Островитянка трёт нос. В глазах опять играют огоньки. Марина хмыкает. Если у Эр форсажный режим включается только время от времени, то Оэлен почти всегда в таком пребывает. Сгорит ещё раньше времени.

— Марина, а давай в горячих посидим? Они здесь такие красивые! — аж руками за щёки хватается от переполняющих эмоций.

Сказывается влияние разноглазой. Хотя насчёт богатства отделки всё верно. Намного лучше, чем в школе. Статуи точно оригиналы, а не копии. Весьма откровенные.

Марина склоняет голову набок.

— Понравилось с голой принцессой вино пить? — интересуется, впрочем, совершенно без выражения.

Оэлен смутилась только на мгновение. Честно отвечает.

— Очень-очень понравилось. Тут ещё так красиво!

— Была уже с кем?

— Нет, только смотрела. Одной в таком месте скучно.

— Ладно, там и посидим! Отпразднуем! — идея ничуть не хуже любой другой. Тем более, Оэлен — это сильно не Эр.

Мрамора, полированного камня, мозаики и бронзы в горячих источниках Загородного куда больше, чем в школе. Хотя архитекторы работали одни и те же.

Меню есть на все случаи жизни, включая подобные посиделки. Судя по списку доступных напитков, предыдущие встречи происходили явно не в девичьем составе. Впрочем, девушки там тоже наверняка, присутствовали.

Правда, точно не в качестве хозяек.

Меню Марина слегка откорректировала, убавив количество крепкого и добавив сладостей и морепродуктов. Повара тут не такие опытные, как в 'Сказке', хотя работать им приходится гораздо чаще.

По праву хозяйки, Марина решила слегка пошутить над Оэлен. Хотелось ей 'Приморской розы' — будет ей роза. Только в бутылке емкость десять литров. Такие используют, разбивая о борт спускаемого на воду корабля.

Раскрасневшаяся с мороза Динни с восторгом восприняла идею посидеть в горячей воде и умчалась со скоростью ракеты.

У Медузы тоже всё, связанное с водой, особенно если есть возможность понырять, вызывает самые положительные эмоции.

Марина несколько задерживается, распоряжаясь, что подавать. Пока раздевалась, думала завернуться в полотенце или не стоит. Решает пойти так, своего тела стесняться нечего. Тем более, она постарше островитянок.

Только Кроэн сидит на берегу почти настоящего источника в полотенце завёрнутая. Щурится. В этот раз очки снять догадалась.

Остальные не придумали ничего лучше, как брызгаться друг в друга. Даже Инри участвует, хотя, обычно она тихая-тихая.

Марина просто прыгает с разбегу, вызвав взрыв ультразвукового визга. Характер местных глубин известен. Отбить ничего не боится. Выныривает. Динни стоит согнувшись, руками закрывается. Это она так и завизжала, Марина знать не знала, что у неё такой голосок. Оэлен Херктерент сразу узнала и стоит спокойно. Инри старательно копирует испуг с уже знаменитой картины. Медуза в этот момент ныряла, Кроэн просто не успела испугаться.

— Ну, Марина! — Динни, опустив руки, делает квадратные глаза. — Я так испугалась!

— Сколько раз уже говорила, — ворчит Херктерент, вставая в полный рост, — чужие здесь не ходят.

Как и Марина, все без купальников. Оэлен выглядит чуть ли не старше Марины, Медуза и Динни — ровесницами, только Инри выглядит младше.

Хотя на деле как раз Марина старше их всех.

Раздаётся мелодичная музыка.

Пять пар глаз смотрят на Марину.

— Лифт со вкусненьким приехал, — кривляется Херктерент, — внутри постамента вон той статуи. Ветку коралла поверни — дверь и откроется. Давай, Оэлен, иди доставай, там как раз, твоё розовое приехать должно.

Островитянка исчезает за статуями. Вскоре появляется, держа бутыль наперевес.

Динни хихикает. Медуза откровенно сгибается в приступе хохота, колотя рукой по воде.

— Да она больше тебя.

Даже Инри и Кроэн улыбаются.

