— Общешкольный они и так знают, — отмахивается разноглазая. — Нет, я именно этот им давала. При мне записывали и всякими цветочками обводили. Ко мне иногда приходят домой позвонить, но почему-то все уверены, эта связь работает, только когда я в комнате нахожусь.

— Чтобы вопросы не возникали, — Марине всё понятно, очередное проявление инстинкта самосохранения, — Звонок был, а ты этот момент находилась где-то в другом месте. Вот и подгадывают. Междугородняя связь, вообще-то, довольно дорогая, далеко не у всех столько денег, сколько у твоего отца.

Судя по выражению лица, это высказывание Марины разноглазая тоже пропустила мимо ушей.

— Оэлен приехала? — интересуется Эр с какой-то отсутствующей интонацией.

'Успела наиграться? Или наоборот, о старой игрушке вспомнила, раз другие уехали?' — чуть не бросает Марина, но всё-таки сдерживается. Всё-таки разноглазая живёт сиюминутными чувствами. Длительное время людьми играть она просто не умеет. Хотя подвержена расхожему заблуждению, что на происходящее все смотрят примерно такими же глазами, что и ты сама.

— Все приехали, — выцеживает Марина.

— Жаль, ко мне не заходила.

— Мне с ней тоже неплохо было, — с опозданием Херктерент соображает, её высказывание Эрида может понять крайне своеобразно. Но нет, разноглазая слишком хорошо знает Марину.

— Фото хочешь взглянуть? — Эр выразительно косится на альбомы.

— Думаешь, я твою любимую тематику забыла? — вопросом на вопрос отвечает Марина.

— Но ведь красиво.

— Что я тебе говорила насчёт зеркала? В наглядных пособиях по анатомии я не нуждаюсь.

— А я таким и не занимаюсь! — смеётся Эрида. — Содранная кожа, когда видно все мышцы— это Коатликуэ любит, а совсем не я.

— Ну да, — не слишком весело хмыкает Марина, зачем-то взглянув на анатомическую машину, — кожа — это по твоей части. Надеюсь, отпечатанное всё себе оставила? С собой им ничего не дала?

— Почему? Каждая взяла что-то. Я к каждому снимку валик с печатью приложила и расписалась. Даже номера поставила, но их мы просто так придумали. Теперь все эти снимки официально числятся художественными произведениями.

— Которые сильно не все смогут оценить, — снова невесело ухмыляется Марина.

— Как ты такое можешь говорить, — хитро щурится разноглазая, — если сама не видела ничего. Посмотри! А потом уж суди.

Теперь отказаться становится невозможно — чего эта хитрюга и добивалась.

Судя по количеству сделанных фотографий и рисунков, у Эриды включался усиленный форсажный режим. Прекрасно известно, сколько дней назад к ней гости приехали. И ведь каждую ухитрилась изобразить со множества ракурсов. В одежде и без, на плёнке и бумаге.

Единственное, что в памяти отложилось — Марина-другая всюду была собой. Нигде её не было хоть в чём-то, даже отдалённо похожим на то, как одевается Софи. Разноглазая изображала именно Марину, а не объект своих грёз, как можно было бы ожидать.

Всё остальное Марине было крайне малоинтересно. Уровень Эриды и так прекрасно знает, ну, что с того, что он ещё несколько увеличился? Марина просто далека от таких тонкостей. И от подобной тематики.

— Скучно тебе, — через некоторое время констатирует довольно очевидный факт разноглазая.

— Думаю, у тебя и без меня есть, с кем подобное рассматривать.

— Она не захочет, — грустно вздыхает Эр, Марине понятно, о ком речь идёт, но иногда помалкивать лучше.

— Можно подумать, других мало, — Софи бы точно разозлилась, услышь, что её считают всего лишь одной из многих, но Софи-то здесь нет. Да и самомнение у неё откровенно переразвитое.

— Такой больше нет! — искренне выпаливает разноглазая.

