— Я жду! — напоминает о себе Софи, — Что-то мне не вспоминается, когда именно она тебе наносила намеренный вред. Старалась не замечать — это да, было. Но больше ничего не вспоминается.

— А этого мало? — огрызается Марина.

— Для обиды маленькой девочки — более, чем достаточно. Но для отношения друг к другу взрослых людей — маловато. Она мне сказала одну интересную вещь, признаю, без неё я бы и не попыталась взглянуть на события с этой стороны.

— Поделись тайными знаниями! — хмыкает Марина.

— Всё довольно просто — твоё отношение к ней сформировано Кэрдин, и является самой обыкновенной женской местью более удачливой сопернице. 'Она украла у меня мужчину, а я украду у неё дочь'. Заметь, всё прекрасно получилось. Она даже не злится на тебя. 'Маленькая девочка просто физически была не в состоянии переиграть эту старую интриганку'.

— Сама ничего не делала, теперь только и может, что гадости про моих друзей говорить, — злобно бурчит Марина.

— Знаешь, я не спорю, более того, в отличии от неё, уверена — Ягр со временем привязалась к тебе по-настоящему. Но изначально ты была орудием мести.

— Да ну! — Марина смотрит одним глазом, скривив в гримасе лицо. — А кому она мстила, рисуя те фигурки и лица, что изменили мне жизнь? Хотела бы отомстить — просто бы мимо прошла. Это не она должна была рассматривать, на что я перевожу бумагу.

— Не она, я не спорю. Но слишком убедительны были результаты обследований.

— Поддельные! Бумагам верили, хотя я, живая и настоящая, всё время рядом была! — Марина срывается на крик. Давно такого Софи не помнит. — И она смеет ещё что-то вякать про Кэрдин!

— Ты сама прекрасно знаешь, как она любит разговаривать намёками, чтобы люди сами делали нужные ей выводы из её слов.

— Пошли вы обе знаете куда! — резко машет рукой Марина, разворачивается собираясь уходить.

Софи резко хватает сестру за руку. Хватка у принцессы тоже не больно-то вырвешься, правда, Марина просто не старалась.

— Я не договорила, — И это тон Софи Саргон со всеми её титулами, принцессы Империи, Еггты и ещё многое другое, а не просто сестры Марины.

— Давай, только побыстрее.

— Она хочет поговорить с тобой. Причём лично, а не по телефону. Мне кажется, это совсем немного.

— Я подумаю! — Марина дёргает руку. Хватка не ослабела. Вырваться Марина может, но чувствует, сейчас не время для драки.

— Я хочу услышать место и время. Ответ 'нет' меня не устраивает. Нас тупо слишком мало для откровенной вражды.

— Она тупо не умеет любить!

— Про тебя можно сказать то же самое. Но словосочетание 'дружественный нейтралитет' вы обе знаете.

— Ладно! — Марина трёт подбородок свободной рукой. — Она сейчас в какой городской резиденции?

Софи называет дворец.

— На следующих свободных днях съезжу туда. Давненько я там не была! Отпусти меня, наконец, если не хочешь, чтобы я тебе руку сломала!

— Слово Еггта, что ты поговоришь с Кэреттой.

— Слово Еггта — знаю, насколько это для тебя не пустой звук.

— Для тебя, вроде бы, тоже.

— Такими словами я не разбрасываюсь!

Софи разжимает руку. Марина нарочито медленно идёт к двери. Выходит, больше ничего не сказав.

Выйдя, Марина ненадолго прислоняется к стене, чтобы отдышаться. Умеет сестрёнка по мозгам ездить ненамного хуже самой Марины. Притом на не самую приятную тему. Что на неё нашло?

Действительно собачонки покусали? Или, что более вероятно, попала под обаяние Кэретты, чьи чары одинаково хорошо действуют и на женщин, и на мужчин?

Словами Марина тоже не разбрасывается, и в городскую резиденцию поедет. Но не сейчас, а раз есть ещё время, надо бы пойти проверить ещё одну личность, тоже неожиданно загремевшую под чужое влияние.

