— И не говори, — теперь уже Хейс повторяется. — Каждый новый пожар разожжённый людьми, всегда сильнее предыдущего. Подозреваю, потомки, если они у нас будут, назовут наш век 'Золотым' как мы зовём таковым эпоху Еггтов, хотя они сами звали свой век 'железным'. Великий врач, спасавший сотни и тысячи жизней, вошла в историю, как артиллерийский генерал.

— Что поделать, — вздыхает Софи, — была Золоторогая этим генералом 'Старый дракон' и сейчас формально на вооружении. Проверено — он на самом деле боеспособен.

— Те, кто прошли полмира, — усмехается Хейс, — не опускались до лжи по мелочам. Их пушки — стреляли, стрелы — жгли, чтобы не подразумевалось под физическим описание процесса.

— Никто по сегодняшний день не знает, чем Чёрная Змея плавила камни.

— Насколько я знаю, дальность огня современных орудий давно уже превзошла дальность выстрела 'бешеных стрел'...

— То артиллерия... Но страшного даже по нынешним временам ручного оружия у нас нет по-прежнему. Иногда мне кажется, Мать и Дочь не только земли с ресурсами с расчётом на будущее захватывали. По отношению к людям, это тоже применялось. Притом, с расчётом на крайне отдалённое будущее. Неспроста же она заприметила твоих предков...

Хейс весело смеётся.

— Даже Чёрная Змея не могла видеть так далеко вперёд, чтобы прогнозировать моё и твоё рождение. Ты слишком перехваливаешь великого предка. Не могла она видеть так далеко вдаль.

— Как знать, как знать... Мы по-прежнему не знаем многого из известного им.

— Или приписали им многое из того, что они не делали. Термины со временем часто меняют значение. Слова древних хроник значат не тоже, что эти слова у нас.

— Сколько раз уже говорила, какая ты временами, зануда, моя любимая!

— Что поделать! У нас профессиональное развлечение — попытки в свободное время изготовить аналог 'стрелы' ручной или станковой. Притом, те кто развлекаются попыткой изготовления ручной зачастую не понимают, когда речь заходит о станковый. Притом, что везде пишут, они действовали по аналогичному принципу. Хорошо, хоть в современное оружие у них выходит у них выходит куда лучше, нежели в древнее. Это притом, что есть и лафеты станковых 'стрел', и футляр от ручной 'стрелы' Дины II. Их чуть ли не под самыми мощными микроскопами исследовали но так ничего и не поняли. Из конструкции лафета ясно — 'стрела' была куда легче орудия близких размеров. Ни один ствол лафет бы не выдержал. Ручная 'стрела' была близких габаритов с многозарядными ружьями той эпохи. Но опять же, была легче, хотя и сопоставимых габаритов и судя по всем свидетельствам, это было однозначно одноручное оружие. Ибо и гигант Мать, и невысокая дочь одной рукой выхватывали 'стрелу' из кобуры и сразу же открывали огонь, свидетельств множество. Причём, ни разу не фиксировалось, что у ручной были какие-то аналоги осечек. У станковых — случались, но опять же при Дине II, кто вынуждена была эксплуатировать материнские изобретения гораздо дольше всех возможных сроков. Зачем Чёрная Змея не оставила потомкам секрета этого оружия — лично мне совершенно непонятно. Хотя Дочь своим отношением к медицинским технологиям Мать, безусловно, превзошла. Уничтоженное ей гораздо ценнее. И понесённые потери гораздо невысполнимее. Камни плавить мы как-то уже умеем. Такие температуры нами уже достигнуты. А вот как Золоторогая умудрялась восстанавливать необратимо повреждённые органы — мы даже сейчас и близко не стоим. Даже те работы, что она разрешила скопировать перевернули медицину, хотя сохранилась меньшая часть из известного Дине II. Люди ей именно уничтоженных медицинских знаний не могут простить. Ибо своё время она опережала на столетия, если не тысячелетия.

— Ты веришь в эти легенды?

