Из снега тут и там торчат сгоревшие батареи фейерверков и ракет всех возможных типов и размеров. Любовь северян к огненным развлечениям была одной из многих причин, заставлявших южан обвинять их в поклонении демонам. Что при отдельной любви к рогатым маскам со страшными рожами заставляло видеть в праздниках чуть ли не прорыв демонов из своего измерения на землю.

Хотя именно любовь к фейерверкам на Новый год, несмотря на ворчание церквей, прекрасно прижилась на Юге. Веселиться миррены тоже любят.

Присыпанные снегом батареи, одиночные трубки и сгоревшие огни напоминают поле, заставленное поверженной техникой.

Хотя сейчас только у Марины такие мрачные ассоциации. Детишки, и даже многие взрослые, включая военных при клинках вовсю достреливают новогодние запасы хлопушек и ракет. Лучше не представлять, что тут совсем недавно творилось. Даже сейчас все деревья серпантином увешаны похлеще, чем листвой летом.

Веселее не становится. Есть только лёгкое сожаление, что у неё боевой, а не сигнальный пистолет, и нельзя выпустить в небо ракету. Не догадалась, а вот среди окружающих нашлись находчивые — вполне армейские сигнальные взлетают то и дело, да и знакомого образца гильзы валяются тут и там.

Если бы здесь вздумали конкурс на самую угрюмую рожу проводить, Марина точно бы выиграла. Не обращает внимания, как яркие бумажки из хлопушек оседают на чёрной коже плаща.

Чувство опасности где-то очень глубоко, самым наглым образом сладко спит. Одно плохо — вместо него больше ничего не пробудилось. Марине мрак вокруг не мешает никогда, она сама его прекрасно внутри себя генерирует. Чаще всего — без какой-либо значимой внешней причины.

По сторонам всё-таки поглядывает. Не рассчитывает высмотреть, кто именно её 'пасёт', уж кто-кто, а такие люди прятаться умеют. Опасаться нечего, уровень преступности в Столице самый низкий в стране. А от попыток похищать кого-либо ещё во времена Еггтов любителей лёгкой наживы отучили с крайней жестокостью.

Нет, всё почти с точностью наоборот — высматривает приблизительных сверстниц, кто и так стараются привлекать к себе побольше внимания. Причём у многих это получается даже не сознательно, а просто в силу возраста.

Тем более, многие отличительный признак завели, однозначно на возраст указывающий — над головами торчат ушки вроде кошачьих. На шапках, обручах, капюшонах. В школе подобная мода пошла на спад, в городе цветёт самыми пышными цветами. Размеры пушистых ушек начинают превосходить все мыслимые и немыслимые пределы.

Иногда вместо ушек крепятся рожки, тоже самых разнообразных форм, размеров и цветов, от длинных и прямых, как на древних шлемах, до развесистых лосиных.

Ушки и рожки частенько на одной голове размещаются. Марина подобного в жизни не наденет, но в школе, не говоря уж про город, подобное явление весьма распространено. Хорошо ещё, накладными хвостами не дополняется. Хотя, возможно, это только пока.

Холодная погода, как ни странно, не способствует увеличению длины юбок, скорее наоборот.

Ну, Марина к ценительницам ножек представительниц своего пола не относится.

На общем фоне смотрится вполне достойно. Чёрный кожаный плащ, вроде офицерского, чёрный берет, вроде морпеховского, но не с черепом, а с обычной имперской красной звездой.

Одежды в виде элементов формы более чем достаточно, но у Марины нет ничего такого, позволяющего военнослужащему принять её за себе подобного.

Игры с черепом кончились — по крайней мере, для самой Марины.

Вот с градусом серьёзности что-то нужно делать, ибо он откровенно зашкаливает.

В городе запах безумия, кажется, даже в воздухе витает. И теперь Марина точно знает, чем безумство пахнет — всем тем, что служит начинкой фейерверков. Запах становится каким-то всепроникающим.

