— Герб-то другой, но самый знаменитый предок ещё и колючим приятелем прославился. От него же фраза пошла про что-то совершенно простое: 'это и ежу понятно'. Проблема в том, что ёж был Рэндэрдовский, и для него всё было просто в такой же степени, как для генерала. Всем остальным это было совсем не очевидно. Он после ранения в голову даже велел себе личное знамя изготовить с этим самым всезнающим ежом.

— Знаю, в учебнике такое напечатано, — бросает тёзка от двери, явно собираясь задержаться.

— Надо же, ты книжку открывала!

По кулаку Кроэн показывают обе Марины.

— Морских я ела, а вот сухопутных не пробовала, — торопливо добавляет Кроэн.

— Из них тоже есть несколько блюд. В Империи Островов людей было много, ели всю живность, хотя бы относительно съедобную. Ёжики исключением не были. Сразу говорю — я тоже ела только икру морских ежей. Сухопутных не пробовала. Только мышатами маринованными закусывала. А ты островного утёнка ела? — не всё же танцовщице младшую поддевать.

— Исключительно на спор, — пожимает плечами тёзка. — Не особо люблю кухонные странности.

— Это не вылупившегося? — глаза у Кроэн опять с размерами линз соревнуются, — Точно, ты совсем больная.

— Тут старший повар как раз на Приморской и Островной кухне специализируется. Тебе заказать? — дурачится Херктерент.

— Моллюска морской член себе закажи! — огрызается Кроэн, показывая пальцем на сестру.

— А я его пробовала! — крайне двусмысленно ухмыляется старшая островитянка. — Тебе такое блюдо вряд ли перепадёт, хотя попадают они к нам массово...

— Убью!

Херктерент опять крайне удачно оказывается между сёстрами.

— Снизу Эр часто смотрела, как вы плаваете?

— Бывало. Даже на кинокамеру снимала. Правда, пока не показывала. Наверху тоже снимки делала.

— Представляю, в каком вы были виде, — хмыкает Кроэн.

— Прямо скажи, тебе просто завидно. Я как-никак у принцессы в гостях.

— Я, вообще-то, тоже. Притом у более высокоранговой.

— Да я...

Херктерент кашляет в кулак.

— Я, вообще-то, тоже здесь. И не в настроении чьи-то ранги обсуждать. Будете не своими мериться — домой поедете. Обе!

— А что, мы ничего, — за двоих отвечает другая Марина.

— Как вы только не поубивали друг друга ещё? — демонстрирует искреннее удивление Херктерент.

— Ну, совсем маленьких, пусть и таких противных, бить всё-таки нехорошо. Потом стало неинтересно.

— Вы друг друга отравить не пробовали?

Кроэн отодвигается подальше.

— Яда я сделать не сумела. Слабительного ей как-то раз подсыпала.

— Я же говорила, это ты была! — Марина-другая грозит кулаком. — Только мне не поверили. Все же это пили, а плохо только мне стало.

— Я не люблю, когда страдают невиноватые. Стакан не надо было оставлять на видном месте!

— Марин, пока ты здесь, можешь ко мне обращаться. Я в химии очень хорошо разбираюсь. В ядах в том числе.

— Но тебе же я никогда не вредничала! И никому в школе, — кажется, Кроэн испугалась.

— У меня тоже шутки бывают не всегда смешными, — плотоядно улыбается Херктерент.

— Кажется, только сейчас поняла, почему все говорят, что ты злая.

— Не всем Эридами быть, — кажется, обе сестры улавливают крайнюю двусмысленность фразы, приходится добавить. — В смысле, добрыми такими.

— Знаешь, я с трудом представляю, что она твоя лучшая подруга.

— Противоположности сходятся, — хмыкает Марина, — она мне как сестра. Притом не вроде Соньки, а по-настоящему любимая.

Другая Марина ухмыляется.