— Не забывай, я нахожусь в месте, где хранится большая часть сохранившегося. Своим глазам я привыкла доверять. Да и не будем забывать — гипотеза Золоторогой о явлении радиоактивности блестяще подтвердилась. Про её же 'периодическую систему элементов' я и вовсе молчу, хотя там автор, возможно, Чёрная Змея. Хотя, насколько я знаю, Первая и Вторая крайне наплевательски относились к тому, что сейчас называется 'правом авторства'. Над многим вместе работали, одна доделывала то, что другая начала, это относится к обеим. Дина Вторая выдала за своё немало работ своей матери. Ещё больше ей приписали значительно позднее. Фактически существовал огромный корпус документов 'наследие великих', без разбивки кто что писала. Кое-что там Великой Кэреттой написано, а почти все математические сочинения и вовсе Осень Ертгард создала. Это уже потом стали по разным авторам распределять. И то это в основном делали как Дине IV и Сордару III больше нравилось, а они увлекалась эпохой Золоторогой. Ну и несколько принизили в массовом сознании значение Чёрной Змеи. Сама-то Золоторогая матери отдавала должное. Неоднократно писала, что по способностям значительно уступает ей.

— Дина I создала великолепную Армию. Но воспользовалась ей Дина II. Люди всегда любили и будут любить победителей. Битвы Войн Верховных и славы, и позора всем участникам добавили сопоставимое количество.

— И это говорит Чёрный Еггт от первого и до последнего поколения, — невесело усмехается Хейс.

— Да, это именно я говорю. Потому что считаю, не слишком достойно рубиться с говорящими с тобой на одном языке. Еггты были не лучше Эрендорна с Безглазым, а те были не лучше их. Главное — смогли организовать поход за линию. Во многом и поспособствовавший установлению окончательного мира в коренных землях Империи. Грубо говоря, добычи хватило на всех.

— Я этот поход грабительским не считаю. Мы были государствами из разных эпох. Должен был остаться кто-то один. Это что-то вроде закона природы, какие неизменны.

— Сейчас это не самая модная концепция.

— Я смотрю на оставшиеся от тех и от этих предметы материальной культуры. Уровень — несопоставим. Даже мечи разгромленного государства в большинстве имеют клинки нашей выделки. Сравни со своей 'Золотой Змеёй'.

— Это не массовой работы клинок.

— Но клинки Великой Армии сохранились во множестве. Я не выискиваю у себя следов крови каких-то народов, от каких даже названий не осталось. Когда в институте об этом речь заходила, я удивляла многих, говоря, что я 'самая эталонная грэдистая грэдка'. Никаких следов древности у себя не искала, и искать не собираюсь.

Софи чуть усмехается:

— Одна из самых грэдистых грэдок, кого я узнала этим летом — на все сто чистокровная мирренка. И при этом — грэдка, да ещё какая! Вот ведь как в жизни бывает.

— Ничего удивительного, — пожимает плечами Хейс, — как там Сордар III говаривал? 'Я признаю грэдом любого, кто думает и поступает, как грэд, цвет кожи и разрез меня и волнует, и буду считать дикарём родившегося в Империи, если он поступает, как дикарь'. У него 'дикарь' было однозначным оскорблением, а не неким воплощением первобытной мощи, чем стало это слово сейчас.

— В общем-то и мне претит воспевание культур низкого уровня развития. Хорошо, у нас из Катастрофы был некоторый откат, а не глобальное проседание уровня развития на тысячелетие и больше, как в том мире случалось. До уровня павшей Империи вновь смогли подняться только через тысячу лет, да и то, далеко не по всем пунктам. Разве, что изобразительное искусство вытянули. Как по мне — один из важнейших признаков, характеризующий развитие общества. Притом, любого. Ведь где-то рядом идут архитектура, а следовательно и общий уровень образования. Кстати, на той территории даже сейчас не везде все умеют писать избежать. Мы до такого не скатились. Хотя религиозность, крайне способствовавшая деградации общества и уничтожившая огромное число произведений культуры, различных знаний, да и просто людей физически была и у нас — Еггты вычистили, в этом их главная заслуга. Столько всего смогли сохранить. Кстати, Великую Библиотеку и у нас религиозники сжечь пытались, мол знания демонов хранятся.