Как газовая атака, начинает поражать всех в определённой области.

Кажется, зацепляет и Марину. Рога-то она только вместе со шлемом наденет. Но красную высоковерхую фуражку Начальника Генштаба — почему бы и нет? Это в школе данная фуражка — до невооброзимости серьёзный предмет. А за её пределами -почему бы и нет.

Тем более, фуражка в чехле спокойно лежит в машине. Подобных Генштабов в стране множество, только начальники в каждом разные, и следовательно, разновидностей головных уборов — сотни и тысячи. Сордар в своё время, вообще в мирренской треуголке ходил.

Всё-таки человек временами действует на инстинктах, не особенно задумываясь о происходящем. Сунула же зачем-то в машину чехол. Как знала — может пригодиться.

Тем более, вместе получится то ещё сочетание — практически армейский плащ и карнавального вида фуражка.

Сходив к машине, водружает упомянутый предмет на голову. Теперь она и без всяких каблуков, оказывается выше многих. Ладно, день ещё длинный, хотя светлого времени остаётся не так уж и много.

Всё равно, сегодня, даже ночью, вряд ли кто-то прилетит. Надо было с собой Динни взять — главным образом, из-за её шапочки с лосиными рогами. Так бы вообще всех затмили — Марина в высоту, Динни — исключительно из-за рогов — в ширину.

Но, как обычно, хорошая мысль приходит с изрядным опозданием.

Вокруг площади все магазины работают. Кому праздники, а они в эти дни больше всего денег в году зарабатывают. Профиль магазина значения не имеет. Пантера вон, говорила: она зимой очень много купальников продаёт, а летом, наоборот, шубы только так раскупают.

В общем, надо пойти и хлопушек купить.

Для завершения образа чего-то не хватает, и Марина, наконец, соображает, чего именно — самой огромной из возможных сигар. Тем более, такими здесь торгуют недалеко.

Сходить с ума — так уж полностью. В дополнение к сигаре приобретена зажигалка, переделанная из мирренского штурмового пистолета прошлой войны с деревянной кобурой.

Сам 'пистолет' за пояс, кобуру через плечо.

Ни Марине, ни её покупкам совершенно не удивились — за эти дни повидали людей и попричудливее одетых.

В общем-то, самой Херктерент это всё только на руку. Подумывает, не купить ли ещё абордажную саблю, можно даже настоящую, да не повесить ли на другой бок. И дела нет, увидит ли её кто знакомый, или нет. Живём один раз!

Абордажную саблю так и не купила — несколько в наличии и так имеются. Приобрела нечто иное, вообще слабо соотносимое с известными образцами вооружения, но зато прекрасно соотносящееся с творчеством столичных кузнецов, уже давно производящих множество странных образцов, предназначенных, в основном, для вытягивания денег у приезжих.

Благо, к каждому образцу прилагается живописная история — правда тут создатель, как правило, не кузнец, а продавец магазина.

Марина заметила нечто, рассчитанное на руку куда крупнее её, и вообще, есть сомнение, для человека ли подобное создавалось.

Гранёное острие явно для колющих ударов на откровенно рубящем чуть изогнутом клинке... Но главное, привлекшее внимание Марины — вместо лезвия какая-то чудовищная пила с огромными треугольными зубьями. Причём это не прекрасно известные 'пламенеющие' клинки Великой эпохи. Это именно не поддающаяся здравому смыслу какая-то пила для рубки, не годящаяся ни чтобы пилить канаты, ни чтобы кромсать плоть. Кого и как этим можно рубить — совершенно непонятно, но выглядит замечательно.

Вроде бы, были проекты подобных клинков для сапёрных частей. Но с их принятием на вооружение что-то не сложилось. И пила там была на обухе, а не вместо острия. Это же явно пытаются выдать не за рабочий инструмент, что ещё как-то можно принять, а за ранговое оружие, золотая отделка рукояти как бы намекает.