Марина упирает руки в бока.

Осведомляется.

— Достаточно? На сегодня хватит?

— Как я это буду пить? Одной мне не справиться. Поможете?

Смеются уже все вместе. Над собой шутить Оэлен, оказывается, умеет.

-Э-э-э! Из горла бы я не стала рисковать, — подаёт совет Марина.

— Можно, я её поставлю? Очень тяжёлая, мокрая, скользкая и холодная.

Марина кивает.

— Ставь конечно, только смотри, не расколоти. Вечно забываю, что 'розу' надо чуть ли не ледяной пить.

Бутыль водружена на, словно для неё предназначенный, пустой постамент.

Были емкости и поменьше, но гигантскую из принципа вскрыли и разлили. Благо, Марина, Оэлен и Медуза на отсутствие силы не жалуются. Зато Инри, Кроэн и Динни впадают в другую крайность, причём Динни явно за компанию. Она и выражает общее мнение этих троих.

— Да как вы тяжесть такую вообще поднимаете?

— Бокал-то хоть поднимешь? — хмыкает Марина. — Он тоже немаленький.

Вот тут Динни первая. Впрочем, догадывается осведомиться:

— Так! А за что пьём?

— Пусть Марина скажет, — кивает Оэлен, — если захочет. У неё сегодня важный день.

Марина поднимает бокал.

— Чтобы все и всегда были так же наблюдательны, как один из моих друзей в тот день. За тех, кто не проходит мимо. Кто в состоянии разглядеть чужую беду. За друзей!

— За тебя, Марина! — поднимает бокал Оэлен. Марине кажется, или у островитянки глаза влажные?

— За тебя, Марина! — неожиданно высоко поднимает свой Кроэн. — За всё, что сделала людям хорошего!

Они что, как в комедиях решили устроить сезон восхваления? Тем более, Марина признаёт только заслуги, превосходящие обычные возможности человека. Если бы Рэда здесь была, лесть ещё можно бы было понять, как-никак Хорт была спасена Мариной от смерти. В отношении других она не делала ничего выдающегося.

Интересно, насколько они искренне, особенно весьма злоязыкая Кроэн?

— За тебя, Марина! — поднимают бокалы остальные.

Как Херктерент кажется, девчонки явно переигрывают. Похвалу Марина любит, но заслуженную. А не как здесь. Хотя не станет спорить — сейчас тоже приятно.

Ладно уж, тоже подыграем. Смотрит на лица сквозь пузырики вина. Высоко поднимает бокал.

— За всех нас!

Дзинь!

Кроэн неожиданно не пригубливает, а опустошает залпом. Это так она хочет показать, насколько для неё всё серьёзно? Оэлен делает тоже самое, остальные пьют как обычно. Кроэн, щурясь, держится за горло.

— Сомневаюсь, что там только бутылка была, — хмыкает Марина.

— Я давно не видела столько всего и сразу, — замечает Оэлен.

— Можно я возьму что-нибудь? — не убирая руки от горла сипит Кроэн.

— Бери, это же для всех, — пожимает плечами Херктерент.

Оэлен как-то странно на бутыль посматривает. Марина замечает взгляд.

— Не волнуйся, пить я никого и никогда не заставляю. Хочешь, отсюда наливай, хочешь — другие бери.

— Ага! Спасибо, а то я боялась, ты сейчас велишь принести что-то вроде 'Кубка Дины', который нельзя поставить, полностью не выпив. И заставишь меня пить...

— До чего же живучи всякие легенды, — усмехается Марина, — во-первых, кубков таких несколько, во-вторых, самый маленький объёмом с яйцо, в-третьих, даже самый большой по объёму меньше этой бутылки. В четвёртых, провинившегося надо проучить, а не на костёр отправить. И в-пятых, точнее в-главных, такие развлечения при дворе уже лет двести не практикуются. Каждый сам пьёт, сколько в него влезет. Или пока не выгонят.

Кроэн достаёт тарелку со множеством маленьких пирожных. Съев несколько, спрашивает.