Марина только глаза закатывает. Как до такой степени можно влюбиться — просто находится за гранью её понимания. Особенно если учесть, что объект влюблённости от Эриды сейчас откровенно воротит.

И надежды, будто что-то может измениться, совершенно беспочвенны. Тут как с воздушными замками — построить легко, зато, разрушать потом замучаешься.

— Марин, — почему-то разноглазая переходит на шёпот. — Ты, как приехала, с ней уже виделась?

— Перекинулись парой слов.

— Она про меня ничего не спрашивала? — такую надежду в голосе Херктерент крайне редко слышать доводилось.

— У меня с ней, кроме тебя, есть ещё несколько точек соприкосновения, — ворчит Марина, -Одну из них мы и обсуждали. Знаешь, где Софи была?

— Знаю. Я была в городской резиденции. Думала, увижу её, но не сложилось.

— Абсолютно уверена, она от тебя пряталась, — усмехается Марина, — потому и не увиделись.

— Здесь ещё будут возможности...

— Ага, помечтай, — зевает Марина.

Разноглазая никогда не наберётся смелости постучаться в дверь, за которой ей точно будут не рады. Она и туда, где её точно ждут, далеко не сразу решится зайти.

— Почему ты такая недобрая? — Эр искренне расстроена.

— Потому что не разделяю твои идеи последнего времени. Мешать тебе наладить с ней отношения я не буду, но и помогать не собираюсь. Сама, всё сама.

Эр снова вздыхает.

— Вот только страдания не надо изображать! На меня такое не действует! Говорила уже.

— Я не изображаю. Просто ты мне не веришь.

Играет, будто расстроилась, или плохо на самом деле? При её-то сердце с некоторыми вещами лучше не шутить. Страдающих по Соньке в школе предостаточно, причём, кроме мальчиков, список девочек разноглазой вовсе не ограничен.

Другое дело, Марину только состояние здоровья Эр до какой-то степени волнует. Болезненная влюблённость к смертям приводила многократно. Эр имеет доступ к ядохимикатам, да и в лекарствах разбирается неплохо.

Здесь её ограничить невозможно.

Эрида себе верна, по-глупому влюбилась в первую красавицу, по закону подлости, чуть ли не единственную среди девушек определённого круга, с недостаточно широкими взглядами. Или чересчур набивающую себе цену.

Те же островитянки в данном вопросе были куда проще.

— Почему? Я тебе верю, что ты до безумия в Соньку влюбилась. Вот только помочь ничем не могу.

— И никто не может, — Эр всхлипывает.

— Знаешь, насколько хватает моих познаний в таких делах, договариваться должны двое, а все остальные — как-то излишни.

— То есть, ты не возражаешь? — слёзы как по волшебству высыхают.

— Я уже сказала, — вздыхает Марина, — дела мне до этого нет. Но мне сильно не понравится, если она тебя в окно выкинет. Там высоко, не факт, что тебя смогут после этого починить.

— У тебя злые шутки, — Эрида трёт глаза. — Но временами такие смешные.

— Зато Софи с некоторыми вещами шутить точно не будет.

— Но я ведь этого не смогу узнать, если не поговорю с ней.

— Сегодня я этого делать не советую, — качает головой Марина, — Она сильно не в настроении.

— Наверняка, после общения с тобой.

— И это тоже, — не стала спорить Марина, — В жизни слишком много вещей, что не имеют простых решений. Попробовала бы переключиться на кого-нибудь... другую.

У Эр снова глаза на мокром месте.

— Я пыталась. Честно-честно, но не могу. Мне говорили, я шепчу её имя. Хотя, вроде, осознаю происходящее...

— Слушай! Я всё понимаю, так что, давай без подробностей.

— Говорят, миррены за такое раньше убивали...

— Ага. Сжигали заживо после весьма зверских пыток. Причём пытали не ради получения признаний, а из-за больного удовольствия. Кто в этой ситуации выглядел более неправым — подсудимые или судьи — совершенно не хочу вникать. У нас по всем кодексам после высадки твоё... увлечение преступлением не считается.