— Она всем говорила, как ей Софи нравится, ей даже не совсем притворно сочувствовали, когда сказала, что Софи до неё дела нет. Даже плакали вместе.

Херктерент закатывает глаза.

— Как ты могла заметить, Софи не парень. Ей самой только мальчики нравятся.

— А тебе самой?

Тут захочешь — не соврёшь, чьи-то губы помимо воли вспоминаются.

— А мне никто не нравится. Ни мальчики, ни девочки. Дела просто нет. Понять не могу, почему на близких контактах все так повёрнуты. Как-то не вызывает эмоций то, что пробовала.

— А мне с тобой целоваться понравилось! Будет о чём в старости вспомнить. С принцессами мало у кого получается, — облизывается совсем не от жажды.

Всё-то Другая Марина, оказывается, помнит.

Кроэн от удивления даже очки снимает.

— Повторять летнее нет ни малейшего желания.

— Да я всё понимаю! Некоторые вещи в жизни бывают ровно один раз.

— Тут другая принцесса есть, более склонная к поцелуям.

— Я уже сказала — некоторые вещи в жизни бывают ровно один раз.

— И это хорошо!

Глава 20.

Смена обстановки действительно может на пользу пойти. Кэретта как-то утром сказала Софи:

— Ты за эти дни определённо оттаяла. Куда меньше сейчас напряжена, чем даже пару дней назад. Видимо, там где, ты проводишь большую часть времени, не настолько хорошо, как говоришь.

Хотелось колкость отпустить, но сдержалась. Во многом Кэретта права. Но и последнее слово Софи привыкла за собой оставлять.

— Вообще-то, мне лучше всего именно там. Я готова поверить, что ты в состоянии отказаться от привычного образа жизни на несколько дней. Но ты не сможешь этого делать постоянно. В твоём возрасте люди уже неспособны к переменам.

Возраст упомянут намеренно — данный пункт способен очень многих разозлить. Другое дело, что на Кэретту такое плохо действует. Самой себе сложновато врать — мать выглядит почти ровесницей.

Но зацепить Императрицу не удаётся. Той тоже, похоже, слишком хорошо, или просто нет желания ни с кем ссориться.

— Иногда достаточно в другое место съездить. Обстановка тоже влиять способна. Ведь твой главный раздражающий фактор в школе — это Марина?

— Это да. Обычно к середине дня это стихийное бедствие само на меня сваливается, либо я узнаю про очередную выходку. Иногда за неё просто страшно.

— Сказала человек, впервые чуть не погибшая исключительно из-за умения младшей сестры в моторах копаться, — словно невзначай замечает Кэретта.

— Ты об этом полёте узнала всяко после моего приземления.

Кэретта затягивается сигаретой. Кажется, такие производят только для Императрицы и её ближайшего окружения.

— Знаешь, люди ко всему приспосабливаться способны. Заметь, абсолютно во всех климатических поясах кто-то живёт.

— Сплошь и рядом люди вынуждены так делать исключительно из-за того, что их в такие условия кто-то загнал, — хмыкает Софи — после сестрёнки она теперь в состоянии спорить с кем и о чём угодно, отточен уже навык. — Фраза со смыслом 'у нас есть пулемёт, а у вас его нет' родилась задолго до появления пулемётов. Люди, на которых ты не стала охотится живут в резервациях не потому, что это им нравится.

— У них был выбор — либо жить там, либо не жить вовсе, — Кэретта пожимает плечами. — Другой выбор на юге не предоставляется. Сама знаешь, некоторые предпочли вовсе не жить.

— И остались парой полок в запасниках музеев!

— Сделали свой выбор, — Кэретта хмыкает совсем, как Марина, — успели бы свой пулемёт сделать — по-другому бы с ними разговаривали. Мы вот успели. И можем себе позволить жизнью наслаждаться, а не съедобных личинок выкапывать. Достойный финал для благородных дикарей из подростковой литературы.