— Вообще, не понимаю, как южане смогли построить цивилизацию, положив в основу религию?

— Спроси, что полегче, — фыркает Софи, — во-первых, к ним из Империи Островов сбежало много так называемого духовенства и верунов. Их церковные историки даже пишут, о существовании в те года какой-то мифической 'вселенской церкви' хотя никаких южных документов, адресованных на север, равно как и обратных, в природе не существует, во-вторых наследия Империи им досталось немало трактаты 'о постройках' хватало ума сохранять. Остались также математические и географические знания. Это тоже немало, можно что-то строить начинать на этой основе. Они и выстроили. От чего у нас не первую сотню лет голова болит.

— Великих цивилизаций не то, чтобы много. У нас в мире фактически две, в том мире ненамного больше — фактически всё, выросшее из Римской Империи я считаю одной великой цивилизацией. Вторая — это Китай. Так называемый арабский восток или Индию я полноценными цивилизациями не считаю, в первую очередь, из-за чрезмерной роли религии в них, и растущих из этого худших проявлениях дикости. Уровень развития техники — крайне низкий, социальные отношения — отдают даже доеггтовскими временами. Правда и у нас техника отстаёт от тех, кто из римлян выросли. Но мы разрыв сокращаем.

— Все, кто оттуда, найди стабильную дорогу сюда, поведут себя одинаково. Как — думаю читала, и как раз религиозные фанатики наиболее опасны. Отец говорил: 'если я слышу рассуждения о боге, я вспоминаю, где у меня пистолет'. И я, и и Марина думаем аналогичным образом. Тем более, мы воюем с теми, у кого один из девизов 'бог с нами'.

— В том мире под этот девиз ухитрились учинить тысячелетний, если не больший застой во всех сферах жизни общества. Заодно своим тупым богословием застопорили развитие мысли. На ту же тысячу лет, если не больше.

— Забавно, — усмехается Хейс, — рассуждаем о судьбах цивилизаций, находясь чуть ли не в самом глухом месте одной из них.

— Ну не можешь ты удержаться чтобы в родные места иголок не повтыкать. Да и и не такая уж здесь глушь. Аргумент 'против' — наличие воинских частей и аэродрома, способного принять 'стрелу', а значит и другие тяжёлые машины.

Хейс хитро щурится.

— Аргумент 'за', какая именно здесь глушь. Можешь пойти и поймать на выбор любую мою родственницу, или любую местную девочку лет эдак пяти, да расспроси о происходящем. Потом сходи и поговори с кем-нибудь, кому лет семьдесят пять. Тут достаточно тех, кто в этом возрасте вполне с головой дружат. Тоже расспроси,,, — Хейс замолкает крайне многозначительно.

— Не улавливаю, на что ты намекаешь, — качает головой Софи.

— По-моему, очевидно. Ты будешь поражена, насколько одинаковые вещи услышишь. Тут абсолютно, решительно ничего не происходит. Иногда кажется — время застыло. Совершенно чудовищный застой. Никакого развития.

— Разве это плохо? Поверь мне, в наше время растить детей в сытости и спокойной обстановке — дорогого стоит. Да и насчёт отсутствия развития — я видела достаточное количества и личных, и рабочих машин из последних предвоенных каталогов. У твоего отца машина — не старше пяти лет, радиоприёмник — ещё новее, холодильники стоят. А ты говоришь, развития нет.

— Это не внешне, — Хейс стучит себя пальцем по лбу, — это вот тут. Ты сталкивалась с тем, что тебе абсолютно не с кем поговорить? Они не знают ничего из известного тебе. Хотя это всё прочитано в книгах, что вместе с ними покупалось. И ничего, совершенно ничего. Знаю, родители между собой говорили, я подслушивала 'хорошо, медицинского ухода не требует, и следить за собой в состоянии. Одну со сдвинутыми мозгами прокормим вполне. Да и братья с сёстрами за ней приглядят. Такие никому не нужны, даже с доплатой'. Было очень обидно.