— Очень хорошие кодексы твои предки вводили, — кажется, разноглазая искренна, а не пытается льстить.

— Ага! Самой нравится, — усмехается Марина.

— Может, попробуем с ней вместе поговорить?

— Я тебе сказала уже — это крайне плохая идея,— качает головой Марина. -Край моего участия — невмешательство в эту розовую историю.

— Ты хотя бы признаёшь, что эта история настоящая! — слёзы есть, разноглазая готова разрыдаться, но пока держится.

— Ну вот, по-новому пошло! Ты словно забыла — у меня с умением любить крайне плохо, а у тебя это проходит по грани с болезнью.

— Болезнью всё что угодно можно объявить. Сама знаешь!

— Даже слишком хорошо мне это известно, — кивает Марина, — я хотя и умная, но временами, туплю. Ты постоянно заводишь со мной разговоры о делах, где я совершенно не разбираюсь. Хотя сама знаешь куда более опытных.

— Но я никому-никому из них не могу верить так, как верю тебе.

— Вот спасибо! — усмехается Марина.

— Не смейся! Я же правду говорю.

Марина кивает.

— Я не смеюсь. Ты словно стала мою манеру речи забывать. Додумываешь то, что я не говорила.

Эр устало машет рукой.

— У тебя та фляжка с собой?

— Она всегда при мне, — хмыкает Марина. -В небольших количествах действует, как форсаж на мотор. Действительно, чуть лучше думается.

— Плесни нам немного. Может, и надумаю чего-нибудь.

'Нам' в данном случае относится к ним двоим. О себе во множественном числе разноглазая не разговаривает никогда.

Стопку Эрида опрокидывает залпом. Сильно зажмурившись, на ощупь идёт к столу. Разумеется, с альбомом соседствует полупустая коробка конфет. У себя в комнате Эр найдёт что угодно даже ночью с завязанными глазами. В употреблении крепкого точно не практиковалась.

Относительно нормально на Марину смогла посмотреть только съев три штуки.

Улыбается.

— Тепло. Согревает. И правда, в голове как-то легче стало.

— Да тут и так вроде не холодно, — Марина вскидывает фляжку. — Ещё будешь?

Эр мотает головой.

— Нет-нет... Хватит пока... Хотя... — задумывается на секунду, но потом выпаливает весьма решительно/ — А у тебя ещё такое есть?

Марина взбалтывает ёмкость.

— Тут ещё полно!

— Я не сейчас. Мне на потом. Если немного, говорят, смелее становишься?

— Ага. Только это не всегда, а вот злее становишься всегда. Не лучший способ — принять для храбрости перед серьёзным разговором.

— Ты так и не сказала, у тебя есть ещё?

— Легко достать могу, — пожимает плечами Марина, — тебе много надо?

— Такую же фляжку, как у тебя, — зачем-то показывает пальцем Эр.

— Этого надолго не хватит, — ухмыляется Марина, — если начнёшь, уйдёт очень быстро. Заметить не успеешь.

— Знаешь, Марина, я раньше с Софи общалась достаточно много, и знаю — водо-спиртовую смесь в мотор впрыскивают далеко не в каждом бою. Иногда и без этого всё прекрасно получается. Но иногда форсаж просто необходим.Вот пусть у меня и будет для того случая, если всё станет очень сложно и понадобиться что-то придумать.

Более оригинальной версии необходимости употребления крепких спиртных напитков, Марине слышать ещё не приходилось. Разноглазая — это нечто.

Выйдя, чуть не сбита с ног. Разумеется, Кошмаром, по прежнему носящуюся не глядя по сторонам. Если учесть, что за год она довольно сильно подросла, то последствия столкновения могли быть довольно неприятными. К счастью, Марине удаётся увернуться, поймав девочку за руку.

Динка даже не удивляется.

— Привет!

Марина окидывает её взглядом. Ясно, с утра она была в форму упакована по всем правилам. Но времени с той поры прошло изрядно, и один шнурок уже развязан, пары пуговиц не хватает, да и причёска растрепалась уже.

