Но столько золота и земли — а он с них ничего не получает. В священных книгах и нашёл себе оправдание. Придумал идею дешёвой церкви, близкой каждому пахарю на земле. Расформировал крупные монастыри. Провёл почти полную секуляризацию церковных земель. Не одобрял постройку крупных соборов, при этом всячески поощряя строительство небольших церквей даже в самых малонаселённых местах.
Атеистом он не был, хотя уже при жизни многие подозревали его именно в этом. Но к церкви так относился — доведись ему встретиться с грозной северянкой не на поле боя, им бы нашлось, о чём поговорить.
Многие до сих пор уверены — доведись этим двоим встретиться — всё было бы гораздо лучше, чем сейчас. Даже лучше, чем если бы один исполин сокрушил другого на поле боя. Могло и вовсе бы не быть великого противостояния, каждый день уносящего множество жизни. Одна несостоявшаяся встреча предопределила так многое на столетия вперёд. Еггты снова сделали дряхлеющую Империю Великой. Тим и вовсе был создателем собственной.
У двух великих народов могли бы быть совсем иные судьбы.
В детстве будущий Тим I мечтал побывать на Севере... Тогда там уже знали про 'сечение Дины'. Ибо, как и многое другое, оно было открыто Чёрной Змеёй, а её дочери только приписывалось. Но про это, кроме Еггтов, сейчас мало кто помнит. Чёрных Еггтов сейчас по пальцам одной руки можно пересчитать, даже если самые сомнительные боковые ветви посчитать, всё равно и ста человек не наберётся.
Название операции правильное, но обессмертило совсем другую Дину. Люди даже не задумываются — у кого сама Дина медицине училась?
Легенды утверждали: Дина делала операции такой немыслимой сложности, что современные хирурги и сейчас не могут понять, как у неё это всё получалось. Ей приписывалось пришивание оторванных конечностей. Несколько сот лет это считалось безусловной легендой. Теперь же такие операции в теории возможны, и уже довольно успешно делаются, правда, пока только на животных.
Видимо, можно уже делать и на человеке, но пока никто не решился. Можно ведь не только имя обессмертить, но и посмешищем, а то и подследственным стать.
Операции на сердце и вовсе легендами перестали быть.
Может быть, скоро дойдёт и до самых известных операций Дины, связанных с восстановлением утраченных органов, в первую очередь, глаз.
Главное сходство Тима и Дины было в другом — контролируя огромные денежные средства, они тратили их на одно и тоже — вооружение и оснащение огромных армий. На развлечения и содержание двора уходило совсем немного средств — совсем не половина государственных денег, как при одном из приемников Тима, или тоже весьма значительные суммы, что тратила на блеск своего двора и себя лично Дина IV. Причём как на Юге, так и на Севере одни считают лучшей в мире в своё время армию Дины, другие — армию Тима. Армии, так никогда ни разу и не выстрелившие друг по другу.
Зато следующие поколения вдосталь друг по дружке настрелялись. Теперь уже не узнать, могло ли всё кончиться ещё столетия назад?
— Эта-то как сюда попала?
Рядом с Кэреттой сейчас только Софи, так что откровенного раздражения можно не прятать.
— Кто? — удивляется принцесса. Пока вроде бы не видела никого, способного вызвать такую степень раздражения матери.
— Вон там стоит. Среди детей. Что они в этой... низкородной нашли? Помнишь, с нами летела? Хорт, кажется?
— Не 'кажется', а она и есть. Рэдрия её зовут.
— Почему-то ты совершенно не удивлена.
'Потому что у меня нет твоей спеси!' Хотела было брякнуть Софи, но всё-таки, сдерживается. Ни к чему обострять вроде только что наладившееся.
— Сама видишь, она среди детей стоит. Как раз в этом возрасте книгами её отца зачитываются. Вон там младшая дочь устроителей сегодняшнего мероприятия. Старшая — со мной учится. В школе многие знают, что на каникулы её пригласила к себе Марина. Старшая сказала младшей. Дальше — дело техники.