Рэда у себя, сумки разбирает. Вроде бы их количество не изменилось, новых вещей тоже не наблюдается. На самой Рэде тоже всё знакомое. Включая ожерелье.

Хотя, нет, вот парочка — две фотографии в рамках на столе, раньше там никаких не было. На одной — крайне смутно знакомая Марине девочка, да и то, знакомой кажется из-за сходства с собственной сестрой, а так Марина её и вовсе не знает.

На другой — эта девочка вместе с Рэдой. Обнимает её за шею. Кроме лиц мало что видно. Девочка выглядит счастливой. Рэда детский талант подобных улыбок уже утратила, хотя, скорее всего, никогда им не обладала. Но честно пытается улыбаться искренне.

— Как тебе должность главной няньки?

— Тоже рада тебя видеть, — привычно огрызается Хорт в ответ.

Марина плюхается в кресло.

— Я серьёзно!

— Я тоже.

— Не освоилась ещё?

Рэда садится напротив.

— Почему? Освоилась вполне. Словно спящее что-то во мне пробудилось...

— И что это?

— Понимаешь, я впервые в жизни осознала, как это — быть кому-то нужной. Поняла, как это, когда по тебе скучают и ждут... Наверное, пробудился материнский инстинкт, — Рэда невесело усмехается, — хотя я думала, он у меня отсутствует.

— Инстинкт на то и инстинкт! — глубокомысленно изрекает Марина. — Только у некоторых его даже рождение собственных детей не включает. А тебе чужого ребёнка оказалось достаточно.

— Очень хорошая девочка, зря ты про неё.

— Я ничего не сказала!

— Но подумала, — Рэда усмехается, — не надо любимую фразу говорить. Я же прекрасно знаю, что ты хорошего о людях, без различая пола и возраста, говорить не умеешь.

— Потому что большинство знаешь какая субстанция?

— Отходы жизнедеятельности, — Рэда грустно улыбается. — И, признаю, ты во многом права. Но это только с определённого возраста начинается, у детей этого просто нет.

— Точнее, тебе её родители решили столько заплатить, что ты согласна не замечать недостатки, — щурится Марина.

— Нет. Ты не права. Она.. Она... — щёлкает пальцами, пытаясь слова подобрать. — Она как Эрида.

— О нет! — закатывает глаза Марина. — Какие ранние ныне детки пошли!

— Ну вот, — вздыхает Рэда, — ты опять о плохом. Я просто хотела сказать — она, как Эр, хорошая, совершенно не злая. Я точно такой никогда не была.

— Угу! Сразу лабрисом, да в рожу.

Рэда весело смеётся.

— У меня тогда его не было, — зачем-то сжимает кулаки, — я не такая сильная, как ты. Но слабой меня никогда не называли.

— Сомнительный повод для гордости, — хмыкает Марина, — особенно, для девушки.

— С тем, размерам чего обычно друг другу завидуют у меня, вроде бы, всё хорошо.

— Честное слово, сейчас тресну, — Марина задумчиво разглядывает свой кулак. — Ладно, шучу. На свободные дни опять к ним едешь?

— Я договор подписала, обязанности сторон там чётко прописаны. Плюс в наличии личная симпатия к человеку.

— Смотри, как бы эта симпатия в нечто большее не переросла, — скалится Марина.

— Иди ты знаешь куда со своими шутками!

— А что, я ничего, но мы обе Эриду знаем. Она не одна такая.

— Знаю! — отмахивается Рэда.

— Подопечная твоя, кстати, к нам сюда не собирается?

— Теперь не знаю, — пожимает плечами Хорт, -кажется, может и собраться к лету. Она умненькая, хотя и с ленцой. Ей нравится, что я ей рассказываю. О тебе, между прочим, спрашивала. Ты её сестре сильно не нравишься.

Марина усмехается.

— Это я и сама знаю. Чем более девочка правильная, тем сильнее её раздражает факт моего существования. Слишком уж я неповторимо-неправильная.

— Угу. Ещё неповторимо-хвастливая, — в тон ей продолжает Рэда.

— Есть и такое, — горделиво задирает нос Марина.