Продавец начал было заливать что-то про уникальное оружие одного из адмиралов Дины II, но быстро замолчал. Видимо, понял, что Марина из тех, кто знает — такие эфесы лет на двести позже изготавливались. Хотя отделкой тут настоящий ювелир занимался. Впрочем, ювелиры как раз лучше всех знают — за старинную вещь заплатят намного больше, нежели за современную из более высокопробного металла и с камнями куда лучшей огранки. 'Искусственное старение предметов' — вполне себе предмет в профильных учебных заведениях. Статью 'мошенничество' на правоведении тоже изучают. Но почему-то не все помнят, насколько сильно связаны эти два предмета.

Народу с клинками в Столице очень много, умеющих ими пользоваться — значительно меньше. Девчонка, несмотря на карнавальный видок, явно ещё и из тех, кто родовые клинки продать не успели. Таких пытаться обмануть — себе дороже. Видно, как она оружие держит, и клинком вертит — точно из старых Великих Домов. Да и глаза уж больно нехорошие, словно у Чёрных Еггтов-убийц из древних легенд. Если и правда из них— то такая может сама убить — и ей ничего не будет. Так что лучше быть повежливее.

Продажную цену Марина тут же уменьшила в три раза, по тому, как сразу согласились — с опозданием поняла: уменьшать надо было в пять.

Ну, да она из тех Еггтов, кто замечательно считают, но торговцы так себе.

Перевязь к этой пиле-переростку нашлась, ножен не обнаружилось, но так даже лучше выглядит.

И раз уж желание веселиться настало, то надо бы чем-то подогреться. Фляжка есть, даже большая, но в центре Столицы своё пить — мягко говоря, глупо. Всякое горячительное на любой вкус и кошелёк в этом районе чуть ли не со времён большой любительницы выпивки Дины II продаётся в совершенно сумасшедшем количестве.

Репутация у заведений безупречная, министерские чиновники заходят, гулянки рекомендуется устраивать в других районах. Неофициальные запреты и в этот раз сильнее всех принятых законов.

Двигаться в направлении заведений, популярных у лиц чуть старше Марины, не хочется совершенно. Ей и так что угодно продают — угрюмая рожа иногда служит хорошую службу. Лишних вопросов стараются не задавать, да и на зелёные глаза многим смотреть ненамного приятнее, чем на рубцы от ожогов. Тем более, браслет в дополнение к глазам Марина далеко не всегда предъявляет.

Подогреться надо знаменитым 'Столичным огненным', что полагается пить горящим. В свете недавних событий название начинает звучать двусмысленно, но в патриотическом духе его пока не переименовали.

Марина знает, как выглядит. Раньше думала — спиртное в окрестностях школы ей продавали, зная кто она. Потом поняла — дело не в статусе. И даже, не в физических формах. Дело именно в серьёзном выражении лица и взгляде, что у большинства девушек её возраста попросту не бывает. Да и человеку со штурмовым пистолетом лишних вопросов лучше не задавать, тем более разрешения на такое оружие начинают выдавать с гораздо более старшего возраста, нежели спиртное продавать.

В общем, сильно серьёзный вид избавляет от излишне назойливого внимания сверстников, а у молодых офицеров на новогодние праздники подруги, как правило, находятся. Это вот одиноких девчонок с каждым годом становится всё больше и больше. Тем более, многие из них уже начинают сознавать — им суждено остаться одинокими. Норовистых и с характером никогда сильно не любили, а тут с возможностью выбирать себе ситуация с каждым годом улучшается. Вот только шансы многих потенциальных подруг завести семью тают, как снег по весне.

Зато с чем-то другим дело всё сильнее ухудшается. Но это будут сложности уже следующего поколения.

В столичном гарнизоне и крепостных полках женщин-офицеров много. Вот такой, скучающей, она и выглядит. Искательницы приключений предпочитают другие места посещать.