— Марина, а что это там за рыбка, ломтиками нарезана и всякими узорами разложенная.

Херктерент скалится во все тридцать два.

— Это ваш знаменитый островной иглобрюх.

Оэлен чуть не роняет бокал, Кроэн отодвигается подальше от постамента. Динни шепчет.

— Это тот, который смертельно ядовитый?

— Других не держим. Пробовали раньше?

— Как-то не доводилось, — за всех отвечает Оэлен.

— Странно, — замечает Марина, — мне казалось, рыба не особо дорогая, да и рыбаки в море нескольких из улова прям на лодке съедают под рисовое вино.

Оэлен снова за всех говорит.

— У нас с моря никто не живёт. Рыбу, если кто и ловит, то только для развлечения. Да, мы знаем, где иглобрюхов подают, но просто так нервы щекотать никто не хочет.

— Ну и зря. Я ела, мне понравилось, — Марина извлекает тарелку. Взяв палочками кусочек, макает в соус. Один, другой, третий...

Оэлен сглатывает. Подносит руку к горлу, словно намереваясь расстегнуть несуществующий воротник.

Марина поднимает палочками очередной кусочек.

— Берите, не стесняйтесь. Все необходимые разрешения у дворцовых поваров есть.

Кроэн сидит отвернувшись, Инри и Динни стараются на Марину не смотреть. Оэлен явно хочется исчезнуть куда-нибудь.

Зато, решительно подходит Медуза.

— Можно мне? — протягивает руку.

— Бери, — кивает Марина в сторону раскрытого постамента, — там ещё есть.

— Боюсь. Можно, с этой тарелки взять? Ты их уже ела.

— Бери! — усмехается Марина. — Я себе новую возьму.

Оэлен решительно подходит к ним. Кажется, себя пересилила. Где тарелки стоят, уже видела. Вслед за Мариной, берёт ещё одну. Надо же свою славу смелой во всех смыслах девочки оправдывать. Правда, первый кусочек съедает, зажмурившись. Будто это сможет помочь в случае чего.

Быстро входит во вкус.

Марина вытаскивает маленькую керамическую бутылочку с подогретым рисовым. На выбор и чашечки, и стопки в наличии. Поддержим островную традицию.

Ожидаемо, налить себе решается только Оэлен.

Зато Динни тоже набралась смелости и попробовала рыбку.

Дальше, по мнению Марины, заработал закон стадного чувства. Четыре, как известно, больше двух. И у Инри с Кроэн тоже появляется желание разобраться, что за вкус у иглобрюха. Заодно, хочется настоящую опасность ощутить. Такой, какой они её себе навоображали — Марина в квалификации поваров уверена.

— А в резиденции на острове тоже такое можно будет есть? — тарелку Оэлен уже опустошила. У Марины ещё есть, она больше рисовым интересовалась.

— Я там впервые и пробовала. Танцующего осьминога заказать?

— Это я пробовала, — встревает Медуза, — смотрится довольно страшно, но по вкусу — обычный осьминог. Вот иглобрюх — это да...

— Один из символов Архипелага, — хмыкает Марина, — только дома им закусить забыли.

— Я хотела, — замечает Медуза, — мне не стали заказывать. Правда, осьминога выпросить удалось. Только крабов ловить и разрешали.

Оэлен дёргается, словно её ударили. Кому как, а Марине понятно — её ещё и этого, самого распространённого на островах развлечения ухитрились лишить. Ну, правильно, крабов-то ловят все подряд, включая всяких приютских.

— Ты не ловила? — тоном утверждения интересуется Марина.

— Нет... Не доводилось.

— В резиденции их полно. Наловим летом... Кого сам поймал — гораздо вкуснее покупного.

— Это точно, — в один голос подтверждают Медуза и Динни.

— Немного страшно было сюда идти, — кажется, от 'Розы' язык у Оэлен развязываться начинает, Марина и не заметила, когда островитянка наполнила очередной бокал.

— Чего это так? Сама же и предложила. Да и в школьных я тебя видела.

— Всё верно, но школьные — это одно, а такие вот загородные... Вспомнилось почему-то, какие ужасы дома про них говорили.