— Она жалеет, чтовиделась с тобой, но совершенно не помнит. Даже фотография есть, где ты её за руку держишь. Другие дети там ещё...

— Было бы что вспоминать! Она тогда говорить ещё не умела, ей чуть больше года было.

— Странно, мне показалось девочке на фото года три-четыре.

— Помню, как все тогда сюсюкали, какая девочка здоровенькая да крупненькая.

Рэда улыбается.

— Она уже почти с меня ростом, хотя ещё точно будет расти. Это я почти закончила данный процесс.

— Ты, главное, в другую сторону, — Марина делает рукой круг от груди, — не расти больше.

— Даже она меня спросила, будут ли у неё такие же. Врать не стала.

— И что ты ей наплела? — гримасничает Марина.

— Почему наплела? Сказала, будет примерно как у мамы или сестры. Она почему-то расстроилась.

Марина закатывает глаза к потолку.

— Как ЕИВ выражается, 'О, женщины!'

— Я детям стараюсь не врать, тем более, таким хорошим. Представляешь, она совершенно не капризная, хотя все её очень любят.

— Они всех своих детей любят очень сильно, — Марина смотрит серьёзно. — Их Дом чуть полностью не погиб в Великую войну. Пару лет её отец был единственным представителем. И то, многие надеялись, он вот-вот умрёт от ран.

— Я знаю про это, — спокойно замечает Рэда.

— А теперь лови, что не знаешь. В случае его смерти ЕИВ не собирался поддерживать претензии боковых ветвей на титул и собственность. Всё бы перешло в ведение министерства государственного имущества. Причём это было намерение генерала. Он потому завещания и не писал — не хотел, чтобы ЕИВ выглядел претендентом на наследство.

— Марин, мне вся эта грызня Домов знаешь до какого места?

— Теперь она тебе совершенно до другого, — уверенно заявляет Марина, — раз уж влезла в Дом, так потрудись узнать, что вокруг них происходит.

— Мне от них не надо ничего, сверх того, о чем мы договорились. Да и без этого я бы могла обойтись. Мне просто понравилось быть нужной.

— Ну, мне такое не грозит!

— А Кошмар? — вкрадчиво сообщает Рэда. — Она ко мне уже заскочить успела. Догадываешься, кого разыскивала?

— Это другое! — отмахивается Марина.

— А по-моему, то же самое.

— Это она меня нашла. И дома у неё сложновато.

— Это оправдания. Факт — ты ребёнка от себя не прогнала.

— Да какой она ребёнок? — недоумевает Марина.

— Не ты ли много раз говорила мне смотреть на содержание, а не на форму? — хитро щурится Рэда.

— Надеюсь, лабрис у тебя близко. Можешь дошутиться, что и он не поможет.

— Ой, боюсь-боюсь, — вскидывает руки Рэда. Марина замечает на запястье, рядом со старым, новый, гораздо более ценный, браслет.

Заглядывает к Динке. Вполне ожидаемо,Кошмара у себя нет. Сумки забросила и умчалась. Искать её — примерно как на шаровую молнию охотиться, когда нужно — нигде не найдёшь, а когда не надо — тут же и прилетит. Тем более, школьную территорию она теперь знает примерно как Марина, и если захочет спрятаться, искать её можно долго.

Остаётся проведать разноглазую. Та, тоже вполне предсказуемо, обнаруживается у себя. Привычные визги и объятия, будто сто лет не виделись, благополучно пережиты. Наконец, удаётся осмотреться.

Разноглазая, когда у себя, старается надевать минимум одежды, вплоть до полного отсутствия. Вот и сейчас на ней нечто легкомысленно-прозрачное, да ещё и распахнутое. Ладно хоть чёрное бельё, почему-то, школьного образца тоже в наличии.

На улице холодно, но Марина подозревает, когда наступит весна, самые короткие юбки будут уже не у Оэлен.

К любимому занятию по преобразованию пространства уже приступила, но по полу пока можно перемещаться относительно безопасно.