Здесь место спокойное, некоторые даже с детьми.

Марина спокойно пристроилась в уголке, народу пока немного, места можно выбирать. Сидит, никого не трогает, пытается понять, что в местечках возле министерского квартала всякие писатели да художники находят.

Если не врут, то в этих стенах столько произведений различной степени известности создано... Ну, может и не непосредственно в этих, а где-то за углом по соседству.

Именно сюда — сомнительно, что даже знаменитый осёл-художник захаживал. Слишком уж здесь всё строго. Нету столь свойственного столице оттенка лёгкого безумия.

Сама Марина литературным словом владеет неплохо, но лично у неё написание чего-либо совершенно не сочетается с употреблением спиртных напитков. Тем более, она точно знает, что слухи о пьянстве некоторых писателей — это всего лишь слухи, ими же самими и распускаемые.

Самой ненормальной тут как раз сама Марина выглядит. Но с интересом на её фуражку только дети поглядывают.

Впрочем, Марине чьё-либо внимание не особо нужно — во всяком случае, пока. В подобных местах, насколько принцессе известно, на охране не экономят.

Судя по тому, что громких историй в этом районе давно не было, охрана со своей работой справляется.

'Огненный' потому и 'огненный' — согревает замечательно. Правда, говорят, с ног валит ещё лучше, но Марина в себе уверена — во-первых, она действительно пьянеет медленнее любого сверстника без различия пола, во-вторых, машина бронирована, а Марина, когда сама за рулём, не особенно любит высокие скорости, пару столбов машина может и выдержать, в третьих, раз за ней следят, то будет у них показать, за что им деньги платят и не допустить, чтобы Марина во что-то по-настоящему вляпалась, в четвёртых, давайте-ка ещё один 'Огненный' и колбасок этих с острым соусом побольше.

Не удерживается, когда всё приносят, и одну колбаску цепляет и съедает с гранёной части клинка. Так себе вилочка, между прочим.

— Отдыхаете, юная леди?

Не ругнёшься при всём желании. Кэрдин. Со знаменитой тростью.

Похожа только на ту, кем и так является — родственницу Марины. Другое дело — сторонний наблюдатель может неверно оценить степень близости. Впрочем, он не сильно ошибётся. Кэрдин Марине куда ближе, нежели родная мать. Причём это не столько Ягр заслуга, сколько самой Кэретты серьёзная недоработка. Внешнее сходство даже одеждой подчёркнуто. Длинные сапоги, судя по каблукам, явно не армейского образца, тоже не форменный чёрный кожаный плащ, даже высоковерхая фуражка имеется, тоже к униформе не относящаяся, а порождённая каким-то хитрым вывертом женской моды.

— Привет! Только не говори, будто по мне соскучилась.

Кэрдин усаживается напротив.

— Могу себе позволить и поскучать. Все официальные визиты нанесены, подруг у меня отродясь не было. А ты вроде как к Старшему Дому относишься, не говоря уж о том, что Императора Дочь.

— Соньку могла бы посетить, она всё то же самое, плюс куда лучше умеет принимать гостей.

— Я одну Кэретту с превеликим трудом перевариванию, — тяжко вздыхает Кэрдин. — До сих пор, знаешь ли, иногда бок побаливает, — Марина хихикает. — Две Кэретты сразу — слегка выше моих сил.

— Где ты вторую откопала? — осведомляется Херктерент.

— Да вот, позавчера была на одном мероприятии. Там эта личность присутствовала в двух экземплярах. Кажется, я впервые заподозрила у неё умение шутить.

— Я про такое тоже ничего не знаю. Можешь подробнее?

— Знаешь, есть такие двухцветные платья, до пояса слева чёрное, справа красное, выше пояса — наоборот. Они обе были в таких, но зеркальных относительно друг друга. Так мужская половина собравшихся дружно челюсти на пол роняла, соображая — они до такой степени допились, что у них в глазах двоится, или их на самом деле, две.