— У Марины одна гостья?
— Шестеро.
— Остальные такие же?
— В каком смысле?
— Софи, тебе не идёт придуриваться.
— Одна только офицерская дочь, но кто-то воюет почти у всех.
— Куда только Марина катится! Достойнее круга общения не нашла! — и не поймёшь, серьёзна Кэретта или шутит.
— Я бы ни одну из них, включая Рэду, не назвала бы недостойной.
— И ты туда же!
— Куда? Мы в каком веке живём? К тебе я поехала, в основном, затем, чтобы отдохнуть от всех достойных и недостойных кругов. Захотелось вот побыть без людей.
Кэретта зачем-то продолжает разглядывать Рэду.
— Чему-то вас в этой школе всё-таки учат. Платье вполне достойное, и носить его она умеет. Причёска простоватая, но допустима. Насчёт языка не знаю и не горю желанием изучать, но если она дочь писателя, вряд ли он совсем уж коровий. Если бы не вымя, могла бы сойти за вполне достойную девушку приличного ранга Дома.
— Что-то не пойму, ты Рэд похвалила или обругала?
— Подумай.
— Не зная тебя, как человека, решила бы первое, но, так как знаю неплохо, то точно второе.
— У неё точно не коровий язык? Отец — это отец, а дочь — это дочь.
— Детям, вроде, с ней весело. Да и Марина бывало, с ней подолгу спорила.
— Меня только твоё мнение сейчас интересует.
— В определённой сообразительности ей не откажешь.
— Ладно! Я передумала. Пойду с ней поближе познакомлюсь. Все подходящего уровня меня уже приветствовали, больше своё общество навязывать не будут. Надо поближе посмотреть, кто это ухитрилась у самой моей дочери, одной из двух первых девушек Империи, парня увести. Должно же в ней что-то быть, кроме вымени. Да и подрастающему поколению надо напомнить, что для подражания есть более достойные образцы, нежели выдуманные персонажи.
Софи пока решает понаблюдать со стороны. Она не определилась насчёт намерений Кэретты. Та своей речью способна практически у любого человека вызвать весь спектр эмоций, как говорится, от любви до ненависти со всеми полутонами. Что ей от Рэды надо — совершенно непонятно. Без повода до слёз Кэретта не доводила никого и никогда. Почему-то Софи уверена — Императрица не собирается мстить за оскорблённые чувства принцессы. Значит, Рэда пока в относительной безопасности, ибо каких-то иных претензий у Кэретты к ней быть не может. Почему-то вспоминается, что вычитать из жалования у персонала 'Дворца Грёз' Кэретта любила, но всегда делала это за какие-то настоящие, а не выдуманные провинности или с целью кого-то унизить. Единственное логичное объяснение — Кэретта довольно любопытный человек, интересующаяся в том числе, и новыми людьми.
Двигаться Кэретта умеет. Словно линкор идёт через стайку рыбацких лодок. Мимоходом отвечает на неуверенные приветствия. Так близко её мало кто из детей видел, а учить учили всех примерно одному и тому же. Рэда на её фоне, конечно, уже далеко не лодочка, но и не близкого класса корабль. Не разу ни линкор, тяжёлый авианосец или крейсер. Так, примерно, сторожевик, даже до эсминца ещё не дотягивает.
Как вести подобный разговор — прекрасно прописанная во множестве учебников вещь. Похоже, в полном соответствии с ними он и ведётся. Софи бы даже может вспомнить, сколько именно минут он должен продолжаться. Просто лениво. Сама она 'этикет' сдала за весь школьный курс ещё на первом году. Разумеется, на 'отлично'. Сдавала комиссии, и спрашивали её по-настоящему. Но тут обе стороны ожидали одного и того же результата, что и был достигнут.
Вскоре тоже самое повторила Марина. Как не странно, с той же оценкой. Глупости есть глупости, но правила — есть правила. Устав — он и в школе устав, обязателен к исполнению.