На столе и вокруг него — несколько огромных альбомов с фотографиями. Это что, она с конца прошлого года столько наделать успела? Её бы энергию — да на что-нибудь другое. Тем более, лежащий на столе раскрыт, и видно, какова тематика фотографий. Крайне любимые разноглазой изображения обнажённых тел. Ещё и знакомых.

— Рассказывай! — Эрида садится на кровать.

Марина занимает кресло.

— Недавно же виделись... Как отдохнула?

Эр вскидывает руки к щекам.

— Ой, всё было просто чудесно! Летом точно к ним на Остров поеду... Они такие...

— Слушай, давай без подробностей. Сама всё знаешь...

— Знаю! — Эр капризно надувает губки, наклонив голову. — Почему ты такая?

— Какая?

Кажется, Эр наконец, вспоминает, подобные жесты на Марину не действует. Смеётся совсем как раньше.

— Приземлённая! Вот это будет правильнее всего. Я, кстати, только с аэродрома приехала.

— И что ты там делала?

— Как что? Девочек провожала! — изумляется Эр недогадливости Марины.

— Борт гражданский? — различия в окраске гражданских и военных машин разноглазой известны.

— Эти... 'Стрелы' разве не все военные?

— Почти все, — кивает Марина.

— И на них можно купить билет, — вслух размышляет разноглазая.

— Время военное. Армия много чем занимается, — пожимает плечами Марина, — да и мало кто на 'Стрелах' сейчас просто развлекаться летает.

— А они долетят? Их не собьют? — кажется, Эр ухитрилась сама себя напугать.

— Должны долететь 'Стрелы' очень надёжные машины, со времён испытаний аварий с пострадавшими не было, — Марина не стала уточнять, что при одной аварии, правда без пострадавших, но, зато в воздухе, ей довелось в своё время присутствовать. — Их истребители так далеко забраться не в состоянии. Да и, насколько я знаю, 'Стрелы', как особо ценные машины почти всегда летают с эскортом. Долетят, ничего с ними не будет.

— А я уж испугалась!

— Да уж знаю я, как ты пугаться на пустом месте любишь.

— Не совсем на пустом, — временами разноглазая становится жутко рассудительной. — Дальние перелёты — даже сейчас не самое безопасное занятие. 'Стрела' — не амфибия, и не летающая лодка, в случае чего на воду сесть не сможет. Им над океаном очень долго лететь.

— Она на основе трансконтинентального бомбардировщика сделана. Из лодки хорошего бомбардировщика просто не получится. Да не бойся ты! Если хочешь, я прямо сейчас могу связаться с транспортным командованием и узнать, как протекает полёт. Но, насколько я помню, они ещё даже до побережья не долетели, а на Архипелаге и вовсе завтра должны быть.

— Позвони... Когда они ещё мне напишут...

Марина вскакивает, уперев руки в бока:

— Вечно ты сложности на пустом месте придумываешь! 'Стрелы' садятся на побережье для дозаправки. Вылет — через пару часов. У нас в стране налаженная междугородняя телефонная связь. Могла и попросить их в школу позвонить.

— Так я и сказала им так сделать, как только на побережье сядут, — беззаботно моргает Эрида.

Р-р-разноглазая, ты нечто!

— Я бы на их месте забыла, — хмыкает Марина.

— Почему ты временами такая вредная?

— Я не вредная, — посмеивается Марина, — я объективная, и хорошо знаю — множеству людей нельзя поручать что-то, что должен сделать кто-то один. В толпе каждый решит — сделают другие, и в результате окажется не сделанным вовсе. Надо было тупо ткнуть в кого-то и сказать 'Ты мне позвонишь!' Тогда может быть, будет какой-то результат.

— А они мне куда позвонят? — разноглазая, по своему обыкновению, не слишком ей нравящееся пропустила мимо ушей. — Сюда? Или меня в главный вызовут?

Марина усмехается.

— Насколько я помню, у тебя уже довольно давно подключен прямой номер, и ты отсюда можешь звонить куда угодно. Соответственно, и тебе может любой, знающий этот номер, — тыкает пальцем в бумажку под стеклом рядом с диском телефона. — Надеюсь, ты дала им именно этот номер, а не общешкольный?