всего слишком много — плоховато думается. Хорошие мысли приходят в условиях недостатка чего-то.
— Не думаю, что для них произойдёт что-то удивительное. С Эр они чего только не вытворяли. По-моему, сумели и Марину привлечь... Надеюсь она не очень сильно увлечётся.
— Но на этот раз инициатива будет от нас исходить. Сама понимаешь, я очень сильно не Эр. Им будет лестно.
— Будем вещи своими именами называть, — фыркает Хейс, — то, на что ты намекаешь — связи между девушками — и здесь довольно распространённое явление. Сейчас, ввиду нехватки мужчин, в особенности. Я даже знаю, с кем можно договориться скрасить одиночество, если мужчину не хочется. Новые кадры благополучно подросли, пока меня не было. Заметь, безо всякого столичного влияния.
— Процесс во многом естественный биологический, — весело смеётся Софи, — ты и вовсе излишне строга к живущим тут.
— Законы биологии действуют на всех, не учитывая социальные статусы и все прочие составляющие. Сознательный выбор утончённых людей, и чуть не инстинктивные влечения рождённых здесь.
Софи только посмеивается. Обе прекрасно знают, насколько легко переупрямить другую — примерно никак. С упрямством у обеих всё хорошо. Мнения о чём-либо тоже меняют крайне плохо. Примерно, как Хейс о местах где родилась — представления крайне негативные.
У Софи другое мнение сложилось. В том числе, и по рассказам Хейс, хотя она добивалась прямо обратного. Ну и результат — они обе оказались, там где оказались. Софи секундному порыву поддалась. Хейс спорить не стала, вдруг вспомнив, что Принцесса Империи — не её уровень. Да и зачем конфликты провоцировать, если без них вполне можно обойтись.
Тем более, полёт тоже имеет положительные последствия — вон какая у Софи граничащая с безумием идея возникла. Именно потому, что сюда полетели. Сидя на месте, ничего бы не придумали. Теперь же... Во первых — надо ждать, пока полетим обратно, ожидание только добавит новых ощущений, когда, наконец, начнётся во-вторых... Оно уже кажется крайне многообещающим... Хотя бы потому, что будет у Софи и Хейс впервые.
— Тебе тут не нравится, но как бы без конкретики. Ничего по-настоящему плохого не сказала.
— Так по сути дела ничего и не было, кроме обид ребёнка. Чего-либо, так уж нарушающего законы Империи поблизости от меня не происходило. Да и то, что было — вполне в поговорку укладывается мусор из дома не выносить.
— Думала, скажешь что-то. Месть холодной вкуснее, а нас друг у друга так, как сейчас раньше не было.
— Мне здесь не особенно нравится. Чувство совершенно иррациональное, никаких оснований для него нет, можешь хоть Кэрдин привлечь для проверки.
— Тебе на слово поверю, — усмехается.
— Я переросла уровень этого места, ещё когда жила здесь. А со смертью дяди оборвалось всё, что меня с этим местом связывало. Большую часть его вещей сохранили. Винтовки его мне не нужны, но спрошу отца, чтобы дал подержать напоследок. Наград просить не буду, хотя тебе бы не отказали. Но слишком старая традиция — награды умерших хранятся у супруга и детей, или если их нет, у родных братьев и сестёр. Отец в детстве с дядей дружил, хотя совершенно разные люди были. Я тебе, вроде говорила, как отец обалдел, когда он мне за совершенно не детские деньги книгу купил. Сам-то он только техническую и животноводческую литературу покупал. И даже читал. Машины у него и сейчас всем на зависть, хотя и не самые новые. Ещё при мне на цены жаловался.
— Назад дядей подаренную книгу затребуешь?
— Нет, — Хейс улыбается, — пусть её сестрёнка читает, благо умеет уже. Вот 'Война на море' ей вряд ли понадобится... Хотя как знать, как знать, как знать репродукции там отличные были, да и схемы кораблей, особенно броненосцев — отменные. Спрошу себе пару томов, всё равно стенку украшают. Хотя его подписки выкупают по-прежнему. Постоянно находятся материалы на дополнительные тома, юридически последнего пока нет.
— Что-то мне кажется, проживи твой дядя подольше, ты бы связи с этим местом куда легче и проще оборвала бы. И уехала фактически не сбежав, с с полноценным прикрытием из взрослых, по крайней мере из него. Это ведь он тебе про 'сордаровку' сказки рассказывал.
— Не сказки, — качает головой Хейс, — всё-всё подтвердилось. Даже не представляю, где он всё это вычитал. Мне ещё, подозреваю, повезло. В тот год дали команду увеличить набор из земледельческих и скотоводческих регионов.
— Выставочный скотовод Яроорт поступил в один год с тобой, — хихикает Софи.