Мысли, что в характере произошли некоторые изменения, оказались несколько преждевременными. Единственное, что пока радует — чётко видно, что сестру по росту она точно не догонит. Да и фигурка где надо уже как бы не более округлая, чем у Эорен.

В противном случае столкновение могло иметь куда более серьёзные последствия.

— Как отдохнула?

— Скучно! — жизнерадостно заявляет Динка.

— Коаэ где потеряла? — Марина впервые за довольно долгий срок видит Кошмар отдельно от змеедевочки.

— У себя она, ей у нас очень понравилось. Наверное, из-за того, что нашла в библиотеке все копийные издания 'Бодронских хроник', по мне так скука смертная. Отдали ей часть, сейчас, наверное и вовсе в них закопалась.

— Насколько я помню, — усмехается Марина, — в 'хрониках' этих крови, кишок, вырванных сердец да кожи содранной более, чем достаточно.

— Ага! Точно. Всё, как она любит. У нас же парочка бодронских масок из черепов есть — не оттащить было.

— Себе выпросить не пыталась?

— Ты что, Марина. Она же понимает — это национальное достояние, у нас просто хранится. Но в руках подержала, и даже к лицу примеряла. Потом опять какую-то жуть рисовала.

— Разноглазой надо показать, — Хмыкает Марина. Если что-то кажется жутким бесстрашной Динке, то что скажет кто-то, не столь отважный?

— Она точно очень сильно испугается, — делает большие глаза Кошмар, — пожалуй, не стоит. Хотя... Если Эр к ней зайдёт, это всё равно на самом видном месте висит.

— Хм... Зато, кто не надо, к ней точно не зайдёт.

— Почему? — часто-часто моргает Кошмар. — Зайти-то сможет, вот выйти вряд ли получится.

— Настолько страшно?

— Именно, — энергично кивает Динка.

— Надо ей посоветовать напротив двери стену черепов соорудить... Лепкой она, вроде, неплохо владеет...

— Я обязательно ей скажу, как только увижу, — Кошмар ухмыляется во все тридцать два, — жаль, настоящие негде взять...

— Ты ей последний 'Археологический ежегодник' посоветуй взглянуть.

— Что там такое?

— Там как раз про стену черепов. Нашли недавно в Приморье настоящую. Не рельеф, такие много где есть, а из костей настоящих. В шесть рядов черепа вмурованы, даже перекладины деревянные сохранились. Интересно, как всякие поклонники 'Великой цивилизации, уничтоженной грэдами' теперь врать будут? Они ведь всех почти убедили, в жертву приносили только цветочки и изделия из теста. Черепа и вырывание сердец — пропаганда завоевателей.

— Коаэ как раз напротив двери рисунок скульптуры жреца, что в содранной коже ходил, повесила, — радостно сообщает Кошмар. Марину такими шуточками не проймёшь.

— Сердце-то каменное не потеряла ещё?

— Не-а, серебряную корзинку для него купила, сейчас на столе стоит. У нас тоже есть несколько кубков из храатских черепов. Пили вместе с ней. Понравилось!

— Нас за эти кубки до сих пор много кто ругает, — смеётся Марина, — многим до сих пор икается, как Кэретта на свадьбе из последнего Храатского императора пила. Её даже бодронским чудовищем потом миррены обзывали. Про ЕИВ ничего не сказали, хотя он тоже из этого кубка пил.

— А мне можно будет? — интонация Кошмара совсем как у маленького ребёнка.

— До моей свадьбы вряд ли когда-нибудь дело дойдёт, — усмехается Марина, — национальные сокровища — вещь не для каждодневного использования.

— Но ты же сокровище носишь. Эриде то ожерелье даёшь.

Марина хитро щурится.

— Я тебе, вроде, говорила уже — то сокровище ворованное, и нигде не зарегистрировано.

— Мне бы такое, — мечтательно вздыхает Кошмар.

— Эорен спрашивай. Может, и повезёт на каком острове найти. Кстати, как она?