Часики на руке у Софи есть, времени разговора не засекала, но уверена, протекал в точности по одному из параграфов учебников, что принцесса никогда не открывала. Ибо написанному там начали учить, когда Софи ещё читать толком не умела.
Кэретта возвращается в лёгкой задумчивости. Вроде бы не напускной, хотя масок у неё множество.
— Чему-то вас в этой школе учат, — зачем-то повторяет она. — Грамотные у вас там преподаватели этикета. Неплохо научили. Нигде ошибок не делала, хотя видно было, робеет слегка.
— Я с её преподавателями почти не знакома.
— Да, я помню, ты ещё в 'Грёзах' говорила, что за весь курс экзамен сдала.
Софи в очередной раз удерживается от колкости. 'А я думала, ты всё сказанное мной мимо ушей пропускала'.
— Как она тебе вообще?
— Ты знаешь, удивлена, — Кэретта задумчиво трёт подбородок. — Весьма достойная девушка. Вполне могла бы сойти за кого-то из нашего круга. Если бы не это вымя доярки из мясо-молочного хозяйства.
— Далось оно тебе! В школе ей многие завидуют.
— Так правильно! Учитывая, сколько там у вас земледельческого да скотоводческого народа.
— Преобладают городские. Включая Рэду.
— Городские второго-третьего поколения, — констатирует факт Кэретта. Взрывной рост численности городского населения был следствием бурного развития промышленности в относительно недавнее время. Хотя города и раньше немаленькие были. Столица первый город в мире по численности населения уже которое столетие, — лет сто назад она бы уже была замужем за сыном крепкого хозяина из соседнего крупного хозяйства. Первенца носила бы, скорее всего. Пока же только и годна, что с детишками болтать. Это, кстати, тоже не все умеют.
— Снова не могу понять, ты Р хвалишь или ругаешь?
— Снова подумай. — пожимает плечами Кэретта. — Сто лет назад её бы никто Рэдрией не назвал бы. Образовательный уровень у многих был совсем не тот. Это теперь все знают, кто это такая была. А тогда всерьёз обсуждался вопрос, кому именно ставить памятник-символ тех, кто до Океана не дошёл. Мог и другой образ там быть. И вовсе не женский.
Отец дочку назвал именем памятника, а не человека. Стань на побережье кто-то другой — вообще бы мужским именем могла зваться у писателей такое запросто.
— Ей имя мать дала. Единственное, что для неё сделала, перед тем, как бросить.
— О как!
— Рэда свою мать люто ненавидит.
— Не могу сказать, будто незаслуженно, — нехорошо щурится Кэретта: её собственные отношения с матерью — крайне невесёлая история. По её воле собственная мать лишилась многого из того, что привыкла всю жизнь считать своим.
— Тебя больше не раздражает присутствие Рэды здесь?
— Софи. Ты сама ничего не позабыла? В стране есть ровно шесть человек, включая меня, кто могут явиться сюда, или в любое другое подобное место, безо всяких предварительных договорённостей. И будут с почётом приняты.
На подобных мероприятия в принципе не может быть случайных людей. Раз человек здесь — его пригласили. Я могу нарушить волю Главы Дома, и выгнать отсюда кого угодно, но делать этого не хочу. Признаю, подумывала о таком, идя с этой Хорт разговаривать. Но она показала, что находиться здесь достойна. Я предпочитаю соблюдать формальности, а не творить, что моя левая пятка пожелает.
Кстати, я узнала — её сюда пригласила не младшая дочь, а, как раз, старшая. Хотя у младшей право приглашения от своего имени рассылать уже есть.
— У меня по всем видам права 'отлично'. Думаешь, я не знаю, кто что может?
Кэретта косится в сторону Рэды. Та снова с детьми болтает. Явно нашли друг друга.
— Будь у платья другой покрой, можно было бы решить, что там не вымя, а подушечка специальная. Впрочем, я бы и тогда заметила. Сейчас такое почти не применяют. Почти мальчишеские фигуры считаются очень красивыми. Поклонники арбузов в меньшинстве. Кстати, за что её избили, где-то с месяц назад? Кто другой не заметит закрашенные шрамы, но не я. У вас в женском корпусе такие суровые нравы?