— Страшно-страшно, — гримасничает Марина, — в загородные источники обычно парами ездят. Вот ужас какой! Или у тебя из тех, кто считают, до брачного контракта нельзя?

— Это уж совсем какая-то дикость, — замечает Динни, зачем-то поводя бёдрами.

— Нет, не считают, — огрызается Оэлен. — Считают кое-что похуже. Старшие ещё и потому сбежали... Хотели, чтобы они с теми, с кем совсем не хотелось им.

— Ого! — Марина настораживается. — Принуждение к вступлению в связь это вообще-то, преступление и статья кодекса. Иногда приравнивается к изнасилованию. Могут столько же дать.

Оэлен устало машет рукой.

— Это дело прошлого, они теперь далеко, я, в каком-то смысле, ещё дальше.

— Твоё дело, — пожимает плечами Марина, — но учти, срок давности там пять лет. Если постараться, можно сделать десять.

— Не надо ничего, — отмахивается Оэлен, — я стараюсь с чистого листа теперь жить.

— Оно и видно, — хмыкает Херктерент. — Чего сюда идти боялась? Как с разноглазой...

— Я в горячих была с нею только вместе с вами со всеми! Она хотела только со мной сходить, но я не захотела. Испугалась! Может, и зря... Остальное всё было уже...

Марина раздражённо трясёт головой.

— Безумие Эриды, оказывается, заразно. Я пойду, в водичке посижу, — хитро усмехнувшись протягивает Оэлен руку. — Пойдёшь со мной, или тоже побоишься?

— Пойду! — смело отвечает островитянка, протягивая свою.

Глава 22.

Приехав в школу, первым делом решает заглянуть к Софи. Сильно же ей все надоели, раз пребывание, считай, во вражеском лагере, расценивается как отдых.

Сонька у себя, причём в боевой стойке. Облокотилась о стол, выставив вперёд ножки на всю длину. Красное с чёрным кружевом короткое платье, чёрные чулки и алые туфельки. Похоже на виденное перед балом, но очевидно, все вещи — совсем другие.

— Ну и? Зачем этот маскарад? Я не парень и не Эрида, чтобы на меня впечатление производить.

Софи кривится, как от зубной боли.

— Рада, что у тебя настроение хорошее.

— Как съездила?

— Гораздо лучше, чем ожидалось.

— Даже вот так?

— Даже вот так! — с вызовом бросает Софи, — Мне поднадоело смотреть на неё твоими глазами. Для разнообразия решила взглянуть своими собственными.

— Ну, и как впечатление? — Марина уже ощущает буквально разлитое в воздухе предгрозовое состояние.

— Представляешь, процентов на семьдесят, крайне положительное, — обворожительно-змеино улыбается Софи, -На тридцать — не изменившееся.

Марина упирает руки в бока, задрав подбородок.

— Следует ли это понимать, что ты с ней помирилась?

— Начнём с того, что я с ней не ссорилась.

— Преда...

— Советую следить за словами, — прерывает сестру Софи. Она тоже умеет в угрожающие интонации, и Марина это чувствует. Драться же сейчас совершенно не хочется.

— Чем она тебя подкупила? — угрюмо бросает Марина. — У тебя же всё есть.

Софи резко нагибается в сторону сестры. Глаза в глаза! В светло-карем взгляде такое выражение — с таким только в атаку идти. Впрочем, в зелёном пламени примерно то же самое.

— Тем, что честно пыталась быть нечужим для меня человеком.

— Тебя её собачонки покусали?

— Знаешь, если их не бить ногами, они очень добрые и ласковые существа. Что ты им ещё сделала, раз они стали на тебя кидаться?

— Я их не била! — склоняет голову набок Марина.

Софи отвечает тем же жестом.

— Мне кажется, сейчас ты врёшь. Или они более проницательны, чем кажутся, и просто почуяли, как ты их ненавидишь, и возможно, представляешь угрозу для хозяйки. Потому они и вели себя так.

— По-моему, тебе что-то на голову упало!