Хейс с усмешкой отмахивается.
— Такие, как он всегда-всегда попадают, куда хотят. Иногда даже используя мозги.
— Не убили бы его, — вздыхает Софи, — уже несколько раз состав полка менялся.
Лицо Хейс ожесточается.
— Он тоже немало сделал, что там тоже менялись составы полков. Благодаря мне скоро все ударные тоже начнут сокращаться.
— Сордар и с истребителями дрался, — качает головой Софи, — ты слишком много с сухопутными общаешься — в море нет полков, у них тоже крылья, как и у нас.
— Перебьём и их! — неприятно щерится Хейс уголком рта. — Головки самонаведения вполне работают с истребительными скоростями. Тем более, эти ракеты уже ставят вокруг столицы. Так что, твою головку теперь ещё и я прикрываю.
— Это я скоро твою буду прикрывать! — смеётся Софи.
— Не, не получится, — веселится рослая красавица, — ты же в ПВО не собираешься, хотя говорят, там весьма весело... Или передумала?
— Не передумала, — вздыхает Софи, — о веселье я в последнюю очередь думаю. О всех его видах.
— Во фронтовых полках девушек намного меньше.
— Смешанные авиационные полки эффективнее набранных по половому признаку. Это настоящего Генштаба данные, а не того, где Марина главная.
— Ей авиация не подчиняется, — усмехается Хейс, — насколько я знаю, ни здесь, ни в школе в штатную численность не включена.
— Инерция мышления, — усмехается Софи, — правила детских игр меняются хуже всего.
— Не следует забывать, есть ещё опасная-опасная Эрида, кто вполне может всяким-разным бомбы снаряжать. В масштабах страны таких может даже много быть.
— Не надо разговаривать, как она, — дуется Софи, — она во всякое опасное умеет прекрасно, но против тех, кто свои в глобальном смысле никогда не станет применять. Увеличивать количество таких — не слишком целесообразно. Это Эр никогда и ни в кого газовую гранату не бросит, другая же запросто.
— Что, с разноглазой какие-то эксцессы были? — настораживается Хейс.
— Нет, дурни способные её обижать пока не народились, что не отменяет её познаний в боевой химии.
— Ты наговариваешь на Эр!
— Ты не видела или забыла, на кого были похожи те, в кого попали её гранаты. Отмыться потом не могли очень долго, притом, с использованием всех возможных средств. Думаю, она и в боевое может, только намеренно не делает.
— Я так понимаю, она никому настоящего вреда так и не нанесла, а её аналоги могут оказаться куда более злобными.
— Таких уникальных умов — раз-два на Империю. Тем более, я знаю все три.
Софи усмехается.
— Вспомним, что по понятным причинам, ты симпатий Эр не вызываешь. Она не настолько добрая, как кажется.
— Но и не настолько зла, как считаешь ты, — качает головой Хейс, — мстительности в ней нет вовсе.
— Как ты умудряешься настолько хорошей быть? Притом ко всем. Тут научилась? Хотя тебе все и не нравятся. Мировых войн не было бы, если все относились к людям, как ты. Человекообразные раньше бы кончились, появись твой аналог раньше на тысячелетия. Некому было бы начинать мировые войны, двуногие обезьяны кончились бы раньше.
— Повторяешься, раньше за тобой такого не замечала, — невесело усмехается Хейс.
— Разноглазой здесь, в любом случае, нет, — фыркает Софи, — ты лучше скажи, не про разноглазую узнала что-нибудь новенькое?
— Да много чего, — невесело усмехается Хейс, — сама видишь, братьев моих старших здесь уже нет. Кого из дальних — совсем уже нет. Ладно хоть, не общалась почти.
— Зато по твоей линии много чего должно быть.
— Да. По линии сестры уже трое, первую родила, когда я ещё школу не кончила. Сейчас три, вроде перерыв должен быть, хотя муж в отпуска приезжает.
Софи смеётся.
— Тогда ты отсчитывай девять месяцев от каждого отпуска — будет новая родственница, тем более тут не особенно заведено предохраняться.
— Не шути так, — качает головой Хейс, — да, она сейчас беременна, но это их совместное решение. После прошлого отпуска была одна... Кто мёртвой на восьмом месяце родилась.
— Жаль...
— Решила не останавливаться на достигнутом. Даже жалела, что у меня детей нет.
Софи хмыкает.
— С государственной точки зрения, у такого качественного материала должны быть потомки.
Хейс смеётся.
— Сестра мне на тоже намекала. Но — обойдётся. Раньше в клинику надо было ложится, а то работала, где надо и не надо, при начавшихся родах и увезли... Я ей прямо сказала, работать надо было меньше — и было бы у меня на одну племяшку больше. Но у неё — устаревшие представления о детской смертности.