— Мне приходилось читать — в резервациях живут не так уж и плохо, — щуриться Софи, Маришкина привычка без конца спорить, оказывается, заразна. — Многие имперские законы на территориях не действуют, запрещённое в империи разрешено там.

— Правильнее сказать, там не действуют никакие. Мне, знаешь ли, доводилось держать в руках перчатки, — императрица выдерживает паузу, и продолжает с интонацией — трагическая актриса позавидует, — женские. Сделанные из кожи девочки-подростка. Эта кожа считается отличающейся особой мягкостью. Пусть с точки зрения изготовителя это всего лишь полуразумное животное, но я-то не мирренка.

— Мы вполне обезьян едим, — давануть на эмоции у Кэретты не получается. Она дочь явно с кем-то перепутала. — Миррены сделали следующий шаг. Где та грань, за которой кончается человек?

— Её просто не существует, — теперь от голоса сквозит знаменитой изморозью Императрицы. — В книгах по биологии, в разделе высших обезьян, очень часто забывают упомянуть самый высокоразвитый вид с потрясающей адаптацией. Распространён от полюса до полюса.

— Марина точно на все сто твоя дочь! Абсолютно так же рассуждает!

— Заметь, я никогда и не утверждала обратного. — Ого! Кажется, Кэретту удаётся зацепить. У неё тоже имеются не слишком приятные воспоминания, с Мариной связанные.

— Только намекала не пойми на что.

— В тебя молния попадёт — посмотрим, как потом разговаривать будешь, — раздражённо бросает Императрица. — Если будешь вообще.

— Ты сама в ту молнию не веришь, — устало вздыхает Софи.

— Я знаю — произошло нечто, чему не нашли логичного объяснения. Притом не нашли только потому, что плохо искали.

— Старательно намекаешь: не нашли, потому что искали подчинённые крайне неприятного тебе человека? — Софи снова в боевой стойке.

— И это тоже, — теперь уже Кэретта выглядит усталой. — В любом случае, однозначно установить причины происшествия так и не удалось.

— Я так точно этого не в состоянии сделать. Остаётся добавить в копилку многочисленных загадок, связанных с Еггтами, ещё одну. И жить дальше.

— К вопросу о жизни. Я решила, на следующий Новый год устроить Великий Императорский бал. От своего имени. Как раньше. Двор должен блистать, несмотря ни на что.

— Уверена, что время подходящее? — вот это удар, так удар. Умеет Императрица удивлять.

— Времена мы сами менять в состоянии. Что-то мне кажется, среди твоих подруг стоит вселенский писк на тему, что они Великого бала никогда не увидят. Некоторые вещи со временем не меняются. Разве не так?

— Да так всё! Я и то эскизы платьев рисовала, зная, что мне в них не ходить, — со вздохом с оттенком притворства заканчивает Софи.

— Ну, вот и осуществишь, — чуть улыбается Императрица. Девушки, никогда не мечтавшей попасть на Великий бал в Империи не существует.

— И это одобрено? Мероприятие считается государственным?

— Представь себе, одобрено. Даже статья в бюджете МИДв зарезервирована.

— Не думала, что тебе захочется устроить главный смотр невест и женихов страны, — о чём-то или о ком-то задумывается Софи.

— А почему нет? — пожимает плечами Императрица. — Один из подобных балов в прошлом весьма серьёзно повлиял на мою жизнь, в итоге приведя к твоему рождению.

— Я знаю. Гости будут приглашены по старым правилам?

— Новых не существует. Сама знаешь, сколько человек могут получить приглашения от имени каждой из вас. Выбирайте тщательнее.

— Из столичного гарнизона будет кто? — у Софи включается деловой тон. Старые правила она помнит отлично. Не думала, что они оживут опять.

— Есть кто на примете? Ладно, шучу, — Кэретте просто по-человечески весело. — Я же сказала, действуют старые правила. Должны быть все офицеры, находящиеся на действительной службе, плюс все, кто должны стать офицерами в наступающем году.