— У нас, как ни странно, совсем не змеятник, — не ожидала Софи от Кэретты такой наблюдательности. Над лицом Рэды хорошо поработали, сама она так бы всё не сумела закрасить. — Девичьи драки — очень редкое явление. Это мальчики её побили.
— Это, вообще-то, ещё хуже! — настораживается Кэретта.
— Это на игре военной было. Её за мальчика приняли.
— Её за мальчика? — искренне удивляется Кэретта.
— На ней пехотный панцирь был. И каска с подшлемником. И вообще, когда дерётся, Рэда просто страшная.
Кэретта чуть заметно усмехается, не став уточнять, где именно Софи видела дерущуюся Рэду. Кажется, мнение о суровости нравов только укрепляется.
Кажется, эту ситуацию надо поскорее разрешать.
— Она с мальчиком поссорилась. Очень жестоко. На мечах дрались. Чуть не зарубили друг друга.
— Тем мальчиком, что я видела? Или у неё близких друзей несколько? — Кэретта улыбается довольно издевательски.
— Тем самым. Рассорилась окончательно. Насколько я знаю, сейчас у неё никого нет.
— Это, в общем-то, чувствуется, — оттенок превосходства у Императрицы — десять в неизвестно какой степени раз, — Я очень хорошо такие вещи замечаю. Ни спутника, ни спутницы.
— Где бы она их взяла?
— Ох, уж эти нравы современные! Раз она в Загородном, то Марина могла бы ей подсказать, на такого уровня мероприятия одинокой молодой девушке следует приходить с кем-либо из старшей прислуги. Смотри! Вон в том малом зале как раз и держаться такие сопровождающие.
— Думаешь, Марина помнит о таких мелочах? Она их чуть не пристрелила, когда разнимала.
Кэретта призадумывается.
— Кто-нибудь пострадал? Не для протокола, а на самом деле.
— Нет. А в чём дело?
— Просто представила себя на месте Марины в её возрасте. Убить — не убила бы, но пальнула точно. Я метко стреляю. Надолго бы запомнили.
— Далась тебе эта Рэда!
— Она-то здесь причём? Я бы в него, и только в него стала стрелять. Она бы пулю получила, только если бы вздумала этого собой прикрывать. Да и то, в ногу. Это он меня оскорбил, тем что вместо человека оказался кобелём. Кроме раздвигающихся ножек ничего не заметил. Точно не сдержалась бы. Может, вообще яйца отстрелила бы. Посильнее моей у Марины выдержка.
— Чуть ли не впервые на моей памяти ты её хвалишь, — устало вздыхает Софи.
— Всё в этой жизни когда-то бывает первый раз.
— Жестковатая реакция на попытку тобой пренебречь. В этой истории, вообще-то, они все трое были хороши. Как бы сестрёнка и не была первопричиной всего... Марину считают жуткой злюкой, она, в свою очередь, считает злюкой тебя. Кажется, только теперь начинаю понимать почему.
— Я согласна терпеть выходки человека, даровавшего мне статус, — Кэретта словно лекцию читает, — при условии, что он продолжает заботится о поддержании моего. И заметь, на всех официальных мероприятиях мы вместе. И пока так и происходит, с кем он там в горячих развлекается, мне в сущности дела нет. Глупо отрицать, о чем вы обе и так давным-давно догадались. Мне нужен был не человек, мне нужен был титул. Без разницы, у кого он.
Я его добилась. Теперь предпочитаю соблюдать формальности. Он считает точно так же.
Но с человеком, посмевшим так низко обойтись с чувствами моей первой любви, был бы совсем другой разговор.
— Да не было у тебя любви этой, — Софи таким тоном выдаёт, будто это она намного Кэретты старше. — Ни первой, ни какой-либо иной. Ты вообще на это чувство неспособна. И Марина, подозреваю, это унаследовала.