Сама знаешь, своих мозгов не вставишь.
— Грустно, что в наше время бывают такие смерти...
— Дуры сами виноваты, — резко бросает Хейс, — сколько средств вкладывается в защиту материнства и детства — всё равно вылезают вещи из диких времён. Дина за такое вешала.
— Она не вешала рожениц и беременных, — усмехается Софи, — вот всех остальных — это да.
— В некоторых местах, — в тон ей Хейс подхватывает, — как в том городе, что до столицы был, ухитрилась перебить в несколько раз больше народу, чем там вообще жило.
— Талантлива была, что и говорить, — самодовольно ухмыляется Софи.
— Народная память — длинная, считается, что местные жители — потомки воинов Великой Армии Золоторогой. Клинков той эпохи нет ни у кого, доказательства — только косвенное, очень много высоких и крепких. Кто годились и годятся воинами быть.
— Я смотрю, в Великую войну твои повоевали изрядно.
— Как и все, — пожимает плечами Хейс, — ещё один брат отца и один материн и вовсе не пришли. Хоть снимки остались. Тоже длинные были. Один пехота, артиллерист другой. Артиллерист даже успел с фронта прислать фото у орудия. Восемьдесят эмэм, полевая 'коса смерти', один из символов той войны. Шрапнель мирренского аналога его и скосила. Неудачно встали на прямую наводку. Другой... Там позиционная война до последних дней шла, как в том мире написали совсем про другое, а словно про них 'лежал живой на мёртвом и мёртвый на живом'. Там границу сдвинули, вся линия фронта стала нашей. Памятник там поставили. Фактически там собрали и кремировали кости, сотни тысяч, наверное даже миллионы костей. На памятнике написали некоторые имена. Тех, кого установили. Его там не было. Не было и в именном списке похороненных в той местности. Мать даже к дяде обращалась — просила помочь 'Книгу памяти' заказать. На самом деле несложно, но она этого никогда не делала. Первый раз на моей памяти, когда купила какую-то книгу не нам для школы. Там именные списки погибших, умерших от ран и пропавших без вести. Шрифт мелкий, бумага тонкая, указаны только имена и звания. Хотя обложки роскошные с тиснением золотым. Но томов очень много. Мне смотреть на них страшно было. Брата мать нашла. В списке 'пропавших без вести, предположительно, убитых'. Все эти тома в один ряд на полке стоят. Фотографии там ещё. И их, и дальней родни. В 'Книге памяти' по той 'мясорубке' в какой-то степени знакомых и родных нашлось тридцать семь человек, правда, в основном те, с кем отец или мама в школе учились. Но всё равно!
— Ничего себе! — качает головой Софи, спроецировав сказанное любимой на известных ей людей, включая саму Хейс. Некоторые из её выпуска уже мертвы. Есть погибшие и в каждом из последующих. Всего получается... Уже одиннадцать, пусть не из числа близких знакомых. Но если вспомнить людей из окружения Кэретты и Императора... То там даже лучше не начинать считать... Есть лица в самых разных чинах. На торжественных построениях Софи видела почти весь экипаж 'Владыки' и некоторых других кораблей. Получается этих людей она знала, во всяком случае, видела. С огромного линкора уже почти сотня списана навечно. Если ещё вспомнить виденные ей в полном составе крылья авианосцев, и вспомнить, что даже победная 'Битва в Заливе' иным из них обошлась почти в тридцать процентов личного состава, а потери были и до, и после. И это если не говорить о погибших прямо над головой Софи зенитчиках...
Откровенно жутковато становится. Тем более, при сильном невезении, к зенитчикам могла добавиться и она, и Марина, и ещё очень многие. Притом форму бы носило меньшинство.
Хотя, как раз она и Марина были бы законными целями. Они обе имеют право форму носить. Равно как и Хейс сейчас, переседевшая тот налёт в бомбоубежище Университетской башни ПВО. Сейчас-то у неё звания нет, но на оборону она работает, как мало кто. Могла и сейчас звание получить, озаботься вопросом аттестации.
А так, как и все остальные, погоны и меч она получит при выпуске. Впрочем, по факту Хейс уже заработала на звание, с такой-то наградой.
— И не говори, — вздыхает Хейс, — за эту войну условно известных мне людей ушло как бы не больше, чем знакомых родителей.
Софи почувствовала лёгкий укол совести. В великих битвах последнего столетия Еггты никак себя не проявили. Только изощрёнными интригами отметились. И то во внутренних делах. Хотя, в итоге чуть внутренняя война не разразилась на радость южанам. Впрочем, в тех событиях не только Еггты отметились. Ладно, хоть обошлось без большой крови.