— Плюс, точнее в первую очередь, весь змеятник столичных Великих Домов, — морщит носик принцесса.

— Вообще-то, это мероприятие первоначально только для них и было. Даже вторые разряды как змеи на сковородке вертелись, стараясь приглашения добыть. И то на них косо посматривали.

— Век сейчас несколько иной.

— Но некоторые не могут без атрибутов ушедшего. Не ожидала, что ты так спокойно отреагируешь на моё решение.

— А чего ты ждала? — усмехается Софи. — Сцены из романа? Ну так я в обмороки падать не умею. Да и вообще, особой эмоциональностью не отличаюсь.

— Всё-таки, думала, эмоций в тебе несколько больше, чем в статуе ледяной.

Софи с трудом удерживается от любимого присловья Марина насчёт вреда думать за других.

— Чего ты хотела? На чём-то подобном мне хотя бы один раз в жизни побывать положено просто в силу статуса. Года через три сама бы устроила аналогичное, только от своего имени. Быть лучше всех мне не привыкать. Ты же не рассчитываешь быть звездой ещё и нынешнего поколения?

— Мне как-то достаточно своего. Тем более, такой заманчивой цели, как у меня, у тебя в принципе быть не может. Сама этой целью наверняка для многих являешься. Причем сама удалила одного из самых перспективных, — всё-таки, в зачаточном состоянии инстинкт не самых умных матушек — подыскивать дочкам женихов — у Кэретты присутствует.

— Скажем так, все мосты там не сожжены, — лучше уж сразу любопытство Кэретты удовлетворить. А не то, как бы этот зачаточный инстинкт развиваться не начал. — При желании всё можно повернуть обратно. Я, на самом деле, просто ещё слишком молода. Да и судя по тебе, внешне молодой я смогу оставаться ещё достаточно долго.

— У меня во всех смыслах организм, как у молодой, — это явный укол. Только чем он вызван? Что Кэретта или Саргон хотели большего числа детей — Софи уже большая, в сказки не верит.

— Вы не слишком давно окончательно рассорились. Почему тогда нас только двое?

— Потому что мы современные люди. И вполне в состоянии планировать необходимое количество детей. С самого начала решили — будет именно столько. Мирренской моде на четверых, как некоторые, я не подвержена. Тем более, я совершенно уверена — чем старше женщина, тем выше шанс родить неполноценного ребёнка.

— Ты же по каким-то причинам почти не подвержена возрастным изменениям.

— Но я никогда не испытывала тяги к разведению людей с целью установления неважно чего. В конце концов, у меня был долг родить детей Императору и наследников Дому Еггтов, — Кэретта врубила режим совершенно официальной речи. Не слишком часто, но такие она читала. — Если на первое всегда было с избытком желающих, то второе могла сделать только я. Теперь уже у вас головы должны болеть о наследниках следующего поколения.

Софи щурится.

— Скажем так: Марину спрашивай сама, у меня же дети будут не раньше, чем они появились у тебя. Тем более, результаты твоих беременностей крайне удачные.

Кэретта усмехается:

— Меня пока устраивают твои заявления.

— Сама понимаешь, в данном вопросе ты на меня не в силах повлиять.

— Я смотр женихов хочу устроить, но выбирать за вас никого не собираюсь. Иначе уподоблюсь дурам, что подыскивали дочкам живые воплощения собственных мечтаний. Я всё-таки в этом веке живу, а не в позапрошлом, как некоторые.

— Подобные балы обычно называли 'главным смотром невест Империи'. Многие именно на Великом балу впервые появлялись на публике.

— Во времена моего детства это даже куклам было известно. На предмет рассматривания невест я никогда не была особенной ценительницей, хотя в том числе и мне они должны были представляться.

И раньше уже было, не только мужчины себе подруг присматривали. Сейчас этого будет больше. Надеюсь, у тебя не столь изощрённый вкус.