— Надо думать, — кивает Софи, — в моих-то способностях никто и никогда не сомневался.

— В некоторых местах, — в тон ей Хейс подхватывает, — как в том городе, что до столицы был, ухитрилась перебить в несколько раз больше народу, чем там вообще жило. А вот Маришка сталкивалась. Хорошо, маленькая была, мало что помнит. Впрочем, я стараюсь не спрашивать. Она ведь очень злопамятна. Притом по отношению ко всем.

Хейс усмехается:

— Как говорят, просто злая и с хорошей памятью. Она не изобретает себе вымышленных обид, чтобы всегда было кому, и за что мстить.

Помнит только намеренно сделанное, притом именно намеренно, а не по незнанию. Такое она может и забыть.

— Вечно ты защищаешь всех, кого надо и нет, милая моя, — грустно вздыхает Софи.

— Я стараюсь быть объективной.

Софи крепенький кулачок показывает.

— Так и думала, что ты скажешь именно это!

— Что поделать, некоторые вещи в людях не меняются. Я уже дожила до того возраста, когда после перемены уже невозможны.

— Я, в общем-то согласна с Кэрдин, человеческие качества у большинства полностью проявляются уже годам к десяти.

— Много шепчутся, как сильно она не любит людей.

Софи усмехается.

— Вечная история, как по её приказу похищают молоденьких, не особо разбираясь в поле, а она из их крови ванны принимает для омоложения. Иногда похищения случаются и для использования в других целях. Это?

— Да.

— До чего у двуногих фантазия убогая! Что про Великую Кэретту такое рассказывали, что про нынешнюю Кэрдин.

— Сейчас придумали дополнение, — посмеивается Хейс, — особое внимание уделяется девственницам и девственникам. Это притом, что второе практически никак нельзя установить, а для первого очень уж юных надо ловить. Хотя, лично мне непонятно, какие в этой крови могут быть особые компоненты, что южане ей такое значение придают.

— Судя по тому, что ты говоришь, значение придают не только южане. Впрочем над вывихностью столичных мозгов сам ЕИВ больше полувека уже не ржёт. Говорит, что устал. Поневоле веришь, если учесть, сколько я уже слышала бреда, в том числе, про себя саму. Пантера специально мне духи сделала, чтобы по цвету от крови не отличалась. Вру, что та самая, от девственниц. Я их в школе на видном месте держу. Там флаконы интересные — в виде обнажённой женской фигурки. С пробкой в виде черепа. Пантера обожает такие шуточки. Уже несколько раз предлагали крайне крупные суммы за флаконы. Она говорила, если предложат совершенно неприличную сумму, она не удержится. Половину денег вышлет мне за отличную идею. Но пока ничего не поступало.

— Мне ты такие флаконы не показывала.

— Потому что стараюсь глупых вещей при тебе не делать. А для этих — и так сойдёт. Ещё и Пантера врёт всем, кто постатуснее, что такое изготавливает только для меня и Кэретты. С использованием очень редкого ингредиента.

— М-да, — хмыкает Хейс, — с поисками девственниц в столице действительно, могут возникнуть сложности. Детишки всё быстрее развиваются.

— Можно подумать, где-то в других местах ситуация иная, про Архипелаг вообще молчу, но думаю, и здесь сложности возникнут.

— И не говори, — посмеивается Хейс, — тут даже 'Прошение' на Высочайшее имя подавали, чтобы регионально снизить возраст заключения брачных договоров для местных уроженцев. Ты говорила, на такие прошения всегда поступает тот или иной ответ, так вот по этому пока не было никакого. И традиционный срок рассмотрения ещё не вышел. Мне не отсюда сообщили, прочла в 'Правительственном Вестнике'.